Тихонов и маршал Язов

Сколько же грязных помоев вылили на великого тренера -- ПОБЕДИТЕЛЯ! Старались, кажется, все. И «патриоты», упрекавшие Тихонова в том, что он прозевал, упустил, недоглядел, не смог, не сумел вырастить истинных, верных сынов Отчизны. И радикалы, топтавшие полковника, кавалера орденов Ленина, Трудового Красного Знамени, Октябрьской Революции, Дружбы народов за его попытки остановить время, сломать судьбы одаренных ребят, честно отслуживших свое отечественному хоккею. Слава Фетисов, Сергей Макаров и прежде всего Игорь Ларионов бились не только на льду, но и на страницах газет и журналов за право побольнее ударить своего Учителя, так много сделавшего для их славы, их успехов, их процветания. Потом, конечно, страсти утихли, и один из армейцев, играющих в НХЛ, Алексей Гусаров на заключительном ужине в олимпийском Нагано провозгласил тост за приглашенного на эту встречу человека, который «всем нам дал путевку в жизнь», за Тихонова, но тогда...

А Тихонов и не хотел вовсе остановить время. Превосходно знал, что оно неостановимо. Ход истории, простите за ненужную, скорее всего, высокопарность, нельзя, невозможно заблокировать, но можно, так считал Виктор Васильевич, чуть-чуть подкорректировать, уточнить, подправить. Теперь границы открыты, и мы живем, скажем осторожнее, хотим жить, как все, и нет надобности бежать, зарабатывая презрительные -- «перебежчик», «изменник»: хочешь уезжать, уезжай, если ты там востребован, если тебя ждут, приглашают. Но должны же быть какие-то условия, какие-то правила игры. Ведь и в НХЛ хоккеисту не позволено переходить из Чикаго в Торонто, из Нью-Йорка в Эдмонтон (или обратно) по первому же капризу. Алексей Касатонов, как потом и многие другие асы, как, в частности, Алексей Яшин, преуспевающий в НХЛ и бастующий в НХЛ, говорили, поиграв уже несколько сезонов за океаном, что нравы там строжайшие -- пусть только попробует хоккеист выразить какое-то несогласие с тренером!..

Тихонов еще десять лет назад хотел, чтобы и мы играли по правилам. Как, скажем, принято это сегодня и в нашем футболе. Не получилось. Тихонова смели с дороги. Самым простеньким путем. Нашептывали лидерам ЦСКА и сборной: «Это вам Тихонов ставит палки в колеса. Но вы держитесь, не сдавайтесь. Не сможет он помешать вам уехать в НХЛ...»

А он и не хотел никому помешать. Хотел другого. Разумного, как принято потом стало говорить, «цивилизованного» решения проблемы.

Тем более что в ЦСКА были и свои, специфические, если хотите, профессиональные трудности. В армейском клубе играли хоккеисты в погонах. Не только рядовые, но и офицеры: лейтенанты, капитаны и даже майоры. Чтобы уйти из клуба, уехать в профессионалы, им надобно было прежде всего демобилизоваться. Виктор Васильевич не устоял, сдался, начал подписывать рапорты своих знаменитых лидеров. Первый подписал своему любимчику, Славе Фетисову -- этому хоккеисту он, случалось, и прежде в экстремальных случаях спешил на выручку. Но виза Тихонова решала в таких ситуациях не все. Было Главное политическое управление армии, был министр маршал Язов.

Что касается маршала, то вот что рассказывал мне Тихонов совсем недавно, уже в 2002 году. Виктор Васильевич встретился с Дмитрием Тимофеевичем на каком-то приеме. Народу -- уйма, и можно «не заметить» кого-то, если не хочешь замечать. Тихонов -- человек, хотя и общеизвестный, узнаваемый, но вместе с тем и поразительно скромный -- считает непозволительным для себя навязывать кому-то свое общество. Если, оговорюсь, речь не идет о делах ЦСКА. В таком случае Виктор превращается в танк ради интересов команды.

Вот он и прошел мимо Язова. Потом подумал, что это не совсем справедливо по отношению к человеку, которого били в свое время нещадно. Не меньше, чем его самого. И Виктор Васильевич направился к маршалу поздороваться.

Дмитрий Тимофеевич спросил:

-- Вы меня не узнали?

Виктор Васильевич, немного смутившись, возразил:

-- Да что вы, товарищ маршал! Я ведь у вас дважды был... И очень хорошо помню историю с Могильным.

Когда молодой хоккеист убежал из команды, маршалу тотчас же сообщили об этом из нашего посольства в Швеции, и первая реакция окружения министра обороны СССР была крайне незатейлива: «Надо Тихонова серьезно наказать!..» А команда между тем вместе со своим тренером еще только летела в Москву.

И вот позже Тихонов узнал, как среагировал на такое предложение маршал:

-- Да что же вы все время об одном и том же: наказать, наказать... Сначала поздравьте Виктора Васильевича с победой на чемпионате мира, а затем пишите записку в ЦК партии, подумайте, как все объяснить и оправдать команду и Тихонова, предлагайте, что делать дальше...

