Информация

Вербальная коммуникация

Вербальная коммуникация – это взаимодействие людей с помощью речи.

Способность к эффективному обмену информацией является отличительным

свойством человека и одним из главных условий его бытия как существа соци-

ального. Недаром еще древние греки определяли варвара как человека без язы-

ка, то есть без достаточной способности к словесному контакту.

Вербальная коммуникация использует в качестве знаковой системы чело-

веческую речь, естественный звуковой язык, т. е. систему фонетических зна-

ков, включающую два принципа: лексический и синтаксический. Речь является

самым универсальным средством коммуникации, поскольку при передаче ин-

формации при помощи речи менее всего теряется смысл сообщения. Правда,

этому должна сопутствовать высокая степень общности понимания ситуации

всеми участниками коммуникативного процесса, о которой речь шла выше.

Вообще относительно использования речи как некоторой знаковой сис-

темы в процессе коммуникации справедливо все то, что говорят о сущности

коммуникации в целом.

1 Вербальная коммуникация. Л. А. МУТОВКИН

В частности, и при характеристике диалога важно все время иметь в ви-

ду, что его ведут между собой личности, обладающие определенными намере-

ниями (интенциями), т. е. диалог представляет собой активный, двусторонний

характер взаимодействия партнеров. Именно это предопределяет необходи-

мость внимания к собеседнику, согласованность с ним. В противном случае

будет нарушено важнейшее условие успешности вербальной коммуникации –

понимания смысла того, что говорит другой, в конечном счете – понимания,

познания другой личности. Это означает, что посредством речи не просто

«движется информация», но участники коммуникации особым способом воз-

действуют друг на друга, ориентируют друг друга, убеждают друг друга, т.

е. стремятся достичь определенного изменении поведения. Могут существо-

вать две разные задачи в ориентации партнера по общению. А. А. Леонтьев

предлагает обозначать их как личностно-речевая ориентация (ЛРО) и социаль-

но-речевая ориентация (СРО), что отражает не столько различие адресатов со-

общения, сколько преимущественную тематику, содержание коммуникации.

Само же воздействие может быть понято различно: оно может носить характер

манипуляции другим человеком, т. е. прямого навязывания ему какой-то пози-

ции, а может способствовать актуализации партнера, т. е. раскрытию в нем и им

самим каких-то новых возможностей.

Совокупность определенных мер, направленных на повышение эффек-

тивности речевого воздействия, получила название «убеждающей коммуника-

ции», на основе которой разрабатывается так называемая экспериментальная

риторика – искусство убеждения посредством речи. Для учета всех перемен-

ных, включенных в процесс речевой коммуникации, К. Ховландом предложена

«матрица убеждающей коммуникации», которая представляет собой своего ро-

да модель речевого коммуникативного процесса с обозначением его отдельных

звеньев. Смысл построения такого рода моделей (а их предложено несколько)

в том, чтобы при повышении эффективности воздействия не упустить ни одно-

го элемента процесса. Это можно показать на простейшей модели, предложен-

ной в свое время американским журналистом Г. Лассуэллом для изучения убе-

ждающего воздействия средств массовой информации (в частности, газет).

Модель коммуникативного процесса, по Лассуэллу, включает пять элементов.

1. Кто? (передает сообщение) – Коммуникатор

2. Что? (передается) – Сообщение (текст)

3. Как? (осуществляется передача) – Канал

4. Кому? (направлено сообщение) – Аудитория

5. С каким эффектом? – Эффективность

2 Вербальная коммуникация. Л. А. МУТОВКИН

По поводу каждого элемента этой схемы предпринято много разнообраз-

ных исследований. Например, всесторонне описаны характеристики комму-

никатора, способствующие повышению эффективности его речи, в частности

выявлены типы его позиции во время коммуникативного процесса. Таких пози-

ций может быть три:

1. открытая – коммуникатор открыто объявляет себя сторонником

излагаемой точки зрения, оценивает различные факты в подтверждение этой

точки зрения;

2. отстраненная — коммуникатор держится подчеркнуто нейтрально,

сопоставляет противоречивые точки зрения, не исключая ориентации на одну

из них, но не заявленную открыто;

3. закрытая – коммуникатор умалчивает о своей точке зрения, даже

прибегает иногда к специальным мерам, чтобы скрыть ее.

