Глава 37. Пройдя уже знакомую процедуру регистрации и нацепив круглый значок-пропуск, Гарри отправился на поиски нужного кабинета

Пройдя уже знакомую процедуру регистрации и нацепив круглый значок-пропуск, Гарри отправился на поиски нужного кабинета. На этот раз не было никаких подвалов и мрачных залов. У нужной двери он увидел немолодого щуплого волшебника.

- Здесь собирается комиссия по решению вопросов наследования родовых магических артефактов? – вежливо спросил Гарри, гордясь, что запомнил жуткое название.

Маг кивнул и с интересом уставился на него. Гарри, привыкший к подобной реакции, устало привалился к стене, закрывая глаза.

- Здравствуйте. Я поверенный миссис Тонкс. Буду представлять ее интересы.

Гарри встрепенулся:

- Очень приятно. Как она? Как маленький Тедди?

- Извините. Я так понимаю, что вы говорите о Тедди Люпине, внуке моей доверительницы? К сожалению, не могу удовлетворить ваше любопытство. Я был нанят миссис Тонкс только для ведения этого дела…

Их прервала приветливая волшебница, которая пригласила войти в кабинет. Он был большой, светлый, к радости Гарри, ничем не напоминающий мрачные залы Визенгамота.
За широким столом сидели пятеро магов.

Гризельду Марчбенкс, которая принимала экзамены СОВ, Гарри сразу узнал, так же как и сидящего с краю Стерджиса Подмора. А вот еще одного волшебника он предпочел бы никогда не видеть – на центральном месте неприятно улыбался Альберт Ранкорн. По его лицу было видно, что он не забыл милую шутку с Оборотным зельем. Гарри уселся на стул поближе к Подмору. Тот ободряюще подмигнул ему.

Когда в кабинет вошел Люциус Малфой, Ранкорн поднялся и начал заседание. Гарри понимал через слово, стараясь не смотреть в сторону Малфоя и сохранять спокойствие. Устав пялиться в пол, он оглядел комиссию.

Ранкорн представлял всех по очереди, нудно перечисляя звания и регалии. Старая Марчбенкс была приглашена в качестве эксперта-консультанта, остальных Гарри не запомнил и в панике взглянул на Подмора, когда Ранкорн провозгласил себя председательствующим. Стерджис прищурился и едва слышно шепнул:

- Это только потому, что он хозяин кабинета, - и скорчил такую рожу, что Гарри чуть не рассмеялся, заметно расслабляясь. - Но решение, разумеется, будет принято коллегиально, на основании представленных доказательств, внутреннего убеждения уважаемых членов коллегии и существующих законов, не так ли, Альберт?

Голос у соратника Дамблдора буквально звенел от презрения. Ранкорн, недовольно поморщившись, сел.

- Итак, присутствуют Джон Ллойд, поверенный миссис Андромеды Тонкс в девичестве Блэк, Люциус Малфой, глава рода, принявшего Нарциссу в девичестве Блэк, и Гарри Джеймс Поттер, наследник Сириуса Арктура Блэка. Это все живые претенденты на наследство Вальбурги Блэк. Прошу Вас, мистер Ллойд.

- Я уполномочен либо принять наследство, либо отказаться от причитающейся моей доверительнице доли в пользу Гарри Джеймса Поттера. - Маг положил на стол перед комиссией пергамент. Волшебники склонились над ним, и он засветился зеленоватым светом. Все понимающе и одобрительно, как показалось Гарри, закивали.

Люциус скривился, но, быстро справившись с собой, сухо сказал:

- Я законный супруг Нарциссы Малфой, в девичестве Блэк. Готов принять ее долю наследства и предлагаю выкупить долю миссис Тонкс.

Все взгляды обратились на стряпчего. Тот пожал плечами.

- Да, миссис Тонкс получала предложение мистера Малфоя. Но оно было отклонено.

- Ее не устроила сумма? – с живым интересом спросил Ранкорн.

- Вероятно, - короткое слово так прозвучало в тишине, что Гарри не мог мысленно не поаплодировать тонкой подколке.

