Да… надоело уже лежать!

- Вот ангина твоя кончится, тогда, может быть, и обижусь! Еще и подеремся не раз! Мы же с тобой спокойно спорить не можем! А отца моего дед так назвал. Он ученым историком был. В честь римского императора. Хочешь, я книжку тебе про него принесу? …

- Да! Только быстрей!.. А то Гришка говорит, меня скоро в больницу положат…

В дверь палаты не то тихонечко постучали, не то поскреблись…

- Кто там? Заходите!

- Это я, папа Тихон, можно?

- Леночка! Ну, конечно! А ты… почему это плачешь?

- Мне - страшно…

- Обидел кто?

- Пока еще нет…

- И не обидит! Как можно обидеть такую славную девочку? Сейчас мы с тобой поговорим! И разберемся, что к чему! Высушим все твои слезки! А это что у тебя?

- Письмо…

- Мне?

- Нет, Богу… Чтобы он возвратил нам папу! Вы можете передать его?

- Богу? Гм-мм… Конечно, попробую… Но сначала мне нужно хотя бы прочесть его. Ты дозволяешь?

- Да, папа, Тихон! Вам – можно…

Отец Тихон углубился в чтение, но вскоре буквы и строки задрожали перед его глазами и приняли размывчатые очертания…

- Папа Тихон, вы что – плачете?

- Нет, это я так… всё хорошо… всё хорошо будет! Я непременно передам это письмо Богу, и, надеюсь, что Он выполнит твою просьбу!

- И папа вернется?

- Ну, конечно! А теперь давай-ка поговорим о том, что так напугало тебя, чтобы ты больше этого никогда не боялась!..

…глаза Плутия Аквилия вспыхнули, в них загорелись хищные огоньки.

Без отца, в присутствии незнакомого человека, Криспу стало как-то не по себе в своей привычно-уютной каюте. Торопясь, он нашел клочок папируса, чернильницу, но, обмакнув в нее тростниковую палочку – каламус, задумался. До этого все было просто и ясно – главное встретиться с отцом Нектарием. А сейчас он даже не знал, что сказать ему. Готов был написать письмо, но… о чем? Предупредить отца Нектария, что его отцу все известно? Уговорить бежать вместе с ним в ближайшем порту? Или… попросить пресвитера поговорить с отцом так, как может только он – отец Нектарий, обративший ко Христу тысячи людей?..

Пока Крисп мучительно размышлял, Плутий Аквилий оглядывался по сторонам цепким взглядом. На словах он поторапливал юношу, но на деле явно что-то выискивал, то и дело спрашивая, что за вещь, где лежит…

- Ящик с письменными принадлежностями… отцовский журнал… - рассеянно отвечал Крисп. – Сумка с императорскими эдиктами…

При этих словах, глаза Плутия Аквилия вспыхнули, в них загорелись хищные огоньки. Но юноша не заметил этого. Склонившись над папирусом, он, наконец, вывел:

«Отец Нектарий, нам очень нужно встретиться сегодня ночью. Время и место вам сообщит податель сего письма. Крисп.»

- Отлично! – похвалил Плутий Аквилий, прочитав написанное. – Слог и почерк – любой чиновник позавидует. Готовый государственный документ. Да что там – императорский эдикт! Только печати не хватает. Ну, это сейчас мы исправим!

Он потянулся было к сумке Марцелла, но Крисп схватил его за руку:

- Ты что?! – испуганно зашептал он. – Знаешь, что будет отцу за пропажу императорской печати?!

- А кто тебе сказал, что она пропадет? Я могу сделать так, что она появится на твоем письме, и при этом останется на эдикте! Не веришь? Вот гляди, раз, два… - Плутий достал свой «волшебный платок», приготовился накрыть им сумку и уже сказал: «Три!», как на пороге каюты появился радостный, видно, собиравшийся сказать что-то очень приятное сыну, Марцелл...

- Да ты что? – в один голос воскликнули брат с сестрой.

За окном послышалась какая-то возня и торопливый шепот.

Стас оторвал глаза от страницы и увидел смеющееся, с расплющенным о стекло носом, лицо Лены.

- Ленка! – обрадовался он, бросаясь к окну и дергая туго поддающиеся створки. – Откуда? Ты же ведь потерялась!

- Уже нашлась! – весело крикнула в приоткрытую форточку Лена. - А у вас что, зубной драч был, ну… тебе зуб вырывали, да?

- А ты откуда знаешь?

