Часть Вторая 6 страница

— Серж…

Он неловко отклеился от окна, повернулся.

— Спасибо тебе за ужин, — в полутьме ее глаза казались огромными, — было очень здорово.

— Пожалуйста, — он едва разлепил запекшиеся губы. Потянулся за бутылкой.

Она перехватила его руку. Отпущенная простыня сползла к ее ногам. Девушка прижалась к Сергею, требовательно потянула за край его одеяния. Сергей повел плечами, сбрасывая шуршащую ткань. Прикосновение ее упругой груди обожгло тело. Руки Мэд медленно поднялись по его плечам, оплели шею. Кончик ее носа легонько коснулся щеки. Их губы встретились. Их языки коснулись друг друга. Мэд внезапно отстранилась, толкнула его в грудь обеими руками. Он сделал шаг назад. Она снова на мгновенье прильнула к нему грудью, опять слегка толкнула.

— Мэд…

— Молчи… — она снова подтолкнула его.

Диванчик мягко ударил Сергея под колени. Не удержавшись на ногах, он упал, откинувшись на покатую спинку. Мэд опустилась перед ним на колени.

— Мэд… — он попытался отодвинуть ее голову.

— Молчи. Я хочу так, — Она мотнула головой, сбрасывая его руку. Горячие губы, едва касаясь, прошлись по коже его живота, спускаясь все ниже.

Мягкая ладонь прижалась к животу, не давая Сергею подняться. Щекой она коснулась его напрягшегося члена. Нежно обхватив его свободной рукой, скользнула вдоль него горячими губами. Сергей застонал. Движения Мэд ускорились. Волна тепла разливалась по его телу.

— Подожди… — он пытался сдержаться.

Не разжимая губ, она помотала головой.

— О, господи! … — выгнувшись, он забился в конвульсиях.

Мэд поперхнулась, сглотнула раз, второй, еще глубже вбирая в себя его плоть.

— Ты сумасшедшая… — прошептал он, обессилено откидываясь на диван. Внутри него растеклась приятная опустошенность. Немного отстранившись, Мэд с довольной улыбкой всматривалась в его лицо.

— Иди сюда, — дрожь удовольствия еще пробегала по его телу, — Сядь ближе.

Большой кошкой она устроилась у него на коленях.

— Дай мне пару минут… — он крепко прижал ее к себе.

— Со мной не надо отрабатывать норматив. Тебя никто не торопит, — с мягким грудным смешком промурлыкала Мэд.

Сергей в ответ прикоснулся губами к розовому соску.

— Ты же говорила, что секс — только в крайнем случае? — с ехидцей сказал он и потянулся к другой груди.

Она выгнула спину, чтобы ему было удобнее.

— Ты невнимательно слушал. Я говорила — секс — это когда мне хочется.

Ее руки жили самостоятельной жизнью, изучая тело Сергея, нежно поглаживая его по груди, плечам, слегка приостанавливаясь на шрамах. Он приподнял полную грудь, снова пощекотил языком затвердевший сосок. Девушка сладко зажмурилась. Он притянул ее голову к себе, быстро поцеловал в губы. Слегка куснул язык, снова склонился к ее груди. Словно прислушиваясь к себе, девушка замерла, подавшись ему навстречу. Внутри нее поднималась волна желания. Внезапно обеими руками она подняла голову Сергея, начала покрывать его лицо быстрыми поцелуями. Он поймал ее губы, просунул в рот язык. Они задохнулись от долгого поцелуя. Оторвавшись от Сергея, Мэд потянула его на себя, опрокидываясь на спину.

— Иди ко мне, — сказала она почему-то шепотом, раздвигая бедра ему навстречу.