- Твоя очередь, – одними губами шепнул Подмор, и Гарри вскочил.

- Я Гарри Джеймс Поттер. Крестный сын Сириуса Арктура Блэка. Я хочу выкупить долю Малфоев.

- Простите, молодой человек, – это подал голос один из незнакомых магов. – А вы раньше делали такое предложение мистеру Малфою?

- Нет, – смутился Гарри.

- Но это же нарушение процедуры… - начал было Ранкорн. Но тут вмешался Подмор:

- Уважаемая коллегия, на данный момент нет сомнений, что присутствующие являются лицами, имеющими право претендовать на наследство. Быть может, пока мы будем закрывать протокол по первой стадии, господа Малфой и Поттер разрешат свои разногласия, и мы сможем продолжить?

Ранкорн, попытавшийся было возразить, был буквально сбит кипой пергаментов, которую левитировала на стол перед ним Гризельда Марчбэнкс.

- Прошу вас, председательствующий, - ехидно сказала она, и стол накрыл колпак звуконепроницаемого заклятия.

Люциус окинул взглядом сгрудившихся вокруг стола членов коллегии, неприязненно посмотрел на Джона и наконец обернулся к Гарри.

- Ну что же, мистер Поттер, - протянул он, удобнее утраиваясь на стуле и закидывая ногу на ногу, - давайте попробуем разрешить... наши разногласия.

Гарри глубоко вдохнул, собираясь с мыслями. Перспектива общения с Люциусом почти наедине, неофициально, ему не нравилась.

- Я хочу купить долю дома вашей жены, – выпалил он, следуя гриффиндорским инстинктам.

Малфой с задумчивым видом разгладил на колене мантию. Невольно бросился в глаза тяжелый перстень с большим прозрачным камнем. Фамильный, наверное.

- И в какую сумму вы ее оцениваете?

- Ну, например, десять тысяч...

- Хм. А если, например, сто? Мистер Поттер, я знаю, что вы неопытны в финансовых операциях, а я не хочу, чтобы меня публично линчевали на глазах у разъяренной общественности за то, что я ограбил вашу уважаемую персону. К тому же, - доверительно добавил Малфой, понижая голос, - я представляю интересы своей супруги и, к сожалению, не уполномочен заключать с вами какие-либо сделки.

Гарри прищурился, обхватывая ладонями колено. Из-под края мантии показались потертые маггловские джинсы и грязный кроссовок.

- Я полагаю, разъяренная общественность оценит вашу трогательную заботу обо мне. Но к сожалению, я знаю, что вы как глава рода вполне уполномочены принять мое предложение. Так сколько вы хотите? – сделал он попытку играть по-слизерински.

Люциус усмехнулся и оценивающе прищурился, разглядывая Гарри и заостряя особенное внимание на неподобающей случаю обуви.

- Что ж, вижу, время, проведенное вдали от школы, вы потратили с некоторой пользой. Но, к сожалению, я действительно не могу принять от вас деньги. Это было бы крайне неосмотрительно с моей стороны в силу вашей популярности. - Малфой сокрушенно покачал головой, всем своим видом выражая мировую скорбь.

Гарри стиснул зубы. Ну почему нельзя прямо ответить на поставленный вопрос? Весь в сыночка!

- Принимая во внимание ваше прошлое, мою популярность и большое нежелание иметь с вами что-либо общее, в том числе недвижимость, быть может, вернемся к обсуждению цены? Вы говорили о ста тысячах? - он посмотрел на Люциуса в упор. Воспоминания о «сыночке» уверенности не добавили, скорее наоборот, еще больше сбили с боевого настроя.

Тонкие губы дрогнули, а светлая изогнутая бровь поползла вверх.

- Совсем ничего общего не хотите? - вкрадчиво спросил Малфой.

- Абсолютно, - голос прозвучал уверенно. Пожалуй, даже слишком. Неужели он оказался прав в своих предположениях, и весь фарс был затеян Драко только ради старого дома?

