ГЛАВА 37. – Двигатели еще не прогреты

– Двигатели еще не прогреты! – закричал Алек. – Мы просто зря погубим запальные свечи!

– Или получится, или нет, – философски заметил мистер Херст. – В любом случае корабль взлетает!

Старший инженер «Левиафана» знал, о чем говорил. Через миг внизу раздался шум, и на снег искрящимся водопадом хлынула балластная жидкость. Железная палуба плавно поднялась под ногами Алека, словно у морского корабля на волне. Люди бежали со всех сторон, спеша подняться на борт. Воздух наполнился воем, свистом и пронзительными воплями безбожных созданий, как будто они находились не на леднике, а в настоящих джунглях.

Корабль снова качнулся. Причальные канаты натянулись, с них посыпались снег и лед. Мистер Херст собственноручно перерезал несколько строп, с помощью которых они поднимали на палубу запчасти для двигателя. Через пару минут корабль потерял связь с землей.

Но двигатели в самом деле не прогрелись, масло было вязким и холодным. Один из моторов еще ни разу не испытывали, а Клопп строго запретил запускать его, пока он лично не проверит все запальные свечи.

– Как думаете, заведется? – спросил Алек.

– Попытаемся, – ответил Хоффман. – Давайте потихоньку…

Алек сел за рычаги. Так странно видеть их отдельно от привычной приборной панели штурмовика! Почти так же странно, как следить за шестеренками и валами, обычно полностью скрытыми в брюхе шагохода.

Когда он включил зажигание, из выхлопного отверстия вырвался целый сноп искр.

– Потихоньку, – повторил Хоффман.

Алек сосредоточил внимание на единственной рукоятке управления – вторая оказалась на другой палубе, у Клоппа, – и медленно двинул ее вперед.

Зубчатые шестеренки сцепились и завертелись, быстрее и быстрее, пока вся палуба не задрожала с ними в такт. Алек мельком оглянулся – за спиной у него работал ничем не прикрытый двигатель штурмовика, над которым поднималось черное облако выхлопа.

– Ждите команды! – заорал мистер Херст, перекрикивая рев мотора.

Он указал на сигнальное пятно на мембране корабля. Как объяснил главный инженер, оно было сделано из кожи ската и соединялось нервными окончаниями с капитанским мостиком. Когда офицер на мостике подносил к рецепторам значок нужного цвета, они автоматически передавали сигнал и пятно перекрашивалось – совсем как обычный скат. Ярко-красный цвет означал «полный вперед», темно-красный – «сбросить ход вполовину», синий – «на три четверти». Учитывались и все промежуточные оттенки.

Но Алек глубоко сомневался, что они с Клоппом смогут при холодном двигателе выполнить команду «полный вперед». Чтобы выровнять мощность обеих машин, понадобятся дни тренировок, а у них не было в запасе и нескольких минут.

Палуба снова дрогнула – это такелажники обрезали последние причальные канаты. Теперь гигантский зверь, медленно поднимаясь, плыл над ледником по воле ветра.

– Скорость на четверть! – приказал Херст, глядя на темно-синее сигнальное пятно.

Алек осторожно нажал на педаль. В это мгновение заработали пропеллеры. Сначала они провернулись несколько раз медленно и лениво, но вскоре крутящиеся лопасти слились в один туманный круг. На машинной палубе сразу стало еще холоднее, чем прежде. Алек поднял воротник куртки, пытаясь укрыться от резкого ветра. Как же тогда выглядит «полный вперед»?!

– Убавить обороты! – раздался крик Херста. Сигнальное пятно стало еще бледнее, и Алек плавно отпустил педаль, стараясь не заглушить мотор совсем.

– Слышите? – спросил главный инженер в наступившей относительной тишине. – Двигатель Клоппа!

Алек старательно прислушался и в самом деле уловил отдаленный рев. Пока его двигатель работал вхолостую, второй мотор наращивал мощность, плавно разворачивая корабль влево.

– Получается! – восторженно закричал он. Подумать только, их «даймлеры» могли запросто двигать в нужном направлении такую махину!

– Почему мы поворачиваем на восток? – спросил Хоффман. – Разве не оттуда приближается фрегат?

Алек перевел его вопрос мистеру Херсту.

– Думаю, капитан решил набирать высоту, пролетая вдоль ледника. Из-за ваших двигателей мы чересчур тяжелы, так что подъем будет пологим, – ответил тот.

– А может, – добавил Херст, указав большим пальцем через плечо, – он заметил вон ту компанию…

Алек оглянулся, пытаясь хоть что-то рассмотреть сквозь мелькание лопастей.

Позади них из-за горных вершин медленно выплывал целый флот. Несколько «кондоров», перехватчики «Хищник» и огромный воздушный авианосец «Альбатрос», несущий в гондоле планеры. Армада подоспела одновременно с «Геркулесом», подошедшим со стороны Австрии.

