Главная страница
Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?
Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже.
Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал.
Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов.
За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!
Глава ХС. Хвосты или головы
De balena vero sufficit, si rex habeat caput, et regina caudam Брактон 1. 3, с. 3 (1). Эта латинская цитата из книги законов Англии, взятая в контексте, означает, что от всякого кита, выловленного кем бы то ни было у берегов этойстраны, королю, как почетному Магистру Ордена Китобоев, принадлежит голова, а королеве, соответственно, преподносится хвост. Но для кита такоеразделение равносильно делению пополам - в середине ничего не остается. Апоскольку закон этот в несколько измененном виде и по сей день имеет вАнглии силу и поскольку он во многих отношениях представляет решительноеотступление от общего закона о Рыбе на Лине и о Ничьей Рыбе, ему здесьпосвящается особая глава по тем же самым соображениям учтивости, чтозаставляют английские железнодорожные власти тратиться на содержаниеспециальных вагонов, предназначенных для членов королевской фамилии. Дляначала я в качестве любопытного подтверждения того, что вышеупомянутый законвсе еще в силе, позволю себе описать здесь одно событие, случившееся недалее как два года назад. Где-то возле Дувра, Сэндвича или другого из Пяти Портов несколькимчестным рыбакам после жаркой погони удалось убить и вытащить на берегвеликолепного кита, которого они заметили первоначально далеко в море. ВсеПять Портов находятся в частичном - или еще там каком-то - ведении у своегорода полисмена, или педеля, именуемого лордом Управителем. А так как онполучает этот пост непосредственно от короны, все королевские доходы, поступающие с территории Пяти Портов, достаются, понятно, прямо ему.Некоторые лица называют этот пост синекурой. Но они не правы. Дело в том, что лорд Управитель часто бывает занят вымогательством причитающихся емудоходов, которые потому только и причитаются ему, что он умеет их вымогать. И вот когда эти бедные, опаленные солнцем рыбаки, разувшись и засучивбрюки выше тощих колен, с трудом выволокли свою жирную добычу на сухоеместо, суля себе добрых полтораста фунтов стерлингов от продажи драгоценногомасла и уса и в мечтах своих уже попивая с женами ароматные чаи, а сприятелями крепкий эль в счет своей доли от общего дохода, на сцену вдругвыходит весьма ученый и преисполненный пламенного христианскогочеловеколюбия джентльмен с толстым Блэкстоном под мышкой и, опустив этот томна голову кита, говорит: " Руки прочь! Эта рыба, господа, взята на линь. Яизымаю ее как принадлежащую лорду Управителю". Услышав такое, бедные рыбаки, охваченные почтительным ужасом - чувством истинно английским, - не знают, что сказать, и все как один принимаются отчаянно скрести в затылках, переводя в то же время разочарованный взгляд с кита на незнакомца. Но этимделу не поможешь и нисколько не смягчишь жестокого сердца ученогоджентльмена с Блэкстоном. И тогда один из них, долго наскребавший у себя взатылке кое-какие мысли, отважился заговорить: ------------------------ (1) От кита довольно будет, если голову получит король, а хвосткоролева - Брактон, кн. 3, гл. 3. - Простите, сэр, но кто такой лорд Управитель? - Герцог. - Но ведь герцог-то эту рыбу не ловил? - Она принадлежит герцогу. - Мы немало потрудились, рисковали жизнью, да и потратились, и неужеливсе это должно пойти в пользу герцога? а мы за все наши труды и мозолиостанемся ни с чем? - Рыба принадлежит ему. - Разве герцог настолько беден, чтобы нищета вынуждала его добыватьсебе пропитание таким отчаянным способом? - Рыба принадлежит ему. - А я-то рассчитывал из своей доли помочь моей бедной больной матери. - Рыба принадлежит ему. - Может быть, герцог удовлетворится четвертью или половиной этой рыбы? - Она принадлежит ему. Короче говоря, кита отобрали и продали, и его милость герцог Веллингтонполучил все деньги. Придя к мысли, что в свете особых обстоятельств случайэтот можно было бы с некоторой натяжкой в какой-то степени все жерассматривать как не очень справедливый, один честный священник из городапочтительно