Price М. The other Self: Thoughts about character in novel // Sociology of Literature and Drama / Ed. by E. Burns, T. Burns. London: Penguin Books 1973 P. 269-270. 5 страница

Об условиях, при которых формируется поведение, подверженное действию потусторонних сил, см. публикацию Т. Остеррайха: Oesterreich Т.К. Possession // Trans, by D. Ibberson. New York: New York University Press, 1966. См. также статью А. Мэтро: Metraux A. Voodoo in Haiti / Trans, by H. Charteris. New York: Oxford University Press, 1959. Когда пришельцы из потустороннего мира вселя­ются в человека, они наделяют хозяина свойством общаться с мертвыми, предвидеть будущее, исцелять болезни, проявлять другие сверхъестественные способности. Человек в трансе ведет себя как во сне, и кажется, что он вот-вот «очнется». Существует ряд признаков перехода из транса в реальность. В отличие от сна (и гипноза) возвращение в реальность не означает неверия по отношению к тому, что привиделось во время транса.

Можно возразить, что все виды гипноза принадлежат к анало­гичной форме воздействия¹, равно как и психически неаде­кватное поведение². Равным образом допустимо утверждать, что поведение пьяного есть прежде всего социальное поведе­ние, соответствующее представлению трезвого о том, как ведут себя пьяные, и если вести себя, как пьяный, можно рассчиты­вать на определенное понимание окружающих и возможность не отвечать за свои действия³.

В этой связи возникает несколько интересных вопросов. Например, согласно психоаналитической доктрине, при неко­торых формах психического стресса индивид вполне может регрессировать и вести себя, как малое дитя. В публикациях на эту тему приводятся описания того, что означает действо­вать, как дитя.

Когда кто-нибудь пытается проверить рефлекс своего [пятнадца­тилетнего пациента], тот сопротивляется, как пугливый ребенок, который не понимает, что происходит. Некоторое время спустя он начинает реветь, в слезах вцепляется в мамину юбку. Все это завершается нечленораздельными воплями: «Х-а-а-чу тямой, в-я-я-зьми меня тямой». Он отпихивается и от меня, и от матери, когда мы пытаемся успокоить его, ведет себя, как безутешный младенец, и в конце концов мать вынуждена увести его домой.

Возражение (которое я разделяю) состоит в том, что субъекта постепенно вводят в социальную ситуацию, в которой он чувствует себя обязанным поддерживать точку зрения гипнотизера, а именно: что существует такое явление, как гипноз, и что субъект попадает под действие гипноза. Гипноз на сцене, несомненно, такого же порядка. Классические положения теории гипноза как «разыгрываемого сценического действа» изложены в работах: Sarbin T.R. Contributions to role-taking theory: I. Hypnotic behavior // Psycho­logical Review. 1950. Vol. LVI1. P. 255-270; Orne M.T. The nature of hypnosis: Artifact and essence // Journal of Abnormal and Social Psychology. 1959. Vol. LVIII. P. 277—299; SutclifTe J.P. «Credulous» and «sceptical» views of hypnotic phenomena: Experiments on esthesia, hallucination, and delusion // Journal of Abnormal and Social Psychology. 1961. Vol. LXII. P. 189—200. В недавно опубликованной работе П. Спэноса высказано предположение (в терминах, близких к теории фреймов), что гипнотизируемые субъекты не столько сотрудничают с гип­нотизером в качестве добровольных исполнителей роли гипнотизируемого субъекта, сколько соглашаются сотрудничать с гипнотизером, мысленно стремясь к фантастическому сценарию, который придает смысл всем ко­мандам гипнотизера. См.: Spanos P.N. Goal directed fantasy and hypnotic performance // Psychiatry. 1971. Vol. XXXIV. P. 86-89.

См., например, работу Т. Шеффа: Scheff T.J. Being mentally ill: A sociological theory. Chicago: Aldine Publishing Company, 1966. Особый интерес представ­ляет глава 3 «Нездоровье как социальный институт».