Глава 3. Начать с того, что Новый год он как дундук сидел дома один

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Глава 3
***
Музыка оглушала. Басы тяжелой вибрацией отдавались в груди, заставляя сердце стучать им в такт, вспышки света ослепляли, а спиртное туманило разум. Особенно весело было сейчас, в послепраздничные дни, пока все еще была «законная» причина оторваться.
Гена сам созвал старых и не очень друзей пойти в обычный клуб повеселиться. Слишком уж достало его собственное настроение.

Начать с того, что Новый год он как дундук сидел дома один. Ну, во-первых – в гости хоть и звали, но смотреть всю ночь на парочки как-то не тянуло – жива еще была взлелеянная депрессия по поводу одиночества. Наденька, которая позвонила накануне и очень настойчиво интересовалась его планами, тоже не привлекала. От слова никак, о чем он ей неожиданно и объявил, не боясь показаться невежливым или попросту козлом.
К семье? Да ну, не надо! Смотреть на пьяных мать и отца, который, кстати, сейчас вроде как должен лечиться, – это не про него. А если даже и не пьют, то все равно общих тем для разговоров у них уже не осталось. Ну, кроме денег, конечно. А брат наверняка в гостях. Он же не такой изгой, каким был когда-то Генка.
Так что Новый год он провел в обнимку с телевизором. Около десяти подорвался было в клуб по интересам, да затормозил прямо на выходе. Снять кого-нибудь на ночь? Смотреть на совершенно незнакомую морду, да еще и подстраиваться под его настроение? Веселиться в честь праздника и члена в заднице? На хрен! Генка решительно снял надетые уже шмотки и упал на диван. Если что – рука в помощь! «Да и Сергей Владимирович не одобрит», - ехидненько добавило подсознание.
Генка захохотал и в один прыжок оказался на кухне. Шампанское в одну харю, это то, что ему сейчас нужно. Через час он, набравшись, танцевал под российские сладкие хиты, через два пьяно орал в форточку «С Новым годом!», через три обдрочился под порнуху, а потом, не сдерживая пьяные слезы, засопел в подушку, проваливаясь в один из своих любимых-ненавистных снов.

Снился ему, конечно, Глеб со своей одной идиотской и трогательной привычкой. После первого захода, если было не поздно или не тянуло спать, он выбирался из постели и продолжал заниматься своими делами. Мог посидеть за ноутом, разбирая документы, мог пойти на кухню и выпить кофе, или покурить, сидя на подоконнике, или же завалиться смотреть телевизор, но все это без трусов. Без штанов или шортов, а в первозданном, так сказать, виде.
Глядя на его фигуру, на то, как трясутся яички и покачивается член при ходьбе, Генка вроде и ржал, но на самом деле только млел, подбираясь рано или поздно к вожделенным органам руками или губами. Получил, конечно, пару раз ноутом по голове – от неожиданности Глеб стукнул «агрессора», посягающего на самое дорогое, но это только добавляло интимности и близости между ними. Словно Гена входил в узкий, личный круг Глеба, не был просто платным приложением.

