Контроль уровня образования.

(Утопический проект).

Система образования существует в любом современном государстве и решает важнейшие для него задачи. Во всякой большой системе занято очень много людей, имеющих свои собственные интересы, которые, вообще говоря, не совпадают с интересами «заказчиков». В принципе государственная власть держит в своих руках стимулы, которые могут подчинить интересы работников целям начальства. Но стимулы нельзя использовать правильно, если общество (по крайней мере верхи) не имеет реального представления о том, что творится на самом деле. Поэтому эффективный контроль оказывается совершенно необходимым для достижения желаемой цели.

Главный вопрос в том, какова именно «желаемая цель». Если считать целью достижение максимально высокого уровня математической, естественнонаучной и общекультурной образованности самых широких масс населения, то в сегодняшней России это «желаемо» не властью, а оппозицией. Конечно, начальники и прислужники будут вопить, что они «тоже» такого желают. Самое минимальное знакомство с тем, что они делают фактически, убеждает, однако, что на самом деле у них совсем другие приоритеты. Власть имущие хотят реформировать то, что досталось им в наследство, в рабовладельческую систему по американскому или британскому образцу. С одной стороны очень дорогостоящие привилегированные заведения для воспроизводства элиты, доступ в которые представителям низов крайне затруднен (но не исключен вовсе – это принципиально!), с другой – дешевая примитивная массовая система образования, имеющая целью подготовку и воспитание удобных и эффективных рабов для обслуживания фантастических запросов зажравшейся паразитической элиты.

Очевидно, желания оппозиции не могут быть реализованы, пока она не станет властью. Самый рациональный проект в этом направлении при нынешней власти останется утопией. Но отсюда не следует, что рациональные проекты бессмысленны. Рано или поздно смена власти все-таки произойдет. Тогда может пригодиться программа в принципе разумная, но при появлении нереализованная. И даже при теперешней власти может случиться, что верхи вынуждены будут кое-что уступить - если у оппозиции хватит силы нажать всерьез. В таком случае рациональное использование того, что удастся вырвать, будет иметь большое значение для самых широких масс населения.

Итак, будем исходить из установок оппозиции, которые противоречат стремлениям теперешней элиты и не во всем совпадают с ориентацией советских времен. Самыми лучшими надо признать не те заведения, которые дали стране Гайдара-Чубайса-Путина-Собчака, а те, которые вырастили Курчатова-Сахарова-Алферова-Колмогорова. Но придется признать, что и в самом лучшем варианте, при самой правильной ориентации системы будет существовать несправедливое неравенство людей по уровню образованности. Было бы чудовищно (и чудовищно глупо) «исправлять» эту несправедливость, ограничивая уровень сверху. Наоборот. Желая поднять уровень широких масс, надо дать максимальную свободу развития наиболее способным людям, создать для этого наиболее благоприятные условия и ориентировать способных людей на науку, искусство, преподавание, а не на разные идиотские штуки вроде «бизнеса» или чиновной карьеры. Существующие образовательные учреждения дают и образование, и профессиональную подготовку. Это естественно, так и должно быть. Профессиональная подготовка требует известного уровня общей образованности. Но надо отчетливо понимать, что образование и профессиональная подготовка – не одно и то же. Оценка деятельности учреждения должна идти по двум разным линиям, и контроль уровня по этим направлениям тоже должен быть разный. Здесь не затрагивается тема профессиональной подготовки, речь только об уровне образования.