Главный инженер уселся на крепления двигателя, опустил на глаза защитные очки и спросил:

– Надеюсь, эти зловонные тарахтелки уже готовы?

– Я тоже надеюсь, – проворчал Алек, в свою очередь надевая очки и возвращаясь к приборам. «Левиафан» уже закончил разворот; теперь его нос нацелился точно на восток, в конец долины.

Сигнальное пятно стало ярко-красным.

Не дожидаясь команды Херста, Алек с силой надавил на рычаг. Двигатель чихнул, но сразу выправился и оглушительно заревел. Пропеллер превратился в дрожащее пятно света.

– Уравнять мощность! – заорал Херст.

Алек сразу понял, что имеет в виду инженер: воздушный корабль слегка наклонился на противоположный борт. Их двигатель работал активнее, чем у Клоппа. Впереди угрожающе замаячил черный клык скалы.

Он убавил мощность, но корабль сильно качнулся в другую сторону. Видимо, Клопп тоже заметил крен и решил исправить его.

Алек зарычал от досады. Все равно как если бы два человека пытались управлять одним шагоходом, каждый своей ногой.

– Спокойно, парень, – рассмеялся мистер Херст. – «Левиафан» уже понял, чего от него хотят.

Щурящемуся сквозь ледяной ветер Алеку показалось, что бока корабля зашевелились, как будто он внезапно оброс шерстью, которая колыхалась в такт движению, как трава в поле.

– Что происходит?

– Это называется «реснички». С их помощью корабль сам может двигаться в воздухе. Он выровняет нас, даже если вы не сумеете сбалансировать мощность моторов.

Алек сглотнул, не сводя глаз с шевелящейся поверхности «Левиафана». Возясь с двигателями, он как-то забыл, что их корабль – живое существо. Теперь он сам плыл по воздуху туда, куда его направляли. Похоже на верховую езду: пришпориваешь лошадь, выбираешь дорогу, но куда ставить копыта, она решает сама.

Хоффман коснулся его плеча.

– Попрощайтесь с домом, юный господин.

Алек посмотрел вниз. Они как раз пролетали над замком. Запасы провизии на десять лет, а принц провел там всего две ночи…

Но как же он близко! Казалось, стен можно коснуться рукой. Алек высунулся чуть дальше и увидел, что обрезанные причальные канаты скользят по снегу. А впереди – фрегат и разведчики!

– Мы не поднимаемся! – заорал он.

– Похоже на перевес, – крикнул в ответ Херст. – Где-то лежит примерно с полтонны груза. Неужели ученые ошиблись в расчетах? Вы уверены, что ваши двигатели весят именно столько, сколько вы сообщили?

– Абсолютно. Мастер Клопп знает точный вес каждой детали штурмовика.

– Но что-то определенно не дает нам взлететь!

Впереди снова сверкнули брызги – «Левиафан» сливал остатки балласта. Сзади просвистело в воздухе что-то массивное.

– Господи помилуй, – побледнел Херст. – Это же стул!

– Что происходит?

Главный инженер проводил глазами еще один падающий стул.

– Балластная тревога. «Все лишнее – за борт!» Он посмотрел вперед и добавил:

– А вот и причина.

Алек всмотрелся в дымку на горизонте. Белое облако быстро ползло навстречу. Уже можно было рассмотреть мелькающие металлические сочленения паучьих ног. В туче разлетающегося снега на них надвигался «Геркулес». Если «Левиафан» не взлетит, то скоро его гондола врежется прямо в верхнюю палубу фрегата.

Первым, инстинктивным движением Алека было рвануть рычаги на себя. Но сигнальное пятно оставалось красным. Потерять скорость – значит потерять высоту. Попробовать развернуться – потерять время и подставиться под огонь подлетающих цеппелинов.

Вдруг Хоффман схватил Алека за руку и шепнул ему прямо в ухо:

– Возможно, в перевесе виновен вильдграф.

– Что вы имеете в виду? – насторожился Алек. После вчерашней ссоры он ни разу не видел Фольгера. Тот скрепя сердце принял его план, но даже не попытался помочь с двигателями. Весь день он провел, перетаскивая с шагохода личные вещи, запчасти, беспроводную рацию…

– Мы носили вещи в вашу новую каюту, сэр, – продолжал Хоффман. – Дважды он приказал мне завернуть в одежду золотые слитки. А они тяжеленькие!

Алек в ужасе закрыл глаза. О чем только думал Фольгер?!

Каждый брусок золота весит двадцать килограммов. Десяток спрятанных брусков – все равно что трое безбилетников на борту!

– Берите управление! – крикнул он Хоффману.