- Мне кроме дома на Гриммаулд-плейс из наследства Блэков ничего не надо. Поэтому я предлагаю вам все прочее, что мне причитается, а также... сколько вы хотите сверху? - Гарри брезгливо улыбнулся - да пусть подавятся, заберут все, и прочь из его жизни!

Люциус тоже ответил улыбкой, только другой, в меру ехидной.

- Нисколько, мистер Поттер. Я, к счастью, в деньгах не нуждаюсь. И не испытываю к ним болезненной тяги, даже если вам очень хочется думать именно так.

- Судя по вашему упорству, мне страшно представить, к чему вы испытываете болезненную тягу, - Гарри старательно скопировал интонацию Малфоя. Он понимал, что откровенно хамит, но это было от беспомощности. Он напрягся, готовясь в любой момент увернуться от заклинания – доставать палочку сейчас не хотелось. Но Люциус мало того что не поддался на провокацию, так еще и абсолютно неаристократично фыркнул и доверительно сообщил:

- Уж точно не к буйному портрету достопочтенной миссис Блэк и не к вашему вероломному эльфу.

Гарри внезапно обмяк, словно сдулся от нескольких простых фраз, произнесенных совершенно нормальным, шутливым тоном.

- Кстати, портрет, или любые другие артефакты из дома, которые могут быть дороги вашей супруге как память о родственниках, вы тоже сможете забрать - в придачу к деньгам, - сказал Гарри уже спокойно - в конце концов, он – победитель Волдеморта, а сидящий перед ним мужчина совершенно не напоминал напыщенного негодяя из его детства. - Мистер Малфой, вам же не нужна одна третья часть дома.

- Верно, не нужна. Мне нужен дом целиком, - Люциус смотрел на Гарри без холода, без издевки и надменности, без угрозы. Он просто констатировал факт. И в том, что он говорит правду, не было сомнений.

- Вам негде жить? Я предлагаю сумму, на которую можно приобрести прекрасное жилье. Мистер Малфой, это глупо. И Андромеда вряд ли согласится отдать вам свою долю...- сделав жалкую попытку договориться, Гарри почувствовал отчаяние, но изо всех сил постарался не подавать вида.

- Думаете, глупо? - Люциус, казалось, всерьез задумался. Он нахмурился, постукивая наманикюренными ногтями по колену. - Проблема в том, что вы в некотором роде правы. Миссис Тонкс не желает о мной сотрудничать. На ваш счет у меня тоже нет никаких иллюзий. Но согласитесь, треть - это гораздо больше чем ничего. К тому же, бывают разные обстоятельства. А я умею ждать. Знаете, мистер Поттер, не все в этом бренном мире измеряется деньгами.

- Но зачем вам треть старого дома? Как ее использовать? Дом же родовой, вы свою долю продать в будущем сможете только нам же. Так зачем тянуть?

- А кто вам сказал, что я собираюсь его продавать? Мой единственный наследник уже обеспечен и недвижимостью и деньгами, мы с супругой, разумеется, тоже. Нам некуда спешить. И я верю, что однажды миссис Тонкс примет мое предложение, более грандиозное чем сомнительный особняк в центре Лондона.

- А зачем ждать отдаленного будущего? - в голове Гарри мелькнула совершенно бредовая идея, но такая заманчивая, что не рискнуть было невозможно. Он обернулся к стряпчему.

- Мистер Ллойд! - Волшебник вздрогнул, будто просыпаясь. - Извините, вы можете связаться с миссис Тонкс? Я бы хотел с ней поговорить.

Тот кивнул и, покопавшись в складках мантии, извлек на свет мобильный телефон. Почмокав губами, набрал номер.

- Миссис Тонкс? Это Джон. С вами хочет поговорить Гарри Поттер... - он протянул трубку, и Гарри, хитро взглянув на Малфоя, включил громкую связь.

-... я так и знала, что эта скользкая гадина обведет тебя вокруг пальца! – из трубки зазвучал раздраженный голос. - Гарри, дорогой, надеюсь ты сам в порядке. Ну ничего, со мной его выкрутасы не пройдут. Я не откажусь от своей доли наследства, даже если эта сволочь побреется наголо.