— Э, нет, теперь моя очередь…

Он склонился над ней, приподнял за ягодицы, нежно поцеловал в живот. Провел губами по аккуратно подстриженному лобку, спустился ниже. Он с наслаждением теребил и целовал нежную плоть, на мгновенье отрывался, давая уставшему языку короткий отдых и снова приникал к ней. Мэд сладко постанывала, всем телом подаваясь навстречу и вцепившись в волосы на его затылке. Наконец, почувствовав, как ее начинают сотрясать волны оргазма, он отпустил ее ягодицы, быстро приподнялся и вошел в нее. Бархатистая горячая плоть плотно обхватила его член. Сергей успел сделать всего три глубоких точка, когда Мэд, запрокинув голову, с протяжным криком кончила. Ее ногти до крови впились в плечи Сергея, тело сотрясали долгие спазмы. Некоторое время она лежала, приходя в себя. Он держал ее в объятиях, наслаждаясь ее удовольствием. Наконец, девушка открыла подернутые поволокой глаза. Сергей с улыбкой наблюдал за ней. Она радостно улыбнулась в ответ, шевельнула бедрами. Он потихоньку вышел из нее, склонился, целуя в губы. Приподнял и перевернул ее на живот. Тело девушки словно знало, чего от него хотят, одного прикосновения было достаточно, чтобы оно приняло желаемую позу. Он помог ей подняться на колени, встал на пол, и, обхватив за бедра, медленно проскользнул в нее сзади. Приникнув грудью к дивану, она выгнула спину, слегка отставив зад. Сергей ускорял движения, стремясь проникнуть как можно глубже и все больше и больше возбуждаясь от потрясающего вида ее тела. Он старательно сдерживал себя, но мягкие встречные движения Мэд сводили его усилия на нет.

— Больше не могу, — наконец выдохнул он, и с наслаждением вошел в нее весь, без остатка, толчками выбрасывая семя. Застонав, Мэд бурно кончила спустя секунду после него.

Без сил, мокрые от пота, они обнявшись, лежали на боку.

— Господи, как хорошо. Так бы и лежала с тобой всю жизнь, — тихо прошептала девушка.

Вместо ответа он легонько поцеловал ее в шею. Мэд улыбнулась, провела рукой по его лицу.

— Хочешь кофе? Я сварю сама, без автоповара.

— Черт, — подумал про себя Сергей, внезапно вспомнив Лотту — и что их всех так тянет на кофе?

Видимо, выражение его лица изменилось, потому что Мэд немного встревожено спросила:

— Серж, все в порядке? О чем ты думаешь?

— Все хорошо, — он успокаивающе улыбнулся.

— Давай на сегодня закончим с экспериментами. Пусть лучше будет автоповар, — добавил он, улыбаясь.

— Хорошо, — улыбнулась в ответ Мэд и упорхнула на кухню.

Сергей свесился с дивана, потыкал сенсорами музыкального терминала, набирая программу воспроизведения. На этот раз он выбрал Чайковского.

Когда Мэд, неся на небольшом подносе дымящиеся чашки, появилась на пороге кухни, он расслаблено сидел, вытянув ноги и закинув руки за голову. Плавные звуки скрипок, как теплая вода, обволакивали тело. Она поставила поднос, опустилась на пол рядом с Сергеем, положила голову щекой ему на колено и тоже замерла, прикрыв глаза. Он протянул руку, легко поворошил ее мягкие волосы. Некоторое время они сидели, не шевелясь, и тихо блаженствовали.

— И часто у тебя бывает такой крайний случай? — Сергей говорил тихо, не открывая глаз.

Мэд обняла его за ноги, положила подбородок на руки и с любопытством посмотрела ему в лицо. Сергей по-прежнему, не открывая глаз, сидел, откинувшись на спинку дивана.

— Вообще-то впервые.

Он открыл глаза.

— Что так?

— Да так, как-то, — она немного смущенно улыбнулась.

Он провел ладонью по ее волосам, по лицу. Прикрыв глаза, она потерлась щекой о его ладонь.

— Расскажи о себе, — попросила она. — Если можно… — добавила она тише.

— Что именно?

— Не знаю. Что хочешь. Если хочешь.

— Кофе остывает, — сказал он, покосившись на поднос.