***
Неделя прошла без потрясений, а на Рождество его пригласила мать на пироги. Ну, праздник отмечать. Отказаться он, как ни старался, не сумел – та не терпящим возражений голосом потребовала, чтобы он пришел и дал себя поблагодарить. За отца и его здоровье. И Генка согласился.
На его удивление выпивки почти не было, а квартира действительно пропахла печеным – мать суетилась на кухне. Там же был накрыт вымытый(!) стол, за которым сидел отец в домашних штанах и в футболке с логотипом Нирваны. Он по-хозяйски посадил Генку рядом и предложил тяпнуть бальзамчику. На вялые попытки отказаться только стукнул по столу стаканом и заявил, что грех не выпить лечебного за его здоровье. Тем более что именно благодаря ему, Генке, это здоровье еще есть.
- На обследовании был, - хмуро рассказал отец, закусывая бальзам печеным. – Ничего так, пойдет еще. Печень я посадил, конечно, но не окончательно. Надежда есть, так, Катюха? – он пихнул жену в бок и закинул в рот остатки пирога.
- Да, сынок, все тебе спасибо, - скороговоркой пробормотала мать, скользя беспокойными глазами куда угодно, но только не ему в лицо. – Хотя это все Бог помог! Вот не было бы его воли, и не узнали бы, что папка болеет, пока поздно не стало бы.
- Да чего ты! – махнул рукой отец. – Это ж Генка помог…
- А не Его воля, так и не помог бы! – упрямо ответила мать и перекрестилась на бумажную иконку, приклеенную над холодильником.
- А, ну тогда давай за здоровье!
Отец снова разлил бальзам, пахнущий травами, и Генка покорно взял стопку, не пытаясь вмешиваться в жизнь родителей. Бальзам так бальзам. Пьют только по праздникам? Ну и отлично! И по чуть-чуть? Вот же брату повезло!
Однако сам по себе он большой радости не испытывал, словно истончились, разошлись нити, связывавшие его с семьей. Давно и бесповоротно.

Позже подошел брат, и они засели в его комнате, в которой стараниями Гены появились вещи и техника, недоступные когда-то ему самому. Зато хоть пацан не вырастет, испытывая горькую ненависть к семье и окружающим. Это несколько исправило Генкино настроение, и уехал он вполне довольный собой, радуясь, что выполнил свой сыновий долг еще на год. Как минимум!

*
Прошло еще несколько дней, и он понял, что сам загнал себя в ловушку. Поэтому, не откладывая в долгий ящик, достал телефон и обзвонил всех своих друзей, оставшихся еще с универа. Парочки или нет, все равно! Главное собрать всех вместе и оттянуться по полной. Жизнь-то идет, и нефиг киснуть!
Компания собралась на удивление быстро. Несмотря на ориентацию, Генка в универе изгоем не был и с людьми сходился легко. Поэтому уже на следующий вечер они всей толпой из пятнадцати или около того человек встретились в обычном клубе. Девчонки вешались на шею и тащили на танцпол, парни поначалу серьезно пожимали руки и интересовались, удалось ли найти хорошую работу, но потом, выпив и расслабившись, стали хлопать друг друга по плечам, обниматься и вспоминать веселые учебные деньки.
Генка и натанцевался, и навспоминался на полгода вперед, успел и опьянеть, и потискаться у туалетов (внезапно) с девчонкой с параллельного курса, пришедшей с подругой, и протрезветь, оставшись вдруг за их столом в одиночестве – многие танцевали медленный танец со своими парами.

Как же он не хотел, но его снова накрыло! Он не знал, как с этим бороться, но Глеб подстерегал его везде, за каждым углом, за каждым неосторожно сказанным словом…
Оглядывая танцпол с двигающимися на нем обнимающимися фигурами, он вспомнил давний вечер в другом, ориентированном клубе, когда он, все еще окрыленный их с Глебом первой встречей, высматривал его в толпе, скользя глазами мимо потенциальных клиентов и старых знакомых.