К великому сожалению, слишком многие представляют контроль исключительно бюрократически. Поскольку контроль очень важен, он должен быть всеобъемлющим. Делать это должна специальная громоздкая структура, управляемая командами сверху. В нашем случае трудно придумать что-либо худшее. Контроль должен быть простым, понятным и дешевым, а главное – не мешающим жить и работать. Самым массовым естественно должен быть самоконтроль, при котором люди сами оценивают свою работу. Для оценки достоверности самоконтроля нужен минимальный выборочный контроль сверху по случайным выборкам. Должен быть также контроль сверху по инициативе снизу – со стороны тех, кто желает повысить свой престиж. Первый вопрос по поводу любых оценочных суждений – а судьи кто? В нашем случае лучшие судьи – члены Академии наук: математики, физики, химики, биологи. Имеется в виду, конечно, «настоящая» Академия, а не бесчисленные «академии» «постсоветского» самозарождения. Теперешняя Академия заслуживает серьезной критики во всех отношениях, но по степени пригодности к оценке научного уровня между нею и любым другим учреждением – дистанция огромного размера. Конечно, Академия физически неспособна осилить массовый контроль не только школьного, но и высшего образования. Это от нее и не требуется. Академия может – и этого нужно от нее потребовать – выделить десяток–другой наилучших вузов и факультетов и дать объективную оценку уровня их выпускников. Если нас интересует объективная оценка в сопоставлении с наивысшим мировым уровнем, надо привлечь к оценкам лучших заграничных авторитетов (например, Нобелевских лауреатов). Нужная для этого сумма в валюте (жалкие копейки!) должна быть торжественно и законодательно выделена Академии специально для этой цели.

Решающее значение для правильного представления о системе образования в целом имеет точная и объективная оценка уровня именно самых лучших вузов страны. На эти наиболее авторитетные вузы будут ориентироваться все остальные учебные заведения – высшие и средние. Поэтому самого серьезного внимания заслуживает этот наивысший уровень. Всем известно, что как раз в самых лучших вузах особенно велик разрыв между средним и высшим уровнями выпускников. Внешний контроль со стороны Академии должен обеспечить максимально точную оценку и того, и другого. Пусть Академия организует свои собственные экзаменационные комиссии по основным направлениям. Те выпускники лучших вузов, которые имеют претензии на особый «академический» диплом наивысшего уровня, должны сами подать заявки в Академию, чтобы их оценили соответствующие комиссии. Таких претендентов наберется, скорее всего, не более 10%, а из этих претендентов тоже далеко не все удостоятся высокой оценки академических комиссий, включающих заграничные авторитеты. Кстати, претенденты-неудачники должны получить какое-то поощрение «за храбрость». Зато те, кто выдержит серьезное испытание, получат очень престижный диплом мирового класса. Для оценки «среднего уровня лучших вузов» академические комиссии выберут по жребию 10-15% «прочих» выпускников (у которых нет больших претензий) и проверят уровень их знаний. Такой выборки вполне достаточно и для оценки среднего уровня лучших вузов, и для определения степени разрыва между высшим, средним и низшим уровнями диплома одного и того же вуза. Вузы и факультеты, попавшие под академический контроль, окажутся под сильным давлением – но только по существу. Давление сверху никого не обрадует, но желающих его испытать будет достаточно, ибо престиж тех, кто выдержит, будет очень высок во всемирном масштабе.

При всем том под внешний академический контроль непосредственно попадут не более 20-25% выпускников небольшого количества лучших вузов. Остальные обойдутся самоконтролем, то есть вузы сами решают, кому выдавать диплом, и какого цвета. На следующем уровне, к которому надо отнести большинство вузов, доля самоконтроля может быть еще выше. Внешний контроль сверху тоже должен быть выборочным. То есть примерно 10% выпускников данного вуза по случайной выборке будет оценивать вышестоящая комиссия. Организация работы этих оценочных комиссий (уже не академических) – дело самого вузовского сообщества, тон в котором естественно будут задавать лучшие вузы, выдержавшие академический контроль. Внешний контроль быстро подправит распределение вузов и факультетов по престижу, которое неофициально существовало всегда. Общий принцип очевиден – как правило, уровень выпускников данного вуза будут оценивать преподаватели вузов равноценной престижности и на ступеньку выше. В таком случае дополнительная проверка менее 10% выпускников всех вузов (это недорого) обеспечит «адекватную» оценку как системы высшего образования в целом, так и каждого отдельного вуза, ориентированную на самый высокий мировой уровень.

В массовом школьном образовании принцип контроля должен быть такой же. Пусть школы экзаменуют своих учеников, как хотят (разве что медицина должна ограничивать усердие, если оно угрожает здоровью), и выдают документы об образовании. А чего стоят документы конкретной школы, определит вышестоящая комиссия, проэкзаменовав по случайной выборке менее 10% выпускников. В состав комиссии могут войти учителя школ, равноценных по престижу и выше, а также вузовские преподаватели. Неофициальная иерархия школ по престижу существовала всегда. Предлагаемая система оформит иерархию, ориентированную именно на уровень образованности. Даже при отсутствии материального стимулирования один только престиж нацелит учителей и учеников на эффективную работу.

