Старший брат

Мимо Айи проносились огромные здания – высокие, освещенные факелами. Тронутые первыми лучами рассвета горели костры – точнее, их изображения на больших дисплеях. Над головой скользнули плавательные бассейны – гигантские водные пузыри, очерченные невидимыми линиями силового поля. Пролетая под ними, Айя видела силуэты людей, разлегшихся на надувных матрасах и любующихся зарей.

Высотка, в которой жил Хиро, вздымалась ввысь на три сотни метров. Это была стройная башня из сверкающего стекла и стали. Чтобы роскошные виды из окон не надоедали обитателям, башня вращалась со скоростью движения часовой стрелки. При этом весь вес постройки покоился на магнитных опорах, и только шахта лифта касалась земли. Здание напоминало фигуру громадной ледяной балерины, вертящейся на пуанте.

В этом районе все дома двигались. Парили в воздухе, трансформировались, делали уйму поразительных вещей. А тем, кто тут проживал, судя по слухам, все это до смерти надоело.

Хиро поселился в той части города, где обитали знаменитости.

Скайборд Айи подлетал к лестнице, ведущей к входным дверям высотки, и Айя вспомнила о том, каким был ее брат в последние месяцы эпохи Красоты. Он был хорош собой, он был сдержан и почтителен. Конечно, он посещал все балы и вечеринки, но по праздникам непременно являлся домой и приносил подарки Айе и родителям.

«Чистый разум» все это изменил – кроме красивого лица Хиро.

В первый год после излечения Хиро метался из одной группировки в другую: экстремальная пластика, городская скайбольная команда. Он даже отправился в загородный поход в качестве рейнджера‑ стажера. Ни к кому и ни к чему он не привязался. Болтался туда‑ сюда, и ощущения свободы у него не появилось.

Конечно, в тот первый год какая бы то ни было логика отсутствовала напрочь, и многие пребывали в полном смятении. Некоторые даже решили отказаться от свободомыслия – не только старики, но и юные красавцы и красотки. Даже Хиро поговаривал о том, что неплохо было бы снова стать пустоголовым.

Но два года назад в новостях заговорили о том, что экономика в беде. В эпоху Красоты пустоголовые могли просить всего, чего бы их душенька ни пожелала. Любые безделушки, какие угодно наряды для вечеринок появлялись из панели выдачи в стене без вопросов. Но творческие, свободомыслящие люди, как выяснилось, оказались более алчными, нежели пустоголовые. Слишком много ресурсов тратилось на экзотические увлечения, на постройку новых домов, а также на глобальные проекты типа поездов‑ маглевов. Идти на тяжелую работу при этом никто не хотел.

Некоторые люди высказывались за возвращение к «деньгам» ржавников, к рентам и налогам, к тому, что тебе придется голодать, если ты не в состоянии расплатиться за еду. Но городской Совет не пошел на поводу у этих безумцев, и чиновники проголосовали за репутационную экономику. Теперь вопросы о том, кому положено жить в самых лучших зданиях, кому позволено тратить больше углерода, и тому подобные, решались исключительно согласно числу накопленных баллов и рейтингу лица. Баллы были для врачей, учителей, смотрителей и так далее – вплоть до малышей, выполнявших школьные домашние задания и поручения родителей. Словом, для всех, благодаря кому, по формулировке Комиссии добропорядочного гражданства, «город жил». Рейтинг лица предназначался для всех прочих – художников, актеров, спортсменов и ученых. К твоим услугам были все ресурсы, какие пожелаешь, лишь бы только тебе удалось каким‑ то образом завладеть коллективным воображением города.

А для того чтобы рейтинг был справедливым, каждому горожанину начиная с подросткового возраста был предоставлен собственный канал в сети. Миллион разрозненных ниточек‑ сюжетов, призванных придать смысл реформе «Чистый разум».