обратился к его милости с письмом, умоляя его отнестись к этомуслучаю и к несчастным рыбакам со всем возможным вниманием. На что милордгерцог ответил (оба письма были опубликованы), что он именно так и поступили уже получил все деньги и что он был бы признателен достопочтенномуджентльмену, если в будущем он (достопочтенный джентльмен) воздержится отвмешательства не в свое дело. Неужели же это - тот самый все еще бодрыйстарый вояка, что, стоя теперь по углам трех королевств, отнимает милостынюу нищих? Легко заметить, что в данном случае право на кита, которое приписывалсебе герцог, было передано ему его сюзереном. Необходимо поэтому выяснить, на каком основании принадлежит это право самому сюзерену. Что гласит закон, мы уже знаем. Но Плаудон обосновывает его следующим образом. Пойманный уберега кит, утверждает Плаудон, принадлежит королю и королеве " по причинесвоих превосходных качеств". И все глубокомысленные комментаторы признаютэто совершенно неоспоримым аргументом. Но почему именно голова должна достаться королю, а королеве хвост? Чтоскажете вы на это, о премудрые законники? В своем трактате " Золото Королевы, или Деньги Королеве На Булавки" некто Уильям Принн, старинный автор и член Суда Королевской Скамьи, рассуждает так: " Хвост же идет королеве, дабы гардероб королевы не имелнедостатка в китовом усе". Конечно, эти слова были написаны в те времена, когда упругий черный ус гренландского, или настоящего, кита шел по большейчасти на дамские корсеты. Но ведь ус этот у кита не в хвосте, а в голове, так что здесь допущена ошибка, довольно грубая для такого премудрогозаконоведа, как Принн. Что же, разве королева - русалка, что мы должныпреподносить ей хвост? Быть может, здесь заключен скрытый иносказательныйсмысл? Существуют две королевские рыбы, особо титулованные английскимизаконоведами, - кит и осетр; и тот и другой объявляются (с некоторымиоговорками) собственностью короны, официально составляя десятую статьюрегулярных государственных доходов. Боюсь, что ни один автор, кроме меня, обэтом не упоминает, но, по-моему, осетра следует делить таким же образом, каки кита, предоставляя королю рыбью голову, прославленную непробиваемостьюсвоих эластичных лобных хрящей, что может быть в шутку обосновано, еслиподойти к вопросу с точки зрения символической, некоторым взаимнымсходством. В итоге окажется, что все в мире имеет смысл, даже законы. Глава XCI. " ПЕКОД" ВСТРЕЧАЕТСЯ С " РОЗОВЫМ БУТОНОМ"
Но тщетны были все попытки обнаружить серую амбру в брюхе Левиафана; непереносимое зловоние делало поиски невозможными. Сэр Т. Браун, " Р З" (1). Прошло недели две со времени описанной промысловой сцены; мы медленноплыли по сонным водам туманного полуденного моря, когда ноздри на палубе" Пекода" вдруг проявили себя куда более бдительными стражами, чем три парыглаз на мачтах. С моря шел какой-то особенный и не слишком приятный запах. - Готов биться об заклад, - сказал Стабб, - что где-нибудь по соседствуболтается один из тех китов, что мы тогда подкололи. Я так и знал, что онискоро все равно поплывут вверх килем. Вскоре туманная дымка у нас по носу расползлась, и мы увидели вотдалении судно с подвязанными парусами - верный знак того, что к борту унего пришвартован кит. Когда мы подплыли ближе, незнакомец поднялфранцузский флаг; а тучи крылатых морских хищников, что кружились, парилинад ним и падали с высоты, ясно указывали нам, что кит у его борта был, какговорят рыбаки, " вспученный", то есть просто кит, скончавшийся в море своейсмертью и бездомным трупом носимый по волнам. Легко можно себе представить, что за неаппетитный аромат издает такая туша; похуже, чем ассирийский городво время чумы, когда живые не в силах погребать скончавшихся. И в самомделе, некоторые люди совершенно не переносят этого смрада, так что никакаяжажда наживы не заставит их подцепить вспученную рыбу. Однако находятся итакие, которых этим не испугаешь, хотя жир, добытый из таких туш, обладаетвесьма низкими качествами и отнюдь не похож на розовое масло. Подойдя еще ближе со слабеющим ветром, мы увидели, что у бортовфранцуза не один кит, а два; и второй - еще более ароматный цветочек, чемпервый. Скажем прямо, это был один из