Естественно, что содержание каждой из этих позиций задается целью, за-

дачей, которая преследуется в коммуникативном воздействии, но важно, что

принципиально каждая из названных позиций обладает определенными воз-

можностями для повышения эффекта воздействия.

Рассмотренная схема играет определенную положительную роль при по-

знании способов и средств воздействия в процессе коммуникации. Однако она

и подобные ей схемы фиксируют лишь структуру процесса коммуникации, но

ведь этот процесс включен в более сложное явление – общение, поэтому важ-

но и в этой одной стороне общения увидеть его содержание. А содержание это

состоит в том, что в процессе коммуникации осуществляется взаимовлияние

людей друг на друга. Чтобы полностью описать процесс взаимовлияния, недос-

таточно только знать структуру коммуникативного акта, необходимо еще про-

анализировать и мотивы общающихся, их цели, установки и пр. Для этого

нужно обратиться к тем знаковым системам, которые включены в речевое об-

щение помимо речи. Хотя речь и является универсальным средством общения,

она приобретает значение только при условии включения в систему деятельно-

сти, а включение это обязательно дополняется употреблением других – нерече-

вых – знаковых систем.

Вербальная коммуникация носит главенствующий характер в любой об-

ласти человеческой деятельности. Профессиональное владение речью стано-

вится важной составляющей успеха во множестве профессий. Голос Алексан-

дра Лебедя стал его важной характеристикой. Шамкающая речь Л. Брежнева

уничтожала любые усилия пропагандистов.

Мы говорим о вербальной коммуникации, а не о текстовой, поскольку

текстом сегодня считается единица как вербальной, так и невербальной сферы.

3 Вербальная коммуникация. Л. А. МУТОВКИН

У. Эко, к примеру, говорит о тексте в случае любого набора связанных между

собой ситуаций. Следователь, расследуя преступление, также имеет дело с тек-

стом, хотя в нем может не быть ни единого слова. Но перед ним именно текст,

поскольку он обладает своей собственной внутренней структурой, отли-

чающейся от других. Вербальная коммуникация воздействует на человека на

многих уровнях, а не только с помощью содержания.

Мы живем в мире слов. В первую очередь паблик рилейшнз уделяет вни-

мание подготовке статей, пресс-релизов, написанию речей. Чарльз Сноу, гово-

ря словами одного из своих героев, пишет:

«На своем веку я составил немало подобных речей и хорошо знал, какое

значение придают им парламентские заправилы и промышленные магнаты.

Составляешь черновик за черновиком, добиваешься немыслимого, высшего со-

вершенства стиля, какого не достигал и Флобер, читаешь и перечитываешь ка-

ждую фразу, чтобы, не дай бог, не сказать лишнего, – и… в конце концов по

законам бюрократического языка, построенного на недомолвках, любая речь

неизбежно становится куда более расплывчатой, чем была в первом наброске.

Я всегда терпеть не мог составлять речи для других и в последнее время со-

всем отделался от этой работы».

При этом надо помнить даже о таких вещах, как будут расположены

слушающие. Как пишет X. Рюкле: «Теснота изменяет душевное состояние.

Чем теснее люди друг к другу, тем легче «завести» толпу, сделать ее агрессив-

ной». Есть соответствующие нормы, по которым происходит общение. Выде-

лены четыре соответствующие зоны, нарушение которых так же наказуемо, как

и любых других норм речи:

- интимная (15-45 см),

- личная: близкая (45-75 см), дальняя (75-120 см),

- социальная (120-360 см),

Публичная (360 см и далее). Невербальная коммуникация – это общение, обмен информацией без помощи слов. Это жесты, мимика, различные сигнальные и знаковые системы. Все эти способы общения по аналогии иногда также называют языками – первичными и вторичными, или естественными и искусственным.

