Главная страница Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!
|
|
Глава lXXXVII. Великая армада
Длинный и узкий полуостров Малакка, выступая на юго-восток оттерритории Бирмы, достигает самой южной точки во всей Азии. А от этогополуострова непрерывной цепью тянутся длинные острова Суматра, Ява, Бали иТимор, которые, вместе со многими другими, образуют огромную дамбу иливытянутый мол, соединяющий Азию с Австралией и отделяющий пустынныйИндийский океан от тесно нанизанных восточных архипелагов. Мол этот дляудобства китов и кораблей в нескольких местах перерезан воротами, из которыхнаиболее примечательными являются проливы Зондский и Малаккский. ПоЗондскому проливу, например, суда, направляющиеся с запада в Китай, проходятв воды китайских морей. Узкий Зондский пролив отделяет Суматру от Явы; он находится как разпосредине гигантской островной дамбы, укрепленной круглым зеленым мысом, который известен среди моряков под названием Яванского Лбища. Этот пролив внемалой степени напоминает центральные ворота, ведущие внутрь обширнойобнесенной стенами империи; а если вспомнить о несметных богатствах: пряностях, шелках, драгоценных камнях, золоте и слоновой кости, - какимиизобилуют тысячи островков этих восточных морей, то становится очевидным, что со стороны природы было вовсе не так уж неразумно, сотворяя землю, окружить все эти сокровища хотя бы некоторым подобием ограды для защиты отзагребущих рук западного мира. Берегов Зондского пролива не украшаютнеприступные крепости, какие стерегут входы в Средиземное море, в Балтику иПропонтиду. Не в пример датчанам, люди Востока не требуют, чтобы имраболепно кланялись спущенными марселями бессчетные процессии плывущих поветру кораблей, которые вот уж сколько столетий денно и нощно проходят междуСуматрой и Явой, нагруженные драгоценнейшими дарами Востока. Но, пренебрегаяникчемными церемониями, они отнюдь не отказываются от более существенныхвоздаяний. С незапамятных времен прячутся пиратские " прао" малайцев средибухточек и островков у побережья Суматры, чтобы вырваться вдруг наперерезсудам, идущим по проливу, и с копьями наперевес потребовать своей доли. Ихотя благодаря многократным кровавым расправам, какие учиняли над нимиевропейские мореплаватели, отваги у корсаров поубавилось, все же и по сейдень мы слышим о том, как английское или американское судно было безжалостновзято на абордаж и ограблено в этих водах. Со свежим попутным ветром " Пекод" приближался к проливу; Ахав былнамерен пройти по нему в Яванское море, а оттуда, держа курс на север, проплыть через те области, где, по слухам, появляются изредка кашалоты, затем проскользнуть вдоль самых филиппинских берегов и очутиться к востокуот побережья Японии как раз к началу большого сезона. Таким образом, завершая свое кругосветное плавание, " Пекод" успел бы посетить все известныепромысловые районы, прежде чем спуститься к экватору в Тихом океане; Ахав, чьи поиски до сих пор нигде ни к чему еще не привели, твердо рассчитывалдать бой Моби Дику именно в тех водах, которые тот, как было известно, чащевсего посещал, и в то время года, когда, как можно было предполагать, емуименно там и надлежало быть. Но как же так? Неужели, упорно выслеживая свою жертву, Ахав нигде непристает к берегу? Или его команда утоляет жажду воздухом? Уж за водой-тоон, наверное, заходит. Но нет. Вот уже сколько времени бежит, как по аренецирка, солнце по своему огненному кругу, и не надо ему иной пищи, кроме той, что содержится в нем самом. Так и Ахав. Заметьте эту особенность китобойца.В то время как другие суда несут в трюмах чуждые им товары, чтобы выгрузитьих в дальнем порту, бредущий по белу свету китобоец не имеет на борту иногогруза, кроме себя самого да своего экипажа вместе с его оружием и егонуждами. В его просторном трюме плещется целое озеро, разлитое по бочонкам.