Мэд поднялась, устроилась рядом, обняв его одной рукой за талию. Сергей подал ей чашку. Свою оставил на подносе, легонько покручивая ее на блюдце.

— Да что рассказывать. Родился на Новом Урале. Небольшая такая планетка. Много леса, много гор. Немного моря. Окончил колледж, завербовался сюда, по контракту со “Стилусом”. Вот, в общем, и все, — Сергей поднял чашку, сделал глоток.

Мэд отпила немного кофе, помолчала.

— Из “Стилуса” и в армию? Да еще рядовым? Ты мог бы и у себя завербоваться…

— Да я, в общем, и не собирался, — он отхлебнул кофе, невидяще глядя перед собой.

Повернув голову, Мэд выжидательно смотрела на него.

— И?

— Недавно меня задержала полиция. Обвинили в угоне. Наутро, перед судом, я подписал контракт. Лучше сюда, чем на каторгу… Вот и вся история. Как видишь, никакой романтики.

Сергей с улыбкой посмотрел на Мэд.

— Удовлетворена?

Она покачала головой.

— Не-а. Как-то не сходится. Где ты взял машину? Что, на самом деле угнал?

Он бросил на нее удивленный взгляд.

— Смеешься? Дала знакомая, доехать до города.

— И именно в угоне этой машины тебя обвинили?

— Да, — неохотно ответил Сергей.

Мэд поставила чашку на пол, повернулась к нему, подвернув ноги под себя.

— А давно ты ее знаешь?

— Да нет, на вечеринке познакомился. Наутро и взял машину. Она в пригороде живет.

Мэд пристально смотрела на него.

— Ты думаешь, это она тебя подставила, да?

Сергей пожал плечами.

— Похоже на то. Полицейский, который меня задержал, показывал мне заявление об угоне.

— Тот полицейский, который дал тебе в суде контракт?

— Точно.

— Прости за вопрос… ты с ней спал?

— Сладкая моя, ну и вопросы!

— Ну а все-таки? — настаивала Мэд.

— Нет, я всю ночь читал ей стихи… — засмеялся Сергей.

Девушка слегка нахмурилась.

— Странно…

— Что тут странного? — удивился Сергей.

— Как-то слишком сложно. Если бы она была напарницей вербовщика, то полиция повязала бы тебя спящего прямо утром, в ее постели. И предъявила бы тебе изнасилование. И через полчаса после составления протокола ты бы уже подписал все, что нужно. А так — слишком сложно. Машина, угон, суд…

Он неопределенно пожал плечами.

— Какая у нее машина?

— Машина классная. Синий “Меркурий” с полной автоматикой. А что?

— У подставной дешевки — “Меркурий”? — с сомнением спросила Мэд.

— Ну и что?

— Да то, что тебя твоя подружка не подставляла. Сидит сейчас и гадает, куда ты исчез, — ответила она.

— Да уж, конечно, — скептически ухмыльнулся Сергей.

Мэд покачала головой. Улыбнулась.

— Есть не хочешь?

Он покачал головой.

— Твоя очередь рассказывать.

Она погладила его руку, прижалась к плечу.

— Хочешь услышать печальную историю о моем падении?

— Только если в ней тебя похитили в брачную ночь восемь черных насильников. Такие истории меня заводят, — его глаза смеялись.

— Тогда не интересно. Их было всего четверо и один из них был китайцем.

— Китаец? Как низко ты пала!

Мэд пихнула его в бок. Они расхохотались.

— Так я жду, — отсмеявшись, сказал Сергей.

Мэд задумчиво поводила пальцем по его животу.

— Я тут родилась, — Начала она, — В Диптоне. Километров сто на север от Джорджтауна. Окончила заочно университет. Факультет философии. Планета Брно. Потом вышла замуж. Год назад развелась. Детей нет. Мой бывший сейчас где-то на Западе. У него сеть фермерских хозяйств. Потом устроилась сюда.

— Почему сюда? Что, на Джорджии трудно найти работу?

— На Джорджии в цене горные инженеры, а не философы, — грустно улыбнулась девушка.

