💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Тамалия. Из небольшой двери специального отсека в кладовой под лестницей вытаскиваю медкабину

Из небольшой двери специального отсека в кладовой под лестницей вытаскиваю медкабину. Разворачиваю горизонтально – она зависает в воздухе на антигравитаторах – и толкаю в гостиную.

– Простите, госпожа, – бедняга снова падает на колени, – что ж вы не позвали, чтобы я...

– Да ладно, не надорвусь, – пожимаю плечами. Позвала бы – воспринял как приказ, не позвала – воспринимает как проверку, которую не прошёл. И что вот с ним делать?

– Снимай халат и залезай, – произношу, не акцентируя внимания. Скидывает халат не вставая.

– Удобно? – интересуюсь.

– Очень, – буркает раб, поднимаясь. Надо же, без приказа. Чего он там себе удумал? – Продавать будете? – тут же отвечает на невысказанный вопрос.

– Пока не планирую, – успокаиваю. Впрочем, успокоила ли? Чёрт его знает. – Залезай.

Отворяю прозрачную крышку, и он безропотно укладывается на спину. Когда крышка затворяется и замок защёлкивается, медицинский чип нчинает светить синим сквозь кожу на плече.

Вот идиотка, не дала разрешения сделать стекло непрозрачным. Просто не подумала, а ведь оно таким только изнутри делается...

Он лежит закрыв глаза. Не удержавшись, провожу по нему взглядом. И впрямь, хорош, отбила бы руки за эту уродливую надпись. Нужно будет свести!

Боже, а как ему больно было, наверное...

Размышляя, наталкиваюсь на его взгляд, ощущаю неловкость. Да кто мне дал право рассматривать?! Антер не успел спрятать ненависть, но я предпочитаю не замечать её. Пытаюсь показать руками, что стекло можно сделать непрозрачным. Он, конечно, ничего не понимает, в глазах ужас – решил, будто я что-то заметила. Ладно, выйдешь – поговорим.

Пока кабина сканирует и подлечивает, делаю распечатку с медчипа. Она занимает несколько страниц мелким шрифтом. Нифига ж себе!!!

Чего там только нет! Ощущаю, как непрошеные слёзы льются по щекам, наскоро вытираю. Не осталось, наверное, ни единой кости, которую бы не переломали, а сколько раз заживляли побои и синяки, настоящую – не при помощи пульта – порку, выбитые зубы... Откладываю бумаги, не в силах этого читать. Понятно, что ему проще свалиться на колени и демонстрировать покорность, чем снова и снова переживать это. Кто ж выдержит-то столько? Тут или умрёшь, или сойдёшь с ума, или попытаешься выживать как можешь...

Почти на каждой планете – попытка сбежать, поимка, избиения, издевательства. Глупенький, да ведь без специалиста чип из мозга не вытащить, даже если пульт от него уничтожить, а чипы наверняка маячком снабжены, чтобы отыскать беглого проще было... Да ты у меня герой, дура я, туда же – оскорблять, другие мужчины меня привлекают! Да они, те другие мужчины, на твоём месте давно уже сдались бы. Нет, дружок, я за тебя возьмусь. Не смогу изменить всё рабство, так хотя бы одного единственного раба...

Как было бы просто, если бы можно было с тобой поговорить! Ты бы не поверил, конечно, но начистоту – оно всегда легче, напрямую от души к душе. Ничего, прорвёмся.

Медкабина пискнула, свидетельствуя о завершении процесса и выдавая голосовую резолюцию, что пациент в норме, но требует хорошего питания – авитаминоз и истощение. Кабина даже вколола ему что-то витаминное. И ладно.

Крышка неслышно отворилась, пока сканер выдавал сообщения о результатах, а я складывала распечатки в папочку и в стол. Когда обернулась, Антер уже выбрался оттуда и стоял рядом на коленях, ожидая распоряжений.

– Простите, госпожа... – залепетал он. Снова ждёт, что наказывать буду.

– Вставай, надевай халат, – как можно более спокойно произношу. Понимаю, что парень сам не знает, на каком свете очутился и как себя вести. Хотя эта покорность уже начинает раздражать. Впрочем, что он видел от других хозяев и что может ожидать от женщины здесь, на Тарине? Я выдохнула, заставляя себя успокоиться, он напрягся, стиснув зубы и ожидая явно издевательств, хоть не подходи.

