Частный розыск

Попадаются иногда фразы, которые так ладно укладываются в ритм движения – ну хотя бы поезда – и так прочно входят в сознание, что от них трудно отделаться. Именно такая фраза неотвязно преследовала Мегрэ в стареньком громыхающем такси, а ритм отбивали тяжелые капли дождя, стучавшие по мокрой крыше:

«Част‑ ный ро‑ зыск… Част‑ ный ро‑ зыск… Част‑ ный ро…»

Ведь, по сути дела, не было почти никаких оснований для того, чтобы тащиться по темной дороге вместе с бледной девушкой, сидящей рядом, и милым исполнительным Люка, подпрыгивающим на переднем сиденье. Обычно, когда женщина, подобная мадам Леруа, отрывает вас от дел, ей даже не дают закончить ее причитаний.

«У вас ничего не украли, мадам? Вы не собираетесь подавать заявление? В таком случае весьма сожалею, но…»

И даже если у нее пропал сын:

«Вы говорите, что он сбежал? Если мы станем разыскивать всех сбежавших из дому, вся полиция будет заниматься лишь этим и нам еще не хватит людей!»

«Частный розыск по заявлению родственников» – вот как это называется. И производится он лишь на средства тех, кто ходатайствует о розыске. Что же до результатов… Такси выехало за пределы Парижа и мчалось по шоссе. Зачем его понесло сюда? Ему даже не возместят проезд на такси. И все это из‑ за трубки… Гроза разразилась как раз в тот момент, когда он подошел к двери дома на набережной Берси. Он позвонил и застал госпожу Леруа за обедом, который состоял из хлеба, масла и копченой селедки. Несмотря на переживания, селедку она попыталась спрятать.

– Вы узнаете этого человека?

Хотя и с удивлением, но не колеблясь, она ответила:

– Это мой бывший жилец, мосье Блюстейн. Странно, на фото он одет, словно… Да, словно светский щеголь. В то время как на набережной Берси он был похож скорее на бедняка.

– Что это значит, мосье комиссар? Где этот человек? Что он сделал?

– Он убит. Скажите‑ ка, я вижу…

Он окинул взглядом комнату: шкафы были раскрыты, ящики выдвинуты.

– …что нам с вами пришла одна и та же мысль. Она покраснела. И готова была уже огрызнуться, но комиссар в этот день не отличался долготерпением.

– Вы пересмотрели все вещи в доме. Не отрицайте. Хотели узнать, не прихватил ли чего с собой ваш сын, не так ли? Ну и каковы результаты?

– Никаких, клянусь вам. Все на месте. Что вы на это скажете? Да куда же вы?

Он был уже за дверью. Опять потеряно время. И опять глупо. Недавно, разговаривая с девушкой на бульваре Бонн‑ Нувель, он не удосужился спросить у нее точный адрес. А теперь она ему понадобилась. К счастью, ее хозяин живет в том же доме, что и магазин.

Пришлось взять такси. Крупные капли стучат по асфальту. Спешат прохожие. Машина то и дело застревает у светофоров.

– Улица Шампионне, дом шестьдесят семь. Он ворвался в маленькую комнату, где четверо – отец, мать, дочь и двенадцатилетний сын – ели суп за круглым столом. Матильда испуганно вскочила.

– Прощу прощения. Мне нужна помощь вашей дочери, чтобы установить личность покупателя, которого она видела в магазине. Будьте любезны, мадемуазель, следуйте за мной.

– Куда мы едем?

– В Шелл.

– Вы думаете, он там?

– Я ровным счетом ничего не знаю, мадемуазель…

Шофер, остановитесь сначала у префектуры на Набережной Орфевр.

Здесь он посадил в такси поджидавшего его Люка. Частный розыск по заявлению родственников!.. Сам он сел сзади, вместе с Матильдой, которая испуганно жалась к нему. Крупные капли, протекая сквозь старенькую крышу такси, падали ему на левое колено. Прямо перед ним маячил тлеющий огонек сигареты Люка.