Чем отличаются первичные языки от вторичных? В первичных языках сигналы непосредственно обозначают смыслы. Во вторичных языках сигналами закодированы определенные слова, а уж за словами мы понимаем смыслы. Например, мимика – это первичный язык, мимические сигналы нашего лица сразу обозначают какое-то состояние, сообщение. А вот азбука Морзе – это вторичный язык. Потому что знаки азбуки Морзе передают буквы и слова, а уж через них – смыслы.
Собственно, вербальный язык, то есть человеческая речь – это тоже первичный язык. Если же мы возьмем невербальные средства общения, то среди них к первичным языкам относятся: мимика, жесты, индийский язык танца и т.п. При этом язык глухонемых, обозначающий слова, уже является вторичным языком.
Ко вторичным невербальным языкам относятся уже упомянутая азбука Морзе, система нотной записи, язык программирования, система сигнализации флажками на флоте, системы дымовой сигнализации, система оповещения гражданской обороны и т.п.
Как видим, естественные языки первичны, искусственные языки – вторичны.
Из всех невербальных средств коммуникации наибольшую роль в нашем общении, конечно, играют первичные, естественные невербальные языки – жесты, мимика. Или, как их еще называют – язык тела.
Язык тела может многое рассказать о чувствах и намерениях коммуникантов. Конечно, язык тела восходит к коммуникативному поведению животных, которое изучается специальной наукой – этологией (наука о социальном поведении животных).
Животные различают друг у друга позы и жесты устрашения, примирения, любовных намерений и т.п. Даже мы, общаясь близко с некоторыми животными, можем верно интерпретировать их позы, действия, которые выполняют именно сигнальную роль.
Точно так может «говорить» своим телом и человек. К примеру, женщины при ходьбе отставляют в сторону запястья, а мужчины – локти. Потому что женщинам нужно балансировать более тяжелый бедренный пояс, а мужчинам – более тяжелый плечевой. Такова анатомия мужского и женского тел. Но иногда можно наблюдать, как мужчины, особенно некрупной комплекции, излишне, нарочито при ходьбе оставляют локти специально дальше от туловища. Будто бы их плечевой пояс настолько мощный, что нуждается в усиленной балансировке. Избыточная балансировка за счет отставления локтей не нужна для ходьбы. Это подсознательный сигнал, с помощью которого мужчина старается дополнительно акцентировать свою мужественность, придать фигуре более внушительный вид. Ну, а о том, что манекенщиц специально учат правильно балансировать развернутыми запястьями при ходьбе – известно всем. Это тоже язык тела, передающий дополнительные сигналы женственности.
Между тем язык поз и движений человека может посылать сигналы не только биологической, но и культурной природы. К примеру, поза лотоса может быть знаком индийской культуры. А сидение на корточках на остановке – признаком принадлежности к уголовному миру, так как эта поза вышла из тюремных камер и распространилась по каналам блатной моды в подростковой субкультуре.
В целом язык тела включает четыре способа передачи информации.
1. Жесты - способ знакового использования рук. Можно, например, призывно махать рукой из другого конца зала, привлекая внимание. Можно показывать рост и другие размеры рукой от пола или двумя руками – размер пойманной рыбы. Можно покрутить рукой у виска или сделать раздражительный отмахивающийся жест. Аплодисменты также являются жестом, означающим приветствие или благодарность. Один-два хлопка в ладоши – способ привлечь внимание. Во многих языческих религиях хлопками привлекали внимание богов перед молитвой или жертвоприношением. Собственно, оттуда и пошли современные аплодисменты. С древних времен нашего, русского язычества до нас дошла детская игра «ладушки». Вообще, арсенал значений, которые передавались и сейчас передаются с помощью хлопков ладонями, – огромен. Это и понятно: хлопок ладонями – один из немногих жестов, способных производить звук, причем громкий.
Некоторые жесты, которым специально присвоены определенные значения, следует отнести ко вторичному языку. Это не только жестовый язык глухонемых, но и профессиональный жестовый язык. Например, у такелажников (специалистов погрузочно-разгрузочных работ) покачивание кулаком с большим пальцем вверх означает вира (поднимай), а с большим пальцем вниз – майна (опускай). Телеоператор (или режиссер), когда видит, что хронометраж репортажа истекает, подает своему тележурналисту особый знак – вращает перед собой кистью с вытянутым указательным пальцем, как будто рисует круг. Это означает: закругляйся. Летчики или танкисты, когда надо дать команду заглушить мотор или остановиться, скрещивают руки на груди; это означает: стой или выключай двигатель. Когда надо заводить двигатель, командир переднего танка вращает рукой над головой и делает завершающую отмашку вперед. Это означает: заводи, вперед. Командир разведчиков, когда надо дать команду остановится и затихнуть, выбрасывает над собой кулак прижатыми пальцами вперед.