И балластом ему служит всевозможная утварь, а не бесполезные свинцовые дажелезные чушки. Он несет с собой годовой запас воды. Великолепной прозрачнойдоброй нантакетской воды, которая, даже пробыв три года в трюме китобойца, кажется в Тихом океане моряку из Нантакета вкуснее той солоноватой жидкости, что только вчера доставлена в шлюпках из речек Перу или Вест-Индии. Вотпочему, хотя другие корабли, идя из Нью-Йорка в Китай и обратно, заходят подороге в десяток-другой портов, китобоец за такое же время, быть может, неувидит ни крупицы земли; а его команда разве лишь встретит где-нибудьслучайно таких же плавучих путешественников, как и они сами. Так что если выпринесете им известие о наступлении нового потопа, они только скажут на это: " Ну, что ж, ребята, вот у нас и ковчег! " У западных берегов Явы, в непосредственной близости от Зондскогопролива было выловлено, как известно, большое количество кашалотов, весьэтот район считается у китобоев отличным местом для ведения промысла; вотпочему, по мере того как " Пекод" приближался к Яванскому Лбищу, дозорных всечаще окликали с палубы, чтобы они пристальнее следили за горизонтом. Но вотуже зеленые, поросшие пальмами уступы показались справа по носу, уже жадныеноздри ловят в воздухе свежий аромат корицы, а ни единого фонтана не виднона горизонте. И только когда, уже оставив всякую надежду на встречу с китами, судноготовилось войти в пролив, сверху раздался привычный торжествующий клич, ивскоре нам открылось на редкость величественное зрелище. Но здесь необходимо заметить, что из-за неустанного уничтожения, какомуподвергают в последнее время люди кашалотов по всем четырем океанам, этиживотные, вместо того чтобы плавать, как было встарь, разрозненныминебольшими группами, чаще всего встречаются теперь обширными стадами, насчитывающими подчас столь огромное число голов, что кажется, будто этоцелые нации заключили торжественное соглашение и пакт о взаимной защите иподдержке. Именно этот обычай кашалотов собираться в огромные караваны ислужит, возможно, причиной тому, что иной раз даже в промысловых районахплывешь несколько недель, а то и месяцев подряд и не встретишь ни одногофонтана; а потом вдруг тебе откроется салют из тысяч и тысяч бьющих струй. В отдалении справа и слева по носу милях в двух или трех от корабля, образуя широкий полукруг, охватывающий полгоризонта, непрерывной цепьюиграли и искрились в полуденном воздухе тысячи китовых фонтанов. В то времякак строго вертикальный двойной фонтан настоящего кита падает вниз, раздваиваясь наверху двумя потоками, подобно расщепленной кроне плакучейивы, одиночный, направленный вперед фонтан кашалота представляет собойкустистый сгусток белого пара, то и дело взлетающий в воздух и опадающий вподветренную сторону. С палубы " Пекода", поднятого на высокий гребень водяного холма, этотлес туманных струй, здесь и там взлетающих к небу, казался сквозьголубоватое марево множеством отрадных дымков над большим городом, какойясным осенним утром открывается всаднику с горного перевала. Подобно тому как наступающая армия, идя на приступ вражеской крепостипо горному ущелью, стремится, ускорив марш, оставить позади опасный переходи вновь раскинуться по безопасной равнине, так и грандиозная флотилия китовспешила пройти пролив, исподволь подтягивая фланги и продолжая свой путьсплоченным, но по-прежнему полукруглым строем. И вот, расправив все паруса, " Пекод" устремился за ними, а гарпунщикипотрясали своим оружием и громко кричали, стоя в еще не спущенных вельботах.