💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Глава 15. Потерянные.

– Отвали, я тебе сказал! – рявкает Дерек. – Я знаю, куда идти, ясно тебе?

«Ни хрена ты не знаешь, тупой маггл», – думаю я про себя, скрипя зубами от отчаяния. – «Ты даже искажения пространства не заметил!»

Но больше, чем на Дерека, я злюсь на самого себя. Теперь я понимаю, как попала в маггловский заповедник Черная Клеопатра. Все проще простого: барьер нацелен на магию, причем такую, которая оставляет четкую ауру. У всех магических животных она несколько иная, исключение – те, кто использует магию как питание в чистом виде, у них она тоже сохраняется в виде некой оболочки. Например, как недавно выяснилось, одна небезызвестная змея. И то, что я все это время принимал за маггловский заповедник, на поверку оказалось очень даже магическим, огороженным специальным барьером, который активируется магией. А что самое ужасное – в этом месте я даже не могу колдовать, потому что любое колдовство здесь отследят в два счета. Магические заповедники всегда усиленно охраняются, так что стоит мне применить хоть одно заклинание – и оно тут же привлечет сюда толпу борцов с браконьерами.

– Дерек, черт тебя дери! – ору я. – Признай наконец, что мы заблудились, и давай остановимся и подумаем, что теперь делать.

– Мы не заблудились, понял? – он так резко оборачивается, что на миг напоминает опасного зверя, и мне приходится бороться с ощущением, что он вот-вот клацнет зубами. Я вглядываюсь в его бледное лицо, отмечаю лихорадочно блестящие глаза, судорожно сжатые кулаки и понимаю, что он до чертиков боится. Он тоже уже понял, что мы заблудились в этом лесу, но боится признаться в этом. Возможно, даже самому себе.

– Я понял, Дерек, успокойся, – мой голос звучит неожиданно устало, и он вздрагивает, как от удара. Действительно, чего я еще могу ждать от обыкновенного пятнадцатилетнего подростка, застрявшего в лесу с группой второклассников? И даром, что он выше меня ростом, все равно вытаскивать нас всех отсюда придется мне. К тому же, это справедливо, потому что не будь с ними мага, барьер просто не сработал бы. – Все, пойдем дальше, если ты так хочешь.

Дерек передергивает плечами и отворачивается. Хейли и Сара начинают испуганно похныкивать, но он так на них рявкает, что они замолкают. Дальше мы идем молча.

Я с ужасом замечаю, как меняется окружающая местность. Деревья тут мрачнее, куда более древние, чем те, что росли возле нашего лагеря. Звуки здесь – и то другие. Сквозь тишину отчетливо слышен шум наших шагов. Время от времени откуда-то раздается опасное шипение или резкий крик какой-нибудь лесной твари. Если приглядеться, то можно разглядеть под ногами магические травы и грибы. При мысли о том, что где-то поблизости бродят еще и магические животные, вроде акромантулов и мантикор, я чувствую, как волосы на голове встают дыбом. Мерлин, они и не представляют, куда мы все попали!

Пока наш маленький отряд уныло бредет сквозь чащу, а возглавляющий его Дерек подпрыгивает от страха при каждом постороннем шуме, я погружаюсь в свои невеселые мысли. Дерека сейчас останавливать бесполезно. Пусть лучше поводит детей по лесу, выдохнется, они тоже выдохнутся, и всеобщая истерика наступит только завтра. Я же лихорадочно продумываю, как выбраться обратно в маггловскую часть леса. Ночью это смотреть бесполезно, по крайней мере потому, что в такой кромешной темноте ничего не видно. Я на всякий случай запоминаю расположение созвездий над головой, но окончательные выводы можно делать только при свете дня, когда будет видно, с какой стороны деревьев больше мха, видны ли где-нибудь вдалеке горы и так далее.

Мне невольно вспоминается Даремская операция. Тогда я и другие авроры две недели шли по практически непроходимому лесу с множеством болот, не имея возможности использовать магию. Там у Упивающихся Смертью висели очень чувствительные поисковики, отлавливающие магию, а нам требовалась внезапность. Многие, кто участвовал со мной в той операции, впоследствии утверждали, что за всю войну она была самой тяжелой. И я отчасти могу с ними согласиться, потому что после двух недель, проведенных в поистине адских условиях, где нам приходилось охотиться на диких животных, пить грязную болотную воду и ночевать в сырых пещерах или под открытым небом, мы были настолько уставшими, что когда дошли непосредственно до Упивающихся, с нами расправились в два счета. Авроров было в несколько раз больше, чем Упивающихся, но выжила только десятая часть. Многим тогда не повезло так, как повезло мне. Так или иначе, но что-то мне подсказывает, что вспомнить старые навыки выживания придется в самое ближайшее время.

Еще через пару часов плутаний Дадли садится прямо на землю и начинает реветь. Сара и Хейли некоторое время нерешительно смотрят на него, потом их губы начинают дрожать и они тоже ударяются в рев. По взгляду Пирса я понимаю, что очень скоро он будет в точно таком же состоянии.

– Дерек! – зову я. – Вот теперь точно остановись. Дальше нам не уйти, – я со вздохом показываю на остальных.

– Хватит реветь! – злобно накидывается на них десятиклассник. – А ну встали и пошли!

Вот теперь Пирс тоже не выдерживает и разражается рыданиями. Я снова вздыхаю.

– Послушай, – я обращаюсь к парню спокойным голосом и говорю медленно, словно обращаюсь к идиоту. Ничего, в таком взвинченном состоянии по-другому до него не дойдет. – Они никуда не пойдут. Они устали, проголодались, а Дадли еще и ногу ушиб. Сейчас ты уже можешь признать, что мы заблудились. Мы плутаем уже несколько часов, а лагеря все не видно. Так что сегодня ночью мы отсюда точно не выберемся. Самое разумное – это подумать о ночлеге. Все остальное – завтра.

Дерек, который до этого всем своим видом выражал молчаливый вызов каждому, кто осмелится ему возразить, сразу как будто бы слабеет и оседает на землю. Теперь он выглядит смертельно испуганным и несчастным, его глаза выражают безысходность.

– Ну хоть ты не раскисай, – с досадой шепчу я, подходя к нему и заглядывая в испуганные карие глаза. – Надо позаботиться об этих, – я киваю в сторону хлюпающих носами одноклассников.

Он кивает и с видимым усилием поднимается на ноги.

– Так, все за мной, я недавно видел неплохое место для ночлега, – командую я намеренно бодрым голосом.

Все настолько вымотаны, что идут за мной без возражений. Я привожу их к небольшой поляне, покрытой невысокой травой и мхом и окруженной кустарником. Под моим чутким руководством они очень осторожно обходят кусты. Лунный шиповник – растение довольно ядовитое, как правило, отпугивает большинство вредоносных тварей. Смутно вспоминаются давние разглагольствования Снейпа об использовании ягод этого куста, собранных в определенный момент лунного цикла, но ничего конкретного я припомнить не могу.

– Ну, вот и пришли, – говорю я. – Можно ложиться. Осторожнее с кустами, я где-то читал, что они ядовитые, – я пытаюсь придать голосу как можно более нейтральный оттенок.

– Ядовитые? – с сомнением спрашивает Дерек, походя прямо к длинному шипу. – Впервые такой вижу.

– Ну да, это же заповедник, тут редкие растения, – говорю я, поспешно оттаскивая его от куста.

Вскоре все ложатся прямо на землю. Дадли поначалу хнычет, что ему холодно и жестко, но я в весьма категоричной форме заявляю, что если ему не нравится, то он может валить дальше ходить по лесу, и он тут же замолкает. Некоторое время я прислушиваюсь к тишине, а потом глубокое ровное дыхание, доносящееся со всех сторон, говорит мне о том, что все уснули. Я намеренно сажусь на неудобный камень и протираю глаза, пытаясь прогнать сон. Рукоятка охотничьего ножа, плотно зажатая в руке, оказывает успокаивающее действие. Я напряженно вглядываюсь в темноту и прислушиваюсь к каждому звуку. Если к нашей стоянке слишком близко подойдет какая-нибудь тварь, мне надо быть настороже. Что-то мне подсказывает, что впереди у меня очень долгая ночь.

*****

Я просыпаюсь от того, что солнечные лучи падают на глаза. Мигом подскакиваю и мысленно даю себе пинок за потерю бдительности. Черт, как я умудрился заснуть? Осмотревшись, я обнаруживаю, что отрубился прямо на том самом жестком и неудобном камне, на который уселся накануне. Теперь все тело ломит, а правая нога, каким-то образом оказавшаяся подвернутой под тело, и вовсе затекла так, что я ее не чувствую. Часы показывают шесть утра, значит, спал я не больше трех часов. Но кто знает, что могло за эти три часа с нами со всеми приключиться?

Я поднимаюсь и оглядываюсь кругом, осторожно обходя спящих ребят. Делаю мысленную заметку, что, пока не выйдем из леса, надо будет придумать что-нибудь для ночлега, чтобы не так мерзнуть. Земля холодная, а если кто-нибудь из моих случайных спутников заболеет чем-нибудь вроде воспаления легких, нам всем придется очень несладко. К тому же, ночью было так холодно, что ребята несколько раз просыпались, и в итоге заснули одной тесной кучей, чтобы хоть немного согреться. Я тихо разговариваю с Силенси, стараясь выведать у нее, не знает ли она, как добраться до барьера. К сожалению, змея в таком же неведении, как и я сам. Более того, она даже не помнит, как пересекла его когда-то самостоятельно. Я удрученно вздыхаю, и дальше мы с рептилией разговариваем о всяких пустяках, чтобы скоротать время.

Через пару часов просыпается Дерек, а за ним и все остальные.

– Я хочу есть, – жалобно ноет Дадли.

– Поздравляю, – неожиданно огрызаюсь я. – Тогда тебе стоило захватить с собой свой рюкзак, до отвала набитый едой. Потеряться с ним было бы куда лучше, чем без него!

– Т-так м-мы все-таки потерялись? – испуганно спрашивает Хейли.

– Хейли, милая, это стало ясно еще вчера! – рявкаю я, и ее глаза наполняются слезами. Сара тоже начинает шмыгать носом, но это лишь злит меня еще больше. Меня бесит эта ситуация, бесит, что мне надо каким-то образом вывести этих детей из леса, а они ничуть не собираются облегчать мне задачу.

– Да успокойтесь вы, – зло шиплю я. – Сейчас не время играть в капризных детей! Да, у нас неприятности, значит, надо собраться, а не разводить нюни. Ну проявите вы хоть каплю здравого смысла!

– Ну, и что же ты предлагаешь? – угрюмо спрашивает Дерек. Кажется, ему не особо верится в то, что я смогу вытащить нас всех из этой ситуации. Мне, впрочем, тоже в это не особо верится, но свои опасения я предпочту держать при себе.

– Во-первых, надо определить, в каком направлении двигаться, чтобы выбраться из леса.

Дерек достает из кармана куртки компас и пристально всматривается в стрелки.

– Что за фигня?! – в конце концов восклицает он.

Я уже знаю, что он там увидел, но, тем не менее, бросаю взгляд на компас. Как и следовало ожидать, от большого количества магии вокруг стрелка бешено вращается по кругу. Зато теперь ясно, что никаких залежей железных руд рядом нету, а компасы в лагере не работали по несколько другим причинам.

– Значит, по компасу нам ничего не определить, – равнодушно замечаю я. – Зато я помню, что вон те горы, – я указываю рукой вдаль, – со стороны лагеря казались гораздо отдаленнее и были повернуты к нам под другим углом.

Затем я подхожу к одному из деревьев и старательно выискиваю нужный мне сорт мха. К счастью, он вскоре обнаруживается. У самого основания дерева и совсем немного, но это хоть что-то. Этот вид мха, Королевский Лишайник, тяготеет к искусственно созданным магическим стенам, пространственным искажениям и так далее. Его назвали Королевским, потому что в старину он особенно разрастался вокруг королевских замков, где маги ставили самые сильные магические барьеры.

– Нам в ту сторону, – я указываю рукой в том направлении, куда смотрит небольшой нарост мха. Значит, там барьер ближе всего. В конце концов, нам необязательно выходить к нашему лагерю. Достаточно просто выйти в маггловскую часть леса, а там уж нас найдут.

– С чего ты взял? – с подозрением спрашивает Дерек.

– Ну, мох на деревьях всегда растет с северной стороны, – я указываю на другую часть дерева, где растет на этот раз обычный, не магический мох. – А нам на запад, это я точно помню, - лгу я.

– Ну тогда пойдемте, – соглашается он.

Мы осторожно обходим ядовитые кусты и снова продираемся сквозь густой лес. На этот раз впереди иду я, а замыкает процессию Дерек, он же следит, чтобы никто не потерялся. Где-то через полчаса Дадли, Пирс и Хейли начинают жаловаться, что хотят есть. Сара молчит, но судя по ее виду, она тоже ужасно проголодалась.

– Пожалуй, пора сделать привал и поесть, – заявляю я.

– Что-то я не заметил, чтобы у кого-нибудь из нас была еда, – саркастично замечает Дерек.

Но я полностью невозмутим:

– Это лес, Дерек! Тут везде сплошная еда, просто надо ее добыть.

– А я уже нашла! – радостно заявляет Хейли.

Я перевожу взгляд с Дерека на Хейли и с ужасом вижу, что она тянется к Дикой Резоре, ядовитому кусту, привлекающему жертв своими крупными красными ягодами с сильным фруктовым ароматом. Я в один прыжок подскакиваю к Хейли и выбиваю оторванную с куста ягоду у нее из рук. Она кажется возмущенной моим поведением, но когда переводит взгляд на мое лицо, то ойкает и в ее глазах появляется страх.

– Никогда, – рычу я, придвигаясь вплотную к ее лицу, – никогда, слышишь, не смей есть грибы и ягоды, если не уверена на все сто процентов, что они не ядовитые! Это ясно? – теперь я обращаюсь ко всем. Они испуганно кивают, Дерек фыркает с видом «ой, не учите меня таким элементарным вещам!». Я прожигаю его взглядом, но ничего не говорю.

– Кстати, на будущее, – обращаюсь я к Хейли. – Здесь большинство ягод ядовитые, так что без моего разрешения к ягодным кустам и приближаться не смей.

– Ну раз ты такой умный, – обиженно начинает Дадли, – то скажи, что нам тогда остается есть, если к ягодам приближаться ты так прямо запрещаешь?

– И правильно, черт подери, делаю! – взрываюсь я. – Еще не хватало, чтобы вы все тут перетравились! А заботы о завтраке предоставь мне, все равно сам ничего не сделаешь.

С этими словами я иду дальше по лесу. Сзади начинает доноситься обиженное ворчание, сильно похожее на бунт на корабле. Я могу лишь усмехнуться. Вот она, психология людских масс в действии. Они почему-то уверены, что все так и жаждут взять над ними контроль, и свято верят в то, что если уж они подчинятся кому-то, то этот кто-то (а в данном случае я) ответственен за все их нужды и желания. А если им по каким-то причинам плохо, то виноват в этом один рулевой.

Я пристально смотрю вокруг, выискивая хоть что-нибудь, способное сойти за завтрак. В этом лесу огромное количество зверья, к счастью, не только магического, но милая способность моих спутников громко ворчать и передвигаться, словно стадо гиппогрифов, отпугивает их всех с нашего пути. Мы проходим мимо разлапистой ели, и крупный кулик срывается с ветки и улетает прочь, испугавших производимого нами шума.

– Останавливаемся! – командую я, перебивая громкое ворчание Дадли. – Стойте здесь, а я мигом.

С этими словами я хватаюсь за нижнюю ветку ели и принимаюсь по-обезьяньи карабкаться наверх.

– Эй, ты куда? – испуганно кричит Дерек с земли. – Не разбейся, а то когда мы вернемся, мне же голову за тебя оторвут!

Поразительно чуткий мальчик, какая забота о других! Я бы сострил на эту тему, но сейчас все мое внимание сосредоточено на том, чтобы и правда ненароком не свалиться. Лезть приходится долго, почти до самого верха. Ветки там тоньше и куда более хрупкие, но мне с моим весом не грозит их ненароком сломать. Наконец, я вижу сплетенное из сухих веток гнездо, с которого слетела испуганная птица. В нем – четыре сизоватых яйца. Не густо, но сойдет. Спускаясь вниз, я пару раз чуть не срываюсь с веток дерева, потому что цепляться приходится одной рукой, другая занята «добычей».

Оказавшись на земле, я облегченно вздыхаю. Мои спутники обступают меня со всех сторон и с сомнением окидывают взглядами серые в мелких крапинках птичьи яйца.

– А это, думаешь, не ядовито? – опасливо спрашивает Хейли.

– Это полностью безопасно. Худшее, что нас может поджидать – это если подходит срок появления птенцов на свет, – я смотрю на их озадаченные лица и любезно поясняю. – Тогда наш завтрак будет… хм… не особенно аппетитным.

Теперь их лица выражают такой ужас и отвращение, что мне приходится сдерживать улыбку.

– Ну, и как мы будем их готовить? – скептически поднимает бровь Дерек.

– Зачем готовить? Съедим сырыми, – предлагаю я.

– Я не буду, – подает голос Сара. – Тогда мы точно отравимся. Так, во всяком случае, говорит моя мама, – неуверенно добавляет она. – Нельзя есть еду сырой.

Я закатываю глаза:

– Это все глупости, Сара. У нас нет особого выбора.

– Все равно не буду, – настаивает она. – Я не хочу, чтобы у меня потом болел живот!

– Ну, как хочешь, – я равнодушно пожимаю плечами. – Можешь сидеть голодной.

– Тогда я тоже буду сидеть голодной! – гневно восклицает Хейли. – Неужели не понятно, что Сара права? Их надо сварить! Тем более, если в них, как ты выразился, птенцы… – ее заметно передергивает.

Я обвожу остальных пристальным взглядом, но их вид тоже выражает нерешительность. Мне ничего не остается, кроме как капитулировать.

– Черт с вами, разведем костер. Идите за мной!

Они подчиняются. Солнце уже высоко встало над верхушками деревьев; близится полдень. Позади себя я больше не слышу недовольного бормотания, только тяжелое дыхание и топот ног. Моя раздраженность неожиданно сходит на нет, уступая место жалости. Пожалуй, я жду слишком многого от восьмилетних детей. Они напуганы, устали, проголодались и, в конце концов, вымотаны до крайней степени. И мои жалкие попытки заботиться о них – это слишком мало, а большего я и не могу предложить. В конце концов я прихожу к выводу, что меня злит сама ситуация. На меня давит слишком острое чувство ответственности за других, которого я не испытывал уже очень давно.

Мы приближаемся к невысоким склонам гор, вокруг попадается все больше камней, лес здесь гораздо более редкий. Идти становится легче, потому что заросли кустарников тут не такие густые. Я старательно обвожу взглядом окружающую местность в надежде найти подходящее место для костра. Я обнаруживаю его довольно скоро: несколько камней, образующих неровный круг, идеально подходят на эту роль. Я отдаю наш будущий завтрак Дереку, как самому сознательному, а сам сажусь на колени прямо в пыльную желтую землю и руками вырываю в земле, в центре каменного круга, небольшое углубление. Забираю у Дерека птичье гнездо с четырьмя сизоватыми в крапинку яйцами, кладу их в углубление и присыпаю небольшим слоем песка. Не знаю, можно ли их таким образом «сварить», но попробовать стоит.

По моему указанию ребята натаскивают всевозможных веток, палок, трухлявых деревяшек и скидывают это все в кучу на образовавшуюся горку земли. Я кладу перед собой ворох тоненьких веток, которые легко будет воспламенить, придирчиво выбираю пару камней, из которых можно высечь искру, и приступаю к монотонной работе. Остальные рассаживаются прямо на земле недалеко от меня и наблюдают за моими манипуляциями с таким видом, словно ожидают чуда. Некоторое время камни просто бьются друг о друга безо всякой реакции, и выражение лиц ребят сменяется безнадежностью.

– Это бесполезно, – мрачно заявляет Дерек.

Однако я продолжаю работу, и уже через минуту из камней вылетают первые искры. Вскоре они цветным дождем падают на пучок хвороста, и ветки вспыхивают. Я беру вспыхнувший хворост двумя длинными палками, словно щипцами, и кидаю его в общую кучу веток и трухлявых деревяшек. Когда костер разгорается, и я уже могу не беспокоится о том, что малейшее дуновение ветерка его потушит, я перевожу взгляд на остальных. У них на лицах застыло выражение какого-то священного восторга, будто бы только что я не высек искры самым что ни на есть первобытным образом, а применил мощнейший Инсендио.

– Что? – я непонимающе вскидываю брови.

– К-как ты это сделал? – выражает, судя по всему, общую мысль Дерек.

Я громко фыркаю и пожимаю плечами:

– Как простой… – слово «маггл», готовое сорваться с губ, остается невысказанным, и я запинаюсь, судорожно подбирая что-нибудь другое, – дикарь, – несколько неловко заканчиваю я.

– Я не о том, – отмахивается десятиклассник. – Где ты этому научился?

– Нигде. Это же простая физика. Понимаешь, от трения друг о друга камни…

– Ладно, ладно, я понял, – с досадой обрывает меня Дерек. – Не бери в голову.

Я недоуменно пожимаю плечами и отворачиваюсь, так и не поняв, что он хотел от меня услышать.

Мы сидим у костра около часа, наслаждаясь исходящими от него волнами тепла. Отсыревшая за ночь одежда высыхает и снова начинает согревать. Я несколько раз ухожу в лес, выискивая дерево поплотнее, от которого останутся наиболее горячие угли. Во время одной из таких вылазок я натыкаюсь на куст Меллитуса. Он, слава Мерлину, не ядовитый. Магические свойства у него очень слабые, его плоды, как правило, используют в лекарственных зельях для смягчения неприятных вкусовых качеств. Обычно его плоды вкусные, но в это время года они еще не успевают созреть. Однако я все равно срываю несколько штук. Они наверняка будут сильно кислить, но в нашем положении привередничать не приходится.

Я возвращаюсь к костру и сваливаю свою добычу на один из торчащих из земли крупных камней.

– Это что? – спрашивает Пирс, понюхав один из желто-розовых плодов и презрительно сморщив нос. Так он стал еще сильнее походить на крысу.

– Дополнение к завтраку, – хмуро сообщаю я. – Кто не хочет, может не есть.

Пирс тут же принимает кроткий вид, и больше возмущений я не слышу.

Прикончив скудный завтрак, мы отправляемся в дальнейший путь. Я вновь нахожу у корней деревьев Королевский лишайник, с радостью отмечая, что его стало чуть больше. Значит, мы на верном пути.

Поняв, что голодная смерть нам вроде бы не грозит, ребята ведут себя повеселее. Я иду впереди нашего маленького отряда, моя правая рука лежит в кармане, зажав рукоятку охотничьего ножа. Вокруг левой руки обвилась кольцами Силенси. Она почти все время дремлет, но, тем не менее, присутствие одной из самых ядовитых змей в Британии внушает некоторую уверенность.

Мы идем весь день напролет. Я шагаю абсолютно молча, хотя, судя по бормотанию за моей спиной, ребята о чем-то разговаривают. Я не особо прислушиваюсь: я целиком сосредоточен на том, чтобы вовремя обнаружить опасность. Когда начинает смеркаться, я понимаю, что пора сделать привал и устроиться на ночевку. Мы вновь поворачиваем направо, в сторону гор, где больше камней и меньше вероятность наткнуться на каких-нибудь отнюдь не добродушных обитателей леса. Впереди, за кустом, вижу какое-то шевеление. Знаком приказываю остальным остановиться и заткнуться. Они никак не реагируют на мою жестикуляцию, поэтому я шепотом велю им замолкнуть. Осторожно выступаю вперед, стараясь, чтобы под ногой не хрустнула ни одна ветка. Медленно и плавно вынимаю из кармана длинный охотничий нож. Одним молниеносным, четко выверенным движением метаю его вперед. Из-за кустов раздается отвратительный хлюпающий звук, с которым стальное лезвие пронзает живую плоть. Я продираюсь сквозь хлесткие ветки и равнодушным взглядом окидываю тушку мертвого кролика, пригвожденного к земле моим ножом. Что ж, проблема ужина решена. У меня за спиной раздается громкий треск веток, свидетельствующий о том, что остальные двинулись за мной. Они подходят ко мне как раз в тот момент, когда я вынимаю из своей добычи нож и несколько брезгливо вытираю его о траву. Заглянув мне через плечо, Хейли и Сара одновременно визжат и отскакивают в сторону.