– Вы хорошо помните Шелл, мадемуазель?

– Ода!

Черт побери, разве это не было самым дорогим ее воспоминанием об их любви? Один лишь раз они улизнули из Парижа, бегали вместе по высокой траве, по берегу реки…

– Вы уверены, что в темноте отыщете дорогу?

– Думаю, да. Если только такси поедет мимо вокзала: ведь в Шелл мы приехали поездом.

– Вы мне говорили, что обедали там в таверне?

– Да, в таверне. Запущенной, грязной и настолько мрачной, что нам даже жутко стало. Мы шли к ней по берегу Марны. Погодите… Как раз слева видна заброшенная печь для обжигания извести, а в полукилометре оттуда – двухэтажный домик… Мы удивились, когда его там увидели… Мы вошли. Справа – обитая цинком стойка. Беленые стены, два железных стола и несколько стульев. Этот тип…

– Хозяин?

– Ну да. Маленький такой, чернявый. Он больше похож на… Не знаю, как вам объяснить. Может, нам просто показалось… Мы спросили, можно ли здесь перекусить, И он подал нам паштет, колбасу, а затем подогрел кролика. Все было очень вкусно. Хозяин болтал с нами, рассказывал о рыболовах, которые были его клиентами. Да, и в углу там лежала целая груда удочек…

– Это здесь? – спросил Мегрэ, видя, что шофер остановился.

Небольшое здание станции, несколько огней в ночной темноте.

– Направо, – сказала девушка, – а затем второй поворот, тоже направо. Там мы спросили дорогу. Но почему вы решили, что Жозеф здесь?

Просто так. Вернее, из‑ за трубки. Но в этом он не решился бы признаться.

Частный розыск по заявлению родственников! Ну и смешно же он выглядит. И все‑ таки…

– Теперь – прямо, – сказала Матильда, – дальше на реке есть мост, но по нему ехать не надо, сверните налево, только осторожно – дорога узкая!..

– Признайтесь все‑ таки, деточка, что ваш Жозеф последнее время говорил вам о возможных и даже весьма вероятных переменах в его жизни.

– Он очень честолюбив.

– Я говорю не о далеком будущем, а о том, что должно было произойти со дня на день.

– Ему не хотелось быть парикмахером.

– Он надеялся, что у него появятся деньги. Верно? Бедняжка, как она мучилась! Как боялась предать своего Жозефа!

Машина медленно ехала по берегу Марны. Слева виднелись низкие домишки бедняков и лишь изредка комфортабельные виллы. То тут, то там мелькал свет, иногда лаяла собака. Примерно в километре от моста дорога стала ухабистой, такси остановилось, и шофер сказал:

– Дальше не проехать.

Дождь лил как из ведра. Выйдя из машины, они тут же промокли до нитки. Земля ускользала из‑ под ног, кусты цеплялись за одежду. Им пришлось идти цепочкой; шофер, ворча, забрался обратно в машину и, несомненно, готовился предъявить солидный счет.

– Странно. Я думала, что это ближе.

– Вы еще не видите дома?

Марна была совсем рядом. Шагая по лужам, они поднимали фонтаны брызг. Мегрэ шел впереди, раздвигая кусты. Матильда сразу вслед за ним. И Люка замыкал шествие с невозмутимостью овчарки. Девушке стало страшно.

– Я ведь узнала мост и печь. Мы не могли ошибиться.

– Смотрите, огонь слева… – проворчал Мегрэ.

– Так и есть. Это там.

– Т‑ шш… Не шумите…

– Вы предполагаете…

Мегрэ неожиданно резко прервал ее:

– Я ничего не предполагаю. Я никогда ничего не предполагаю, мадемуазель.

Когда они подошли ближе к дому, он тихо сказал Люка:

– Подожди здесь с малышкой и не трогайся с места, пока не позову. Посмотрите‑ ка, Матильда, отсюда виден фасад. Узнаете его?

– Да, клянусь вам…

И тут же широкая спина Мегрэ заслонила от нее освещенное окно.»