Только бы удержался ветер, а тогда уж можно было не сомневаться, что, пройдяпроливы, огромное китовое войско развернется по водам Восточных морей толькозатем, чтобы лучше видеть, как будут вырваны многие из их рядов. И ктознает, быть может, сам Моби Дик плавает в этом обширном караване, словносвященный белый слон в сиамской коронационной процессии?! И вот, взгромоздивлисели на лисели, мы устремились вперед, гоня перед собой левиафанов; каквдруг раздался голос Тэштиго, громко призывавшего наше внимание к чему-то унас за кормой. Как бы повторяя полукруг впереди нас, второй полукруг появился позадикорабля. Его образовывали отдельные столбики белых брызг, то выраставшие, топадавшие, подобно китовым фонтанам; только окончательно они не исчезали, алишь опадали, чтобы подняться снова. Направив на них трубу, Ахав быстроповернулся на своей костяной ноге и воскликнул: " Эй, на марсе! Готовитьгорденя для ведер, чтобы мочить паруса. Это малайцы, они идут на нас! " Словно наверстывая время, упущенное в слишком долгом ожидании за мысом, покуда " Пекод" не войдет наконец в пролив, эти злобные азиаты бросилисьтеперь в погоню, забыв о всякой осторожности. Но ведь " Пекод" и сам мчался впогоню за китами, несомый свежим попутным ветром; и как любезно было состороны темнокожих филантропов подгонять его, торопить к его собственнойцели - словно это были не лодки, а хлысты да шпоры. И когда с подзорнойтрубой под мышкой Ахав прохаживался взад и вперед по палубе, то глядя наживотных, за которыми он гнался, то оборачиваясь и разглядывая кровожадныхпиратов, которые гнались за ним, именно так и думалось ему. А когда онвзглядывал на зеленые стены водного прохода, по которому шел корабль, ивспоминал о том, что здесь пролегла его дорога к отмщению, и думал, чтосквозь эти ворота он спешит сейчас, одновременно и дичь и охотник, ксмертельному концу, а сзади его погоняют дикие свирепые пираты и жуткиедьяволы безбожия, спешащие вслед за ним, - когда все эти мысли промелькнулиу него в сознании, чело Ахава помрачнело и покрылось бороздами, точнопесчаный берег после того, как бурный прилив напрасно изглодал его, не всилах сдвинуть то, что стояло прочно. Но мало кого в нашей непутевой команде тревожили подобные мысли; икогда, оставляя пиратов позади, " Пекод" наконец вылетел, обогнув мыс Какаду, в открытое море, гарпунеры больше сетовали на то, что проворные киты вседальше уходили от погони, чем радовались своему благополучному спасению отмалайцев. " Пекод" по-прежнему мчался вслед за китами, которые наконец-тоначали понемногу сбавлять скорость; судно постепенно настигало их; ветерстал спадать; и был дан приказ спускать вельботы. Но как только киты покакому-то удивительному инстинкту, присущему, как полагают, кашалотам, учуяли приближение трех лодок - хотя еще добрая миля разделяла их, - онитотчас же вновь сплотили свои ряды, выстроившись шеренгами и батальонами, так что фонтаны их казались сверкающими на солнце примкнутыми штыками, и судвоенной скоростью устремились вперед. Сбросив с себя одежду, в одних нижних рубашках, мы что было силнавалились на весла и после нескольких часов отчаянной гонки готовы были ужеотказаться от преследования, как вдруг всеобщее смятение в рядах китовпоказало нам, что у них наступил наконец тот необъяснимый припадок пассивнойнерешительности, заметив который, китоловы говорят, что кит " обомлел".Сомкнутая боевая колонна, в какой они только что так быстро и уверенноплыли, теперь была растянута бесконечной вереницей, и казалось, что киты, подобно боевым слонам индийского царя Пора во время битвы с Александром, готовы взбеситься от страха. Расходясь друг от друга во все стороны, ониздесь и там описывали большие круги или плыли бесцельно в разныхнаправлениях, пуская низкие толстые фонтаны - признак полного смятения ипаники. Особенно же это загадочное смятение заметно было у тех китов, которые, подобно полузатопленным корабельным остовам, качались какпарализованные на поверхности моря. Будь то не левиафаны, а просто стадоовец, преследуемых на пастбище тремя волками, и тогда бы испуг их не могбыть больше. Но такие приступы робости свойственны почти всем стаднымживотным. Львиногривые бизоны Запада, кочующие стадами в десятки тысячголов, могут пуститься в бегство, столкнувшись с одиноким всадником. Или, например, люди: посмотрите, как, собранные в загон театрального партера, онипри малейшем упоминании о возможном пожаре бросаются очертя голову к выходами