В то время понятия «выскочка» еще не существовало, но Хиро каким‑ то образом удалось инстинктивно уловить смысл этого дела: как за сутки сколотить группировку, как уговорить товарищей скинуться набранными баллами на приобретение какой‑ нибудь технической новинки, а самое главное – как стать в процессе всего этого легендой.

Айя приземлилась около дверей лифта и тихонько вздохнула. Хиро стал страшно умным с того дня, как ему «починили» мозги.

Если бы только слава не сделала его таким самовлюбленным снобом.

– Что тебе нужно, Айя‑ тян?

– Мне нужно поговорить с тобой.

– Слишком рано.

Айя в отчаянии застонала. Без Моггла она не могла подлететь к своему окну в интернате. Нужно было где‑ то отсидеться, пока не взойдет солнце. А Хиро считал, что он тут самый усталый и замученный?

Такой жуткой ночи Хиро наверняка пережить не довелось. Айе то и дело мерещился Моггл, лежавший на дне подземного озера, – холодный, мертвый.

– Пожалуйста, Хиро! Я только что истратила кучу баллов, чтобы сбежать с утренних уроков и повидаться с тобой.

Послышалось недовольное ворчание.

– Приходи через час, – ответил сонный голос.

Айя гневно уставилась на двери лифта. Она даже не могла подняться и постучать в окно брата: к небоскребам в этом районе города нельзя было подлетать слишком близко – дома не подпускали к себе никого.

– Ладно, ты мне можешь хотя бы сказать, где Рен? Его локатор отключен.

– Рен? – Из динамика домофона послышался смешок – На моем диване.

Айя облегченно вздохнула. Договориться с Хиро было в миллион раз проще, если рядом с ним был его лучший друг.

– А можно его на пару слов? Пожалуйста!

Хиро молчал так долго, что Айя подумала: он заснул. Но наконец послышался голос Рена.

– Привет, Айя‑ тян. Входи!

Двери кабины открылись, и Айя шагнула внутрь.

Комнаты в квартире Хиро были украшены гирляндами из бесчисленных журавликов.

Это была древняя традиция из времен до эпохи ржавников, одна из немногих, переживших эпоху Красоты. Оригами. Когда девочке исполнялось тринадцать, она своими руками изготавливала гирлянду из тысячи бумажных птичек. Несколько недель уходило на то, чтобы сложить из маленьких бумажных квадратиков птицу с крыльями, хвостом и клювом, а потом нужно было скрепить всех птичек между собой по старинке – с помощью иглы и нитки.

После реформы свободомыслия некоторые девочки завели новый обычай: они посылали изготовленные ими гирлянды парням, чья известность резко подскакивала вверх, – юным красавцам с высоким рейтингом лица. Иначе творя – таким, как Хиро.

Стоило Айе увидеть эти гирлянды, как у нее разболелись пальцы. Она вспомнила о своей собственной тысяче журавликов. Цепочками бумажных птичек было завешано абсолютно все в квартире, за исключением священного стула Хиро, на который он садился для просмотра сети.

В данный момент он как раз восседал на этом стуле, протирая заспанные глаза. На нем была скайбольная футболка. Из кранов, вмонтированных в стену, лился зеленый чай, наполняя воздух ароматами свежескошенной травы и кофеина.

– Чашки захвати по пути, – сказал Хиро.

– И тебе доброе утро.

Айя насмешливо поклонилась брату и пошла за чаем.

Чашек, естественно, было две – одна для брата, другая для Рена, а не для нее. Айя зеленый чай терпеть не могла, но все‑ таки…

– Доброе утро, Айя‑ тян, – сонно пробормотал Рен, лежавший на диване.

Он сел, и от его спины отлепилась нитка с помятыми бумажными журавликами. Повсюду были разбросаны пустые бутылки. Дрон‑ уборщик собирал с пола объедки и вытирал пролитое шампанское.

Айя подала Рену чашку с чаем и спросила:

– Вы тут что‑ то праздновали или вспоминали славные деньки, когда были пустоголовыми?