— Странно. Я слышал, на Джорджии не хватает специалистов.

— Так и есть. Можно было пойти в школу, учителем. Или закончить какие-нибудь курсы и устроиться в “Стилус”. Там много секретарей с высшим образованием. Но мне тут проще. Приходят разные люди. Иногда попадаются интересные. Некоторым бывает плохо. Мне нравится им помогать. Им много не надо. Поболтать часок, съесть бифштекс, подремать в кресле. В общем, почувствовать себя дома.

— И что, неужели со всеми так просто?

— Нет, конечно. Попадаются и скоты. Особенно когда напьются. Но таких быстро распознаешь. Поговоришь с ним минут десять и отправишь восвояси. Скажешь, что занята. Да и платят тут неплохо. И время остается на книги. Мне пока нравится.

— А откуда ты Марту знаешь? — Сергей поставил чашку, развернулся боком, лицом к ней.

— Марту? Через ее мужа, полковника Отто фон Бронски. Несколько месяцев назад зашел ко мне и прожил тут несколько дней. На учениях взвод его полка попал под артобстрел из-за чьей-то ошибки. Никто не выжил. Вот он и сломался. Пришел пьяный в дым. Пил и плакал. Водила его в ванную, как ребенка. Боялась, что застрелится. Спрятала его пистолет. Это там, за забором, вы все из себя железные. А тут — обычные люди. Через пару дней я позвонила его жене. Она приехала. Так и познакомились. Марта — чудесная женщина. Очень умная. Теперь присылает ко мне своих знакомых. Иногда забегает сама. Поболтать. — опустив голову, девушка задумчиво смотрела куда-то мимо Сергея.

— Как зовут твою девушку? — внезапно спросила она, подняв голову.

— Лотта, — механически ответил Сергей. И тут же поправился, — Мэд, она не моя девушка. Я ее совсем не знаю.

— Да ладно, не цепляйся к словам. Я просто так спросила. Пошли в ванную?

— Легко, — улыбнулся Сергей.

Они долго плескались и болтали ни о чем, сидя в огромной ванне. Потом, обмотавшись полотенцами, собрались идти на кухню. Выходя из ванной, Сергей остановился на площадке у дверей в спальню.

— Мэд!

— Что, мой сладкий? — она остановилась на лестнице.

— Ты забыла показать мне свою спальню.

— Это обязательно? — принимая его игру спросила она.

— У нас девушка, отдаваясь мужчине, начинает этот процесс с показа своей спальни. Мы как-то пропустили этот важный этап.

— Да? Я уже жалею, что не жила на русской планете. Так хочется почувствовать себя русской девушкой. У вас все так романтично, — она поднялась по лестнице, толкнула дверь.

Он вошел следом за ней в темноту спальни.

— У нас во взводе, — сказал он, прижимаясь к ее спине и обняв ладонями упругие груди, — часто говорят о том, что нам в кашу подсыпают успокаивающее.

Он поцеловал ее в шею.

Мэд провела рукой у себя за спиной, погладила его торчащий, словно кол, член.

— Тебя явно обманули, — с тихим смехом она повернулась к нему лицом, — вам подсыпают совсем не то.

Он повалил ее на кровать.

Через полчаса истомленная Мэд тихо спросила:

— Интересно, ваши женщины все испытывают такое удовольствие?

— Наши женщины… они… они… входят… в горящие дома… и… останавливают коней… на скаку… — тяжело дыша, Сергей не прекращал ритмичных толчков.

— Знаешь… — задыхаясь проговорила она, — я их понимаю… сейчас я бы тоже остановила коня…

Они забылись коротким сном только под утро.

В восемь утра взвод стоял на плацу. Никто не опоздал. Кнут прохаживался вдоль строя, внимательно разглядывая помятые лица.

— Ну что, пьяницы — рыкнул он, — Понравилось гулять?

— Так точно, сэр! — гаркнул взвод.

— Это хорошо, — помолчав, сказал Кнут. — Теперь вы будете выпрыгивать из своих задниц, чтобы еще раз попасть туда… Верно?