Конечно, он искал встречи с ним. Все ждал, что Глеб придет снова и снова позовет с собой. Ведь ему понравилось? Точно понравилось, как и самому Генке.
Однако в тот вечер, когда Глеб все же появился, он Джину просто кивнул. Кивнул и тут же отвернулся к какому-то другому смазливому парню. И, кажется, это был Санек – Сания. Генка глазам своим не поверил, не знал, куда деться от разочарования и накатывающей злости. Хамил и распугал всех подкатывающих к нему в тот вечер клиентов, а сам глаз не сводил с Глеба, который явно совсем неплохо проводил вечер со смешливым блондинистым парнем. Хотя долго задерживаться они не стали – вскоре Гена увидел их мелькнувшие у выхода фигуры.
- Твою мать! Твою же мать! – выругался он сквозь зубы и, распихивая толпу, отправился в туалет. То ли хотел голову остудить, то ли покурить. Или еще чего покрепче, но встретил только Петрова.
- Джин, дорогуша! – тот зажал его у стены, пропихивая колено между ног. – Наконец я тебя встретил!
- Отвали, Петров, - прошипел Генка сквозь зубы, пытаясь вырваться, но Петров был сильнее.
- Не ломись так, милый. У меня для тебя есть работа, - шепнул уже на ухо.
- Да ну? Я тебя просил, что ли?
- А я тебя не спрашиваю! – с угрозой, растеряв все свое дружелюбие, ответил Петров, сдувая с глаз черные отросшие волосы. – Ты – шлюшка, и место твое там, где укажут!
- И какая работа? – Гена сделал заинтересованное лицо.
- Друзья у меня здесь. Их обслужить надо.
- И сколько?
- Трое, Джин. Да я четвертый.
- А не охренел ли ты?
- Тихо, тихо. Все будет хорошо. Мы не обидим, - Петров уткнулся Генке в шею, вылизывая ее и протягивая руку к заднице. – Я же соскучился. За столько времени…
Он еще что-то хотел сказать, но Генка слушать не стал. Почувствовав слабину, он вывернулся из захвата и шарахнул со всей дури коленом Петрову в пах. Тот попытался увернуться, поэтому удар вышел смазанным, но ему все же хватило – взвыв, Петров ткнулся лбом в стену и сполз по ней на пол, подвывая и держась за самое дорогое.
- Еще раз ко мне подкатишь, я на тебя Серого натравлю, понял?
- Сссукааа… - выдохнул Петров, зажмурившись. – Не посмеешь.
- Сам знаешь, как он тебя любит. А меня ценит, понял? За все хорошее. Так что не рыпайся на меня, Петров. Или отсосешь.
- Ты у меня отсосешь, - прохрипел Петров ему вслед, но уже без должного запала.
«Повезло все же иметь хорошую клиентуру», - подумал Генка, гордо выходя из туалета и выкидывая Петрова из головы. Но по сторонам впредь тоже смотреть не помешает – такой козел может и подляну устроить.

В последующие дни Генкино внимание опять было поглощено Глебом или его ожиданием. Тот приходил в клуб один-два раза в неделю и снимал мальчика, каждый раз нового. И простых «любителей искусства», и шлюх он брал одинаково охотно, не делая между ними разницы, а Гена, то крутясь рядом, по злобно глядя издалека, все никак не мог смириться, что Глеб его почти не замечает, разве рассеянно кивнет, если Генка окажется уж совсем близко. От этого он становился все грустнее и злее.
Работа шла из рук вон плохо, новые клиенты его не брали, а старые смотрели с недоумением – всегда веселый и вроде бы беззаботный Джин вдруг стал грузиться и смотреть исподлобья. Ну кому понравится?..

