З. С. Соколовой. Каждую минуту хочется написать тебе, так как переживаю очень значительную минуту жизни, но -- работаю не только днем

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Каждую минуту хочется написать тебе, так как переживаю очень значительную минуту жизни, но -- работаю не только днем, но и ночью. Устал очень, а впереди еще больше дела... Приходится здесь добиваться невозможного. Среди глумления, грабежа, разврата и пьянства самого скверного захолустного театра, среди национальных препирательств и колкостей, с незнанием немецкого языка, приходится стоять за русское искусство. Это своего рода война без пушек, каждую минуту ждешь вылазки неприятеля, подкопа и мин. Немецкая пунктуальность, работоспособность, деликатность -- все это миф. Таких лентяев и пьяниц, как здесь, я не знаю в России. Правда, дирекция Берлинского театра славится своей распущенностью. Теперь мы победили их, и они исполнились уважения к нам и по крайней мере не мешают. Наши мастера стали легендарны, так как они здесь работали за десятерых. Их сманивают даже в другие театры. Симова приглашают наперебой писать декорации то на императорской сцене, то на частной, но он до того возненавидел немцев и их безвкусицу, что заламывает поистине американские цены. Так, например, за 4 макета " Демона" просит 4000 руб. и т. д. Мы здесь герои дня. Успех небывалый. То, что пишут в русских газетах, это очень маленькая часть целого. Самый большой успех имел " Дядя Ваня"... И какие статьи! Таких не было в России. Какое тонкое понимание чеховского аромата!

Немцы поразили нас, -- правда, маленькая группа интеллигенции здесь удивительна. Они радуются за искусство, отрешаясь от всякого национального чувства. Приглашают нас наперерыв, знакомятся все и хотят фетировать, но мы уклоняемся: во-первых, неподходящее для этого время в России, а во-вторых, не хватает сил. Самое интересное и трогательное -- это наши взаимные симпатии с четой Гауптманов. Он настолько увлечен нами, что немцы не узнают его, так как он слывет за нелюдимца. Были даже выходки с его стороны. Так, например, в антракте " Дяди Вани" он вышел в фойе (все удивлялись этому), собрал толпу и во всеуслышание заявил (ни более ни менее): " Это самое сильное из моих сценических впечатлений, там играют не люди, а художественные боги". После 4-го акта " Дяди Вани" он долго сидел неподвижно, держа платок и закусив его. Потом встал и утер слезы. К нему подошел Владимир Иванович, но он ему ответил только: " Ich kann nicht sprechen" {" Я не могу говорить" (нем.). }. Немирович говорил, что у него в эту минуту было лицо Шиллера или Гёте. После " Дна" он сказал, что не спал всю ночь и обдумывал пьесу, которую он хочет попробовать написать специально для нашего театра. Словом, Гауптман захвачен. Следующим номером следует поставить Барная. Он здесь директор императорских театров, и тем не менее бывает на всех спектаклях, подносит венки и вслух говорит, что учится у русских. Сегодня для Берлина произошло нечто необыкновенное. Здесь есть критик Норден. Он пишет критики только в исключительных случаях (местный Стасов) и всегда ругательного характера. Никогда он никого не похвалил. В сегодняшней маленькой статье написано приблизительно следующее: " В Берлине случилось событие. Приехали русские. На долю каждого поколения приходится встречать 6--8 больших художников. В этой труппе -- все художники и все собраны воедино. Это гениально... и критика смолкает. Пусть идут в театр знакомиться с Россией не только артисты, но и дипломаты, политики и те, кто утверждает, что это погибшая страна. Народ, который создал такое искусство и литературу, -- великий народ. У него есть культура, но мы ее не знаем. Она непохожа на нашу, но нам не мешает поближе ее узнать".

Словом, мы обожрались славой. Материальная часть -- не очень. Дело в том, что Берлин совсем не театральный город, и делать здесь 30 спектаклей -- безумие. Сюда ездят только для патента и скорее бегут в другие города, чтоб наживать деньги (сообщи об этом Севастьянову). Ни одна гастроль (даже Дузе) не проходила здесь без убытка. Мы в прекрасных условиях, так как покрываем расходы. Наилюбимейший здесь театр -- Deutsches Theater -- делает на круг 3000 марок. Мы делаем 2500. Беда в том, что по смете мы рассчитывали на большее. Сегодня нас пригласил на ряд спектаклей императорский театр в Дрездене. Это лестно и приятно. Но более трех спектаклей мы не успеем дать. Потом едем в Прагу, это бездоходная поездка, но очень приятная, так как чехи нас очень ждут. Приглашают и в Вену, и в Мюнхен, и в разные провинциальные города, и в Париж, и в Лондон, и в Бельгию, и в Амстердам. [...]

Тяжелые и грустные известия из России омрачают все то приятное и интересное, что мы переживаем. О Борисе -- тоже грустные известия. Дети скучают. Кира увлекается театром. Но год для них в смысле учения следует считать погибшим. Боюсь, как бы они не исшалопайничались. Они учатся, но это неправильное учение.

Крепко обнимаю тебя и всех братьев и сестер. Перешли это письмо всем братьям и сестрам. При всем желании невозможно писать всем в отдельности одно и то же. Единственное время для писем -- это антракты. Остальное время все занято.