Рапорты Сергея Макарова и Игоря Ларионова тренер тем не менее подписал еще до окончания сезона.

ТИХОНОВ И «ОГОНЕК»

Тихонов не знал и даже не догадывался, что «Огонек» готовит открытое письмо Ларионова.

Я знал. Услышал об этом от тогдашнего главного редактора журнала Виталия Коротича. Случайно услышал.

Когда закончились Олимпийские игры в Сеуле, где впервые после шестидесятичетырехлетнего перерыва снова соревновались теннисисты, я вместе с двумя пишущими коллегами, Шамилем Тарпищевым, в то время тренером сборной СССР по теннису, и двумя-тремя игроками (сейчас уже не помню точно, с кем именно, вроде были Андрей Черкасов и Саша Волков) прилетел по пути в Москву на пару дней в Токио -- всем нам еще в Москве заказали билеты. У Тарпищева по всему миру, в любом, кажется, посольстве есть друзья или знакомые, и вот кто-то пригласил Шамиля Анвяровича на встречу с Коротичем. Тарпищев предложил мне пойти с ним.

Коротич выступал интересно, остроумно. Тогда именно от него я впервые услышал хлесткую фразу о том, что Советский Союз -- это «Верхняя Вольта с ядерными ракетами», фразу, которую позже как собственное открытие использовали чуть ли не все публицисты.

Рассказывая о работе «Огонька», Коротич сказал и об открытом письме Ларионова, «Лариосика», как называли его болельщики ЦСКА, а вместе с ними и команда, и Тихонов.

Поразил меня тогда уже самый первый абзац письма Игоря. Центрфорвард начал так: «За последние шесть лет, с того самого дня, когда нашу сугубо личную, интимную беседу вы предали гласности на общем собрании команды, обвинив меня в «слабой игре», нам с вами никак не удавалось поговорить по душам. Случая не представлялось, хотя работали рядом. Теперь же, думаю, не грех поделиться кое-какими соображениями, которые наверняка будут интересны нашим болельщикам, читателям «Огонька»...»

Перечитал тогда этот первый абзац еще и еще раз, поскольку не мог взять в толк, о чем говорит Игорь. Шесть лет не было возможности поговорить с тренером? Шесть лет! И это при том, что живут они в одном доме, в одном корпусе спортивной базы ЦСКА в Архангельском. Не от случая к случаю, а постоянно, всегда встречаясь друг с другом чуть ли не ежедневно. Ведь тот же Ларионов в том же письме жалуется, что сборы, на которых хоккеисты «сидят» в течение многих лет, утомили игроков донельзя: «Десять месяцев в году мы находимся в отрыве от дома: бесконечные поездки, игры, а нет игр -- сборы... Режим суров. Легче сказать, что нам можно, чем о том, что нельзя... Можно есть до отвала, кормят нас на славу, можно сыграть в шахматы или нарды, можно поспать. Остальное -- тренировки...»

Итак, шесть лет кряду они, тренер и хоккеист, жили рядом, вместе, и за шесть лет не было случая поговорить наедине?

Вы верите в такую ситуацию? Я нет. Ну не сыграл бы партию в шахматы, нарды, в бильярд, зашел бы к тренеру да и сказал, что думаешь. Прямо, по-мужски. Не виделись, живя рядом? Вместе обедая и вместе ужиная. Направляясь на матчи, на чемпионаты одним поездом или одним самолетом.

Не знаю, насколько внимательно читали в редакции «Огонька» «письмо» Ларионова, однако самые элементарные противоречия в тексте, в претензиях, предъявляемых Тихонову, не могли не бросаться в глаза.

Не верю, что эти строки написал или надиктовал опытнейший хоккеист. Уж Игорю ли не знать, что тренер никакого отношения к майкам, пусть и рваным, не имеет. Есть для этого в команде (или в Госкомспорте) люди, которые отвечают за экипировку спортсменов. Не верю я и в то, что Ларионов мог сам назвать себя «суперзвездой». Не тот вроде бы он человек, хотя цену себе, конечно, знает.

Так что если и суетились ребята на толкучке, то Тихонов-то здесь при чем?

Хорошо понимаю смысл того, давнего уже теперь, «Открытого письма». Не первый день в журналистике, слава богу. Случилось однажды и мне писать, что называется, «по заказу». Стыдно до сих пор.

Тренер говорил: «...Мне не нравится, когда люди пользуются всем, что предоставляет страна, когда это выгодно, и поворачиваются спиной, когда страна в них нуждается...»

Нет, это не Тихонов обращается к своим хоккеистам полтора десятка лет назад. Не Виктор Васильевич стыдит Сашу Могильного, перебежчика, скрывшегося в Швеции ночью из команды и объявившегося на Западе.

Ее произнес -- значительно позже -- в середине ноября 2001 года, обращаясь все к тому же Александру Могильному, но уже повзрослевшему, главный тренер и генеральный менеджер олимпийской сборной России Вячеслав Фетисов.