– Вставать собираешься? – поднимаю брови. Антер тут же вскочил и начал натягивать халат, не попадая в рукава.

– Спокойнее, спокойнее, – говорю, направляюсь к пульту.

– Госпожа! – взвыл бедняга, снова рухнув на колени, и пополз на них ко мне. Халат висел на одной руке – на вторую он так и не успел его надеть – и тащился по полу следом. Да уж, жалкое зрелище, как же нужно довести нормального человека?

Я положила пульт на стол, боясь случайно задеть кнопку. Кто его знает, чего ещё удумает?

Он снова схватился за мои ноги, целуя колени. Парня ощутимо била дрожь:

– Пожалуйста, госпожа... я сделаю всё, что прикажете... не наказывайте, я просто ещё не знаю ваших правил, скажите мне, что от меня требуется, я буду исполнять...

– Встань, пожалуйста. Я не собиралась тебя наказывать, хотела убрать этот чёртов пульт от греха подальше.

Он затих у моих ног, уткнувшись лбом в колени, почти ощутимо сотрясаемый нервной дрожью, но по внушительной длине медраспечатки я прекрасно понимала, почему.

Вот чёрт, нужно было убрать этот пульт, пока он мылся. Но я сначала занималась одеждой, потом лихорадочно пыталась выяснить основные правила взаимоотношений между рабами и хозяевами в местной аристократической сети, и как-то забыла. Коза, для тебя ерунда, которую забыть раз плюнуть, а для него вся Вселенная к этому пульту сводится. Но может, и лучше, если сам увидит, что пульт в сейфе лежит. А то дёргался бы вообще от любого движения.

Правила, впрочем, сводятся к одному: хозяин – бог и ему всё можно, раб – вещь, не имеющая права голоса. Единственное, что должен обеспечить хозяин – чтобы его раб не причинял неудобства остальным вольным. В противном случае у хозяина могут потребовать ответ представители закона.

– Вставай, – тихо произношу, не удерживаюсь, провожу рукой по волосам. Он ощутимо вздрагивает:

– Простите, я забыл, что вас нельзя касаться, предыдущая хозяйка...

Замолкает. Ну да, не положено говорить о пожеланиях и прегрешениях предыдущих хозяев.

– Давай уже поговорим, – предлагаю, указываю на кресло. Поднимается, наконец-то надевает халат, подвязывает пояс и садится, куда было приказано.

– Не вскакивай, – предупреждаю. Кивает. – Сейчас я возьму пульт и уберу его. Не дёргайся.

Он снова кивает, сжав зубы так, что на скулах выступили бледные пятна. Я не стала ничего говорить. Бесполезно пока.

Осторожно беру пульт, показываю ему – но он лишь сжимается, ожидая, видимо, что начну пробовать. Ох ты ж ёпрст! Наверное, эти скоты под названием «хозяева», получив новую игрушку, не успокаиваются, пока не перенажимают на все кнопочки. Тогда вполне понятна реакция бедняги.

– Смотри, беру, кладу в сейф, чтобы случайно никому чужому не попался.

Он, словно не веря, смотрит, как я убираю орудие изощрённой современной пытки, а заодно и папку с документами.

– Что, даже не попробуете? – недоверчиво буркает.

– А надо? – интересуюсь.

– Некоторым мало видеть человека на коленях или на брюхе, зато когда он выгибается в приступах боли – в самый раз. А если ещё заставить его поорать при этом... возбуждает.

Видимо, мне не удалось удержать брезгливую гримасу:

– Не меня.

В его глазах мелькнуло удивление. Хоть немного осмелел. Прощупывает.

– Послушай, – сажусь в соседнее кресло. – Я могла бы отпустить тебя на волю, но ты не выживешь. Сам знаешь, у бывшего раба и без того дорог мало, а уж с твоим послужным... Да ещё и на Тарине...

Опускает голову, после буркает:

– Отпустили бы, это были бы мои проблемы...

– Пока тебя не поймали бы очередные работорговцы. Вашего брата отлавливают только так. Вас слишком легко сломать.