Гарри крутил телефон в пальцах, наблюдая за лицом Люциуса. Но тот выглядел совершенно отстраненным.

- Алло! Алло, Гарри!

- Да, миссис Тонкс. Мистер Малфой считает, что рано или поздно сможет сделать вам предложение, от которого вы не откажетесь.

В трубке фыркнули.

- Похвальная самоуверенность и невероятная глупость. Неужели Люциус теряет хватку? Мои родители лишили меня всех прав, когда я вышла замуж за Теда, так неужели я не воспользуюсь случаем поквитаться с Блэками? Вальбурга, наверно, в гробу переворачивается от того, что предательница крови оказалась ее законной наследницей.
Гарри! Он ничего тебе не сделал?

- Нет, миссис Тонкс, все в порядке. Я предложил выкупить его долю, а мистер Малфой отказался.

- Вот напыщенный болван! Это из-за тебя, наверное. Ну ничего, рано или поздно ему надоест выплачивать налоги на содержание имущества, которым он фактически не может пользоваться. Тогда сам придет. Ты держись, мальчик. Когда право закрепят, Джон выдаст тебе доверенность на пользование моей частью дома.

- Не надо...

- Надо, - резко оборвала его Андромеда. - Тебе нужен этот дом. А Тедди пока еще слишком мал. Ты просто знай, я на твоей стороне, что бы ни случилось.

- Спасибо миссис Тонкс. Как только начнутся каникулы, я обязательно приеду к вам с Тедди.

- Хорошо, дорогой. Тедди будет очень рад. Он уже может говорить " привет" и меняет цвет волос... прямо как Дора... - голос женщины дрогнул, но она справилась с собой. - Ну надо же! А ведь я грешным делом подумала, что Малфои будут сидеть тише воды ниже травы... а они вон как. А ведь Нарси была такой милой девочкой... Люциус ее доканал.

- Вы поэтому хотели отдать свою долю мне?

- Хотела. Но теперь не отдам. Пока, во всяком случае. Одному тебе против этого гада не выстоять.

Гарри попрощался и прервал связь, возвращая телефон поверенному. Тот как-то невнятно фыркнул, пряча его обратно и отворачиваясь. Гарри мог бы поклясться, что Ллойд еле сдерживает смех.

Люциус сидел абсолютно спокойный и невозмутимый как Эверест, только слегка порозовевшие щеки выдавали его эмоции, видимо, поток оскорблений все же не оставил его равнодушным.

- Браво, мистер Поттер, - он поднял руки и картинно зааплодировал. - Отличный ход. Только зря вы не приняли ее отказ. Тому, кто хочет стать единственным наследником, не стоит быть излишне щепетильным. Любезная золовка слишком низкого мнения обо мне, да и вы, я вижу, тоже. Но я очень редко проигрываю, уж поверьте, гораздо реже, чем выигрываю. Поэтому, я думаю, нет смысла продолжать нашу беседу.

Гарри пожал плечами.

- А я и не хотел стать единственным, - он выделил последнее слово, подчеркивая, что возражает именно против определенного совладельца. И Люциус, кажется, его понял.

Потом купол тишины сняли и последовала процедура наложения магических подписей. Гарри раньше никогда не видел такого – от прикосновения волшебных палочек пергамент светился и переливался разными цветами.

- Вы разрешили вопрос с фактическим вступлением в наследство?

- Да. Я от имени Миссис Тонкс готов подтвердить ее право, – Ллойд кивнул.

- Я тоже готов подтвердить право своей супруги, – спокойно сказал Малфой.

- Нет. Я не хочу! – Гарри вскочил. Графин на столе разлетелся вдребезги.

- Мистер Поттер, прекратите немедленно! – взвизгнул Ранкорн.

- Простите…

Гарри взмахнул палочкой, прошептав: «репаро», пытаясь скрыть смущение.

- Давайте отложим слушание, –проскрипела Марчбэнкс.