– А ты не знаешь? – Рен рассмеялся, – Тебе стоит поздравить Хиро‑ сэнсэя.

– Хиро‑ сэнсэя? Что?!

– Все правильно, – кивнул Рен. – Твой брат наконец пробился в первую тысячу.

– В первую тысячу? – Айя ошеломленно заморгала. – Ты шутишь?

– В данный момент я восемьсот девяносто седьмой, – сказал Хиро, пристально глядя на настенный экран уолл‑ скрин.

Тут и Айя заметила запечатленное на экране число «896», набранное метровыми цифрами.

– Но при этом моя родная сестра меня упорно игнорирует. Где мой чай? – обратился Хиро к Айе.

– Я же не…

Усталость Айи сменилась головокружением. Сегодня утром она впервые за несколько лет не проверила рейтинг лица старшего брата. А он выбился в первую тысячу? Если он там удержится, в следующем месяце его пригласят на «Бал тысячи лиц» Наны Лав.

Как и большинство парней, Хиро был по уши влюбит в Нану Лав.

– Извини… Я ночью была вся в делах. Но это просто фантастика!

Хиро лениво указал пальцем на чашку, которую держала Айя.

Сестра поднесла ему чашку и учтиво поклонилась:

– Поздравляю, Хиро.

– Хиро‑ сэнсэй, – напомнил ей он.

Айя демонстративно уставилась на него:

– Собственного брата не обязательно называть сэнсэем, Хиро, какой бы он ни был знаменитостью. Может, расскажешь мне, как все получилось?

– Тебе не будет интересно. Скорее всего.

– Да ладно тебе, Хиро! Я все твои сюжеты смотрела – кроме этой ночи.

– Ну, сюжетик был насчет одной компании старикашек, – сказал Рен. – Они вроде пласт‑ шутов, но только их совершенно не волнуют ни красота, ни экзотическая телесная мода. Интересует их исключительно продление жизни. Каждые шесть месяцев – частичная замена печени, каждый год – новое клонированное сердце.

– Продление жизни? – удивилась Айя, – Но сюжеты про стариков особой популярностью не пользуются.

– А у этого сюжета – привкус заговора, – ответил Рен. – У этих старикашек есть теория насчет того, что врачам известна тайна: как добиться, чтобы люди жили вечно. Они говорят так: единственная причина, почему люди умирают от старости, – это стремление сдерживать рост численности населения. Что‑ то вроде Операции Красоты. Врачи скрывают правду!

– Обалдеть… – пробормотала Айя.

У нее по спине побежали мурашки. Поверить во всякие заговоры было очень легко после того, как власти на протяжении нескольких столетий делали всех безмозглыми. А вечная жизнь… На такое бы даже малявки обратили внимание.

– Ты забыл о самом клевом, Рен, – заметил Хиро. – Эти старикашки собираются поднять весь город на борьбу… за бессмертие. Как будто это типа из разряда прав человека. Народ требует расследования! Скажи же?

Хиро небрежно покачал рукой. Число его рейтинга исчезло с экрана. Появилась паутина линий – огромный график, отражающий процесс прохождения сюжета по городскому интерфейсу в течение ночи. Гигантские спирали дебатов, несогласия и откровенной блокады сюжета расходились от канала Хиро. К обсуждению подключилось более четверти миллиона человек.

Было ли бессмертие завиральной идеей? Неужели головной мозг человека мог навсегда сохранить здравомыслие? Если никто не будет умирать, куда всех девать? Не закончится ли рост населения тем, что люди начнут пожирать планету?

От последней мысли у Айи снова закружилась голова. Она вспомнила тот день, когда в школе им показывали спутниковые снимки времен эпохи ржавников – до того момента, когда начался контроль численности населения. Крупные города были настолько велики, что их было видно из космоса Миллионы лишних людей перенаселяли планету, и большая их часть жила в абсолютной безвестности.

