Легенды о предках бордонгских родов

Герои джарханцев, по мысли носителей эпоса, представи­тельствуют за весь вилюйский народ и в сказаниях о них мы имеем попытку объяснить первое появление якутов на Ви­люе. Но мы знаем, что якуты жили на Вилюе и до появления джарханцев. Это — ранние вилюйчане, населяющие нижнюю половину бассейна Вилюя. Несмотря на тенденцию отвечать за весь Вилюйский округ, джарханские мифы и по своему содержанию не выходят за пределы юго-западного Вилюя. Если же внимательно изучить легендарные сказания бордонг­ских родов, то легко обнаруживается, что они когда-то образовывали совершенно самостоятельный цикл, принципи­ально отличный от джарханского. Так как разные циклы героического эпоса, по нашему мнению, создают презумпцию об обособленных волнах нашествия якутов на Вилюй, то нам необходимо остановиться на особенностях и бордонгских ми­фов. Более полная редакция их нами записана в трех ва­риантах: два в Нюрбинском улусе (Элл. §§ 267, 272—276) и один в Мархинском (Элл. § 257).

Прародителем бордонгских родов и первым переселенцем на Вилюй представляется неизменно Тюлюён-Шаман, имеющий бубен с шерстью. В отличие от джарханских героев Тюлюён-Шаман бежит на Вилюй, поссорившись с неким Кургумар-Боотуром и, будучи побит им (в двух вариантах) или Быркынгаа-Боотуром (один вар.). В одном варианте сообщается, что Кургумар-Боотур и Тюлюён-Шаман состо­яли зятьями Тыгына. (Элл. § 272).

Шаман переселяется на Вилюй с женой и двумя малыми детьми, Хантагар-Быгый и Суор-Боллой. По мархинскому варианту, он наделяется пятью сыновьями, в число которых входят и джарханские герои, Быркынгаа-Боотур и Босхонг- Бэлгэтии. По этому варианту, сыновья шамана точно так же, как и джарханские герои, нападают на племя ньурмагаат, которое жило на Нюрбе, питаясь рыбой, и истребляют его. Во главе ньурмагаатов стоит витязь по имени Ёрюкюёчэй. Последнего убивают оригинальным способом: опускают осо­бую бронебойную стрелу наверх и «стрела, взвившись ввысь, упала прямо в глаз Ёркжюёчэя, который сидел, глядя на­верх». Победители тотчас же разрезали ему живот и выта­щили печень. Сопровождая один из них волчьим воем, а другой криком ворона, печень эту съели». (Элл. § 258).

В нюрбинском варианте сюжет борьбы с местным вилюйским народом отсутствует.

В бордонгских мифах особое внимание уделяется расска­зу о мести сыновей шамана. Вопреки запрету родителей, сыновья шамана отправляются в Якутский край, отыскивают стан Кургумар-Боотура (в одном вар. Быркынгаа-Боотура) и, напав на него ночью, убивают. При этом, убегая на Вилюй, парни издают волчий вой и крики ворона. (Элл. §§ 257 и 267).

Характерно то, что и позднейшие герои бордонгцев чаще представляются шаманами. Таковы знаменитый шаман Джаарын и Оноху. (Элл. §§ 275, 276, 277 и 309), рассказы о которых дополняют цикл бордонгских сказаний.

Бордонгские роды, как и джарханцы, живут весьма раз­бросанно по всему юго-западному Вилюю. В настоящее вре­мя можно насчитать до девяти наслегов, из которых семь носят название Бордонг, а два выделились из них. Бордонгцы по своей численности немногим уступают джарханцам. В Нюрбинском улусе в четырех Бордонгских наслегах (вклю­чая Сюльский), по данным переписи 1917 г., было 3645 душ. Из бордонгских же родов, судя по названию Суор и Джаарын, образовался и Нюрбинский наслег. В Сунтарском улусе в двух Бордонгских наслегах значится 2249 душ и в Хочинском улусе во 2-м Бордонгском наслеге и в трех родах Хаданского наслега, носящих родовое прозвище бордонг, около 1600 душ. В общем число бордонгцев, могущее быть установленным в настоящее время, не меньше восьми тысяч душ об. п.

