💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Дух братства

Отчего люди испокон веков строили храмы и молились в них сообща? Ими двигала жажда братства, соборности. Нас с детьми объединяет тот же самый дух братства. Служа друг другу, мы одновременно служим общему — цельности, единству, гармо­нии.

Десять детей в группе (теперь их вдвое больше и бывает невозможно справиться) — десять рек, которые вольются в море взрослой жизни. Или в океан. Чего я хочу от малышей? Ничего Я хочу быть вместе с ними и, соблюдая суверенитет каждого, возводить общий мир.

Всякое истинное произведение искусства суггестивно[7]. Подспудно, исподволь оно внушает зрителю, слушателю эмоции самого автора, создателя. Помимо текста (сюжета, фабулы, композиции) существует нечто неназванное, невыраженное, что нас волнует, держит в напряжении, не отпускает.

Дети как раз остро реагируют на «невыраженные» эмоции, на то, что прямо не говорится, но подспудно ощущается. Они чувствуют атмосферу происходящего.

Смешно слышать, когда родители в состоянии развода заве­ряют меня, что ребенок ничего не замечает: «Мы если позволяем себе ссоры, только когда он уснет. При нем — никогда». А что ребенок перестал спать ночами, стал рассеянным, невниматель­ным — «это реакция на ОРЗ». И «умные» родители могут про­должать дурачить своего ребенка очень долго. Ведь он не знает — при нем они не ссорятся.

Атмосфера нашего класса — это своего рода театр. В нем все сделано руками детей — от циркачей на проволоке над нашим столом до железной дороги, садов, парков.

Ребенку, который попадает в уже сложившуюся нашу общину посреди года, иногда бывает нелегко.

Четырехлетний Вася здесь впервые. Он смущен. Ни на кого не глядит, варит понарошку гречневую кашу. Варит просто так, на словах. Поварил пять минут и расплакался: «Домой хочу».

Призвала его маму. Теперь он замкнулся на ней, нас ни видеть, ни слышать не желает.

Несколько занятий провел при маме, в основном играя в уже слепленные детьми игрушки.

На третий урок явился сам, без мамы. Щеки надуты, пунцовые, губы сложены в трубочку. Вася приготовился что-то сказать. А вот что: - Я вас никого здесь не знаю. Я вас стесняюсь здесь.

— Тогда давай знакомиться. Я — мама, ты — мой папа, Ни­кита — младший сын, Аня — моя дочка, а Саша — генерал. Такая у нас веселая семейка.

— Я — папа? — переспрашивает.

Подтверждаю:

— Ты — мой папа, а Анин дедушка.

Вася серьезно обдумывает мое сообщение. Кажется, роль моего папы пришлась ему по душе.

— Никита, ты сын? — спрашивает по-отцовски строго.

— Сын.

— Ты меня любишь?

— Еще не знаю, — отвечает Никита достойно.

— Мы одна семья? — обращается Вася ко мне.

— Да.

— Почему тогда он не знает?

Спас нас Саша-«генерал». Я нарочно назначила его генералом. Саша старше всех, и он юморист. В свои шесть лет он бы не стал играть в «детские игры», вот я его и выделила из несолидной игры «смешным» назначением. «Генерал» утешил моего «папу»:

— Вася, я тебы люблю. Никита еще не решил, он тебя на следующем уроке полюбит.

Так Вася прижился в нашей семье. Игра в папы-мамы-бабушки-дедушки скоро была забыта, зато Вася перестал стесняться, стал своим человеком.

История с Васей еще раз убеждает в том, насколько важна для детей семья, насколько дух тепла, защищенности ассоциируется у них с семьей.

В нашей группе-семье хорошо разным детям — и здоровым, и не очень, и реактивным, и тугодумам. Несомненно полезна такая атмосфера физически неполноценным детям. Они быстро адаптируются в дружественной среде, где никто не смеется над хромотой или косоглазием (малыши не замечают физических дефектов, они принимают все как должное), где им обеспечены равные со всеми условия.

Но наше братство кому-то не по нутру. Очередная новость: перестали ходить в студию два брата — пятилетний Костя и четырехлетний Федя. Им-то как раз необходимо заниматься лепкой. Из-за глаз. У каждого заклеен пластырем здоровый глаз, чтобы во втором, слабом, эффективнее восстанавливалось зрение. Свободные от пластыря глаза нуждаются в тренировке.

— Почему они перестали ходить? — спрашиваю завклубом.

— Они всем мешают, и мать с претензиями.

— Их отчислили?

— Да. Пусть она свои претензии высказывает в другом месте. Надо сокращаться. По-хорошему никто не понимает. Значит, буду действовать в административном порядке. Нигде нет такой сво­боды, как я вам предоставляю. Пойдите, посмотрите на Курской — по 16 человек в группе. Так больше дело не пойдет.

Что же это такое в самом деле, думаешь, возвращаясь с работы домой. Сколько лет общество в лице конкретных чиновников губит все, что мы с такой любовью создаем! Или я — неудачница? горькими раздумьями не хочется ни с кем делиться. И, переступая порог своего дома, я с ходу начинаю рассказывать мужу и детям про Васю, как он пытал Никиту, любит тот его или нет, и как нас спас Саша-«генерал». Детям нравятся такие истории; мужу нравится, что я наконец пришла домой с «событиями», и он расспрашивает про Лизу и Юту, Арама и Аню.

Я изображаю в лицах, и как говорили, и что говорили. Это успо­каивает, позволяет глубже упрятать боль, в первую очередь от самой себя.