Плюсы предлагаемой системы уже отмечены. Минусы, увы, тоже существенны. Главное то, что официальное оформление иерархии престижа создаст чрезмерную напряженность, которая вредна во всех отношениях. Надо постараться свести издержки к минимуму. Разные люди реагируют по-разному. Одни жаждут штурмовать «зияющие высоты», другие (и их большинство) согласны спокойно работать на привычном уровне и скорее хотят, чтобы их не дергали, а оставили в покое. Учитывая это, следует большую часть контрольных проверок проводить по запросам снизу, со стороны тех учреждений, которые сами желают повысить свой престиж. А тем, кто согласен с «устоявшейся» репутацией и желает спокойно работать на привычном уровне, достаточно знать, что раз в несколько лет с заметной вероятностью может случиться стихийное бедствие – «вышестоящая» комиссия с выборочной проверкой выпускников и соответствующим официальным заключением.

Наиболее массовым в предлагаемой системе остается естественный самоконтроль. Его минус очевиден – люди не могут беспристрастно оценивать себя, хотя в беспристрастной оценке сами заинтересованы. Им надо помочь организовать неофициальный взаимный контроль, в том числе – материальным стимулированием. Допустим, учителя А. и Б. хотят получить предназначенную на то сумму. Для этого достаточно их совместного заявления о том, что учитель А. проверил несколько учеников учителя Б., а учитель Б. – учеников учителя А. И все. Никаких отчетов требовать не надо. Учителя сами заинтересованы в объективном представлении о том, насколько соответствуют общепринятым требованиям оценки, выставляемые ими ученикам по своему произволу. Немалое значение должны иметь также «неофициальные консультации по запросам снизу». Допустим, директор школы хочет оценить свои шансы на повышение престижа. Он неофициально приглашает члена «вышестоящей» комиссии и представляет его учителям. Желающие организуют неофициальные разговоры «высокого» гостя со своими учениками. «Высокий» гость высказывает свое мнение о том, как бы оценила предложенных учеников комиссия, членом которой он является. И все. Никаких официальных последствий. Возможны. конечно, конкретные рекомендации учителям, а если «высокий» гость в восторге – организация запроса на официальную проверку для повышения престижа учителя (или школы), или, может быть, рекомендация кому-то из учеников ориентироваться на конкретный престижный вуз.

Принципиально то, что контроль, за исключением, может быть, самого высокого и самого низкого уровней, не должен быть страшным для проверяемых. Его задача –ни в коем случае не наказать кого-то, а правильно ориентировать людей и помочь рационально организовать работу. Вообще говоря, «помогать» - другая задача. Должна существовать общегосударственная система повышения профессионального и общеобразовательного уровня. А контроль должен помочь проверяемым правильно уяснить свое положение и эффективно использовать систему повышения квалификации в своей конкретной ситуации.

Несколько слов о стимулах. Их ценность не в силе, а в точности. Конечно, преподаватель престижного вуза должен получать «за класс» заметно больше, чем в третьеразрядном. Но эта разница не должна быть очень велика. Сильный стимул опасен – минусы создаваемой им напряженности легко могут перевесить плюсы. Зато нужно сделать его максимально точным, чтобы он ориентировал именно в том направлении, которое нужно обществу. На это и рассчитана предлагаемая система контроля. Но надо иметь в виду, что даже в самом лучшем случае ориентация будет весьма грубой – хотя бы потому, что ориентиры должны быть стабильными, а изменения в науке теперь происходят весьма быстрыми темпами. Поэтому лучше не поддаваться искушению и ограничить силу стимула, чтобы не навредить. По той же причине стимул должен быть привязан не к сиюминутным выводам контролеров, а к долговременной, вполне подтвердившейся тенденции. Тот, кто претендует на стимулирующую доплату «за класс», должен подтвердить свой уровень, напрашиваясь на внешний контроль не один раз. И наоборот, потерять доплату «за класс» должен только тот, кто явно не тянет, что должно быть установлено не одной комиссией в течение ряда лет. При этом большинство тех, кто не тянет, успеют сами выяснить свои перспективы неофициально и найти более «адекватное» применение своим силам.