- Так ведь деревня! У нас чихнешь, через пять минут все, как один, «Будь здоров» скажут!

Створки, наконец, распахнулись, старая пыль, вырвавшись из пазов, ударила в нос Стасу, он чихнул и тут же услышал откуда-то снизу:

- Будь здоров!

- Вот видишь? – торжествующе посмотрела на него Лена.

Стас перегнулся через подоконник и увидел своего друга, который держал ее на плечах.

- Ванька! – ахнул Стас, помогая брату с сестрой усесться рядом. – И ты тут! И Ленка, смотрю, больше не плачет!

- А что ей плакать? Она теперь – вечная!

- Да! Папа Тихон сказал, что я не умру, а буду жить всегда-всегда – с готовностью подтвердила Лена. – И мама не умрет, и Ваня, правда, Вань? И ты, Стасик, тоже!

- Ох, уж мне эта сладкая ложь… - мрачнея, проворчал Стас.

- А вот и нет! Это - правда! – горячо запротестовала девочка. – Папа Тихон всё-всё знает. Мамка говорит, у него на все вопросы сответы есть!

- Что-что? – уточнил Стас.

- Ну, советы и ответы! – объяснила Лена и, увидев пустой стул, спросила: - Что, поймал рыбу?

- Какую еще рыбу?

- Ну, ту, которая рыба-ремень!

- А-а… - сообразил, наконец, Стас и махнул рукой в сторону родительской комнаты. - Нет, сорвалась!

- Ничего, в другой раз обязательно поймаешь! – сказала Лена с таким участием, что Стаса передернуло. А девочка не унималась: - Хочешь прямо сегодня? Смотри, если я что захочу, у меня всё исполняется! Ох, кроме того, чтоб папа скорее вернулся! Ну что - захотеть?

- Не-не, не надо! – испугался Стас и, спрыгнув, принес доллары. – Я тут кое-что лучше поймал, смотрите!

- Ого! Богато живешь! – позавидовал вслух Ваня.

- Это еще что! Это только начало... – загорячился Стас и, торопясь, стал говорить про первоначальный капитал, который Лена тут же переиначила в первокачальный, про доллары, которые, из-за того, что их надо много, очень много, она назвала дойларами, но Ваня перебил его:

- Погоди! Мы ведь к тебе по важному делу…

- А я о каком? – обиделся Стас.

- Ну, то, что у тебя - это когда еще будет… - примирительно заметил Ваня. - А у нас о том, что сейчас – про Макса!

- Макса?! – сразу забывая доллары, встревожился Стас.

- Ну! Его Ленка в конторе видела. У нас там телефон и почта. Я её там и нашел. Представляешь, письмо Богу писала. И не дает. А ну покажи! – приказал Ваня сестре.

- Нет! – схватилась та за боковой карман сарафана. – Я его даже в почтовый ящик не стала бросать, папе Тихону отдала – так быстрее дойдет!

- Что мне твое письмо? Ты нам про Макса рассказывай! – напомнил о главном Стас.

- Двасказывай… один раз я уже Ваньке сказала! – поправила его Лена и зачастила: – Пришла я, значит, в контору, попросила листок бумаги и авторучку у колдовщицы…

- У кого? – не понял Стас.

- Ну, кладовщицы – ей вечно приходится колдовать, как с пустого склада что-нибудь людям дать! Гляжу, а в соседней комнате Макс с городом по делофону говорит.

- По чему?!

- По телефону! У нас по нему только по делу разговаривать разрешают. Говорит, а всего аж злобит!

- Что-что? – в один голос переспросили друзья.

- Ну, весь дрожит от злобы!

- Всё, хватит! – не выдержал Ваня, и сам стал объяснять Стасу: - Ленка говорит, он кому-то там про крест рассказал, и ему за него машину пообещали! Новую! Иномарку! Так Ленка?

Девочка быстро и часто закивала: так! так!

- Ничего не перепутала?

На этот раз Лена отрицательно качнула головой: нет!

- Он еще спросил, где твой брат, я сказала – не знаю… - вспомнив, добавила она. - А потом: а городской сопленок где? Я сказала, что дома. Это не я, это он так тебя назвал, я тебя всегда масленком считала! – посчитала за нужное уточнить Лена.

- Ты понял? – вопросительно посмотрел на Стаса Ваня. - Макс теперь за машину, то есть за этот крест… - Он запутался и обречено стукнул кулаком по карнизу: - Он ведь теперь не отстанет!