Заметно, что все эти жесты используются в ситуациях, когда люди по какой-то причине не могут передать сообщение обычным языком. То есть жесты вторичного языка замещают знаки обычного языка. Тогда как жесты первичного языка, ничего не замещают, а прямо выражают эмоцию или какое-то значение.
Сходны с жестикуляцией знаки, подаваемые движением головы. Самые распространенные – кивание, кивок, покачивание, которые выражают согласие, понимание, отрицание. Сходны по своей семантике с жестами движения плечами. Например, человек может пожать плечами – выразить недоумение или сообщить: не знаю.
2. Мимика - способ использования выражения лица. Человек способен различать и интерпретировать тончайшие движения лицевых мышц. Положение или движения деталей лица выполняет знаковые функции: брови могут быть приподняты в удивлении, гневе, страхе или приветствии. Чтением лица – физиогномикой – занимался еще Аристотель.
Мимика как способ общения присутствует и у высших животных – человекообразных обезьян. Однако хотя их гримасы порой и похожи на человеческие, но выражают зачастую другие смыслы. К примеру, оскал, который мы могли бы посчитать улыбкой, у обезьян выражает угрозу. Обезьяна попросту поднимает десны и демонстрирует клыки. Точно так поступают многие млекопитающие – собаки, тигры, волки и так далее. Кстати, такой же знак угрозы видимо, был свойственен когда-то и человеку – у некоторых первобытных народов оскал также является не только улыбкой, но и знаком угрозы или ожесточения. Клыки для них подсознательно еще являются боевым оружием. Да и в нашей культуре хранится память именно о таком значении этой гримасы: фразеологизм показать зубы означает «продемонстрировать некую угрозу или сопротивление».
К мимике следует отнести и сигнализацию глазами. Известно, как кокетничают, стреляя глазками, женщины. Моргнув ресницами, можно сказать да. Прямой, открытый взгляд глаза в глаза считается знаком сильного и свободного человека. Такой взгляд в глаза тоже имеет биологические корни. В животном мире и у первобытных народов прямой взгляд в глаза часто является вызовом. Известно, к примеру, что гориллы терпят людей возле себя, но при этом человек не должен глядеть вожаку в глаза, поскольку вожак воспримет это как претензию на его статус, на лидерство в стаде. Были случаи, когда самец гориллы нападал на телеоператора, воспринимая блеснувший объектив телекамеры как прямой взгляд в глаза, как вызов. И по сей день прямой взгляд в глаза считается смелым, открытым; известно также, что люди отводят глаза, когда робеют или не уверены в себе.
3. Положение тела - способ держать себя. Считается, что расслабленное положение свидетельствует о доверии к собеседнику. Многое в семиотике тела также восходит к природным инстинктам. Напряженность в стрессовой ситуации (например, наедине с преступником) напоминает поведение животного, которое почуяло к хищника.
Знаки, передаваемые телом, весьма важны при первой встрече, когда какие-либо аспекты личности, характера еще не успели проявиться. Так, во время собеседования при приеме на работу рекомендуется сидеть прямо, не развалившись на стуле, чтобы продемонстрировать заинтересованность, смотреть в глаза собеседнику, но не очень настойчиво.
Мы можем также различить агрессивное положение тела, когда человек напряжен и готов к движению, а его тело подано чуть вперед, словно готовится к броску. Такое положение тело словно сигнализирует нам о возможной агрессии.
Расположение тела в пространстве также может быть информативным. Например, известен феномен личного пространства, который в европейской культуре составляет от 80 см до 1 метра. Близкие люди могут в буквальном смысле «подпускать» друг друга ближе, вплотную. Люди, мало знакомые или связанные лишь официальными отношениями, предпочитают находиться друг от друга на несколько большем расстоянии. Иными словами социальная дистанция прямым образом и буквально воплощается в пространственной дистанции между личностями. Так что расстояние до собеседника само по себе также может быть маркером, обозначающим восприятие социального статуса и взаимоотношения собеседников.
Известно также, что в разных культурах укоренились разные представления о личном пространстве. На Востоке предпочитают, чтобы дистанция между собеседниками была больше. Если общение американца и японца записать на видео, а потом прокрутить в ускоренном режиме, то создастся впечатление, что американец напрыгивает на японца, а тот, наоборот, отпрыгивает. Потому что для американца допустимая дистанция между собеседниками гораздо меньше, чем у японца, американец старается ее сократить. Японец же, наоборот, отодвигается, старается сохранить дистанцию.