– Вы только поглядите! – воскликнул Хиро. – Все уже уходят от моего сюжета. Мой рейтинг упал до девятисот. Как только люди могут быть настолько плоскими!

– А может, сюжет про бессмертие помаленьку устаревает? – пошутил Рен, подмигнув Айе.

– Ха‑ ха, – мрачно проговорил Хиро, – интересно, кто украл мои баллы?

Он снова пошевелил рукой, и уолл‑ скрин распался на дюжину экранов поменьше. Появились знакомые лица двенадцати самых знаменитых технарей‑ «выскочек» в городе, Айя обратила внимание на то, что Хиро стал номером четвертым.

Ее брат наклонился к экрану и принялся обшаривать сеть, чтобы узнать, что происходит с его рейтингом.

Айи вздохнула. Хиро во всей красе. Он уже забыл о, что она пришла поговорить с ним. Но она молча уселась на диван рядом с Реном, стараясь помять не слишком много маленьких грустных бумажных журавликов. Она решила, что лучше дать Хиро спокойно разобраться с его рейтингом, а уж потом признается в том, что ее аэрокамера лежит на дне подземного озера.

К тому же Айя и сама была не против немного поглядеть на экран. Знакомые голоса успокаивали нервы. Это было похоже на разговор со старыми друзьями.

Лица людей так изменились со времени начала реформы «Чистый разум». Новые моды, группировки и изобретения стали просто непредсказуемыми. Порой из‑ за этого в городе воцарялась бессмыслица. Известные персоны служили лекарством от обыденности, от заурядности. Примерно так же, наверное, все обстояло во времена до эпохи ржавников, когда люди каждый вечер собирались у костра и слушали старейшин. Для утешения, для утоления чувства привычки и были нужны знаменитости – даже такие эго‑ «выскочки», как Нана Лав, которая рассказывала всего‑ навсего о том, что она нынче ела на завтрак.

В правом верхнем углу экрана Гамма Мацуи говорила о новой религии. Какая‑ то группировка историков применила сравнительный анализ к самым великим духовным книгам мира, а затем запрограммировала полученные результаты таким образом, чтобы система выдала Божьи заповеди.

И по какой‑ то причине программа велела этим историкам не есть свиней.

– Интересно, кому бы это вообще могло прийти в голову? – удивилась Айя.

– Вот‑ вот, – кивнул Рен и рассмеялся, – ведь свиньи – исчезающий вид. Похоже, этим типчикам придется серьезно поработать над полученными заповедями.

– Боги – это так старомодно, – сказал Хиро.

Айя улыбнулась.

Воскрешение древних религий вошло в моду сразу после реформы вольномыслия, когда все еще пытались осознать, что означают новые свободы. Но теперь помимо, религий было заново открыто столько всякого разного: воссоединение семей, преступность, манга и праздник в честь цветения сакуры. Да, существовало несколько сект, проповедовавших культ Янгблад, но у большинства людей дел было по горло, им было не до божественных супергероев.

– А что же затеял наш Безымянный? – спросил Хиро, переключив звук на другой канал.

Безымянным Хиро и Рен называли Тоси Банана – самого тупого из городских знаменитостей. Он скорее был критиком, нежели настоящим технарем‑ «выскочкой», и вечно обрушивался с нападками на какую‑ нибудь новую группировку или веяние моды, раздувал ненависть ко всему непривычному и незнакомому. Он считал, что свободомыслие было настоящей катастрофой, – только потому, что новые дикие хобби и мании могли грозить всеобщему спокойствию. Рен и Хиро никогда не произносили его имени, а прозвище меняли каждые пару недель – до тех пор, пока городской интерфейс не начинал понимать, кого же они имеют в виду. Порой даже насмешки помогали росту рейтинга лиц. В условиях репутационной экономики единственный реальный способ кому‑ либо навредить состоял в том, чтобы этого человека напрочь игнорировать. Безымянного все поголовно в городе либо люто ненавидели, либо обожали, и потому рейтинг его лица витал в пределах первой сотни.