теснятся, давят, душат, безжалостно топчут друг друга. Так что лучше ужвоздержаться от недоуменных восклицаний по поводу беспричинного страха укитов - ведь как бы неразумно ни вели себя животные, человек всех неизмеримопревосходит своим безумием. Несмотря на то, что многие из китов по-прежнему были в движении, необходимо пояснить, что все стадо целиком не двигалось ни взад, ни вперед, оставаясь на одном месте. Вельботы, как полагается в подобных случаях, сразуже разделились, и каждый, выбрав себе одного какого-нибудь кита на краюстада, устремился к нему. Не прошло и трех минут, как уже Квикег забросилгарпун; подбитая рыба обдала нас слепящей струей пены и, обратившись вбегство, с быстротой молнии поволокла нас к центру стада. И хотя подобнаятактика у кита, подбитого в описанных условиях, - вещь вполне закономерная, и чего-нибудь в таком духе всегда следует ожидать, с этим связаны тем неменее наиболее жестокие превратности китобойной судьбы. Ибо, когдаобезумевшее чудовище влечет вас в середину охваченного смятением стада, вамостается только распрощаться с белым светом и сидеть дрожать отбеспредельного страха. Кит, ослепший и оглохший, мчался вперед, словно хотел силой своейскорости избавиться от железной пиявки, вцепившейся ему в спину; и мы, раздирая белой бороздой морское лоно, летели за ним, то и дело рискуястолкнуться с обезумевшими животными, метавшимися вокруг нас; наша лодканапоминала корабль, затертый льдами во время шторма и пробирающийся междуними по запутанным ходам и каналам, ожидая каждую минуту, что ледяные полясомкнутся и раздавят его. Но Квикег, ничуть не растерявшись, мужественно правил вельботом, тообходя одно чудовище, всплывшее прямо у нас по курсу, то увертываясь отдругого, чей гигантский хвост вдруг повис у нас над головами; а Старбек всеэто время стоял на носу с острогой в руке, отгоняя острием тех китов, какихмог достать, но не зашвыривая ее далеко. Да и гребцы не сидели без дела, хоть обстоятельства и освободили их покамест от их прямых обязанностей. Наих долю приходилась шумовая сторона дела. " Эй, с дороги, коммодор! " - кричалодин из нас огромному дромадеру, который вдруг всплыл на поверхность, грозяпотопить нас. " А ну, опусти хвост, слышишь? " - кричали другому, который, словно веером, спокойно помахивал своей оконечностью у самого нашего борта. В каждом вельботе обязательно есть весьма хитроумное приспособление, изобретенное некогда индейцами с Нантакета и носящее название " волокуши".Она состоит из двух толстых деревянных брусьев прямоугольной формы иодинаковых размеров, крепко сбитых крест-накрест; в середине к нейприкрепляется довольно длинная веревка с петлей на конце, и к ней можнолегко и быстро привязать гарпун. Употребляется " волокуша" большей частью дляохоты среди стада объятых страхом китов. Потому что здесь они окружают вас втаком количестве, что перебить их всех все равно невозможно. А ведь кашалотывстречаются не каждый день; так что тут нужно бить, не упуская ни одногоблагоприятного случая. И если вы не можете перебить их всех одновременно, тогда нужно подрезать им крылышки, чтобы потом прикончить на досуге. Воттут-то и пускают в ход " волокуши". В нашем вельботе их было три. Первая ивторая были уже за бортом, и мы сами видели двух китов, с трудом уходившихпрочь, едва волоча за собой сбоку на веревке наши " волокуши". Киты былискованы в своих движениях, словно колодники, на которых надеты кандалы сядром. Но когда мы выбрасывали третью " волокушу", тяжелая деревяннаякрестовина, вылетая за борт, зацепила за банку вельбота, в одно мгновениевырвала ее прямо из-под сидящего гребца и увлекла за собой, оставив егораспростертым на дне лодки. Море тут же хлынуло с обеих сторон в свежие раныбортов, но мы заткнули дыры, сунув туда по нескольку рубах и штанов, и навремя остановили течь. Нам ни за что не удалось бы зашвырнуть эти три гарпуна с " волокушами", если бы только тянувший нас на лине кит не сбавил так заметно