— Так точно, сэр! — снова отозвался строй. Сергей кричал едва ли не громче всех.

— Армия выжимает из вас все соки, потому что ей нужны профессионалы. Но армия дает вам все, в чем вы нуждаетесь. Мы делаем тяжелую работу. Мы часто умираем молодыми. Но взамен мы получаем то, чего нет у этих серых говнюков за забором. Мы идем по земле с оружием, мы вольны убивать и умирать сами. Вся наша жизнь, это короткий миг. Но этот миг настолько ярок, что вмещает в себя десять, сто жизней какого-нибудь засранца из небоскреба. Наша жизнь, как наркотик. Втянувшись, вы не сможете ее бросить.

“Да он просто поэт” — удивленно подумал Сергей. Зануда и отъявленный циник Кнут внезапно предстал перед ним в совершенно неожиданном свете.

Мобильная пехота оттачивала свою тактику веками. Даже сейчас, спустя несколько столетий, она сильно напоминала своего далекого предка — воздушную кавалерию армии США — последнего государства-монстра на старушке-Земле. Она применялась для захвата и удержания плацдармов, борьбы с партизанскими и диверсионными формированиями, действий в труднодоступной местности, высадки в тылу противника, а так же как силы быстрого реагирования для поддержки на проблемных участках фронта. К месту высадки мобильную пехоту доставляли вертолеты десанта HU-30, в обиходе именуемые “мулами”. Эти стремительные, хорошо бронированные машины для прикрытия десанта несли на себе два бортовых крупнокалиберных пулемета и многоцелевую ракетную установку, способную вести огонь по самолетам, вертолетам и бронетехнике противника. Система управления вертолета имела развитый искусственный интеллект и могла, в случае гибели экипажа, самостоятельно довести машину до базы или произвести высадку в заданном районе. Мул поднимал полностью оснащенное отделение мобильной пехоты, укомплектованное одним КОПом. Прикрывали высадку вертолеты огневой поддержки “Гром HU-64”. За способность сравнивать с землей целые гектары пространства их уважительно называли косилками. Их активная броня выдерживала очередь крупнокалиберного пулемета, легко отражала удары малых ракет. Оснащенные системами залпового огня, автоматическими роторными пушками, противотанковыми и противосамолетными ракетами, они представляли собой настоящие летающие крепости.

В теории, высадка выглядела просто. “Косилки” веером охватывали место десантирования, производили несколько залпов по площадям вакуумными или напалмовыми зарядами, после чего раскручивали карусель, стремительно разгоняясь вокруг места сброса и поливая огнем любой очаг сопротивления. Мулы выстраивались в колонны и стремительно выстреливали из себя пехоту, сразу освобождая место следующей машине. Пехота быстро разбегалась от точки сброса, прикрывала высадку следующей группы, затем занимала позиции согласно плану боя. Если высадка производилась на позиции противника, ей обычно предшествовал удар тактической авиации или огневая подготовка приданного ракетно-артиллерийского дивизиона. За пару минут звено штурмовиков расчищало несколько квадратных километров укреплений. По возможности и при острой необходимости, огневую подготовку перед высадкой проводила тяжелая авиация космического базирования. Как правило, после ее налета захватывать и удерживать было уже нечего.

Теория, как всегда, выглядела куда проще практики. Резко клюнув тупым носом, вертолет завис у самой земли. Разделившись на две части, отделение выстроилось вдоль бортов. Бронированные пандусы с лязгом рухнули вниз. В уши ворвался рев турбин, почти не заглушаемый шлемом. Где-то внизу раскачивалась земля. Плотный вихрь от винтов бил голубоватую траву, заставляя ее стелиться почти горизонтально.