Несмотря на то, что джарханские герои, по легендам, изображаются первыми пришельцами на Вилюй и победите­лями туземного народа, мы должны признать, что бордонг­ские роды переселились на Вилюй раньше джарханских. К этому выводу мы приходим по следующим данным.

1. В то время, как джарханцы отходят на Вилюй под давлением самого якутского Тыгына, легендарный предок бордонгцев бежит, будучи побит зятем Тыгына Кургумар- Боотуром или даже джарханским героем Быркынгаа-Боотуром. Иными словами, бордонгцы должны были отойти на север до наступления основной массы якутов.

2. Преобладание среди бордонгских героев шаманов сви­детельствует о более архаическом общественном строе, воз­главляемом шаманами. Это явление могло сохраниться лишь среди самых дальних и окраинных частей якутского племени.

3. В бордонгских мифах мы находим следы борьбы бордонгцев с ергетскими родами северо-восточного Вилюя. Один из потомков Тюлюён-Шамана, Оноху, воюет с Ёсёх- Ёргюёджэй (Элл. § 275), тот же Ёргюёджэй представляется главой ньурмагаатов, истребленным сыновьями того же ша­мана.

4. Джарханский герой Быркынгаа после своего пересе­ления на Вилюй убивает около Нюрбы одного человека, которому дается имя Кэтирэй. (Элл. §§ 240 и 244). А Кэтирэй считается внуком прародителя бордонгцев Тюлюён-Ша­мана. (Элл. §§ 267, 272 и 270). Жену Кэтирэя с малолетним ребенком Быркынгаа оставляет у себя, по-видимому, в каче­стве второй жены. Ребенку легендисты дают имя Сююлэ- Багдарыын и считают его прародителем Сюльского наслега Нюрбинского улуса. В цикле бордонгских сказаний Сююлэ- Багдарыын значится внуком Тюлюён-Шамана. (Элл. §§ 273, 274 и 277). Очевидно, герои джарханцев застали на Вилюе бордонгцев и вели с ними борьбу.

Это обстоятельство подтверждается и легендами якутов Амгинского улуса Якутского округа о воинственном Омоллоо­не, который в джарханском цикле фигурирует в качестве младшего сына Быркынгаа-Боотура. Омоллоон Якутского округа имел столкновение с вилюйским богатырем Сююлэ- Беге и одержал над ним победу. (Элл. § 205). Иными слова­ми, сюжет борьбы джарханских героев с бордонгскими сохранился даже в памяти амгино-ленского ответвления джарханцев.

Как мы отметили выше, герои бордонгского цикла пред­ставляются большею частью шаманами. Следовательно, про­тивниками джарханских героев должны были выступать шаманы. В сказаниях якутов Амгино-Ленского плоско­горья об Омоллооне основной сюжет вращается вокруг его борьбы с шаманом Быйанг-Тюнгюлгю. Омоллоон убивает это­го шамана. Сыновья последнего совершают поход к место­жительству Омоллоона и убивают его брата Эрилики- Куомая. (По борогонскому варианту — убивают самого Омоллоон-Боотура. См. доп. к Элл. § 24). Причем, это убийство совершается тем самым приемом, как в бордонгском цикле сыновья Тюлюён-Шамана убивают Ёрюкюёчёя: Эрилики-Куомай, убегая от своих преследователей, броса­ется в озеро и «при каждом выстреле нырял точно утка», «сыновья Быйанга пригласили шамана и попросили спеть песню, призывая духа смертоубийства. После этого ту самую стрелу, которой был убит их отец шаман, пустили, не целясь, вверх. Стрела при своем падении вонзилась в за­тылочный позвонок Эрилики-Куомая. Последний тут же умер». (Элл. § 201). (По борогонскому вар.— сыновья Байанга при такой же обстановке убивают самого Омоллоона.