Сегодня утром он критиковал новую тенденцию владельцев домашних животных и их омерзительные эксперименты по выведению новых пород. На экране появился кадр: была заснята собака, выкрашенная в розовый цвет. Клочья шерсти у нее были выстрижены в форме сердечек. Айя подумала, что это очень круто.

– Да ведь это просто пудель, тупица ты и брехло! – не выдержал Рен и запустил в экран подушку.

Айя захихикала. Не сказать, что смешные собачьи стрижки происходили прямиком из эпохи ржавников – точно так же, как шитье меховых шуб и поедание свиней.

– Он только зря небо коптит, – буркнул Рен, – Закрой его!

– Замени его следующим по порядку, – дал Хиро приказ своей умной комнате, и лицо Безымянного пропало с уолл‑ скрина.

Айя пробежалась взглядом по экранам. Она не увидела ничего, что взволновало бы ее так же сильно, как прогулка на крыше маглева. А ведь «ловкачки» просто обязаны были быть знаменитее, чем пудели, поедание свиней и слухи о бессмертии. Айе просто нужно было убедиться в том, что она станет самым первым репортером‑ «выскочкой», поместившим сюжет об этой компании на своем канале.

Но тут она увидела, кто появился в верхнем левом углу настенного экрана вместо Безымянного, и вытаращила глаза.

– Ой… – прошептала она. – Кто этот парень?

Но на самом деле она знала, как зовут этого роскошного красавца с лицом, как из манги.

Это был Фриц Мицуно.

Фриц

– Этот пустоголовый – теперь тринадцатый в рейтинге самых популярных технарей‑ «выскочек»? – простонал Хиро – Быстро, однако.

– Включи звук, – попросила Айя.

– Ни за что! – воскликнул ее брат, – Меня от него тошнит.

Он пошевелил рукой, и лицо Фрица сменилось другим каналом.

– Хиро!

Рен наклонился ближе к Айе и прошептал:

– Этот малый – основатель новой группировки под названием «Общество абсолютной честности». А Хиро бесится из‑ за того, что Фриц решил создать эту группировку сам, без нашей помощи.

– Абсолютная… что? – нахмурилась Айя.

– Честность.

Рен прижал палец к виску, и его айскрины (как у всякого истинного технаря, у него персональные дисплеи имелись в обоих глазах) завертелись.

– Фриц придумал новую операцию на мозге. Совсем как в эпоху Красоты, только в итоге ты не становишься пустоголовым, а не можешь врать.

– Угу, – мрачно кивнул Хиро – Расчет был на то, что откроются новые горизонты для взаимодействия людей. А по правде эти «честняги» только и делают, что целые дни напролет треплются про свои чувства.

– Один мой приятель сделал себе такую операцию на пробу, – поведал Рен – Недельку промучился и потом сказал, что это скука смертная. Выходит так: если ты совсем не врешь, на тебя обязательно кто‑ нибудь злится.

Хиро и Рен расхохотались и стали просматривать другие каналы и наблюдать за тем, как падает и поднимается рейтинг «выскочек». Новая компьютерная религия оказалась мыльным пузырем. Гамма‑ сэнсэй все утро теряла рейтинг лица. А вот сюжет о пуделе работал – как это обычно происходило с забавно выглядящими животными, и рейтинг Безымянного подскочил до шестидесяти трех.

Айя молча смотрела в тот угол экрана, где ненадолго появилось лицо Фрица. Она пыталась вспомнить все слова, которые он ей сказал. Ему понравился ее нос, он решил, что она загадочная, а еще он захотел узнать ее фамилию.

И все это не было враньем. Конечно, когда он узнает о том, что она собственный нос терпеть не может и что этот нос ей достался при рождении, а не стал следствием пластической операции, когда станет ясно, что она уродка, тайком пробравшаяся на вечеринку, что тогда скажет Фриц? Вряд ли стоит ожидать от него вежливой реакции. Его прооперированный мозг не позволит ему скрыть разочарование по поводу различий в амбициях…

Если только к этому времени Айя не повысит свой рейтинг.