- Действительно, – поддержал ее Подмор. – Я думаю, имеет смысл отложить закрепление фактических прав наследников на месяц. Вы согласны, коллеги? - Все кроме Ранкорна закивали, но тот, впечатленный всплеском стихийной магии в самом сердце министерства, активно возражать не решился. - Вот и отлично. Надеюсь, к тому времени все конфликты будут улажены.

- Надеюсь, вы понимаете, что не должны препятствовать нахождению наследников в доме? Так что без фокусов – пока фактическое вступление не состоялось, все родственники имеют право там находиться, – мстительно заявил Ранкорн, обращаясь к Гарри. И, не попрощавшись, ушел.

Люциус тоже поднялся, кивнул оставшимся за столом волшебникам и стремительно удалился.

- Гарри. Не волнуйся. У тебя экзамены, сосредоточься на главном. - Марчбенкс неожиданно погладила его по плечу.

Гарри оставалось только жалко улыбнуться в ответ.

- Извини, малыш, - вздохнул Подмор, когда они остались вдвоем. - Ничего не поделаешь – с Малфоем можно только договориться.

- А если я докажу, что он хотел смерти Блэка? И делал все для ее скорейшего наступления? – припомнил Гарри слова Гермионы.

- На вопрос наследства это никак не повлияет. Вряд ли Люциус точил зуб на Вальбургу…

- Но Сириус…

- Дом принадлежал Вальбурге. А ты стал наследником Сириуса еще до того, как Малфой рассказал о нем Волдеморту, так что его гибель на права Нарциссы, а значит и Люциуса, никак не повлияла.

Гарри захотелось завыть от безнадежности.

- То есть вы ничем мне не сможете помочь?

- Нет. Только потянуть время. Думай, Гарри, решай. - На колени Подмора опустился бумажный самолетик. Тот сосредоточенно пробежал глазами написанное. - Извини, мне пора.

Он ушел, а Гарри еще несколько секунд сидел не шевелясь, думая о том, что дом на Гриммаулд-плейс никогда не будет по-настоящему его, даже если Малфои там никогда не появятся.

***

Ночь после разговора с Лиз стала для Драко чудовищным откровением. Он проворочался до самого утра, то бессильно сжимая в ладони член, отчаявшись справиться с болезненным возбуждением, то поспешно отдергивая руку, краснея от стыда и беспомощности, сглатывая горький комок в горле, который в любой момент грозил перерасти в злые слезы. Он все еще хотел Поттера, хотел так, что при одной мысли поджимались пальцы на ногах и живот сводило от предвкушения.

С той самой ссоры в Выручай-комнате до этой ночи Драко еще ни разу не чувствовал себя таким живым. И признал, наконец, что будущее, о котором он мечтал когда-то, к которому стремился, оказалось бесцветным и пресным, как будто вместо бифштекса жуешь пергамент, или смотришь на колдографию вместо того, чтобы посмотреть в лицо.

Теперь он был уверен, что в их отношениях с Поттером присутствовала какая-то магия и там, в Выручай-комнате, она исчезла. Сейчас магии не было – было только отчетливое понимание, что он никогда больше не будет счастлив так, как хочет. Не осталось ни эйфории, ни всепоглощающей страсти, теперь отношение к Поттеру было реальным и оттого еще более страшным, потому что за этой реальностью скрывалось отчаяние и понимание ужасной вещи – любовь не похожа на сказку. Она острая, как осколок стекла, который обязательно изрежет ладонь, но ты сжимаешь его все равно и тупо смотришь, как набухают красные капли. Только эта боль не пройдет, ни от зелий, ни от заклинаний, наверное, даже время не способно от нее избавить. Заглушить, притупить, сгладить – да, но не исцелить.

До конца недели Драко отчаянно боролся за нормальную жизнь и свободу от Поттера. Он даже помирился с Панси. Ни о каких отношениях, кроме дружеских, речи, разумеется, не шло, но простой разговор о ничего не значащих вещах, не закончившийся обидами и слезами, был настоящим прогрессом. А еще он написал Николь. Общение с ней хотя бы не вызывало бурного раздражения. Письма были короткими - ни он, ни она не выходили за рамки приятельских отношений, и все же это был шанс, за который Драко цеплялся, уже понимая в глубине души, что очень скоро наступит день, когда придется смириться.