По баягантайскому варианту — врагу Омоллоона дается имя Быйанг-Тэгилгэ, а его брату Ючюгэй-Мюлюйэ.) (Доп. к Элл. § 30). В связи с этим, мы должны придти к выводу, что бордонгские легенды о мести сыновей Тюлюён-Шамана, уби­вающих Быркынгаа-Боотура или Кургумар-Боотура, врага своего отца, и легенды якутов Амгино-Ленского плоско­горья о мести сыновей шамана Быйанг-Тюнгюлгю в цикле сказаний о воинственном Омоллооне представляют из себя варианты одного и того же древнего мифа. Очевидно также, что имя легендарного предка бордонгцев «Тюлюён-Ойун» и врага Омоллоона якутян шамана «Тюнгюлгю» (или Тенгюлю, а в баянгантайском варианте — Тэгилгэ. (Доп. к Элл. §§ 24 и 30) суть извращения одного и того же мифо­логического имени. По борогонскому варианту сказаний об Омоллооне, мегинский шаман Быйанг находится в род­стве с курбусахским родом Борогонского улуса. В Курбусахском наслеге мы находим род ярин, очевидно, джаарын, т. е. один из родов вилюйских бордонгцев.

Так как якуты Амгино-Ленского плоскогорья своего воинственного Омоллоона локализируют в Бологурских на­слегах Амгинского улуса, то приходится признать, что основ­ное ядро бологурцев составляли вилюйчане, которые попали в Якутский округ со стороны Вилюя или ж непосред­ственно при их переселениях из Предбайкалья. Среди боло­гурцев мы находим род оджолуун; оджолуунский же род имеется во 2-м Чакырском наслеге Амгинского улуса. В том же улусе в 1917 г. был наслег Оджолуун. В Ботурусском улусе также есть род оджолуун в Ожелуно-Хатылинском наслеге.[46] Род оджолуун существует в Сюльском наслеге Нюрбинского улуса, а также и во 2-м Кангаласском наслеге Мархинского улуса.[47] Род чакыр, образующий несколько наслегов Амгинского улуса, есть и на Вилюе, среди бордонгцев Сунтарского улуса.[48]

Мы укажем еще на одно сходство в легендах якутян и вилюйчан об Омоллооне. Якутяне дают Омоллоону лиш­нее прозвище Бороху, что значит «обжора». Это прозвище дает Омоллоону шаман Тюнгюлгю, ибо он в несколько при­емов съел целое стегно мяса, поданное ему шаманом. (В борогонском сказании «Бороху-Сороху Баатыр»— обжора, ненасытный богатырь. См. доп. к Элл. § 24). В цикле джарханских легенд мы встречаем то же прозвище, но в варианте «Тоторбот». Такое имя было дано сыну Боруллуо, так как он в по­ру своей возмужалости был очень обжорлив и не насыщался. (Элл. § 248). Вилюйский «Тоторбот» принадлежит к серии тех же джарханских героев и является противником девяти сыновей воинственного Омоллоона. Мы видим, что в пределах одного героического цикла однородный традиционный образ или эпи­тет чрезвычайно легко переходит от одного героя к другому.

V. Наконец, в бордонгской легенде о мести сыновей Тюлюён-Шамана чувствуется влияние героического эпоса якутов-оленеводов. В последнем малолетний сын убитого витязя воспитывается старым дедом или бабушкой, которые скрывают от мальчика имя убийцы его отца. Наконец, по настоянию мальчика, дед или бабушка называют имя кровного врага. Мальчик, получив это сведение, идет мстить. В бордонгском сказании происходит то же самое: «Сыновья Тюлюён-Шамана часто справлялись у матери о причине смерти своего отца, но она все время отмалчива­лась». (Элл. § 257) или «парни-подростки стали выпытывать у матери, о чем говорил отец. Мать накричала на детей» (Элл. § 272) или «парни отпрашивались ехать в Якутский край, но отец уговаривал, говоря так: «Вы еще молоды, на­прасно погубите себя. Если даже я не мог осилить его, куда же вам тягаться с ним». (Элл. § 267). Однако, парни добились своего, узнают имя обидчика и самовольно отправляются мстить за обиду отца.