— Отделение, внимание! — голос Лихача в наушнике слабо доносился из моря грохота, — по команде “Пошел”, необходимо разбежаться и прыгнуть с пандуса головой вперед. Оружие держать прямо перед собой на вытянутых руках. При касании с землей необходимо перекатиться, затем быстро переместиться вперед и в сторону на тридцать-сорок метров. Первый с правого борта бежит прямо, следующий за ним — на несколько шагов правее. С левого борта — наоборот — на несколько шагов левее. Затем падаете ногами к вертолету и сразу занимаете оборону. Последние двое после приземления хватают каждый по одному тюку с боеприпасами, которые пилот сбрасывает сразу после того, как вы прыгнете, и волочете их каждый в свою сторону.

Бойцы напряженно вслушивались в бормотание наушника.

— Сначала будем прыгать всего с двух метров, — продолжил сержант, — через несколько дней дойдем до нормы — пять метров. Помните — от того, насколько быстро вы покинете вертолет и отбежите от места посадки, зависит ваша жизнь, жизнь пилотов и всего отделения. Вопросы?

Отделение молчало.

— Внимание, пошел!

Оглохшие от грохота, бойцы неуклюже посыпались с пандусов. Следом за другими, Сергей оттолкнулся от раскачивающейся площадки. Ветер от винтов сшиб и закрутил его еще в воздухе. Вместо четкого касания и переката, отрабатываемых на многочисленных тренировках, он неуклюже врезался в землю боком. Удар вышиб из легких воздух. Не успев отползти в сторону, он услышал, как рядом, лязгнув амуницией, рухнул кто-то еще.

— Быстрее, быстрее! В стороны! Занять оборону! Быстрее! — подгонял голос Лихача в наушнике.

Сергей вскочил на ноги и, пригибаясь, зарысил в сторону от вертолета. Длинная трава, стелясь по земле, цеплялась за ботинки, мешая бежать. Вертолет, втягивая крылья пандусов, исчез за лесом. Сразу стало тихо. Сергей упал в траву в нескольких шагах от чьей-то спины и приник к прицелу. Голос Лихача в наушнике витиевато крыл по матери день, когда каждый солдат его отделения появился на свет, поминая при этом всех их родственников до бабушки и дедушки включительно. Сильно болел ушибленный бок. Под лопаткой кольнуло — автодоктор впрыснул ему легкую дозу обезболивающего. Над лесом зашумело. Мелькнула быстрая тень. Сразу надвинулся давящий грохот турбин. Вертолет возвращался.

— Отделение, ко мне! К вертолету, бегом марш!

— Медленно. Очень медленно. Отталкиваться надо сильнее, группироваться сразу, не дожидаясь земли, — поучал их во время взлета Лихач.

Машина сделала круг над лесом, снова приближаясь к зоне сброса. Замигал красный плафон на переборке — готовность к высадке. Они быстро выстроились вдоль бортов, ожидая команды. Пулеметчики, сидя в бронированных пластиковых пузырях, нажали на гашетки. Роторы пулеметов с визгом раскрутились, имитируя огонь прикрытия. Пандусы упали, открывая проемы. Рев турбин ворвался в отсек.

— Пошел, пошел! Не спать! Резче! Резче!

Один за одним они попрыгали вниз.

На этот раз Сергей приземлился более удачно. Перекатившись, он вскочил и помчался вперед, отсчитывая про себя шаги. Грохот турбин снова удалялся.

— Встать! Отделение, ко мне!

Они быстро построились.

— Крыса!

— Сэр!

— Еще раз упадешь, будешь всю ночь будешь прыгать со второго этажа на плац. Все ясно!

— Так точно, сэр!

— Салочник!

— Сэр!

— Не суетись после приземления. Упал — сразу беги, как будто у тебя задница горит! Хочешь, чтобы тебе на голову упал контейнер?

— Никак нет, сэр!

— После приземления разбегаться надо резче, — сержант обращался ко всем, — противник всегда ведет огонь по месту высадки. При высадке вы наиболее уязвимы. Обстрел может вестись на расстоянии, часто по площадям. В этом случае огонь прикрытия малоэффективен. Вас спасет только быстрота и рассредоточенность.

Его слова постепенно тонули в реве двигателей.

— К вертолету, бегом марш!