– Слушай, Рен, – тихонько проговорила Айя, – ты у кого‑ нибудь когда‑ нибудь крал материалы?

– В смысле? Как делают «взломщики моды»? Нет, что ты. Это совершенно неспортивно.

– Да нет, я не про съемку знаменитостей тайком. Что‑ то вроде работы под прикрытием ради сюжета.

– Даже не знаю… – протянул Рен.

Ему явно стало неловко. Он был заядлым технарем, его сетевой канал был забит проектами всевозможных конструкций и новых компьютерных программ, а историй про людей у него почти не было.

– Городской Совет может скоро изменить правила насчет этого, – сказал Рен, – Понимаешь, они не хотят уподобиться ржавникам – в том смысле, чтобы кто‑ то получал доступ к важной информации, а кто‑ то – нет. Но никому не нравятся такие каналы, на которых просто показывают, как кто‑ нибудь сплетничает про своего друга, подружку или сотрудника. Или когда критики моды насмехаются над одеждой и результатами пластики.

– Ну да, такие каналы все терпеть не могут. Кроме толп народа, которые их смотрят, – парировала Айя.

– Хм! Пожалуй, тебе стоит спросить у Хиро. Он в этом больше соображает.

Айя посмотрела на брата. Тот, погрузившись в специфический сетевой транс, впитывал информацию со всех двенадцати экранов сразу. Можно было не сомневаться: Хиро уже планировал грандиозное продолжение сюжета о бессмертии. Момент для того, чтобы рассказать о собственном новом сюжете, был не самый благоприятный для Айи, в особенности потому, что она должна была упомянуть о пропавшей аэрокамере.

– Может быть, но не прямо сейчас, – ответила Айя. – Ну а ты над чем работаешь?

– Ничего грандиозного, – сказал Рен. – Тут одна команда пожилых красавцев заказала мне сюжетик. Баллов у них до фига, а по части рейтинга лиц – так себе. Эти чудаки пытаются воссоздать животных, истребленных в эпоху ржавников, представляешь? Из остатков древней ДНК и генного мусора.

– Правда, что ли? – изумилась Айя. – Слушай, а это круто, между прочим!

– Ну да, вот только оказалось, что они решили начать с червяков, слизней и насекомых. Ну, я им и говорю: «Червяки? Вы мне дайте знать, когда дойдете до тигров!» – Рен расхохотался, – Кстати, я смотрел твой сюжет насчет граффитчиков в подземке. Отличная работа.

– Правда? – Айя почувствовала, что краснеет. – Эти парни показались тебе интересными?

– Станут интересными, – пробормотал Хиро, не оборачиваясь, – Лет этак через тысячу, когда их художества раскопают.

Рен улыбнулся и прошептал:

– Вот видишь? Хиро тоже смотрит твой канал.

– Ага, а она мне взаимностью не отвечает, – буркнул Хиро, не отрывая глаз от экрана.

– Ну а ты теперь что снимать собираешься, Айя‑ тян? – спросил Рен.

– Это пока секрет.

– Секрет? – переспросил Хиро, – О‑ о‑ о, как загадочно.

Айя вздохнула. Она пришла, чтобы попросить брата помочь ей, но он явно был не в том настроении, чтобы возиться с ней. Вышел в первую тысячу. Что его теперь могло волновать?

И вообще, наверное, это было бессмысленно. Она не была уверена даже в том, что «ловкачки» сдержат свое обещание и свяжутся с ней, а если не свяжутся – как их потом искать?

– Не бойся, Айя‑ тян, – сказал Рен. – Мы никому не скажем.

– Ладно… Вы хоть раз слышали про «ловкачек»?