скорость, пробираясь в гущу стада; более того, по мере нашего продвижения к серединестада безумная сутолока и ужасная суматоха, царившие по краям, постепенностихали. Наконец от постоянных рывков гарпун выдернулся, и тащивший нас кит, бросившись в сторону, исчез из виду; и покуда сходила на нет скоростьвельбота, полученная с прощальным рывком, мы, скользя, прошли между двумякитами прямо в самый центр стаи, точно по горному потоку спустились вспокойное длинное озеро. Отсюда бури, бушующие в узких теснинах между китамина краю стада, были только слышны, но уже не чувствовались. Море здесьпредставляло собою как бы шелковистый атласный лоскут; это было " масло" -гладкий участок морской поверхности, образованный нежной жидкостью, которуювыпускают в воду киты в минуты безмятежного покоя. Да, да, мы оказалисьсреди той самой волшебной тишины, какая таится, как говорят, в сердце всякойбури. А из отдаления, с внешних концентрических кругов, к нам еще доносилсяоглушительный грохот и видно было, как киты небольшими стаями повосемь-десять голов проносились по кругу, точно цирковые лошади по арене; они мчались бок о бок, так тесно прижавшись один к другому, что, казалось, какой-нибудь великан наездник мог бы без труда прокатиться на них, поставивноги на спины двум животным в середине упряжки. А здесь, у сокрытой осивращающегося стада, киты отдыхали, лежа так тесно друг подле друга, что унас покуда не было ни малейшей возможности выбраться на свободу. Нужно былоискать просвет в этой живой стене, что окружала нас; в этой стене, чтопропустила наш вельбот внутрь только затем, чтобы снова сомкнуться иоставить нас в заточении. А пока мы держались у середины озера, и к намподплывали время от времени лишь сравнительно мелкие и смирные матки дателята - женщины и дети в обозе этого раскинувшегося войска. Вся площадь, занимаемая огромным стадом, включая широкие интервалымежду вращающимися внешними кругами и включая расстояние между отдельнымистаями китов, кружащимися там, составляла, должно быть, по меньшей мере триквадратных мили. Во всяком случае - хотя, конечно, подобное мерило в такихусловиях и могло быть обманчивым - из нашей низкой лодки казалось, чтофонтаны пляшут повсюду до самого горизонта. Я специально упоминаю об этом, потому что матки и телята были словно нарочно замкнуты в этом внутреннемзагоне; можно было подумать, что огромные размеры раскинувшегося стадапозволяли скрывать от них подлинную причину остановки; или же, быть может, по своей молодости и неискушенности, будучи неопытны и невинны во всехотношениях, эти маленькие киты, - оставлявшие по временам окраины озера, чтобы навестить нашу неподвижную лодку, - именно поэтому обнаруживалиудивительное бесстрашие и спокойствие, а может быть, ими двигал подавленныйстрах, но так или иначе, их поведению нельзя было не удивляться. Словнодворовые собаки, обнюхивали они нас, подходя чуть не к самому борту изадевая лодку боками; казалось, будто какие-то чары приручили их. Квикеггладил их по головке, Старбек почесывал им острогой спины, но, опасаясьпоследствий, не решался покамест вонзить ее. А в глубине под этим безмятежным миром нашим глазам, когда мызаглядывали за борт, открывался иной мир, еще более странный и удивительный.Там, повиснув под текучими сводами, плавали кормящие матери-китихи и другие, кому, судя по их грандиозным талиям, в скором времени предстояло статьматерями. Озеро, по которому мы скользили, было, как я уже заметил выше, чрезвычайно прозрачным на большую глубину; и подобно тому как человеческиймладенец, сосущий материнскую грудь, глядит спокойным, ровным взглядомкуда-то в сторону, словно в одно и то же время живет двумя разными жизнями, и, впивая пищу земную, пирует еще и духовно, вкушая неземные воспоминания, так и те юные китята, казалось, глядели в нашу сторону, но не видели нас, словно их новорожденному взору мы представлялись лишь пучками бурыхводорослей. Да и матери тоже спокойно разглядывали нас, повернувшись набок.