Главная страница Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!
|
|
Письмо 122
От госпожи де Розмонд к президентше де Турвель Я надеялась, милая дочь моя, что смогу, наконец, успокоить вас, но согорчением вижу, что лишь усилю вашу тревогу. И все же не беспокойтесь: племяннику моему отнюдь не грозит опасность и нельзя даже сказать, чтобы онбыл по-настоящему болен. Но с ним действительно происходит что-то странное.Ничего не могу в этом понять, но я вышла из его комнаты крайне опечаленная, может быть, даже в некотором страхе, и теперь раскаиваюсь в том, чтозаставляю вас разделять со мной этот страх, хотя и не могу удержаться оттого, чтобы не побеседовать с вами о нем. Вот мой рассказ о происшедшем: можете не сомневаться в его точности, ибо, проживи я еще восемьдесят лет, мне не забыть впечатления, которое произвела на меня эта грустная сцена. Итак, сегодня утром я была у племянника. Когда я вошла, он писал: столего завален был разными бумагами, над которыми он, видимо, работал. Он былтак поглощен этим делом, что я уже дошла до середины комнаты, а он еще дажене повернул головы, чтобы посмотреть, кто вошел. Я сразу заметила, что, едваувидев меня, он постарался придать своему лицу спокойное выражение, и, можетбыть, именно это обстоятельство и заставило меня приглядеться к немуповнимательней. Правда, он был полуодет и не причесан, но я нашла егобледным и изможденным; особенно изменились черты его лица. В глазах его, обычно, как вы знаете, живых и веселых, были видны печаль и тоска. Словом, говоря между нами, я не хотела бы, чтобы вы видели его в таком состоянии.Ибо зрелище это было очень трогательным и, думаю, весьма способным вызвать вженщине нежную жалость - одну из самых опасных ловушек любви. Хотя все это и поразило меня, я тем не менее начала разговор так, словно ничего не заметила. Сперва спросила его о здоровье; он не ответилмне, что чувствует себя хорошо, но и не сказал определенно, что болен. Тогдая стала жаловаться на его затворничество, которое начинает походить насвоего рода манию, и старалась при этом придать своему упреку некоторуюшутливость. Но на это он только произнес проникновенным тоном: " Да, неотрицаю, это лишняя моя вина, но я искуплю ее вместе с прочими". Вид его ещебольше, чем эти слова, несколько сбил с меня напускную веселость, и я тотчасже поспешила сказать ему, что он слишком много значения придает простомудружескому упреку. Затем мы продолжали мирно беседовать. Немного времени спустя он сказал, что одно дело, быть может, самое важное в его жизни, вскоре призовет его вПариж. Так как я опасалась, красавица вы моя, что угадываю, в чем дело, ичто такое начало могло бы привести к исповеди, которой я не хотеладопустить, я только ответила, что для его здоровья полезны были быразвлечения. К этому я добавила, что на этот раз не стану его удерживать, так как люблю своих друзей ради них самих. И вот, в ответ на эту простуюфразу, он сжал мои руки и заговорил с горячностью, которой я просто не всилах передать: " Да, милая моя тетя, любите, крепко любите племянника, который тоже любит вас и чтит, и, как вы сами сказали, любите его ради негосамого. Не заботьтесь о его благополучии и никакими сожалениями не нарушайтевечного мира, который он надеется вскоре обрести. Повторите, что вы любитеменя и прощаете. Да, вы мне прощаете, я ведь знаю вашу доброту; но какнадеяться на такое же снисхождение со стороны тех, кого я так оскорбил? " Тутон положил голову мне на грудь, чтобы скрыть слезы или страдальческоевыражение, но самый звук его голоса не мог не выдать его. Чем больше я обо всем этом думаю, тем меньше понимаю, что он хотелсказать. Какое это дело, самое важное в жизни? За что он просит у меняпрощения? Откуда взялся этот невольный прилив нежности, когда он со мнойговорил? Уже тысячу раз задавала я себе эти вопросы, не в силах будучи найтиответ. Здесь я даже не нахожу ничего, что имело бы отношение к вам. Однаколюбовь проницательнее дружбы, и потому я хочу, чтобы вы знали все, чтопроизошло между моим племянником и мною. Я четыре раза принималась за это длинное письмо, которое было бы ещедлиннее, если бы не моя усталость. Прощайте, моя красавица. Из замка ***, 25 октября 17...
Данная страница нарушает авторские права?