Тайна исчезновения Жозефа

Теперь было приятно послушать, как хлещет по листьям дождь, приятно было вдохнуть через широко открытую дверь влажную ночную прохладу.

Несмотря на голод, Жозеф едва смог проглотить бутерброд с паштетом, приготовленный ему хозяином, – так он был потрясен. Его кадык все еще судорожно поднимался и опускался. Ну, а Мегрэ, выпив пару рюмок виноградной водки, с наслаждением потягивал свою любимую трубку.

– Видите ли, молодой человек, если бы вы не стащили мою трубку, я уверен: рано или поздно ваш труп нашли бы в камышах Марны. Трубка Мегрэ кое‑ что да значит.

Честное слово, Мегрэ произносил эти слова с удовольствием. Вся эта история льстила его самолюбию. У него украли трубку, как незаметно крадут карандаш у великого писателя, кисть у великого художника, носовой платок или какую‑ нибудь другую безделушку у кинозвезды.

Комиссар понял это сразу же. Застенчивый и нерешительный паренек стащил его трубку. И на следующую ночь исчез. А до этого он пытался уговорить свою мать не обращаться в полицию. Что же все это значит? А то, черт побери, что он сам хотел провести следствие. Потому что был уверен в себе! Потому что с трубкой Мегрэ во рту он возомнил… – Когда вы поняли, что таинственные посетители ищут в вашем доме бриллианты?

Жозеф хотел было приврать из тщеславия, но, глянув на Матильду, передумал:

– Я не знал, что это бриллианты. Но был уверен, что искали что‑ то очень маленькое, ведь рылись даже в коробках из‑ под лекарств.

– Что ты на это скажешь, Николя? А, Николя?

Тот, злобно уставившись взглядом прямо перед собой, сидел на стуле в углу, наручники сжимали его запястья.

– Когда ты убил Блюстейна в Ницце…

Никакой реакции. Ни один мускул не дрогнул на его костлявом лице.

– Ведь ты прикончил Блюстейна в «Негреско», потому что понял: тот обманывал тебя. Так? Значит, не желаешь говорить? Ладно, заговоришь потом. Что сказал тебе Блюстейн? Что спрятал бриллианты в доме на набережной Берси?! И ты стал сомневаться – сумеешь ли их найти, ведь эти маленькие штуковинки очень легко спрятать. Вероятно, он указал тебе ложный тайник? Ну ладно. Я не спрашиваю тебя, откуда бриллианты. Мы узнаем это завтра, когда их осмотрят эксперты. На сей раз тебе не повезло. Тебя сцапали за старое дело. Что ты там натворил? Кажется, ограбление на бульваре Сен‑ Мартен? Ну как же! Ювелирный магазин! Раз уж на чем‑ то специализируешься… Верно ведь? Ты получил тогда три года. И вот уже три месяца, как, выйдя из тюрьмы, ты бродишь вокруг этого дома. У тебя был ключ, который Блюстейн сделал для себя. Ну? Будешь говорить? Что ж, как хочешь.

Молодые люди с удивлением смотрели на Мегрэ и не могли понять его неожиданно шутливого тона: они ведь не знали обо всех треволнениях, которые он пережил за последние часы.

– Видишь ли, Жозеф… Смотри‑ ка, я уже обращаюсь к тебе на «ты». Все это просто. Какой‑ то незнакомец проникает в дом, где уже три года не было жильцов. Я тотчас же подумал, что это какой‑ нибудь тип, отбывший заключение. Ведь нельзя же болеть целых три года. Мне бы следовало проверить списки освобожденных из тюрьмы, и я бы тотчас наткнулся на нашего приятеля Николя… У тебя нет огонька, Люка? А теперь, Жозеф, расскажи, что произошло этой ночью.

– Я был уверен, что у нас припрятано что‑ то очень ценное. Возможно, целое состояние. И я решил отыскать…

– Но поскольку твоя мамаша обратилась ко мне, ты решил во что бы то ни стало найти клад этой ночью.

Жозеф кивнул головой.

– И чтобы тебе не помешали, ты подсыпал мамаше в настой какой‑ то чертовщины?

Он не отрицал.

– Мне так хотелось жить по‑ другому! – пролепетал он еле слышно.

– Ты спустился вниз в домашних туфлях. Почему же ты был уверен, что найдешь ценности именно этой ночью?

– Потому что, кроме столовой, я обыскал уже весь дом, разделив все комнаты на секторы. И убедился, что тайник может быть только в столовой.

Несмотря на усталость и унизительность положения, в глазах его блеснула гордость.

– И я нашел.

– Где?