– А тебе-то что? – вскидывает голову, и куда только «госпожа» подевалась? Я предпочла не заметить перемену в обращении, пусть разрядится, может, полегчает.

– А мне жаль, – отзываюсь. Снова пунцовые щеки, сжатые зубы. Дура, ну зачем, зачем добиваешь? Привыкла с равными общаться, которые всегда ответить могут? А этому небось жалость уже поперёк горла, особенно когда приходится специально унижаться, чтобы вызвать её, и как погано должно быть внутри...

– Поверил, уже, – бурчит он. После вдруг вскинул голову, в тёмных глазах снова ужас:

– Это проверка, да? Простите, госпожа... – дёргается было сползти с кресла, но я опережаю:

– Не вздумай! Сядь где сидишь.

Антер покорно опускает голову.

– Ничтожный раб смиренно просит прощения, – произносит. – Если госпожа скажет, в какой форме рабу лучше просить прощения, он это запомнит и будет делать именно так, как она повелит.

– «Извини» будет достаточно, – вздыхаю. – Если на самом деле виноват.

– Раб всегда виноват, – тут же соглашается. Удерживаюсь от еще одного вздоха.

– Давай так. Даю тебе полгода. Если докажешь мне, что способен стать вольным самостоятельным человеком, через полгода я тебя отпущу.

– Я не посмею, никогда, госпожа... – бормочет, а на лице сменяют друг друга надежда и отчаяние.

– А если останешься рабом – продам, – добавляю. Поднимает на меня несчастные глаза. Не верит. Ну и ладно, пусть пока не верит, а на досуге подумает про перспективы. Вдруг дойдёт...

Антер

Кажется, мне досталась самая жуткая садистка из всех, что были. Этой доставляет удовольствие пугать, она не оговаривает правил, она только заставляет спину покрываться липким противным потом. Вон как пульт в сейф спрятала, а ведь могла же и в стол, если такая добренькая. Но нет, оттуда его можно достать, а из сейфа... И вообще, пока я купался могла... Зачем мне показывать было? Интересно, она его подключила к мысленному управлению домом?

Что же это за загадка, чего она ждёт? Сколько раз Амира этой волей махала передо мною... «Подари мне лучшую ночь в моей жизни – и станешь вольным»... Угу, сейчас. «Фи, Антер, ну что ты за мужик, не знаешь, как с женщинами обращаться? Нет, нужно потренироваться... Сейчас пройдём обучение на рабыне...»

Как можно чего-то хотеть, когда эта жирная старуха стоит и рассказывает, что нам с рабыней делать? Как вообще можно ощущать себя мужчиной! А потом «Гадёныш, как ты посмел войти в неё, я тебе разве разрешала измену?» – «Но вы же сказали...» – «Ах ещё и перечишь?! А знаешь, какое наказание за это бывает? А ты, дорогуша, будешь продана отряду наёмников на отсталой планете, за то, что посмела соблазнять моего личного раба!» – «Госпожа, простите её, она не виновата, моя вина, лучше мне двойное наказание дайте, только простите её...» – «Ах тебе мало, ну что ж, раз хочешь двойного наказания, не могу отказать! А ты, тварь, чем привлекла моего раба, что он за тебя готов себя подставить?! За моей спиной шашни крутите?!»

Вот идиот, разве не знал, что каждое моё слово будет всё равно истолковано превратно... Ловлю её жирные потные ноги, преодолевая отвращение и тошноту провожу по ним губами, языком, пытаюсь успокоить.

«Вы для меня всё, моя госпожа, мой свет, моя повелительница, приказывайте ничтожному рабу, он лишь хотел доставить вам удовольствие, боясь перечить приказам...» – «Ещё одна такая выходка – останешься без своего мужского достоинства»... А рожа довольна, медленно шагает назад, чтобы я мог ползти за ней и продолжать целовать ноги, садится в кресло, улыбается, закрывает глаза. Несчастная девчонка робко приближается, не смея встать, присоединяется ко мне. Глаз приоткрывается, нога дергается, якобы «отстань, мерзкая» – но легко так, приглашающее, и девчонка, переждав, снова целует, и всё повторяется, а потом я получаю затрещину за то, что взглянул на рабыню и на секунду прервал занятие, переводя дыхание...