Внешний контроль естественно концентрируется «на выходе». При этом надо учитывать не только выпуск с вручением диплома. Предположим, первокурсник из захолустной Тьмутаракани обратил на себя внимание преподавателей незаурядными способностями. Они помогли ему подтянуться и перейти в один из лучших вузов страны, где он с блеском заработал наивысший «академический» диплом. В таком случае его результат должен сработать не только на престиж вуза, который он окончил, но и на престиж того провинциального вуза, из которого ему помогли досрочно уйти. В определенной степени «отдаленные» успехи выпускников должны работать и на престиж школ, которые они окончили. В принципе так же должен решаться вопрос о престиже и на школьном уровне. Если самая рядовая провинциальная школа даст обоснованную рекомендацию способному ученику на доучивание в специализированной школе большого города, дальнейшие успехи «недоученного» рядовой школой ученика должны работать на ее престиж в очень большой степени.

В последнюю очередь можно коснуться вопроса, который всего более интересует и министерскую бюрократию, и широкие массы народа. Речь о распределении привилегий. Привилегии в системе образования – это право на обучение в престижных вузах и школах. Есть негосударственные коммерческие школы и вузы. Тамошнюю музыку заказывают те, кто платит деньги. Уровень образования там, как правило, не первый приоритет. С правом на такое образование все ясно. Его имеют те, кто в состоянии платить. Можно предложить этим заведениям контроль на общих основаниях. Не нужна никакая аккредитация. Если они подчиняются государственному контролю (и платят за него), ценность выдаваемых ими документов официально известна. Если не подчиняются – могут выдавать какие угодно бумаги, не имеющие никакой ценности в смысле признания уровня образованности. Система контроля существенно уточнит иерархию учебных заведений именно по уровню образованности. Найдется немало претендентов на обучение в лучших в этом смысле учреждениях, готовых платить за это немалые деньги. Лучшие вузы будут материально заинтересованы держать у себя таких «коммерческих» обучающихся. Но они будут делать это за свой счет в смысле престижа, ибо малоспособные «коммерческие» студенты будут сильно тянуть вниз оценку уровня, придирчиво выставляемую высокими академическими комиссиями. Поэтому можно ожидать, что вузы сами найдут допустимую меру коммерциализации, которая не слишком подорвет их уровень. Если система контроля на высшем, «академическом», уровне будет эффективна, вузы будут сильно заинтересованы в приеме наиболее способных к обучению людей. В таком случае прием можно спокойно доверить им самим без всяких оговорок. Вместо навязываемого внешнего контроля и «единого государственного экзамена» государство должно всемерно помогать лучшим вузам в поиске способных людей по всей стране. Надо использовать все способы поиска способных, более всего ориентируясь на традиционные, доказавшие свою эффективность. Например, олимпиады, перевод способных школьников из глубинки в спецшколы «с углубленным изучением», перевод лучших студентов из периферийных вузов в престижные. Нужно испытывать и другие способы, выбирая наиболее эффективные в изменяющихся обстоятельствах. Например, дистанционные беседы академиков со школьниками из глубинки с использованием современной техники связи. Доступность наиболее качественного образования для способных людей из глубинки обеспечивается во-первых, заинтересованностью лучших вузов в способных студентах, и во-вторых, отсутствием проблем в установлении непосредственного контакта между школьниками из провинции и ведущими вузами. Не нужно посредников – организаторов «единого государственного экзамена». При указанных условиях проблема отбора наиболее способных будет удовлетворительно решена. На самом деле и бюрократию, и широкие массы интересует другая проблема. В любом случае в самых престижных вузах и школах наряду с людьми явно выдающихся способностей оказываются люди средних способностей, да и ниже среднего, а люди примерно таких же способностей, и даже получше, не получают возможности учиться в престижных учреждениях. Причины такой несправедливости – в первую очередь разные материальные возможности семей, а также моральная подавленность бедноты и жителей захолустья. Очень наивно думать, будто «единый государственный экзамен» хоть в какой-то степени уменьшит эту несправедливость. Ликвидировать ее невозможно – надо сказать правду. А сократить масштабы можно, лишь устранив главные причины – вопиющее материальное неравенство и задавленность низов. Но это дело вне пределов любой реформы образования.