Как продвинуть сайт на первые места?

Вы создали или только планируете создать свой сайт, но не знаете, как продвигать? Продвижение сайта – это не просто процесс, а целый комплекс мероприятий, направленных на увеличение его посещаемости и повышение его позиций в поисковых системах.

Ускорение продвижения

Если вам трудно попасть на первые места в поиске самостоятельно, попробуйте технологию Буст, она ускоряет продвижение в десятки раз, а первые результаты появляются уже в течение первых 7 дней. Если ни один запрос у вас не продвинется в Топ10 за месяц, то в SeoHammer за бустер вернут деньги.

Начать продвижение сайта

Сервис онлайн-записи на собственном Telegram-боте

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое расписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
Для новых пользователей первый месяц бесплатно.

Чат-бот для мастеров и специалистов, который упрощает ведение записей:

— Сам записывает клиентов и напоминает им о визите;
— Персонализирует скидки, чаевые, кэшбэк и предоплаты;
— Увеличивает доходимость и помогает больше зарабатывать;

Начать пользоваться сервисом

Прибавление к рассказу о кадетском монастыре

В долголетнюю бытность покойного Андрея Петровича экономом 1-го
кадетского корпуса там состоял старшим поваром некий Кулаков.
Повар этот умер скоропостижно на своем поварском посту - у плиты, и
смерть его была очень заметным событием в корпусе. Кулаков честный человек -
не вор, и потому честный эконом Бобров уважал Кулакова при жизни и скорбел о
его трагической кончине После того как Кулаков умер, " стоя у плиты", на
смену ему долго не было мужа с такою же нравственною доблестию. Со смертью
Кулакова, при всей строгости досмотра со стороны бригадира Боброва, " просел
кисель" и " тертый картофель потерял свою густоту". Особенно повредился
картофель, составлявший важный элемент при кадетском столе. После Кулакова
картофель не полз меланхолически, сходя с ложки на тарелки кадет, но лился и
" лопотал". Бобров видел это и огорчался - даже, случалось, дрался с
поварами, но никак не мог добиться секрета стирать картофель так, чтобы он
был " как масло". Секрет этот, быть может, навсегда утрачен вместе с
Кулаковым, и потому понятно, что Кулакова в корпусе сильно вспоминали, и
вспоминали добром. Находившийся тогда в числе кадет Кондратий Федорович
Рылеев (f 14-го июля 1826 года), видя скорбь Боброва и ценя утрату Кулакова
для всего заведения, написал по этому случаю комическую поэму в двух песнях,
под заглавием " Кулакиада". Поэма, исчислив заслуги и доблести Кулакова,
описывает его смерть у плиты и его погребение, а затем она оканчивалась
следующим воззванием к Андрею Петровичу Боброву:

Я знаю то, что не достоин
Вещать о всех делах твоих:
Я не поэт, я просто воин, -
В моих устах нескладен стих,
Но ты, о мудрый, знаменитый
Царь кухни, мрачных погребов,
Топленым жиром весь облитый,
Единственный герой Бобров!

Не осердися на поэта,
Тебя который воспевал,
И знай - у каждого кадета
Ты тем навек бессмертен стал.
Прочтя стихи сии, потомки,
Бобров, воспомнут о тебе, {*}
Твои дела воспомнут громки
И вспомнят, может быть, о мне.
{* Вариант: Воспомнут, мудрый, о тебе. (Прим. автора.)}

Таков и есть Бобров на его единственном карандашевом портрете, " царь
кухни, мрачных погребов", " топленым жиром весь облитый, единственный герой
Бобров".
И еще один анекдот. -
Бобров ежедневно являлся к директору корпуса Михаилу Степановичу
Перскому рапортовать " о благополучии". Рапорты эти, разумеется, чисто
формальные, писались всегда на листе обыкновенной бумаги и затем
складывались вчетверо и клались Боброву за кокарду треуголки. Бригадир брал
шляпу и шел к Перскому, но так как в корпусе всем было до Боброва дело, то
он по дороге часто останавливался для каких-нибудь распоряжений, а имея
слабость горячиться и пылить, Бобров часто бросал свою шляпу или забывал ее,
а потом снова ее брал и шел далее.
Зная такую привычку Боброва, кадеты подшутили над своим " дедушкой"
шутку: они переписали " Кулакиаду" на такой самый лист бумаги, на каком у
Андрея Петровича писались рапорты по начальству, и, сложив лист тем же
форматом, как складывал Бобров свои рапорты, кадеты всунули рылеевское
стихотворение в треуголку Боброва, а рапорт о " благополучии" вынули и
спрятали.
Бобров не заметил подмена и явился к Перскому, который Андрея Петровича
очень уважал, но все-таки был ему начальник и держал свой тон.
Михаил Степанович развернул лист и, увидав стихотворение вместо
рапорта, рассмеялся и спросил:
- Что это, Андрей Петрович, - с каких пор вы сделались поэтом?
Бобров не мог понять, в чем дело, но только видел, что что-то неладно.
- Как, что изволите... какой поэт? - спросил он вместо ответа у
Перского.
- Да как же: кто пишет стихи, ведь тех называют поэтами. Ну, так и вы
поэт, если стали сочинять стихи.
Андрей Петрович совсем сбился с толку.
- Что такое... стихи...
Но он взглянул в бумагу, которую подал в сложенном виде, и увидал в ней
действительно какие-то беззаконно неровные строчки.
- Что же это такое?!
- Не знаю, - отвечал Перский и стал вслух читать Андрею Петровичу его
рапорт.
Бобров чрезвычайно сконфузился и взволновался до слез, так что Перскии,
окончив чтение, должен был его успокоивать.
После этого был найден автор стихотворения - это был кадет Рылеев, на
которого добрейший Бобров тут же сгоряча излил все свое негодование,
поскольку он был способен к гневу. А Бобров при всем своем бесконечном
незлобии был вспыльчив, и " попасть в стихи" ему показалось за ужасную обиду.
Он не столько сердился на Рылеева, как вопиял:
- Нет, за что! Я только желаю знать - за что ты меня, разбойник,
осрамил!
Рылеев был тронут непредвидимою им горестью всеми любимого старика и
просил у Боброва прощения с глубоким раскаянием. Андрей Петрович плакал и
всхлипывал, вздрагивая всем своим тучным телом. Он был слезлив, или,
по-кадетски говоря, был " плакса" и " слезомойка". Чуть бы что ни случилось в
немножко торжественном или в немножко печальном роде, бригадир сейчас же
готов был расплакаться.
Корпусные солдаты говорили о нем, что у него " глаза на мокром месте
вставлены".
Но как ни была ужасна вся история с " Кулакиадою", Бобров, конечно,
все-таки помирился с совершившимся фактом и простил его, но сказал при том
Рылееву назидательную речь, что литература вещь дрянная и что занятия ею
никого не приводят к счастию.
Собственно же для Рылеева, говорят, будто старик высказал это в такой
форме, что она имела соотношение с последнею судьбою покойного поэта,
которого добрый Бобров ласкал и особенно любил, как умного и бойкого кадета.
" Последний архимандрит", который не ладил с генералом Муравьевым и
однажды заставил его замолчать, был архимандрит Ириней, впоследствии
епископ, архиерействовавший в Сибири и перессорившийся там с гражданскими
властями, а потом скончавшийся в помрачении рассудка.