Теперь они отрабатывали десантирование ежедневно.

На четыре часа в день взвод разбивался на группы из трех-четырех человек — начались индивидуальные занятия по освоению будущих специальностей. Сергей окончательно выбрал свою специализацию — он готовился стать оператором КОПа. За ним закрепили постоянного железного напарника. Часами Сергей под руководством лейтенанта Симпсона отрабатывал вводные. Его КОП отсекал огнем пехоту, стрелял по закопченным остовам старых танков, смешно переваливаясь, быстро менял позицию, снова бил, окутываясь дымом и пламенем выхлопа ракет. Весь мокрый от пота, Сергей едва успевал вставлять тяжелые зарядные картриджи. КОП поедал боеприпасы с огромной скоростью. Одновременно робот привыкал к Сергею, учился узнавать его голос, подстраивался под его стиль управления. Его квазиживой мозг, повинуясь программе, воспринимал своего оператора как хозяина, стараясь всячески угодить ему и радуясь редким похвалам.

— Заноза, если ты будешь так стрелять в бою, ты останешься безоружным через пять минут. Ты что, решил, что за тобой будет ездить грузовик с боекомплектом? — В отличие от сержантов, лейтенант Симпсон никогда не кричал, говорил негромко и доброжелательно. Это было непривычно настолько, что действовало на Сергея сильнее любого окрика.

— Так точно, сэр! Я стараюсь, сэр!

— Пойми, Заноза, — КОП чувствует твою злость, твою растерянность, даже твою усталость. Если, давая команду, ты не определишь ему интенсивность огня, то он, защищая тебя, выпалит весь картридж до железки. И что тогда будешь делать? Старайся контролировать эмоции, определяй задачи четко, КОП любит уверенность в голосе.

— Я понял, сэр! Триста двадцатый, атака условного противника! — Сергей старался говорить спокойно, — Пехота с левого фланга, отметки с триста первой по триста пятнадцатую. Сдерживающий огонь. Огонь короткими очередями. Приступай.

— Я КОП триста двадцать. Цель вижу. Условный противник с левого фланга. Сдерживающий огонь. Приступаю.

КОП присел, раскручивая ротор пулемета. Через секунду из-за его плеча короткими фонтанами брызнули стреляные гильзы.

— Хорошо, Заноза, почти хорошо.

— Спасибо, сэр! Триста двадцатый, прекратить огонь.

КОП замер, поводя стволом.

Вечером в оружейной, разбирая и смазывая узлы робота, Сергей неспешно беседовал с ним на отвлеченные темы.

— Понимаешь, триста двадцатый, человек — очень несовершенная машина, — говорил он, протирая стволы разобранного пулемета, — он быстро стареет, его мотивация неясна. Всю свою жизнь он мечется, не понимая, для чего появился на свет. То ли дело ты. Ты вечен. Если один из твоих узлов выйдет из строя, я его заменю. Тебе не надо задумываться, для чего ты живешь. Все решено за тебя. Вся твоя жизнь — служение человеку. Человек доволен, ты счастлив. Все просто и логично.

— Человек Заноза доволен, — гудел неподвижный, как истукан, КОП.

— Вот скажи, ты знаешь, в чем смысл твоей жизни?

— Смысл жизни КОП триста двадцать в защите человека Заноза. Человек Заноза доволен, КОП триста двадцать тоже доволен.

— Доволен, доволен твой человек Заноза, — смеялся Сергей, вставляя на место тяжелый узел, — давай открывай механизм подачи.

Из головы не выходили замечания Симпсона о перерасходе боеприпасов.

— Человек Заноза доволен. КОП триста двадцать тоже доволен, — казалось, если бы у него были губы, бронированный монстр ухмылялся бы во весь рот.

На спине робота, щелкнув, приоткрылся отсек для зарядных картриджей. Сергей воткнул в разъемы отсека кабели тестера, повернулся к дисплею.

— Так, давай посмотрим, что у тебя с управлением огнем. Триста двадцатый, запусти тест системы наведения пулемета.