Есть и другие различия в культурах, связанные с положением тела. Например, американцы считают нормальным стоять боком друг к другу во время разговора, у нас же это может быть воспринято, как знак неуважения.
4. Тактильная коммуникация: прикосновения, похлопывания и т.п. Использование тактильных элементов коммуникации также говорит о взаимных отношениях, статусе, степени дружбы между коммуникантами. У близких людей их взаимоотношения выражаются в объятиях, поглаживаниях, поцелуях. Товарищеские отношения могут выражаться рукопожатиями, похлопываниями по плечу. Подростки, ровно как детеныши животных, бывает, имитируют потасовки - они в игровой форме ведут борьбу за лидерство. Такие их отношения выражаются в тычках, пинках и захватах.
Разумеется, каждый вид прикосновения уместен в определенной ситуации и только в определенной ситуации может передавать какой-то смысл, то есть восприниматься как проявление коммуникативного намерения. В лермонтовской «Княжне Мэри» Печорин, помогая Мэри перебираться через горную речушку на лошади, невольно касается руки княжны. Это прикосновение пронзает их словно током, оно символизирует для обоих особые отношения. Точно такое же прикосновение между пассажирами в автобусе вряд ли будет истолковано как знак.
В кинофильме «Осенний марафон» герой Басилашвили, интеллигентный и безотказный переводчик Бузыкин, вдруг агрессивно и фамильярно треплет по плечу своего коллегу, который прежде позволял себе именно такую фамильярность по отношению к самому Бузыкину. В такой ответной агрессии выражается бунт Бузыкина, причем бунт не только против фамильярного коллеги, но и – второй уровень символичности - против роковой суеты, одолевшей Бузыкина. Этим нарочито фамильярным похлопыванием по плечу он посылает недвусмысленное сообщение своему нагловатому коллеге, а заодно и всему миру: «Мне надоела ваша беспардонность, и я не позволю!..». Простой эмоциональный жест полон прямых и скрытых смыслов, замечательно переданных режиссером и актером. Однако раскодировать это сообщение, понять его конкретный смысл возможно только в этой конкретной ситуации. В другой ситуации такой же тактильный контакт может означать нечто другое.
Иными словами, знаки, передаваемые многими невербальными средствами коммуникации (мимикой, позой, прикосновениями), не столь однозначны, как слова естественного языка. Эти знаки чаще всего интерпретируются с учетом ситуативных факторов, то есть условий, в которых они использованы.
В человеческом общении известны и другие средства невербальной коммуникации. К ним можно отнести, например, одежду и украшения. Если, скажем, сотрудник пришел на работу в особо торжественной одежде, то любой из нас может по этому знаку предположить, что у него сегодня День рождения или важная встреча; иначе говоря, какой-то важный день. Он сигнализирует о своем особом дне своей особой одеждой.
Одежда как средство сообщения очень успешно используется в политике. Министр чрезвычайных ситуаций С. Шойгу ввел в политику новый стиль одежды – он постоянно появлялся на публике в куртке спасателя, тем самым давая понять, что он воплощает особый род министра – министра, который сам причастен к разбору завалов. Вошла в легенду кепка московского мэра Лужкова. С помощью этой кепки мэр сообщает, что он мэр-работяга, мэр из народа. Президент Путин надевал форму летчика и подводника – это тоже были особые сообщения, адресованные избирателям. Президент Ельцин практиковал особые встречи с лидерами государств – встречи без галстука. Эти встречи призваны были продемонстрировать неформальный и дружеский характер взаимоотношений лидеров. И эта особенность таких встреч символически передавалась стилем одежды – отсутствием галстуков, непременного атрибута официального стиля.
Опыт политиков служит хорошим примером для использования такого средства общения, как стиль в одежде, любым руководителем. Руководитель всегда выглядит более официально, чем рядовые работники – галстук, дорогой костюм, дорогие аксессуары подчеркивают его социальный статус. И это важно для соблюдения правил иерархии, то есть, по сути, для поддержания порядка. Руководитель своим внешним видом сигнализирует о своем статусе. Если посторонний человек приходит в трудовой коллектив, он зачастую по одежде может определить, кто тут начальник.
В то же время иногда руководителю, как и политикам, следует облачаться в рабочую одежду, посылая своим подчиненным тем самым сигнал рабочего и творческого единения. Точно также можно использовать и неформальную одежду, надевая джемпер и джинсы для участия в вечеринках и коллективном досуге компании. Тем самым руководитель может сообщать о своей близости к простым сотрудникам, подчиненным, что очень важно с точки зрения регулирования психологического климата в коллективе.