- Не утстанет! – подтвердила Лена. – День и ночь искать будет, пока не найдет!

- Надо что-то делать! – задумался вслух Стас.

- Сами знаем. А что? – с надеждой спросил Ваня.

- Может, отдать ему этот крест, а?

- Да ты что? – в один голос воскликнули брат с сестрой.

- Ну, тогда – прямо отцу Тихону.

- Тоже нельзя! – покачал головой Ваня. – Во-первых, твой отец запретил к нему заходить. А во-вторых, Макс не посмотрит, что он больной и слабый. Возьмет, да добьет его… Может, пока его у тебя оставить?

- Да вы что! – Стас испугался даже мысли, что с ним всю ночь будет крест, какой бывает на кладбищах. – Мои его сразу заметят! Давайте лучше, как это делается в детективах, наведем Макса на ложный след!

- На сложный? – распахнула глаза Лена.

- Точно! Ленка молодец, всегда самую суть улавливает! – кивнул Стас. - Именно – на сложный!

- А как это? – заморгал Ваня.

- Очень просто!

Заручившись, при помощи лести, поддержкой просиявшей Лены, Стас стал говорить так, что не давал Ване и слова вставить: - Значит, так! Тетрадь я оставляю у себя. Пусть она прямо тут, на подоконнике лежит! Сумку вы бросите в медпункте, тоже чтоб видно было. Что-нибудь возьмете к себе и положите на открытом месте. А вот… коробку с крестом… её вы потихоньку отнесете в дом вашей покойной бабушки и спрячете понадежнее! Туда-то уж он точно не сунется!

Стас был так уверен в последнем, что его тон, больше, чем слова, убедил Ваню. Он быстро собрал сумку и вместе с сестрой отправился выполнять план – наводить Макса на сложный след.

А Стас с облегчением выдохнул и, решив, что положить тетрадь на подоконник никогда не поздно, снова углубился в чтение…

Крисп зажмурился от ужаса…

- Кто это? – увидев в своей каюте незнакомого человека, быстро и резко спросил Марцелл.

- Я… мы… - сбивчиво начал было Крисп, но отец не захотел и слушать его.

- Я спрашиваю, как он оказался здесь! Почему в нашей каюте – посторонний? - Он оглянулся, явно намереваясь позвать стражу, но Плутий Аквилий сделал шаг вперед и, с почтительным поклоном, протянул ему… послание к отцу Нектарию!

Марцелл взял канделябр, чтобы ярче осветить написанное.

Крисп зажмурился от ужаса… Он ожидал самого страшного, но вместо этого неожиданно услышал деловитое бормотание отца:

- Легация… выдана чиновнику по снабжению восточных провинций… так, это нам не надо… Плутию Аквилию, в том, что он… ну, это тоже не важно…

Не веря собственным ушам, Крисп взглянул на отца и теперь не поверил своим глазам. Его лист папируса каким-то непостижимым образом превратился в подорожный документ, который, уже не так строго поглядывая на Плутия, изучал вслух Марцелл!

- … все лица, ответственные за обеспечение… это мы тоже пропустим… обязаны предоставлять ему ночлег, питание и оказывать всяческое содействие… подпись… печать – все верно! – закончив читать, вернул он легацию Плутию. – Но что ты тут делаешь?

- Прости, господин! – с виноватой улыбкой спрятал документ Аквилий. – Скоро порт, мне нужно было составить небольшое донесение своему начальству, а папируса и письменных принадлежностей, как назло под рукой не оказалось. К счастью, твой достойнейший сын, узнав о моей нужде, любезно согласился помочь мне, и…

- Надо было попросить об этом меня или капитана! – недовольно прервал его Марцелл.

- Как я мог беспокоить чиновника столь высокого ранга! – всплеснул руками Плутий Аквилий. – Ты и так выручил меня, приняв на борт курьерского судна. А отвлекать триерарха во время плавания – значит, лишний раз подвергать бесценный груз императорской почты и пассажиров опасности!

Марцелл не нашел что возразить на такие слова. Вспомнив про эдикты, он повернулся к сумке, быстро пересчитал свитки, проверил печати… Убедившись, что всё на месте, он окончательно помягчел, но на всякий случай все же спросил:

- Крисп, это так?

Меньше всего уже ожидавший, что его будут о чем-то спрашивать и тем более не готовый к тому, что придется лгать, Крисп растерялся и промолчал.

- Крисп? – не понял Марцелл.

- Что, отец?

- Я спрашиваю, то, что сказал этот господин – правда?