Рен глянул на Хиро. Тот медленно повернулся на вертящемся стуле. И он, и Рен очень странно посмотрели на Айю.

– Слышал про них, – сказал Хиро. – Но они не настоящие.

– Ненастоящие? – Айя рассмеялась. – То есть роботы или еще что‑ то в этом духе?

– Скорее всего, это лишь слухи, – пояснил Хиро, – «Ловкачек» не существует.

– А что ты про них знаешь? – спросила Айя.

– Ничего. И нечего о них знать, потому что их просто‑ напросто нет!

– Да ладно тебе, Хиро, – казала Айя. – Единорогов не существует, но я про них столько всякого знаю, например… у них рог на лбу. И они умеют летать!

– Да нет же! – Хиро застонал. – Летать умеет Пегас! А у единорогов только рог и есть, и хотя бы из‑ за этого они куда реальнее, нежели «ловкачки», о которых мне сказать тебе абсолютно нечего. Просто выражение «выскочек». В прошлом году кто‑ то прыгал с мостов с самодельными парашютами, но так и не стало известно, кто это такие. Все просто говорили: «Это были „ловкачки“». «Sly Girls» – по‑ английски. A «sly» означает «умный» и «пронырливый».

Айя вытаращилась на брата и заметила:

– У меня с английским получше, чем у тебя, Хиро‑ сэнсэй. А вдруг они все‑ таки существуют?

– Тогда они не стали бы секретничать. Я в том смысле, что некоторые группировки действительно начинают андеграунда, и очень многие люди выделывают хитрые трюки, но никто не хранит анонимность вечно. – Хиро медленно обвел взглядом комнату: настенный экран, гирлянды из бумажных журавликов, окно от пола до потолка, вид на которым плавно менялся. – В условиях репутационной экономики этим девицам стоило бы стать знаменитыми. Ты знаешь, что со времен начала реформы «Чистый разум» все истинные преступники сознались в совершенных ими злодеяниях?

Айя кивнула. Это было всем известно. Действительно, хотя бы на несколько дней имена этих преступников скакнули в первую тысячу в рейтинге лиц.

– А вдруг…

– Ничего этого нет, Айя.

– Но если я принесу тебе видеозапись, где засняты «ловкачки»? – спросила Айя, – Что ты тогда скажешь?

Хиро отвернулся к экрану и зевнул:

– Скажу то же самое, что сказал бы, если бы ты приставила ко лбу лошади пластиковый рог и начала бы проталкивать сюжет о единорогах. Все, хватит отнимать у меня время.

Сестра в сердцах сжала кулаки. Слезы защипали ее глаза. А она еще сомневалась, стоит ли тайком снимать «ловкачек». Нет, она заставит Хиро подавиться этими словами.

Айя перевела взгляд на Рена.

– Подскажи мне, где приобрести хорошую аэрокамеру. Совсем маленькую – Айя сжала в пальцах пуговицу на форменной куртке. – Вот такую.

– Это проще простого, – сказал Рен, но тут же нахмурился. – А кстати, где твоя аэрокамера? Ты раньше никуда не ходила без Моггла.

– Ммм… Ну, в общем, именно поэтому я тебя искала, Рен.

– Что? – Рен усмехнулся, – Неужели опять разбила объектив? Хватит уже прыгать из окна.

– Видишь ли… Все немного хуже, – еле слышно проговорила Айя.

Она заметила, что Хиро прислушивается к ее словам. Ну почему он замечал ее только тогда, когда она совершала ошибки?

– Понимаешь… – вздохнула она, – Я вроде как… потеряла Моггла.

Рен вытаращил глаза и воскликнул:

– Но как?..

– Ты потеряла Моггла? – Хиро обернулся. Его красивые глаза гневно сверкнули. – Как можно потерять и, аэрокамеру? Ведь аэрокамеры всегда летят домой, когда ты их где‑ то забываешь!

– Я Моггла не то чтобы где‑ то забыла, – промямлила Айя, – То есть я бы ни за что…

– Да ты в курсе, сколько времени Рен потратил на апгрейд?!