А потом вернулись сны. Как будто круг замкнулся, и его снова выбросило на знакомую дорогу, которая, куда ни сверни, опять выведет тебя к исходной точке, с которой все когда-то началось. Однажды Драко читал в какой-то маггловской книге, что человек не исчезает после смерти, и не отправляется в рай или ад, а снова и снова возвращается в свою жизнь, до тех пор, пока не изменит себя и не исправит свои ошибки. Сейчас с ним происходило то же самое, ему предстояло пройти уже пройденный путь. Без магии, без помощи Поттера, пройти самому, чтобы, может быть, дойти до нового финала.

Что делать, Драко представлял смутно. Говорить Поттеру гадости было легко и привычно, уходить не оглядываясь – тоже, а вот возвращаться и объяснять… Ну что он мог объяснить, если сам ничего не понимал? Идея оттащить Поттера в сторону и просто сказать: «Прости» была самой лучшей, но только в теории. На практике Драко даже подумать о ней не мог без содрогания. Наверное, потому что короткого слова было недостаточно. Нужны были другие слова, очень много других слов, а он никак не мог их подобрать. Даже если Драко все еще что-то значит для Поттера, разве он поверит ему теперь, после всего, что было? Может, и простит, но разве это главное?

Было ужасно жаль себя. Почему именно он, а не Поттер стал объектом неизвестного магического воздействия? Почему именно ему, а не Поттеру приходится теперь отчаянно искать оправданий, которых просто нет? Если бы Гарри бросил его, а не наоборот, наверное, было бы легче. В конце концов, в жизни бывает всякое, люди сходятся и расстаются, и гораздо проще смириться, если ты знаешь, что не виноват. Хотя… какой теперь смысл думать об этом?

«Вы очень любите себя, а значит сделаете все, чтобы вам было комфортно», - снова и снова вспоминались слова Лиз, и Драко грустно усмехался. Если бы все было так просто.

О первом заседании в министерстве Драко узнал во всех подробностях из отцовского письма, к которому зачем-то прилагались план дома на Гриммаулд-плейс и опись имущества. В том, что Поттер предлагал выкупить долю Нарциссы, не было ничего удивительного, но Драко почему-то стало по-настоящему больно. Дурацкий старый дом делал ситуацию еще хуже. Как будто мало было ссор и магии, теперь еще и фамильная развалюха Блэков стояла между ним и Гарри. Драко не имел к этому никакого отношения, но о наследственном противостоянии Поттера и Малфоев уже писали в «Пророке», и это наверняка только начало.

В конце концов бессонные ночи, неизвестность и невозможность хоть что-нибудь предпринять довели Драко до того, что он чуть не завалил зачет у Слагхорна. В последний момент купировав взрыв, Драко сидел, обхватив голову руками, и с ужасом смотрел на покрывшийся инеем котел и превращенное в глыбу льда зелье. Перепуганный декан отправил его к мадам Помфри и разрешил пересдачу. Конечно, Драко не пошел в больничное крыло. Причина его «недуга», как выразился Слагхорн, была ясна, и устранить ее можно было только одним способом.

Подняв подшивки «Пророка» за последние полгода, он в конце концов нашел нужный выпуск. На колдографии был ясно виден особняк Блэков. Он выглядел странно среди возвышающихся вокруг маггловских зданий. А магглы проходили мимо, ничего не замечая. Детально изучив колдографию и как следует рассмотрев ориентиры, Драко отложил газету и вышел из библиотеки.

В субботу утром он долго пил кофе в Большом зале и все никак не мог заставить себя подняться и отправиться в Хогсмид. Его мутило от страха и слабости. Голова кружилась, ладони потели. Панси уже в который раз прижимала ладонь к его лбу и качала головой. И он наконец не выдержал, оттолкнул ее руку и ушел.

В переулке за «Тремя метлами» он трансфигурировал мантию в плащ и аппарировал в Лондон.