Неожиданное ночное нападение парней на своего врага тоже напоминает сюжеты оленекского эпоса.

Раньше, в главе 2-й, мы удостоверились, что ранние ви­люйчане в легенде о Кюрэнчэ-Боотуре (предок якутов Ергетского наслега) усвоили почти все существенные эле­менты оленекского хосунного эпоса, что доказывает дли­тельное сожительство населения северо-восточного Вилюя с оленными якутами. Точно также и носители цикла легенд о Тюлюён-Шамане обнаруживают следы соприкосновения с миром оленекского хосунного эпоса в пределах Вилюя или в более раннюю историческую эпоху в районе Прибай­калья. Весьма возможно, что бордонгцы сродни северным якутам-оленеводам и по этническому происхождению.

Во всяком случае для нас ясно, что коренное население юго-западного Вилюя когда-то делилось на два самостоя тельных отдела. Во главе одного из них стояли роды бордонг, а другого — джархан. Причем, бордонгцы занимали бо­лее окраинное (северное) положение и раньше джарханцев отступили на Вилюй, тогда как последние некоторое время оставались в сожительстве с якутянами Тыгына. Если бордонг­цы попали на Вилюй раньше, то сюжет борьбы с местными оленеводами и рыбаками нюрбагаат или нюрбачаан (север, якуты) должен был заключаться в цикле бордонгских сказа­ний. Джарханцы, явившись позже и одержав победу над бордонгцами, могли перенять от последних этот сюжет истреб­ления или изгнания местных оленеводов.

В настоящее время бордонгцы и джарханцы территориаль­но не обособляются друг от друга и обнаруживают картину сильного смешения между собой и чересполосности своих владений. Вот почему джарханцы резко не отделяют себя от бордонгцев и весьма часто своих собственных героев возводят в звание прародителей тех и других. Это смешение, всего ве­роятнее, произошло в пределах Вилюя.

Сравнительное изучение героического эпоса коренных ви­люйчан дает нам возможность делить их на три крупных отде­ла: северновилюйский (ранние вилюйчане), средневилюйский (во главе с бордонгцами) и южновилюйский (во главе с жарханскими родами). В связи с этим и история колонизации Вилюя должна быть разделена на три периода, ибо эти три отдела, всего вероятнее, переселялись на Вилюй последова­тельно один за другим.

Любопытно отметить здесь, что якутяне почему-то привык­ли представлять себе якутское население Вилюйского округа трехсоставным. В легендах и в разговоре часто говорят: «юс Бюлюю»— три Вилюя, разумея под этим названием обыч­но состав его населения.[49]

Некоторые сказители пытаются объяснить это выражение ссылкой на то, что будто бы река Вилюй впадает в Лену тремя протоками. Толкование явно надуманное и нежизнен­ное. Точно также было бы не менее искусственным толко­ванием увязка этого выражения с тремя вилюйскими зимовь­ями порусской истории, тем более, что Нижне-Вилюйское зи­мовье просуществовало не особенно долго. Правильнее будет признать, что это представление о вилюйчанах традиционное и повторяется по привычке со времен глубокой древности, когда вилюйские якуты действительно делились на три само­стоятельных отдела, независимые друг от друга. Трехсоставность всего вилюйского народа нашла также отражение в числе сыновей его легендарной прародительницы. Как видели выше, она обычно наделяется тремя сыновьями: Быркынгаа- Боотур, Босхонг-Бэлгэтии и Тойук-Булгудах. Весьма возмож­но, что в древнейшую историческую эпоху ранние вилюйчане были слитны с северными оленными якутами.