Из книги Андрея Мирошниченко " Бизнес-коммуникации. Мастерство делового общения. Практическое руководство". (" Книжный мир", 2008)

«возврат в ленту

Написать комментарий:

Начало формы

Ваше имя*:

Текст сообщения*:

ЛЕВИ-СТРОСС

(Levi - Strauss) Клод (р. 1908) - франц. философ, социолог и этнограф, лидер структурализма, создатель структурной антропологии, исследователь первобытных систем родства, мифологии и фольклора. Его работы получили мировую известность и оказали большое влияние во многих областях философско-культурологич. исследований. Окончил Париж. ун-т. В 1935-39 проф. социологии ун-та в Сан-Паоло (Бразилия); предпринимает экспедиции для исследования бразильских индейцев. В 1942-45 проф. в Нью-Йорке, с 1946 преподает во Франции. В 1949 по инициативе ЮНЕСКО провел полевое исследование в Пакистане. В 1959 возглавил кафедру социальной антропологии в Коллеж де Франс. Член Франц. и многих иностр. академий. Его первая большая работа “Элементарные структуры родства” (1949) была встречена с одобрением, однако только после появления “Печальных тропиков” (1955), “Структурной антропологии” (1958) и “Мышления дикарей” (1962) Л.-С. получил широкую известность, и структурализм был признан самостоят, направлением.

Стремясь создать рационалистич. философию человека, он принципиально отверг субъективистский и психологизаторский подход экзистенциализма и феноменологии и в поисках объективной основы знания обратился к социологии и этнологии. Посредством изучения жизни и культуры первобытных народов Л.-С. надеялся найти решение проблем становления человеч. об-ва и формирования мышления. Поэтому даже его этногр. полевые исследования носили методич. и методол. характер, а не узкоэмпирический.