И тем неожиданнее для него стало негромкое приветствие из-за спины однажды вечером.
- Привет, Джин. Выпьешь?
Сердце стукнуло и замерло в груди, притаилось.
- Конечно! – он глотнул воздуху, обернулся и с усмешкой посмотрел в темные глаза. – О, Глеб! – изобразил узнавание и выдавил улыбочку. – Давно не виделись.
- Пиво, как я помню?
- Разве не забыл за три-то недели?
- Считал? - тут же весело блеснул глазами Глеб и сделал заказ.
«Козел!»
- Нет, конечно. Просто…
- Ага. Календарь перед глазами, - подмигнул Глеб и, уцепившись пальцами за шлевки джинсов, придвинул Генку к себе. – А я считал.
- Да ну? – картинно удивился Гена и сделал длинный глоток холодного пива, топя в нем сердце, чтобы не билось так заполошно в груди.
- Можно сказать – скучал!
Генка чуть не поперхнулся и уставился на Глеба.
- Я прям сейчас прослезюсь! Прослежусь?.. Я почти прослезился! – оскалился он. – И, видимо, тоску свою ты с другими парнями и убивал. Или затрахивал ее до смерти.
Он не хотел, но, кажется, в голосе прозвучала ревность. Злая и зеленая.
- А ты так все и замечал, - мурлыкнул Глеб ему куда-то в шею, пробираясь рукой к попе. – То-то меня чей-то взгляд прожигал!
- Сказал же…
- Да ладно, - засмеялся Глеб, заглядывая Генке в глаза. – Я сам все время на тебя смотрел. Думал, что разнообразие лучше, но круче тебя никого не нашел.
- Что-то не заметил… Что? – польщенно.
- А то! Как ты трахаешься, так никто не может! Или ты такой горячий, или притворяешься хорошо.
Гена, которому вдруг захотелось услышать не просто про трах, а что он вообще лучше любого здесь именно для Глеба, почувствовал укол разочарования, но волю ему не дал – все же Глеб к нему вернулся. Пусть и как шлюху, но домой к себе повезет именно его!
- Я же лучший, детка! И я горяч! – отвернулся, прижался попой и запрокинул голову, допивая пиво.
- Так поедем?
Бля! Поедем…

*
Да, в тот вечер все и началось серьезно. Ну как серьезно… Глеб брал только его, больше не искал новеньких, не экспериментировал, а вот Гена… он делал вид, что Глеб его клиент и не больше. А притворяться было не так-то просто.
Когда Глеб был рядом, когда он смотрел с желанием, когда просто и легко разговаривал, ни словом, ни делом не указывая Генке на его положение, тот просто был счастлив. В постели, подчиняясь напористым и властным движениям, открывал в себе новые грани – оказывается, он любил, когда секс «потяжелее». Он даже забывал, что Глеб ему платит, что деньги всегда ждут его на столике у зеркала в прихожей; он сам попросил Глеба класть их туда, а не совать каждый раз под нос.
Он забывал о них, и на следующий раз Глеб засовывал их ему в задние карманы джинсов, попутно облапывая попу и прижимая бедрами к себе.
Это выглядело, словно игра, но Гена понимал, что их отношения не выходят за рамки раз обозначенных. По крайней мере у Глеба.
Сам-то он практически сразу утонул в своих чувствах, отдался им, барахтался и очень старался не жалеть ни о чем. Уж лучше так, чем никак. Поэтому он продолжал спать с Глебом и уходить по утрам, но теперь он не работал в клубе, отказывал всем своим клиентам и даже взял новый номер, чтобы никто не позвонил ему, пока он занят слишком важным для него человеком.

Денег не хватало, поэтому Генка устроился в магазин строительных материалов, но зарплата, которую выдавали каждые две недели, была очень мала. Тогда он выехал из своей квартиры и снял гадюшник на окраине, лишь бы не начинать снова работать в клубе. Ему казалось - глупо, конечно, - что даже если Глебу все равно, даже если он и не узнает, сам Генка не должен продаваться другим мужчинам. И он хранил ненужную верность, плавился от страсти и от счастья в крепких Глебовских руках и не подавал вида, насколько тот ему дорог.
Так он и встретил лето, не заметив, как минула весна.

Глеб, его глаза, руки и его любовь. Ладно, и его секс, да не в названии же дело! Для Генки это лето было самым лучшим в его жизни! Постепенно он стал оставаться в квартире Глеба дольше, забывал напоминать себе говорить о деньгах, готовил завтраки и ужины и где-то глубоко внутри себя молился, чтобы это время не кончалось. Ему уже казалось, что их отношения выходят за привычные рамки, что они все ближе друг к другу…