тех. китов, которые в полном истощенииподыхают от какой-то чудовищной диспепсии или, попросту говоря, от поноса, оставляя после себя свои туши полными банкротами, не располагающими никаплей жира. И тем не менее, как будет рассказано в надлежащем месте, ниодин китолов с понятием никогда не станет воротить нос от такого кита, дажеесли он поставил себе за правило обходить вспученных китов стороной. --------------------------- (1) " Распространенные заблуждения". Тем временем " Пекод" настолько приблизился к незнакомому судну, чтоСтабб начал уже божиться, будто узнает рукоятку своей фленшерной лопаты, застрявшей в петлях линя, который намотался у одного из китов вокруг хвоста. - Вот это парень, я понимаю! - заразительно хохотал он, стоя на носу" Пекода". - Настоящий шакал, а? Я и без того знал, что этилягушатники-французы никуда не годятся на промысле; они готовы иной разспустить вельботы при виде буруна, вообразив, что это фонтан кашалота; аиной раз они выходят из гавани, набив трюмы ящиками сальных свечей ищипцами, чтобы снимать с них нагар, - ведь они и сами соображают, что всегомасла, которое они добудут, едва хватит, чтоб обмакнуть фитилек вкапитанском светильнике; да, да, это нам всем и без того известно; но вотпоглядите на этого лягушатника, с него довольно, если он может подобратьчужие объедки, вроде этого кита, которого мы загарпунили. Ага! и онрадуется, если может обглодать кости вон той драгоценной рыбы, что висит унего с другого борта. Вот бедняга! давайте-ка, ребята, пустим шапку по кругуи преподнесем ему в подарочек чуточку масла Христа ради. Ведь маслице, которое он натопит из этого кита с нашей " волокушей", даже в тюремной камеренельзя будет жечь. А что до второго кита, так я берусь получить больше маслаиз трех наших мачт - дайте только я их срублю да вытоплю, - чем он получитиз этой груды костей; хотя сейчас вот мне пришло в голову, что в нем, пожалуй, может быть кое-что поценнее, чем масло; серая амбра, ей-богу.Интересно, что думает об этом наш старик. А попробовать стоит. Да, да, ялично считаю, что стоит, - и с этими словами он отправился на шканцы. К этому времени слабый ветерок совсем стих, и наступил полный штиль; так что " Пекод" наш волей-неволей остановился, уловленный в сети гнилогодуха, отложив всякую надежду избавиться от него до той поры, пока вновь неподымется ветер. Стабб вышел из каюты, подозвал к себе команду своеговельбота и отвалил на нем в сторону чужого судна. Огибая его нос, он обратилвнимание на то, что в соответствии с изысканным французским вкусом резнойконец форштевня имеет у него сходство с огромным склоненным стеблем: выкрашенный зеленой краской и утыканный на манер шипов медными остриями, оноканчивался яйцеобразным утолщением правильной формы и ярко-красного цвета.А под ним на борту крупными золотыми буквами было написано: " Bouton deRose", то есть " Розовый Бутон"; таково было поэтическое имя этогоблагоуханного корабля. Хотя Стабб и не понял, что значит " bouton", слово " rose" вкупе скрасноречивым видом носового украшения в достаточной мере доступно объяснилиему, о чем тут идет речь. - Ах, вот как! - воскликнул он, не отнимая ладони от ноздрей. -Деревянная розочка, а? Неплохо придумано. И до чего же сильный у нее аромат, клянусь потрохами! Для того чтобы завязать разговор с теми, кто находился на палубе, ондолжен был, обогнув нос, подойти с правого борта к вспученному киту и вестипереговоры прямо через него. И вот, заняв нужную позицию и по-прежнему зажимая себе нос, он заорал: - Эй, на " Бутон-де-Роз"! Есть кто-нибудь из вас, бутончиков, ктоговорит по-английски? - Есть, - отозвался кто-то с акцентом, обличающим уроженца островаГернси; впоследствии оказалось, что это старший помощник капитана. - Ну, тогда скажи мне, Бутончик-де-Роз, не видели ли вы Белого Кита? - Какого кита? - Белого Кита - кашалота Моби Дика; не видели вы его? - Никогда и не слышали о таком ките. Cachalot Blanche! Белый Кит - нет. - Что ж, отлично, тогда до свидания. Я сейчас опять к вам подойду. И поспешно отрулив обратно к " Пекоду", где в ожидании его доклада, перегнувшись через планшир, стоял на шканцах Ахав, Стабб сложил ладонирупором и прокричал: " Нет, сэр! Нет! " Ахав тут