Формирование структуралистских представлений происходило у Л.-С. под влиянием разл. источников: структурно-функциональных исследований социальных институтов первобытного об-ва в этнографии, фрейдизма, гештальт-психологии, марксизма, структурной лингвистики. Л.-С. с юношеских лет увлекался сочинениями Маркса, считал, что понятие структуры заимствовано им, помимо иных источников, у Маркса и Энгельса. Несмотря на все различие марксизма и психоанализа, Л.-С. находил в них общую, важную для него идею: “Понимание состоит в сведении одного типа реальности к другому, поскольку подлинная реальность никогда не является самой очевидной”.

Стремясь преодолеть недостатки традиц. рационализма и эмпиризма, Л.-С. предлагает свой подход, основанный на интеграции чувства и разума, — суперрационализм: его гл. идея в том, что универсальность человеч. природы заложена в подсознании, исследуя к-рое можно получить объективное знание о человеке, составляющее содержание новой науки — “структурной антропологии”. Положение, что структурные модели, используемые в лингвистике (и во многом аналогичные моделям антропологии) коренятся в бессознательном, или в структуре человеч. ума, Л.-С. воспринял от лингвистов: де Соссюра, Якобсона и Н.Хомского. В рамках своей антропол. теории Л.-С. попытался наметить контуры общесоциол. теории, предполагающей объяснение человека и человеч.об-ва.

Он говорит о необходимости научной триады (этнографии, этнологии и антропологии), позволяющей, начав с регистрации конкр.фактов, перейти к первой стадии синтеза путем сравнит, метода, а затем к более высокой, конечной стадии синтеза — стадии структурной антропологии, выявляющей структурные элементы, совокупность к-рых составляет бессознат. структуру человеч.разума.

Многоплановость характерна не только для содержат. стороны сложной системы научных воззрений Л.-С., но и для эволюции его научных исследований. В них прослеживаются три осн. этапа: анализ структурной организации первобытных племен; совершенствование понятийного аппарата разрабатываемой им структурной антропологии; рассмотрение особенности “мышления дикарей” и сопоставит, анализ мифов амер. индейцев для более детального и углубленного изучения универсальных структур, лежащих в человеч. подсознании. Важнейшей работой первого этапа явилась дис. “Элементарные структуры родства” (1949). С помощью математика А.Вейля Л.-С. удалось построить математич. модели правил бракосочетания в архаич. об-ах австралийцев. Позднее Л.-С. писал о возможности применения ЭВМ для исследования мифа. Он явился пионером использования математич. моделей и ЭВМ в этнологии, его работы имеют существ, значение для математизации гуманитарного знания.

Для объяснения скрытых структур социокультурных явлений первобытного строя Л.-С. применил принцип “взаимности”, предложенный одним из учеников Дюркгейма Моссом, считавшим этот принцип основой древнейшего обычая обмена подарками. Введя его в этнологию, Л.-С. стал рассматривать ее как науку, исследующую разные виды обменов в человеч. об-ве и тем самым сблизил ее с науками, исследующими обмены сообщениями, в том числе словесными, — с семиотикой и лингвистикой. В конечном счете Л.-С. склонился к рассмотрению этнологии как части семиотики.

Модели, выделенные посредством структуралистского метода, не отражают эмпирич. реальности и их не надо смешивать со структурами, которые изучали исследователи первобытного об-ва Радклифф-Браун и Малиновский. Тем не менее эти модели реальны, хотя и не являются предметом непосредств. наблюдения. “Чтобы достичь моделей, представляющих собой подлинную реальность, надо выйти за пределы конкретно воспринимаемой реальности”. Ментальные структуры никогда не осознаются и не изменяются в ходе истории, они даны самой природой, являясь “отображением биол. характера человеч. мозга”. Выявив структуру разума, мы выявим структуру физич. реальности, сможем познать структуру Вселенной. Т.о. “антропология” Л.-С. решает проблему понимания не только человека и его культуры, но и природы. Структурализм — не просто метод, но мировоззрение, особая филос. система.