Глеб полюбил засыпать с Джином под боком. Любил валяться в постели, принюхиваясь к запахам из кухни. Любил читать по вечерам и внезапно обнаруживать Джина у себя между ног, занятого важным делом – наслаждение, это ведь важно! И было классно просто лежать под одеялом, касаясь плечами, и слушать неожиданно любимую обоими музыку.
Правда, он так и забыл спросить его настоящее имя, но ведь это такие мелочи. Зато он стал забывать класть деньги на столик, привык к тому, что Джин всегда на связи, всегда свободен для него, что никаких мужчин, никаких клиентов не наблюдалось в поле зрения. Привык не задумываться, с чего бы это.
А потом Глеб совсем забыл, как это – жить и чувствовать себя одиноким. Пустота новой квартиры отошла, отступила от него. Джин все чаще оставался просто так; ожидая, пока Глеб закончит работать с документами, засыпал перед телевизором, закинув ногу на спинку; когда не спалось – что-то готовил, сверяясь с рецептом на ноуте, или же просто согревал ночью, прижавшись со спины.

Глеб привыкал к этому, да… Но, как оказалось, недостаточно. И ненадолго.

Время подходило к двум, когда Генка понял, что с него хватит. Разговоры закончились, девчонки уже не весело, а слишком настойчиво предлагали потанцевать, ребята плоховато ворочали языками, так что Гена, который то ли поел хорошо, то ли выпил мало, решил потихоньку слинять. Хорошего помаленьку, поэтому он подмигнул подругам напротив, на прощанье похлопал по плечам сидящих по соседству и ужом выскользнул из-за столика, помахав остальным рукой.

Он с трудом протолкнулся сквозь толпу и со вздохом облегчения вышел в фойе. Захлопнувшаяся дверь отрезала оглушающую музыку, оставив на память вату в ушах. Гена взял куртку и уже накинул ее на плечи, когда сквозь стеклянную дверь заметил на улице знакомый силуэт. Глеб подходил к дверям с какой-то девушкой, которая прилипла к его руке и заглядывала в смеющееся лицо.
Черт! Черт! Генка моментально, не успев даже осознать это, кинулся за колонну, отворачиваясь и накидывая капюшон на голову и чуть не молясь, чтобы Глеб его не заметил. Это было бы слишком! Хотя самому все равно хотелось посмотреть, с кем же он сейчас встречается, кто греет его постель, кого он ласкает…
Генка зажмурился и наглухо застегнул молнию, прищемив себе подбородок и даже этого не заметив. Боль внутри была гораздо сильнее…
Было ли ему страшно встретиться с Глебом лицом к лицу?.. Нет, не страшно, но очень стыдно – то, что он сказал Глебу летом, оказалось лишь словами, сдержать их у Генки не получилось.

Глеб с подружкой легко прошли мимо секьюрити внутрь, оба выглядели отлично, с этим не поспоришь. Гена ждал, уставившись невидящим взглядом в стену и неровно дыша сквозь сомкнутые зубы. Через пару минут по ушам ударили децибелы, видимо, парочка прошла внутрь, и Гена, выскользнув из-за колонны, с облегчением толкнул прозрачную дверь. На улице он скинул капюшон, ловя запрокинутым лицом январские, пока еще редкие снежинки, и, заперев глухо колотящееся сердце, быстро пошел к дороге – как раз подъехало такси.

Сев в машину и назвав адрес, он откинулся на сиденье и демонстративно закрыл уши наушниками – слишком уж обрадованно посмотрел на него водитель, но разговаривать он сейчас точно не смог бы – изнутри рвалось что-то горячее и жгучее. Хотелось на время исчезнуть.
Не во сне, а на этот раз наяву прошлое накинулось на него, смело прочь настоящее и придавило душной волной – их с Глебом последняя встреча.

Стоял очень теплый и солнечный день конца августа. Гена, нагрузившись сумками, как осел, пер продукты из супермаркета, пытаясь придумать, что же приготовить сегодня такого, чтобы и Глеба к готовке подключить. Белое вино было в наличии, так что процесс, при должном вложении сил и смекалки, мог принести кучу удовольствия, помимо самой еды и остальных бонусов, конечно.
Настроение было светлым, хотя в последнее время поводов задуматься и загрустить прибавилось. Мало ему было личных заморочек и почти отчаянных надежд на более близкие отношения с Глебом, так еще и внешние факторы вмешались.

