Мир крестьянского дома и русской природы

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Поэтический мир Рубцова одновременно и узнаваем, и многообразен в своих проявлениях. Если попытаться дать ему общую характеристику, то это, прежде всего, мир крестьянского дома и русской природы. Здесь много серой воды и серого неба, немного «пологой родимой земли» и «огней вдоль по берегу», «в печи березовый огонь», книги и гармонь. Замкнутое пространство дома способствует размышлениям лирического героя о своей индивидуальной судьбе, а безграничное пространство природы почти всегда выводит к ощущению хранимой в нем истории и судьбы народа. В дальнем поселке, где с упоением внимает поэт сказанию старинных сосен, ему слышен «глас веков» («Сосен шум»). Живейшее волнение будит и болото, «на сотни верст усыпанное клюквой, овеянное сказками и былью прошедших здесь крестьянских поколений» («Осенние этюды»). Много раз передуманное волнует поэта и старуху, его собеседницу, в стихотворении «Русский огонек». Надежда на будущее и память о былом живут в едином чувстве. Мил Николаю Рубцову образ бескрайнего российского простора с пустынностью наших лесов, болот и полей. Романтической таинственностью полон этот образ, в котором грезится что-то сказочное, призрачное. Впечатление создается не пластически, а намеком, музыкой, настроением.

Поэт идет обычно от немногих реальных примет пейзажа: ветер, замерзшая вода, пустой сенной сарай под елкой на высоком берегу. Не только ширь, но и глубина картины схвачена и открыт простор воображению («Ночь на перевозе»):

Вот стихотворение «Ночь на Родине». В нем зрительный и музыкальный ряды сливаются воедино с рядом душевных движений, в целом образуя богатую лирическую тему – тему единства с Родиной.

Общий набросок картины уже есть – без уточнений, без лирической окраски, и рождается мелодия – тихая, ровная, задумчивая. «И тихо так…»– поэт развивает мотив тишины, в котором чуть-чуть пробивается струйка светлой радости, идущей от миротворящего настроения пейзажа. А пейзаж постепенно детализируется: где-то в легком тумане прорисовались крыши деревенских изб, которые, кажется, никогда «не слыхивали грома», и глубокое ночное небо раздвинулось, поле зрения тоже: «не встрепенется ветер у пруда, и на дворе не зашуршит солома…» Картина завершена, но в ней еще мало жизни. И вот он, последний штрих, звуковой: «И редок сонный коростеля крик». На этом фоне определеннее ощущается душевное состояние поэта, в которое прорывается тревожная нотка: «Вернулся я – былое не вернется». Как ни грустно, но ведь это естественно. И все-таки трудно поэту примириться с необратимостью времени.

Силу человеку дает привязанность к родному краю, сознание своего места на земле. Поэтому, как самая важная заповедь, звучат простые и мудрые слова старика-пастуха в «Жар-птице» – ответ на вопрос поэта:

Природа у Рубцова часто открывается в остром борении стихий («Гроза», «После грозы», «Седьмые сутки дождь не умолкает…») Она живет, и в движение ее вовлечен человек. Причем, у Рубцова мы нигде не найдем их противопоставления, человек для него – часть природы, слит с ней неразрывно. И сам поэт – плоть от плоти этого мира. Стихи Николая Рубцова всегда безыскусны в своей простоте. Их настроение и интонация – естественны, как дыхание, потому что талант природен. Правомерно рождаются строки Рубцова, в своей глубине родственные тютчевским: