Глава 18

– У нас проблема.

Коррадо покачал головой, стоя у окна в кабинете своего адвоката.

– Я не желаю слышать подобного. Я приехал сюда из-за того, что у Вас, как Вы сообщили, имеются для меня хорошие новости.

– Так и есть, – ответил мистер Борза. – Точнее, они у меня были, но теперь они кажутся ничтожными.

Вздохнув, Коррадо развернулся к своему адвокату, не испытывая никакого желания теряться в догадках. Избавиться от этого дела оказалось куда сложнее, чем от предыдущих.

– Рассказывайте.

– Нам удалось избавиться от информации о Ваших арестах, поскольку она могла послужить причиной предвзятости со стороны присяжных. Все предыдущие дела заканчивались либо оправдательными приговорами, либо снятием обвинений.

– Хорошо, – сказал Коррадо. – Это прогресс.

– Да, – согласился мистер Борза. – Стороне обвинения запрещено упоминать об этом. Что касается Вашего личного дела, то они могут им воспользоваться, но оно кристально чисто.

– Я знаю, – сказал Коррадо. – Что еще?

– Согласно постановлению суда, прослушивание разговоров в клубе не было обосновано наличием ордера, поэтому использовать их невозможно. Что касается записей, сделанных в Вашем доме, то я по-прежнему над этим работаю. Фотографии использоваться во время слушаний не будут, поскольку они, опять же, могут послужить поводом для предвзятости. Обвинения за нарушение закона «О борьбе с организованной преступностью и коррупцией» очень сильно отличаются от обвинений в хладнокровных убийствах.

Не так уж и сильно, как думал мистер Борза.

– Что-нибудь еще?

– Томми ДиМика и Альфредо Миллано исключены из списка свидетелей. Похоже, Томми отказался от данных ранее показаний. Теперь он говорит, что не знает Вас. На Альфредо напали несколько дней назад в тюремной камере. Он жив, но давать показания не в состоянии.

Коррадо кивнул. Для него это была не новость. Томми и Альфредо были бывшими членами LaCosaNostra – людям, которые нарушали клятву, приходилось за это платить.

– Так в чем же проблема? – спросил Коррадо. – Кажется, их дело разваливается на части.

– Проблема в том, что в списке свидетелей появилось новое имя.

Взяв лист бумаги, мистер Борза протянул его Коррадо. Просмотрев документ, Коррадо увидел имя, напечатанное в нижней части страницы:

Винченцо Роман ДеМарко

Коррадо промолчал, не отрывая взгляда от имени и изо всех сил сдерживаясь.

– Возможно, они планируют вызвать его в суд, а он, в свою очередь, откажется свидетельствовать против Вас.

– Или же, напротив, согласится свидетельствовать против меня, дабы спасти свою собственную шкуру.

– Соглашение о признании вины, – сказал мистер Борза. – Но я не уверен, поскольку больше не веду его дело. Я, разумеется, запрошу предварительные показания в письменном виде, а тем временем постараюсь и вовсе от них избавиться.

Коррадо отвел взгляд от документа и протянул лист своему адвокату.

– Нет.

– Нет?

– Позвольте мне самостоятельно с этим разобраться, – сказал Коррадо, вновь разворачиваясь к окну. – Я бы предпочел, чтобы Вы никому больше об этом не сообщали.

* * * *

В тишине комнаты эхом отразился резкий, громкий звук. Хейвен потянулась к прикроватной тумбочке и стукнула ладонью по будильнику, дабы выключить его. Ее тело сковала усталость, мышцы ныли, а одеяло дарило настолько приятный комфорт, что ей не хотелось даже думать о необходимости вставать. До нее донесся странный шум, однако она сделала все возможное для того, чтобы его заглушить. Она предположила, что доносились подозрительные звуки сверху – из квартиры Келси – и, если ее предположение было верно, то ей, вероятно, было лучше не знать, что именно там происходило.

Спустя некоторое время шум прекратился, и квартира Хейвен вновь погрузилась в тишину. В тот момент, когда она, наконец, вновь начала засыпать, до нее донесся громкий и настойчивый стук. Тяжело вздохнув, Хейвен безо всякого на то желания выбралась из постели.

– Просыпайся! – толстая входная дверь приглушала голос Келси. – Я знаю, что ты уже встала! Ты хоть видела, который час? Вставай, вставай, вставай! Проснись и пой!

– Успокойся, – крикнула Хейвен в ответ хриплым ото сна голосом. – Я встала!

– Надеюсь!

Келси постучалась еще несколько раз, зная при этом, что Хейвен уже направлялась к двери. Вздохнув, она отперла замок и, распахнув дверь, моментально получила от Келси стаканчик с кофе.

– Держи, – сказала Келси. – Кофе уже, вероятно, остыл, потому что я ждала тебя целую вечность.

Хейвен закатила глаза, зная, что Келси приобрела кофе на углу улицы.

– Спасибо, – поблагодарила она, поднося кофе к губам и делая глоток. От горячей жидкости у нее защипало язык. Несмотря на то, что кофе был горячим, она все равно с удовольствием его пила.

– Не за что, – ответила Келси, заходя в квартиру Хейвен и внимательно ее изучая. – Ты только на себя посмотри! Тебе, пожалуй, потребуется стаканчиков десять кофе. Ты вообще спала ночью, дорогая?

– Немного, – ответила Хейвен, пожав плечами и продолжая потягивать кофе. Хейвен предпочитала обычный черный кофе, который разительно отличался от предпочтений Келси – каждое утро она по дороге в колледж заказывала себе горячий пряный чай латте «венти» без пены. Хейвен понятия не имела, что он из себя представляет.

– Немного, – эхом отозвалась Келси, по виду которой Хейвен поняла, что она ей не поверила. Спустя мгновение на губах Келси появилась хитрая улыбка, а в глазах – зловещий огонек.– Ты была не одна прошлой ночью? Возможно, с парнем?

– Конечно же, нет! – торопливо сказала Хейвен, с удивлением смотря на Келси и чувствуя, как краснеют ее щеки. – Я бы никогда… не сделала ничего подобного.

– Какая жалость, – пошутила Келси. – Тебе бы не помешало хорошенько потрахаться.

– Келси!

За прошедшее время девушки успели стать лучшими подругами, несмотря на то, что во всем были полнейшей противоположностью друг другу. Келси росла в достатке, ей никогда не приходилось волноваться об уборке, она никогда не надевала один и тот же наряд дважды. В детстве родители с лихвой исполняли любое ее желание – если она хотела получить пони, то она непременно его получала. Хейвен, в свою очередь, была вынуждена спать в грязных конюшнях.

Келси любила многолюдные вечеринки и черпала новости из желтой прессы, в то время как Хейвен предпочитала оставаться дома и с головой погружаться в книги. Несмотря на все различия, Хейвен чувствовала себя комфортно в обществе Келси. Она напоминала ей о той жизни, которой она жила еще совсем недавно и которую вновь отчаянно желала обрести… Келси напоминала ей о той жизни, которую она практически успела создать вместе с Кармином.

Мысли о былых временах по-прежнему давались ей с трудом, служа неизменным подтверждением того факта, что Хейвен лишилась некоторой части своей души. Эта частица осталась с Кармином – она всегда будет принадлежать ему, где бы он ни находился.

В большинстве случаев Хейвен думала о Кармине с теплотой, вспоминая все то, чем они вместе занимались и все, что он ей говорил, но так было не всегда. Иногда ее терзали и дурные мысли – она думала о том, сможет ли она когда-нибудь опять искренне улыбаться; не поглотит ли ее боль целиком.

– Эй!

Хейвен перевела взгляд на свою подругу, когда та помахала рукой перед ее лицом.

– Что?

– Ты меня вообще слушаешь? Боже, соберись. Нас ждет долгий день. Не вздумай терять связь с реальностью, – сказала Келси, осмотревшись по сторонам. – Где твой телефон? Я пыталась до тебя дозвониться по дороге домой, но ты не ответила.

– Правда? – удивилась Хейвен, не припоминая того, чтобы ее телефон звонил. – А где ты была? Ты ведь «сова». Обычно мне приходится вытаскивать тебя из постели.

– О, я только что вернулась домой, – сказала Келси. – Прошлым вечером я осталась у Деррика. Мы…

Хейвен подняла руку, призывая Келси к молчанию.

– Стоп, достаточно.

– Ты просто завидуешь, – Келси поморщилась, оценив внешний вид Хейвен. – Отыщи свой телефон, и не забудь одеться. Я никуда с тобой не пойду, если ты будешь выглядеть подобным образом.

Закатив глаза, Хейвен направилась в спальню.

– Как же ты любишь командовать.

– Это одна из многих причин, по которым ты меня любишь, – крикнула Келси в ответ.

Сделав несколько глотков кофе, Хейвен зашла в спальню и увидела на кровати свой черный телефон, на дисплее которого отражалась информация о трех пропущенных звонках – первые два были от Келси. Хейвен замерла, увидев третий номер. Смотря на него, она почувствовала участившееся сердцебиение и стремительно мчащуюся по венам кровь.

Коррадо Моретти

– У тебя нет ни капли спиртного? – услышала Хейвен голос Келси. – Ты что, монахиня?

Опустив телефон, Хейвен рассмеялась и прошла к комоду. Она быстро оделась и собрала волосы, убрав их с шеи.

– Не бери в голову, – крикнула Келси. – Алкоголь есть у меня!

Хейвен покачала головой и посмотрела на часы, которые показывали практически десять часов утра. Присев на край кровати, она вновь взяла в руки телефон. Просматривая список контактов, она дрожащей рукой выбрала номер Коррадо.

Прослушав несколько гудков, она услышала, что на звонок ответили.

– Алло?

Хейвен с облегчением вздохнула, услышав мягкий, женский голос.

– Доброе утро, Селия.

– Хейвен! – ахнула она. – От тебя давно не было вестей!

– Я знаю, – ответила Хейвен, моментально ощутив чувство вины. – Я была… занята.

– Ничего страшного, дорогая. Я просто беспокоюсь о тебе.

– Я очень Вам признательна, но со мной действительно все в порядке, – ответила Хейвен. – Могу я услышать Коррадо? Он звонил мне утром.

– Правда? – спросила Селия с удивлением. – Он ушел, сказал, что ему нужно о чем-то позаботиться.

– О, хорошо, – сказала Хейвен. – Не могли бы Вы передать ему, что я звонила?

– Конечно, милая.

– Спасибо, – тихо поблагодарила Хейвен, внезапно ощутив тошноту. Она прикусила губу, пытаясь держать себя в руках, и, попрощавшись, завершила вызов. Ее ожидал долгий день, и она попросту не могла позволить себе ни минуты слабости.

Взяв свои вещи, она вышла из спальни и обнаружила Келси в гостиной. Девушка изучала одну из картин Хейвен, висевших на стене.

– Что ты видишь?

Вздрогнув, Келси развернулась и прижала руку к груди.

– Я вижу девушку, которой срочно нужен парень, – ответила она с сарказмом, вновь обводя взглядом Хейвен. – Еще ей не помешал бы макияж, который скрыл бы мешки под глазами, и педикюр – на тот случай, если она планирует надеть шлепанцы.

* * * *

Покинув квартиру Хейвен, девушки поймали такси и направились в художественный центр «Радуга». Каждый семестр студенты были обязаны выделять по пять часов на волонтерскую работу – помогать можно было либо в галерее, либо в библиотеке, либо на кампусе. Хейвен возможность помочь необычайно радовала, в то время как Келси, казалось, подобная перспектива пугала как ничто иное.

Сняв крышку со своего стаканчика, Келси выпила содержимое залпом и направилась к главному входу.

– Напомни-ка мне еще раз, что мы здесь делаем.

– Ты сказала, что здесь нам будет гораздо проще, чем в обществе «интеллектуалов-выпендрежников, которые разговаривают исключительно в форме хайку и считают себя столпами земли», – ответила Хейвен, процитировав заявление Келси.

– Точно, – согласилась Келси, усмехнувшись. – Никогда не доверяй обладателю французского акцента в берете. Он либо гей, либо аферист. Доверься мне в этом вопросе.

Хейвен покачала головой, не желая знать, откуда у Келси могли взяться такие познания.

В здании царил настоящий хаос, зал утопал в какофонии звуков, среди которых выделялись громкие крики и топот. Зайдя в центр, Хейвен моментально почувствовала, что в нее кто-то врезался. Восстановив равновесие, она увидела маленькую девочку, которая едва не сбила ее с ног. У девочки были широкие глаза и, судя по ее носу, она страдала от насморка. Ребенок, подняв голову, смотрел на Хейвен со смесью замешательства и восхищения во взгляде.

Хейвен с нежностью улыбнулась маленькой девочке, лицо которой было частично скрыто густыми темными волосами.

– Привет, милая.

Девочка промолчала, но не отвела от нее взгляда.

– Они как животные, ей-богу, – пробормотала Келси. Оглянувшись, Хейвен рассмеялась, увидев двух маленьких мальчиков, окруживших Келси и мешавших ей сделать шаг. – Хорошо, что я люблю бывать в зоопарке.

Спустя несколько мгновений к ним подошла женщина, которая, казалось, привыкла к царившему вокруг безумию. Она тепло улыбнулась, пожурив детей.

– Вы, должно быть, волонтеры, – сказала она, забирая маленькую девочку. – Кстати, это Эмма.

– Привет, Эмма.

Услышав свое имя, маленькая девочка улыбнулась, после чего отбежала в сторону и присоединилась к остальным детям. Преподаватель, миссис Клементин, показала Хейвен и Келси зал, после чего попросила внимания детей громким свистом, который эхом прокатился по помещению и, отразившись от стен, призвал всех к спокойствию.

– Рассаживаемся по местам, – сказала она. Дети начали включаться в работу и Хейвен последовала их примеру, помогая раздавать художественные принадлежности.

Центр «Радуга» относился к большему центру искусств, в котором преподаватели бесплатно обучали рисованию малоимущих детей. Название центра Хейвен сочла ироничным, поскольку в нем не было совершенно ничего радужного и красочного. Стены были выкрашены в тусклый серый цвет, краска потрескалась, а само здание было старым и обветшалым.

Большинство детей, посещавших центр, не имели семей, все они, по мнению государства, входили в так называемую группу риска. Хейвен прекрасно понимала, что они находились всего лишь в шаге от той жизни, которой она и сама когда-то жила.

В течение двух часов они занимались с детьми живописью и рисунком. К тому времени, когда урок закончился, Хейвен был изнурена. После того, как за детьми пришли их воспитатели, Хейвен прошла к выходу. У двери она встретила Эмму – широко улыбаясь, девочка держала свои рисунки.

– Я нарисовала тебя! – воскликнула девочка.

Хейвен рассмеялась и, приняв рисунок, увидела туловище из палочек с огромной головой и густыми каштановыми волосами. Лицо украшал большой рот красного цвета, а половину неба заняло большое желтое солнце.

Хейвен улыбнулась.

– Красиво.

– Ты можешь оставить рисунок себе.

– Спасибо, – поблагодарила она. – Он и вправду хорош.

У Эммы засветились глаза.

– А я могу быть таким художником как ты?

– Конечно, – ответила Хейвен. – Ты можешь быть тем, кем пожелаешь.