Буквально пару недель назад Генку все же подкараулили у родительского дома Петров с другом, и как только день угадали, твари! То ли трахнуть хотели, то ли просто избить, кажется, обдолбанные друзья и сами толком не решили, что будут делать, но помять Генку они помяли.
Наверное, сделали бы и одно, и другое, но тот так отчаянно сопротивлялся, что вся возня вылилась в избиение. Сжав зубы, Гена отбивался, как мог. Держал глаза открытыми, ускользал и сам нападал, да только полностью избежать побоев ему не удалось – получил и по ребрам, и пинков по ногам набрался, и бровь ему рассекли. Он уже терял силы, пропустил пару ударов и готов был упасть, и уж тогда бывший дружок точно его запинал бы, и не факт, что вовремя смог бы остановиться, но на удачу Генки как раз на границе лесополосы за домами любили гулять местные собачники. Первыми зарычали собаки, а уж потом подтянулись и два мужика в трениках, смоля сигаретки. Дожидаться, пока его оттащат, Петров не стал, услышав грозный окрик, отвалился от Генки, сплюнул ему под ноги и прошипел что-то о подлых тварях, с которыми только так и нужно разговаривать, чтобы гонор свой поумерили. А потом, подхватив друга, развернулся и скрылся между деревьями, убежав по едва освещенной аллее в сторону дороги.
Мужики миндальничать не стали, увидев, что Генка жив и здоров, хлопнули по плечу, посоветовали пойти в спортзал, ручки-ножки подкачать, и, весело переговариваясь, пошли себе дальше.

И так бы эта история и забылась, но вот Глеб стал вести себя совсем по-другому…
Пока Генка отлеживался и тупо отмазывался от визита по телефону, голос его мрачнел, а когда Генка появился в его квартире с тщательно замазанным синяком и гематомами на ногах и ребрах, скептически выгнул бровь в ответ на сбивчивые Генкины объяснения. И вот с какой только стати ему надо было оправдываться?! Он корил себя, но ничего поделать не мог – Глеб, по-видимому, решил, что Джин загулял и попал в передрягу с клиентом, а это убивало Генку покрепче чужих кулаков. Хотелось вывернуться наизнанку, но только чтобы любимый человек поверил ему…
Бля! Любимый! И когда он успел так попасть! Засада!
И с тех самых пор Глеб изменился. Исчезли его неизменные теплота и близость, накатили пусть небольшие, но заметные ревнивому Генкиному взгляду изменения – Глеб все больше отдалялся, намеренно отстранялся от Джина и нередко глядел на него с холодом во взгляде.

*
Гена вздохнул и пошевелил затекшими от тяжеленной сумки пальцами. Надо бы поговорить, да только страшно. Глеб не готов к разговору, можно только хуже сделать, пытаясь сейчас навязать свои чувства. Так что придется просто поесть и потрахаться.

Генка поднялся на третий этаж и тихо-тихо открыл дверь, стараясь не шуметь. Было у него подозрение, что Глеб опять заснул за ноутом, пока он ходил в магазин. Слишком уж сонными были Глебовы глаза, когда он вяло поинтересовался, куда это Джин намылился.
Ну, так и есть – Глеб спал, свернув ноут под бок и приоткрыв рот. Захотелось подойти и взъерошить черные волосы, но Генка сдержался, они и так полночи куролесили, так пусть поспит герой-любовник, отдохнет. Ему все же завтра с утра на работу, в отличие от Гены, получившего нежданный выходной – в магазине проходила проверка и всех работников попросили не мешаться под ногами пару дней.
Гена сложил пакеты у холодильника и, решив разобраться с ними чуть позже, налил себе еще теплого кофе из кофеварки. Сел, блаженно вытянув ноги и жмурясь на солнечные лучи, бьющие в окно – блин, хороший же день!