Один из этих крошечных младенцев, которому, насколько мы могли судить понеким особым признакам, было не более одного дня от роду, имел в длину околочетырнадцати футов и примерно шесть футов в обхвате. Он был настроендовольно шаловливо, хотя тело его едва только успело расправиться из тогокрайне неудобного положения, какое он еще совсем недавно занимал вматеринской утробе, где неродившийся кит лежит, подвернув хвост к голове, готовый к решительному прыжку, напряженный, как натянутый монгольский лук.Его нежные боковые плавники и лопасти хвоста все еще сохраняли помятый, морщинистый вид, каким отличаются ушки младенца, только что прибывшего изчужих стран. - Линь! Линь! - вдруг закричал Квикег, перегнувшись за борт. -Загарпунило! Кто брала на линь? Кто гарпун метала? Сразу два кит; одинбольшая, другой маленькая! - Да что с тобой, парень? - изумился Старбек. - Твоя туда гляди! - ответил Квикег, указывая рукой вниз. И какслучается, когда подбитый кит, вытянув из бочонка сотни саженей линя, сновавсплывает на поверхность, пробыв положенное время в глубине, и вслед за нимпоказываются из воды ослабнувшие веревочные спирали, так и теперь Старбекувидел свободные петли пуповины мадам Левиафан, все еще, казалось, приковывающие молодого теленка к матери. Нередко во время отчаянной охотыэтот естественный линь своим свободным материнским концом переплетается спеньковым линем, и таким образом, теленок тоже оказывается пойманным. Самыенепостижимые тайны моря открывались нам в этом заколдованном пруду. Мывидели, как в глубине предаются любви молодые левиафаны(1). ------------------------ (1) Кашалот, подобно всем другим разновидностям левиафанов, но вотличие от остальных рыб, размножается круглый год; проносив плод примернодевять месяцев, самка производит на свет одного детеныша; хотя известно, чтов отдельных случаях это могут быть Исав и Иаков - вариант, предусмотренныйналичием двух сосцов, любопытным образом расположенных по обе стороныанального отверстия; причем сами груди тянутся оттуда вверх. Если во времяохоты острога китобоя поражает эти части у кормящей китихи, молокоизливается в воду вместе с кровью, на много саженей вокруг окрашивая моредвухцветными полосами. Молоко у кита очень сладкое и густое, ононеоднократно отведывалось человеком, очень неплохо идет с клубникой.Преисполненные взаимной симпатии, киты приветствуют друг друга more hominum(на людской манер). - Примеч. автора. Так, окруженные кольцами ужаса и смятения, спокойно и бесстрашнопредавались эти загадочные создания в центре круга всевозможным мирнымзанятиям, безмятежно наслаждаясь весельем и восторгами любовной игры. Новедь точно так же и сам я среди бушующей Атлантики моего существа вечнопребываю внутри в немом покое; и в то время как огромные планеты незаходящихбедствий обращаются вокруг меня, там, в самой сокровенной глубине моей души, я все равно купаюсь в ласковых лучах радости. Покуда мы так стояли, точно завороженные, на одном месте, по некоторымпризнакам в отдалении было заметно, что остальные вельботы, сея смятение, все еще орудовали у границ китового войска или, быть может, вели бой врасположении первого круга, там, где им было довольно простору и оставалисьнадежные пути к отступлению. Но разъяренные киты с " волокушами", проносившиеся время от времени вдалеке и пересекавшие круг за кругом, представляли собой еще не столь устрашающее зрелище, как то, что открылосьнам немного погодя. Обычно, взяв на линь кита, отличающегося особенной силойи ловкостью, китобои стараются " подрезать ему поджилки", то есть изуродоватьи изрезать его огромный хвостовой плавник. Для этого в него швыряютфленшерную лопату на короткой рукоятке, с веревкой, за которую затем, выбирая конец, вытягивают лопату обратно. Один кит, раненный, как мывпоследствии узнали, в хвост, однако не слишком серьезно, вырвался ибросился прочь от вельбота, унося с собой половину гарпунного линя, и