Ключевое место в творчестве Л.-С. занимает исследование мифологии и фольклора, его называют отцом структурной типологии мифа как важнейшей части структурной антропологии (что не преуменьшает заслуг Проппа, положившего начало структурному анализу в этой области). Л.-С. считал, что мифол. сознание адекватно отражает “анатомию ума”, и поэтому придавал проблеме структуры мифа исключит, значение, поскольку ему так и не удалась попытка раскрыть структуру разума с помощью анализа брачных норм и систем родства. Л.-С. совершил переход от символич. теории мифа (Юнг, Кассирер) к собственно структурной, использующей операциональные методы теории информации и структурной лингвистики. В статье “Структура мифа” (1955) он не только пытается применить к фольклору принципы структурной лингвистики, но и считает миф феноменом языка. Функция мифа усматривается в примирении исходных противоречий с природой, причем эта задача не решается, а только отодвигается и сглаживается, поскольку противопоставление крайних полюсов не устраняется, а заменяется парой противоположностей менее далеких.

В “Мышлении дикарей” (1962) Л.-С. вслед за Дюркгеймом, но убедительнее, доказывает, что важнейшая функция тотемизма заключается в классификации природных и социальных объектов. Мифол. мышление Л, -С. характеризует как способное к обобщениям, классификации и анализу, как вполне “научное”, логическое (в противоположность утверждениям Леви-Брюля) и никак не зачаточное. Оно составило субстрат человеч. цивилизации и, по своей логике, в нек-рых аспектах предвосхитило совр. естествознание. Мифол. логика оперирует бинарными оппозициями типа небо/земля, день/ночь, правое/левое, причем обычно имеет дело не с изолированными оппозициями, а с их ансамблями, пучками. Выявление бинарных оппозиций является важнейшей стороной методики Л.-С. Анализируя их разнообразие и взаимопереходы, он показывает, что мифологичное мышление принципиально метафорично и его смысл раскрывается в бесконечных трансформациях образов. Л.-С. приписывает бинарности универсальный характер, хотя механизм человеч. мышления не сводится к бинарным оппозициям — он несравненно более сложен.

Осн. темы “Мышления дикарей” развиты в произведении “Мифологичные” (1964-71, 4 т.), где дан скрупулезный анализ структуры сотен мифов (сказок) амер. индейцев, обоснован тезис об исконном культурном единстве всех индейцев Америки. В этом произведении Л.-С. переориентировался с языка на музыку как образец мифа. Ссылаясь на Вагнера, анализировавшего мифы средствами музыки, он уподобляет миф муз. произведению и помещая его между языком и музыкой. Мифы, как и музыка, довольно близко воспроизводят универсальные структуры бессознательного. В “Мифологичных” осуществлен полнейший переворот в способах исследования повествоват. фольклора и мифологии. Л.-С. противопоставил свой метод доминирующей до сих пор историко-геогр. школе, акцентирующей внимание на миграционном характере мифов.

В одной из последних книг “Путь масок” (1979) он обратил внимание на исключит, сходство изображений мифол. существ с гигантскими высунутыми языками в искусстве североамер. индейцев и в культурах Юго-Вост. Азии.

С разработкой социальной антропологии Л.-С. связывал опр. социально-утопич. представления: выяснение бессознат. структуры разума должно внести самый важный вклад в обеспечение будущего человечества. Полагая, что эти фундаментальные структуры лучше всего сохранились у представителей первобытных племен, Л.-С. отдает тем самым дань идеализации “естеств. состояния дикаря” в духе Руссо (каменный век он называет золотым, а первобытное об-во считает способным противостоять разрушит, воздействиям истории). Он резко критикует “совр. об-во” и надеется в конечном счете реализовать надежды людей на жизнь без эксплуатации, без войн, в полном согласии друг с другом и в гармонии с природой. Этими упованиями Л.-С. снискал себе симпатии со стороны совр. представителей контркультуры и сторонников “близости к природе”, составивших со временем экологич. движение наших дней.

Конец формы