В комнате раздался громкий звонок телефона Глеба, и тот завозился, скрипнул диван.
- Алло… - хриплым со сна голосом. – А, привет, Ромыч. … Ну да, сплю, че, не видно? Эээ, не слышно? … Я? Свободен, конечно. Выходные – наше все! – он засмеялся, и Генка улыбнулся следом, не задумываясь, хотя и повода, вроде, не было. Просто не смог удержаться. А Глеб продолжал: - Когда, говоришь? … А, понятно. Я в деле. Поеду, конечно! Пикничок на природе, да еще на Ивановой даче… Ммм… … И он тоже будет? Ну, тогда вообще живем – уж он-то притащит и ребят и девок на выбор! – Глеб довольно засмеялся. – А что я? Я охотник, я на тропе. … Да ты что! Нет, конечно! Я один! … Джин-то? Это не парень мой, окстись. Я с ним не встречаюсь, я его имею. … Ага, и в хвост, и туда тоже!
Гена замер, не донеся кружку до рта. Не слова Глеба поразили его. Нет. Ну что слова? Вода между пальцев. Но вот тон… Глеб как никто иной умел выразить все свое пренебрежение только интонацией. И теперь он говорил так о Джине. Черт! Это было… больно.
- Да что ты там навыдумывал! Отношения… Я денежки плачу, он зад подставляет. … Ну да, классный. … Посмотрим. … Посмотрим, говорю. Я пока делиться им не хочу. … Ладно, уговорил. Когда надоест – подкину тебе его телефончик. – Глеб снова засмеялся, диван скрипнул сильнее – видимо, он сел. – Ладно, созвонимся еще, договоримся о деталях. Но я в деле, поеду обязательно. … Да, только скажи, чтоб девчонок получше привез, хочется мягонького потискать. … Ну, пока.

Гена медленно поставил кружку на стол, вытащил из пачки сигарету и, громко щелкнув в тишине зажигалкой, прикурил.
Через несколько секунд на кухню зашел слегка удивленный и – смущенный? – Глеб.
Он молча сел напротив и, как показалось Генке, легко и спокойно посмотрел ему в глаза.
- С чего такое лицо? – приподнял вопросительно бровь. – Ничего нового ты не услышал. Разве нет?
Гена не нашел в себе сил кивнуть. Просто затянулся и выпустил дым в сторону брызжущего весельем окна.
Глеб потянулся к пачке и тоже закурил. Надо было что-то сказать, но вот что? Что именно выбрать из двух вертящихся в голове вариантов? Выбрал верный, как ему казалось.
- Ты хорошо даешь, Джин. Поэтому мы вместе. Но и ты приедаешься. Это правда.
Генка вскинул на него покрасневшие глаза, но сказать ничего не успел, Глеб перебил его:
- Вот только не истери, ладно? Ты шлюха, я клиент. Все просто.
- Просто… - повторил Гена. – А знаешь, - он отчаянно затушил сигарету в пепельнице, разломав ее в труху, - надо это менять.
- Что именно ты собрался менять?
- Все. Я не могу так больше, Глеб. Не могу быть больше шлюхой для тебя.
- Дааа? – протянул Глеб, откидываясь спиной на нагретую стену. – Не устраивает что-то? Совсем недавно из штанов выпрыгивал, лишь бы быть со мной.
- Не устраивает, - твердо, но без вызова ответил Гена. – Я думал, что мы стали… ближе друг другу, чем раньше.
- А мне жаль, - Глеб придвинулся ближе, - жаль, что тебе так показалось. Между нами только удовольствие, оплаченное деньгами. Вот верный ответ.
Глаза его Генку просто буравили, тот хотел еще посопротивляться, спросить, серьезно ли Глеб, неужели он не чувствовал в последнее время, что они стали дороги друг другу.
Но вот как раз в последнее-то время, а именно после нападения на него, отношения их сильно охладели. Ушла легкость, Глеб стал жестким, отстраненным. Даже говорил с легким раздражением.
«Вот оно что, - подумал Гена. – Я ему действительно надоел. Только понять ума не хватило. Идиот, бля!»
- Это не правильно. Для меня, - сказал он переставшему ждать ответа Глебу. – Между мной и тобой по-другому. Мне казалось, что по-другому.
- Вот только не говори мне, что ты в меня…
Неужели насмешка?..
- Молчи! Не надо, Глеб. - Генка встал, неловко ударился об угол стола, но не заметил. – Тогда я ухожу. Мне надо… больше.
- Чего больше? Бабла?
- Тебя больше…
- Херня!