же удалился, а Стабб вновьповернул к французу. Теперь он увидел, что моряк с острова Гернси вышел на руслень за борт иработал фленшерной лопатой, подвязав у себя под носом нечто вроде мешка. - Что это у тебя с носом? - поинтересовался Стабб. - Сломан? - Уж лучше бы он и впрямь был сломан или совсем бы у меня его не было, что ли! - ответил тот; ему, видно, не слишком по вкусу была работа, которуюон делал. - А ты-то за свой почему держишься? - Да так просто! Он у меня приставной, его нужно поддерживать. Хорошийденек, а? Воздух - прямо как в цветнике, верно? Не бросишь ли нам букетикподушистее, Бутон-де-Роз? - Какого черта вам здесь нужно? - заревел человек с Гернси, вдругприходя в ярость. - Ого! Не горячись, брат, поменьше жару. Холод - вот что вам сейчас быпригодилось. И почему только вы не обкладываете этих китов льдом на времяработы? Но шутки в сторону, однако; известно ли тебе, бутончик, что пытатьсявыжать из таких китов хоть каплю жира - напрасный труд? Вот в этом тощем совсей туши и наперстка не наберется. - Я и сам это отлично знаю; да вот капитан, понимаешь, не верит мне; ону нас первый раз в плавании; до этого он был фабрикантом туалетной воды. Ноподнимись на борт, может, он хоть не меня, так тебя послушает, и тогда яизбавлюсь от этой грязной работки. - Чтобы угодить вам, милейший и любезный друг, я готов на все, -отозвался Стабб и без промедления поднялся на палубу. Здесь ему открылосьпрестранное зрелище. Матросы в шерстяных вязаных колпаках, красного цвета ис кисточками, возились у больших талей, подготавливая их к подъему китов.Однако работали они весьма медленно и при этом весьма быстро разговаривали, и видно было, что настроены они отнюдь не весело. Носы у всех были задраныкверху, точно десятки маленьких бушпритов. То и дело они по двое бросалиработу и карабкались на верхушку мачты хлебнуть свежего воздуха. Иные, опасаясь подхватить какую-нибудь заразу, макали в деготь паклю и каждуюминуту подносили ее к носу. Другие, обломав свои трубки почти по самыеголовки, все время отчаянно дымили табаком, непрерывно наполняя дымомноздри. Стабба поразил целый водопад возгласов и проклятий, извергавшийся изкормовой рубки, а взглянув в том направлении, он увидел в приоткрытой дверичью-то красную возмущенную физиономию. Она принадлежала корабельному врачу, который после тщетных попыток протестовать против подобного занятия, негодуя, удалился в кормовую рубку (" кабинет", как она у него называлась), чтобы избегнуть заразы, но все-таки не мог удержаться и даже оттудапродолжал выкрикивать увещевания и проклятия Заметив про себя все это, Стабб сообразил, что так-то оно ему только наруку, и, обратившись к старшему помощнику с Гернси, повел с ним осторожныйразговор, в ходе которого тот признался ему в своей ненависти к капитану, надутому невежде, который заварил для них всех эту неаппетитную инеприбыльную кашу. Умело направив разговор, Стабб выяснил затем, чтоуроженец Гернси и не подозревает ни о какой амбре. Вот почему и сам он дажене заикнулся об этом, хотя во всем остальном был с ним откровенен идружелюбен, так что вдвоем они быстро состряпали небольшой план, как импровести и осмеять капитана, чтобы тому и в голову не пришло усомниться в ихискренности. По их замыслу старший помощник мог, исправляя якобы должностьпереводчика при Стаббе, убеждать капитана в чем ему вздумается; а что доСтабба, так он должен был просто нести любой вздор, какой бы ни пришелся емуна язык во время предстоящих переговоров. К этому времени и сама уготовленная им жертва появилась на палубе. Этобыл небольшой смуглый человечек, с виду довольно тщедушный для морскоговолка, но с огромными усами и бакенбардами; на нем была красная бархатнаякуртка, а сбоку на цепочке часы с брелоками. Помощник церемонно представилСтабба этому джентльмену и сразу же стал делать вид, будто переводит. - Что я должен ему сказать для начала? - спросил он. - Ну что же, - проговорил Стабб, разглядывая бархатную куртку, часы ибрелоки, - для начала ты можешь сказать ему, что, на мой взгляд, он выглядитсущим младенцем, хотя не мне, конечно, судить. - Он говорит, месье, - пояснил помощник по-французски, обращаясь ксвоему капитану, - что не далее как вчера