вжестоких мучениях носился теперь между обращающимися кругами, подобноодинокому бесстрашному всаднику Арнольду в битве под Саратогой, сея вокругсебя ужас и смятение. Но как ни мучительна была эта рана и насколько устрашающим нипредставлялось в целом это зрелище, однако сильный испуг, которым он, казалось, заражал все стадо, имел иную причину, поначалу скрытую от насрасстоянием. Только потом уже мы вдруг увидели, что этот кит по необъяснимойслучайности промысла запутался в лине, который он за собой утянул; удирая, он унес с собой также и фленшерную лопату в хвосте; теперь веревка, привязанная к ней, зацепилась за гарпунный линь, обмотанный вокруг китовогохвоста, а сама лопата понемногу высвободилась у него из тела. И вот, обезумевший от боли, он, взрывая волны, что было сил ударял своим гибкимхвостом и размахивал над водою острой лопатой, направо и налево разя иубивая своих товарищей. Смертоносное это орудие как бы разорвало путы хаотического оцепенения, охватившего все стадо. Вначале заволновались, сбиваясь в кучи, киты по краямнашего озера, слепо натыкаясь друг на друга, словно подбрасываемыезамирающими валами; затем и само озеро стало понемногу волноваться; скрылисьиз виду подводные брачные и детские покои; и киты на внутренних орбитахзадвигались все более и более тесными стаями. Да, затянувшийся штильподходил к концу. Скоро послышался негромкий, но все приближающийся гул; ивот уже целое китовое войско, словно громыхающие льдины на великой рекеГудзон, когда та вскрывается по весне, стали сбиваться в кучу в центре, будто намереваясь нагромоздиться в одну высокую гору. В тот же миг Старбек иКвикег обменялись местами; Старбек взял в руку рулевое весло. - Весла! весла! - громким шепотом приказал он, устроившись на корме. -Крепче держитесь за весла и поручите душу господу! А ну, ну, приготовиться! Дай ему, Квикег, хорошенько - вон, вон тому киту! Подколи его! Рази его! Вставай, вставай, не садись! Навались, ребята, рви, жми! Не обращайте на нихвнимания, пойдем прямо по их спинам! Навались! К этому времени вельбот оказался почти зажатым между двумя огромнымичерными тушами, скользя по узкому Дарданелльскому проливу между ихвытянутыми боками. Но одним отчаянным рывком мы выбрались на мгновение наболее открытое место и тут же, резко подавшись в сторону, снова сталинапряженно искать прохода. Побывав несколько раз на волоске от гибели, мынаконец на полной скорости проскользнули туда, где еще недавно был один извнешних кругов, через который теперь со всех сторон мчались к центру киты закитами. За это счастливое избавление мы заплатили дешево - была потерянаКвикегова зюйдвестка, которая сама слетела у него с головы, когда он стоялна носу, распугивая встречных китов, и воздушный смерч пронесся над ним, поднятый ударом огромного хвоста у самого нашего борта. Как ни беспорядочно, как ни суматошливо было всеобщее движение, оно, однако, вскоре приняло какие-то целесообразные формы; сбившись в одну теснуюкогорту, киты с удвоенной скоростью возобновили свое бегство. Дальнейшеепреследование было бесполезно: но вельботы еще долго оставались на воде, чтобы подобрать отставших подбитых рыб с " волокушами" и прибуксировать тогокита, какого забил и бросил на воде Фласк. Таких китов оставляют под флажкомна длинном шесте, которых в каждом вельботе бывает по нескольку штук икоторые, если поблизости есть еще другая дичь, втыкают прямо в плавающуютушу убитого кита как для того, чтобы легче было заметить его издали, так идля того, чтобы обозначить хозяина, которому принадлежит добыча - на случай, если по соседству окажутся чужие вельботы. Плоды минувшей охоты красноречиво доказывали справедливость мудройпословицы китобоев - чем больше китов, тем меньше улов. Из всех подбитых рыббыла выловлена только одна. Остальным пока что удалось скрыться, однако длятого лишь, чтобы впоследствии, как мы увидим, попасть в руки другихохотников.
Данная страница нарушает авторские права?