Гена постоял еще с минуту, подбирая слова. Никогда он не сталкивался с ситуацией, в которой ему приходилось выпрашивать, умолять о чувствах. Было унизительно и нестерпимо больно. Глеб сидел рядом, но в то же время отдалялся с огромной скоростью, разрывая по живому связавшие их нити. Теперь, глядя на него, Гена и представить себе не мог, что еще утром он свободно касался этих волос, целовал губы. Теперь Глеб стал далеким и чужим.

- Или оставайся, и все будет по-прежнему, или не имей мне мозги.
- Я уйду, - отмер Генка. Почти выбежал в коридор, запнувшись о пакет у холодильника, и стал лихорадочно всовывать ноги в кроссовки. В груди нарастала боль, от которой не слушались пальцы и подрагивало в тике лицо. Рот полз куда-то в сторону, кривился, губы дрожали. Зрелище – охренеть!

Глеб вышел его проводить, но увидел лишь согнутую спину. Так он с ней и попытался поговорить, но Гена не отвечал, только дернул плечом на предложение забить и оставить все, как было. Даже брошенное вскользь обвинение в том, что еще недавно Джин пришел в синяках, которые неизвестно, кто ему поставил и в какой ситуации, пролетело мимо без ответа – Генка поднялся и все так же, не поворачиваясь, сказал:
- Пока… Прощай, Глеб. Все было… хорошо. Только я сам не предполагал, что было не так, как я хочу.
- Я говорил уже – ты слишком многого хочешь! Место свое забыл...
- Ты напомнил. Да ерунда все! – повернулся он вполоборота. – Мало ли в городе давалок! Забей!
Гена открыл дверь и, выскочив в коридор, захлопнул ее за собой.
- Пиздец, идиот! – пробурчал под нос Глеб, снова заходя на кухню. Все кончилось так внезапно, что он и опомниться еще не успел. А, впрочем, и хрен со всем! Самое время, как раз эти «отношения» стали его беспокоить, а тут так удачно Джин сам свалил!
Глеб зашел на кухню и тоже запнулся о завалившийся на бок пакет с продуктами. Два похожих стояли рядом, и он задумался. Потом прошел в комнату и проверил кошелек – все его деньги были на месте. Значит, Джин купил все на те, что заплатил ему Глеб. Непорядок!
Он взял со стола телефон и нажал на кнопку вызова, отыскав имя Джина в контактах. Тот ответил на удивление быстро, и в голосе его сквозила… надежда.
- Ты тут в супермаркете затарился, - начал Глеб, подойдя к окну и удачно натыкаясь взглядом на замершую фигуру у дороги. Волосы Джина сияли на солнце медью. – Зайди, я деньги верну. Я же…
- Отъебись, Глеб! – устало ответил Джин и сбросил звонок. Глеб увидел, как он, покопавшись в телефоне, отбросил в сторону что-то маленькое и, ссутулившись, быстро зашагал по тротуару.
«Идиот!» - шипел Глеб, когда бездушный голос выдавал ему раз за разом: Абонент недоступен.

Такси тронулось, и Гена зажмурился, сдерживая девчачьи слезы, не осознавая даже музыку, громыхающую в ушах, и он совсем не услышал, как, выскочив на улицу, Глеб кричит его имя и бежит следом, скользя ботинками по заледеневшему тротуару.