Сергей погрузился в изучение калейдоскопа быстро меняющихся разноцветных диаграмм, тихонько бормоча себе под нос. Присев на сложенные шарниры-колени, КОП покорно ждал, держа на весу обе “руки”, увешанные оружием.

— Триста двадцатый, как думаешь, что будет, если запретить тебе стрелять по пехоте очередями больше трех-четырех патронов? — задумчиво спросил Сергей, — Судя по твоим настройкам, ты не имеешь привычки экономить и по умолчанию лупишь длинными. А это неправильно. А? Что скажешь?

— КОПу триста двадцать запрещено думать. КОП триста двадцать действует, согласно программе. Отклонения от программы запрещены, — сообщил робот.

— А, ну да, конечно. Я помню, — рассеянно ответил Сергей. — Триста двадцатый, передай мне программу стрельбы по пехоте.

— Выполнено.

Сергей погрузился в изучение мнемокода программы. Разбираться в хитросплетениях чужого кода было трудно. Как и код программы стрельбы по вертолетам, ранее модифицированной Сергеем, этот так же явно создавался при помощи системы автоматического программирования, что делало его еще более трудным для понимания. Достоинством программ, произведенных таким путем, были скорость и дешевизна создания. Недостатком — слабая оптимизация и избыточность кода. Для относительно простых модулей, находящихся в комплекте КОПа, эти недостатки не играли большой роли, но Сергея не оставляло ощущение, что возможности робота при этом используются далеко не полностью.

Наконец, найдя нужный участок, Сергей застучал по клавишам. За час до отбоя он повернулся к своему подопечному.

— Радуйся, Триста двадцатый, теперь у тебя новая программа огня по пехоте. По команде “Сдерживающий огонь” по умолчанию ты будешь выдавать серии по четыре патрона. По команде “Отсекающий огонь” стреляешь очередями по десять. Понятно?

— КОП триста двадцать действует согласно программе. Человек Заноза доволен. КОП триста двадцать тоже доволен…

Сергей засмеялся, выдергивая провода из разъемов.

— Как думаешь, лейтенант Симпсон заметит, что ты стреляешь не по штатной программе?

— КОПу триста двадцать запрещено думать.

— Зануда, — улыбнулся Сергей.

Ворочаясь после отбоя в тесной койке, он вдруг поймал себя на мысли о том, что воспринимает робота не как механизм, а, скорее, как верную, умную собаку, готовую прийти ему на помощь и умереть, защищая его жизнь. Мысль была настолько неожиданной, что он проворочался без сна как минимум еще полчаса.

Последний и любимый довод мобильной пехоты — огневая поддержка. Без нее не планировалась ни одна из операций. Любое подразделение, где бы оно ни находилось, встретив упорное сопротивление, могло потребовать и получить море огня по указанным координатам. Ее могли оказать штурмовики, вертолеты сопровождения, приданная ствольная и реактивная артиллерия. Один только список типов боеприпасов, применяемых каждым видом поддержки, состоял из десятков пунктов. Каждый солдат мобильной пехоты был обязан уметь вызывать поддержку огнем, определяя при этом необходимое для удара количество и тип боеприпасов.

Пришло время попробовать это самому. Когда Сергей впервые вызывал настоящий, а не учебный артудар, он пережил непередаваемые словами мгновенья абсолютной власти над миром. И все это — из-за каких-то нескольких слов, произнесенных в ларингофон. Он подумал, что запросто мог бы прекратить существование всего взвода, находящегося в полукилометре сзади, просто изменив пару цифр.

— Здесь Заноза. Вызываю Большую Берту. Прошу поддержки огнем. Квадраты шестнадцать-двадцать и шестнадцать-двадцать один. Повторяю — шестнадцать-двадцать и шестнадцать-двадцать один. Передаю код подтверждения.

— Здесь Большая Берта, — отозвался наушник приятным женским голосом, — Шестнадцать-двадцать, шестнадцать-двадцать один. Код принят. Уточните тип и количество боеприпасов.