его корабль встретил судно, гдекапитан и старший помощник вместе с шестью матросами отправились на тот светот лихорадки, которую они подхватили от вспученного кита, подобранного иошвартованного ими. Услышав такие речи, капитан вздрогнул и пожелал выслушать все вподробностях. - Что еще? - спросил уроженец Гернси у Стабба. - Да раз уже он так мирно это все выслушивает, скажи ему, что теперь, когда я получше разглядел его, я совершенно убежден, что он с таким жеуспехом может командовать китобойцем, как и мартышка из Сант-Яго. Передайему от меня, что он просто обезьяна. - Он клянется и божится, месье, что тот второй кит, тощий, еще гораздоопаснее, чем вспученный; короче говоря, месье, он заклинает нас, если тольконам дороги наши жизни, перерубить цепи и избавиться от этих рыб. Тут капитан бросился на бак и громким голосом приказал командепрекратить подъем талей и спешно перерубить канаты и цепи, соединяющие китовс кораблем. - Теперь что? - спросил помощник, когда капитан снова подошел к ним. - Теперь-то? Да знаешь ли, теперь, пожалуй, можно ему сказать, что я...это... одним словом, что я надул его, а может быть (в сторону), и ещекое-кого. - Он говорит, месье, что он счастлив был оказать нам эту небольшуюуслугу. Услышав это, капитан стал клясться, что признательны должны быть они(то есть он сам и его помощник), и кончил тем, что пригласил Стабба в каютураспить бутылочку бордо. - Он хочет, чтобы ты выпил с ним стакан вина, - пояснил переводчик. - Поблагодари его от меня, да скажи, что мои правила не позволяют мнепить с теми, кого я надуваю. Скажи ему, в общем, что я тороплюсь назад. - Он говорит, месье, что его правила не позволяют ему пить вино; но чтоесли месье хочет еще пожить и попить на этом свете, тогда пусть месьеспустит все четыре вельбота, чтобы оттащить корабль от этих китов, потомучто стоит штиль и их не относит. К этому времени Стабб уже спускался за борт в свой вельбот, и оттуда онкрикнул помощнику, что у него есть в лодке длинный канат и он поможет им, насколько сумеет, оттянуть от судна того из китов, который полегче. И вот, покуда вельботы француза тащили судно в одну сторону, любезный Стабб знайсебе тянул кита в другую, демонстративно вытравив чудовищно длинный конец. Но вот подул ветерок, Стабб сделал вид, будто отцепил свой конец ибросил кита, француз поднял вельботы и стал уходить все дальше прочь, а" Пекод" тем временем занял позицию между ним и Стаббом. Тут Стабб быстроподошел к плывущей, туше и, крикнув на " Пекод", чтобы оттуда ему дали знать, когда пора будет возвращаться, тут же поспешил пожать плод своего безбожногоплутовства. Схватив острую фленшерную лопату, он начал рыть в китовом телеяму чуть позади бокового плавника. Казалось, он ведет раскопки в море, икогда наконец лопата стукнула о тощие ребра, можно было подумать, что онотрыл древние римские черепки, погребенные в жирном суглинке Англии. Аматросы в лодке как могли помогали своему командиру, сгорая от нетерпения, точно золотоискатели на промысле. А вокруг вились бесчисленные морские птицы, то ныряя, то всплывая, то спронзительными воплями затевая драку. Уже разочарование появилось на лицеСтабба, тем более что смрад становился все непереносимее, но вдруг, как быиз самого сердца этой чумной вони, потянулся тонкой струйкой нежный аромат, пробираясь сквозь волны дурных запахов, подобно тому как одна река, вливаясьв другую, еще долго течет в ней, не смешиваясь, сама по себе. - Нашел! Нашел! - радостно воскликнул Стабб, нащупав что-то в темнойглубине. - Клад! Выпустив лопату, он сунул в яму обе руки и вытащил в горстях нечто, напоминавшее с виду виндзорское мыло или зацветший старый сыр и при этомочень пахучее и маслянистое. Это вещество можно продавить пальцем, а цвет унего какой-то промежуточный - не то желтый, не то пепельный. Это, друзьямои, и есть серая амбра, идущая по золотой гинее за унцию у любого аптекаря.Нам досталось горстей шесть, гораздо больше невозвратно ушло на дно морское, да и мы могли бы еще кое-что извлечь, если бы не громкий окрик сердитогоАхава, приказавшего Стаббу бросить все и вернуться на борт, потому что иначекорабль навсегда распрощается с ним.
Данная страница нарушает авторские права?
|