– Что на этот раз? – раздраженно спрашиваю я, сдавливая начинающие противно пульсировать виски.

– Ты… ты убил его! – с негодованием кричит Хейли.

– Ну да, – я искренне не понимаю, чего она пытается от меня добиться.

– Как… как ты мог? – ее щеки начинают пылать от гнева. – Он же такой маленький и беззащитный!

– Хейли, я добыл нам ужин! – я старательно подавляю собственное раздражение, но оно все равно прорывается наружу.

– Я не буду есть убитого кролика, – заявляет она, скрещивая руки на груди.

– Как пожелаешь, дело твое, – я пожимаю плечами и поднимаю с земли кроличью тушку.

Когда мы снова трогаемся в путь, чтобы разыскать удобное место для ночлега, меня нагоняет Дерек.

– Откуда у тебя этот нож? – спрашивает он, указывая на торчащую из кармана рукоятку.

– Вообще-то, этот дядин, – объясняю я. – Но я решил, что на этой неделе мне он будет нужнее. И не прогадал, – я улыбаюсь, думая о том, что, в сущности, все могло быть и хуже.

– Где ты научился так с ним обращаться? Попасть в кролика с такого расстояния, да еще и не видя цели… - он качает головой. – Я бы так не смог, – его глаза блестят подозрением и любопытством.

– Просто повезло. Случайно попал, – голос все равно звучит напряженно, и я тороплюсь отвлечь внимание парня. – О, кажется, я вижу неплохое место для ночлега!

Мы устраиваемся рядом с большими, выше человеческого роста, валунами. Я развожу костер и мы вместе натаскиваем из леса огромное количество дерева, чтобы можно было поддерживать костер всю ночь. Затем я ловко разделываю тушку кролика, спиной чувствуя подозрительный взгляд Дерека. Я подвешиваю мясо над костром на заточенной длинной ветке. Хейли со мной не разговаривает, демонстративно отвернувшись в сторону. Но когда мясо дает сок, и вокруг распространяется восхитительный аромат, она начинает нетерпеливо ерзать на месте и бросает в сторону костра заинтересованные взгляды. Когда я снимаю наш ужин с огня и начинаю резать жареное мясо на части, рядом со мной садится аж дрожащий от нетерпения Дадли.

– Я так хочу есть, – жалуется он мне под аккомпанемент своего урчащего желудка. – Кажется, сейчас я мог бы съесть целого слона! Я никогда еще не был таким голодным.

– Добро пожаловать в мой мир, – мрачно заявляю я, вручая ему кусок жареного мяса.

Протягивая Хейли ее долю, я намеренно не упоминаю о ее решении не прикасаться к невинно убиенному кролику. Она берет свою порцию без возражений, я чуть заметно хмыкаю, но ничего не говорю. Некоторое время все молчат, сосредоточенно вгрызаясь в жареное мясо. Оно жестковатое и все еще такое горячее, что мы то и дело обжигаемся, торопливо дуя на руки, но это не мешает мне молчаливо признать, что я в жизни не ел ничего вкуснее.

Когда мы заканчиваем с ужином, у всех начинают сонно слипаться глаза. Они устраиваются возле согревающего пламени костра и засыпают куда быстрее, чем прошлой ночью. Памятуя о том, что случилось вчера, я уже не рискую садиться на землю. Тепло костра непременно разморит меня, и тогда я усну. Вместо этого я наворачиваю круги возле нашего маленького лагеря. Сначала в сон клонит просто невообразимо, но в какой-то определенный момент слабость проходит, словно ее и не было, и я чувствую себя бодрым и готовым к встрече еще одного нелегкого дня. Что ж, можно считать, что на этот раз битву с собственным организмом я выиграл.