Крисп с трудом, словно его шея вдруг стала каменной, кивнул. Но отца это не устроило.

- Не слышу! – повысил он голос.

Крисп внутренне сжался, мысль его лихорадочно заметалась в поисках выхода, однако времени на раздумье не было. Марцелл уже с возрастающим подозрением смотрел на сына. И тогда Крисп, пытаясь оправдать себя тем, что защищает отца Нектария и того же Плутия, не в состоянии противиться страху перед разоблачением, через силу выдавил:

- Да… отец!

Сказал, и… ничего не изменилось вокруг.

Морская пучина не разверзлась и не поглотила Криспа вместе с отцом и вынудившим его на ложь Плутием. С неба не обрушился черный смерч и не унес его за собой. Не поднялась над судном грозная волна, чтобы навсегда смыть его с лица земли…

Наоборот – всё также ярко горел, потрескивая фитилями светильников, канделябр… тихо плескалась о борт игривая волна… И Марцелл уже почти дружелюбно говорил Плутию Аквилию:

- Все в порядке. Можешь идти. Прости за то, что подверг тебя допросу – сам понимаешь, служба! А донесение свое можешь написать в капитанской каюте. Я отдам распоряжение Гилару!

Плутий Аквилий незаметно подмигнул Криспу, давая понять, что их договор остается в силе, и вышел из каюты. Оставшись наедине с сыном, Марцелл, вспомнив то хорошее, с чем пришел, с улыбкой сказал:

- А ведь у меня приятная для тебя новость, сынок! Этот Плутий Аквилий прав – завтра утром мы действительно приходим в порт. И не в какой-нибудь, а - в Афины! И у нас с тобой будет целый день на осмотр этого величайшего, после Рима, конечно, города всех времен и народов.

- Но, отец…

- И слушать ничего не хочу! Я проведу тебя по самым интересным и красивым местам, мы зайдем в лучшие лавки, посетим амфитеатр…

- Отец…

- … Я куплю тебе всё, что попросишь, ты сможешь посмотреть на всё, что захочешь, отведать всё, что пожелаешь! Лучшая одежда, развлечения, яства!.. - не слушая, продолжал Марцелл. – Пойми, я хочу, чтобы ты знал, от чего отказываешься! Ведь боги или, как ты там говоришь – Бог, для чего-то же дали людям всё это!

Последние слова отца показались Криспу убедительными. Конечно, отец Нектарий, нашел бы, что ответить на это Марцеллу. Да так, что тот и думать забыл бы про своих богов! Но сейчас он бы далеко. К тому же, в голове Криспа вдруг мелькнула лукавая мысль.

Он быстро взглянул на отца и согласно наклонил голову:

- Хорошо. Я… согласен!

- Что? – с подозрением посмотрел на него Марцелл, никак не ожидавший столь быстрого согласия сына.

- Согласен! – повторил тот. – Но… при одном условии. Когда мы вернемся, ты поговоришь с отцом Нектарием. Я тоже хочу, чтобы ты знал, от чего отказываешься!

- И о чем я должен с ним говорить?

- Ни о чем! Так – просто!

- Ну, если просто… Ладно, поговорю! – неохотно пожал плечами Марцелл

Правда? – обрадовался Крисп.

- Обещаю! Хотя, думаю, после нашего возвращения, в этом уже не будет никакой надобности! – усмехнулся Марцелл и протянул сыну золотую монету. – Бери! Это тебе - на мелкие расходы!

- Что это? - не понял тот, никогда не державший в руках ничего больше серебряного денария...

- Римский ауреус. На него ты и сам сможешь купить в Афинах все, что захочешь! Я выбрал для этого самую полновесную, красивую монету и подписал ее тебе на счастье. На счастье и держи!

. Золото ослепительно красиво блестело, притягивало взгляд. На одной стороне был изображен император. На другой – стоящая в скорбной позе женщина. Над ней было написано – «Дакия». В те времена не было газет, и информацию черпали из монет. По ним узнавали, кто стал новым императором, над кем он одержал очередную победу, а также о том что он заболел, выздоровел или наоборот… Судя по этому золотому, Деций только что победил Дакию. Крисп принял монету, удивляясь её приятной тяжести, поднес ближе к канделябру и с благодарностью оглянулся на отца. Прямо под суровым профилем императора Деция на ней и правда была выцарапана небольшая «F» - первая буква латинского слова «счастье»…

Отец Тихон с недоумением и ужасом взглянул на Валентину…