– Возможно, вы обратили внимание в столовой на старую газовую проводку с горелками и поддельными свечами из фарфора? Не знаю уж, как пришла мне в голову мысль отвинтить эти свечи. В них‑ то я и нашел какие‑ то твердые предметы, завернутые в клочок бумаги.

– Скажи‑ ка мне: отправляясь на поиски, ты уже знал, что будешь делать в случае удачи?

– Нет, не знал.

– Ты не собирался удирать?

– Нет. Ей‑ богу!

– Хотел перепрятать клад в другое место?

– Да.

– У себя в доме?

– Нет. Я ведь знал, что вы перевернете у нас все вверх дном. И наверняка найдете. Я бы спрятал клад в парикмахерской. Ну, а потом…

Николя криво усмехнулся.

– Итак, ты открыл тайну газовых горелок…

– Как раз в тот момент, когда я отвинчивал последнюю свечу, мне показалось, что рядом кто‑ то стоит. Сначала я подумал, что это мама, и погасил фонарик. Но это был мужчина, он шел прямо на меня. Испугавшись, я бросился к двери, выскочил на улицу и побежал. Я был в домашних туфлях, без галстука, без шапки. Я бежал и слышал, что за мной гонятся.

– Нелегко тебе было угнаться за таким быстроногим зайцем, а, Николя? – насмешливо спросил Мегрэ.

– У площади Бастилии я заметил полицейский патруль и зашагал вслед за ним, потому что был уверен: этот человек при них не нападет на меня. Так мы дошли до Восточного вокзала. И тут у меня мелькнула мысль…

– Удрать в Шелл? Приятные воспоминания, так, что ли? Ну, а потом?

– До пяти утра я проторчал в зале ожидания. Там было много народа. А пока вокруг люди…

– Ясно.

– Но я не знал, кто меня преследует. Я поочередно разглядывал всех. Когда открыли кассу, я протиснулся между двумя женщинами и тихо спросил билет. В это время сразу отходило несколько составов. Я переходил из поезда в поезд, перебирался через пути.

– Парень, видно, доставил тебе хлопот даже больше, чем мне, а, Николя?

– Он не мог знать, до какой станции я взял билет. А в Шелле я спрыгнул, когда поезд уже тронулся.

– Что ж, неплохо. Совсем неплохо!

– И поскорее выскочил из вокзала. На улице – никого. Я снова побежал, никто меня не преследовал. Вот так я очутился здесь и сразу спросил комнату, у меня уже не было сил… Мне хотелось скорее припрятать… Рассказывая, он весь дрожал.

– Мама никогда не давала мне много карманных денег, и, поднявшись в комнату, я нашел у себя в кармане всего пятнадцать франков и несколько телефонных жетонов. Мне хотелось вернуться домой, прежде чем мама… – И тут появился Николя.

– Я заметил его в окно. Он выходил из машины… Я сразу же понял, что он доехал до Ланьи и взял там такси. Но только в Шелле он снова напал на мой след. Я тут же заперся на ключ, а затем, услышав на лестнице шаги, придвинул к двери комод. Я уже не сомневался, что он убьет меня.

– И глазом не моргнул бы! – заметил Мегрэ. – Но он боялся разоблачить себя: мешал хозяин. Так ведь, Николя? Он обосновался здесь, полагая, что рано или поздно ты выйдешь из комнаты. Ну хотя бы поесть..

– Я ничего не ел. Я очень боялся, что ночью он приставит лестницу и влезет ко мне через окно. Поэтому я запер ставни и старался не спать.

Мегрэ осторожно выбил трубку о каблук, снова набил, поглаживая ее с явным удовольствием.

– Ну, если б тебя угораздило сломать ее… – буркнул он. И добавил другим уже тоном:

– Что ж, дети, пора в путь!.. Жозеф, а что ты скажешь матери?

– Не знаю. Боюсь даже подумать.

– Да полно тебе. Скажи, что ты спустился в столовую, вообразив себя детективом, увидел там незнакомца, выходившего из вашего дома. И, гордясь мыслью, что ты настоящий сыщик, пошел за ним следом.

Тут Николя впервые раскрыл рот и презрительно бросил:

– Уж не думаете ли вы и меня втянуть в эту игру?

– А мы сейчас это выясним, – невозмутимо ответит Мегрэ. – С глазу на глаз, в моем кабинете… Ну что ж, поехали?

Немного позже он шептал на ухо Жозефу, задвинутому вместе с Матильдой в самый угол сиденья:

– Я подарю тебе другую трубку. Идет? И, если хочешь, даже больше этой.

– Но она не будет вашей, – ответил паренек.