– Послушай, Хиро, я знаю, где Моггл, – еле выговорила Айя. Ком сдавил ей горло. – Мне просто нужна помощь, чтобы найти его… и вытащить на поверхность.

– На поверхность чего? – вскрикнул Хиро.

– Ну… есть одно подземное озеро, и…

Голос у Айи сорвался. Она закрыла глаза. Если Хиро будет еще кричать, у нее потекут слезы. Она ощутила руну Рена на своем плече.

– Все нормально, Айя‑ тян, – сказал он.

– Прости, – выдавила Айя.

– Да, похоже, сюжет может получиться тот еще… – Рен взволнованно выдохнул – Пожалуй, завтра у меня будет окошко… Может быть, я сумею помочь тебе вытащить Моггла из этого… подземного озера, ты так сказала?

Айя кивнула, не открывая глаз, и прошептала:

– Спасибо, Рен‑ тян.

– Ага, а она потом снова камеру потеряет, – буркнул Хиро.

– Нет, не потеряю! – воскликнула Айя. – А еще докажу, что ты ошибаешься насчет «ловкачек»!

Но Хиро только молча покачал головой. Айя отправилась домой, еле сдерживая слезы.

Она жутко устала. Ей казалось, что Рен ее теперь ненавидит, а ее тупой братец с каждой секундой становился все более знаменитым и невыносимым. Если Рен не сможет разыскать Моггла, она ни за что не наберет столько баллов, сколько нужно для приобретения новой аэрокамеры.

Айе хотелось одного: лечь и проспать до завтрашнего утра. Рен обещал встретиться с ней на стройплощадке. Но во второй половине дня она должна была явиться на уроки, перенесенные с утра. И самое противное – одно из занятий в расписании по ненавистному английскому для совершенствующихся. О том, чтобы пропустить уроки, не могло быть и речи. Успехи в школе были для уродцев самым простым способом добывать баллы, а вся хорошая работа доставалась красавцам и старикам.

Добравшись до корпуса Акира, она подлетела на скайборде к нижнему этажу и остановилась около небольшого настенного экрана.

– Айя Фьюз, – произнесла она.

Уолл‑ скрин вспыхнул, показал все входящие звонки и назначенные встречи, а также жалкий рейтинг лица Айи: четыреста пятьдесят одна тысяча четыреста сорок один.

Айе до смерти хотелось просмотреть как можно больше информации о Фрице Мицуно и Обществе абсолютной честности, но сделать это она могла только после уроков. Когда она пробежала глазами список назначенных встреч, ее взгляд приковало к себе одно сообщение…

Оно было анонимное, без каких бы то ни было анимационных сердечек и смайликов. К сообщению было приложено изображение глаз: тусклые, простые, уродливые – они подмигивали Айе.

Айя открыла сообщение и прочла:

«Видели твой сюжет насчет граффити. Для „выскочки“ совсем неплохо.

Встретимся в полночь в том месте, где маглев отходит от Уродвилля.

Только не приноси камеру, иначе мы с тобой не играем.

Твои новые подружки».

«Ловкачки»

– А можно со своим скайбордом?

Джай фыркнула:

– С этой игрушкой? Слишком медленно. К тому моменту, когда надо будет запрыгнуть на крышу, поезд будет идти со скоростью сто пятьдесят километров в час

– Ох…

Айя уставилась на длинную блестящую кривую линии маглева. Путь пролегал между низкими промышленными зданиями – белая дуга посреди тускло‑ оранжевых охранных фонарей. «Ловкачки» привезли ее на окраину города – в то место, где зеленый пояс сменялся промзоной и стройплощадками.

– А я думала, что вы забираетесь на поезд, когда он стоит, – сказала Айя.

– Тогда смотрители сразу были бы тут как тут, – Джай покачала ногой так небрежно, словно под ними не было стометровой пропасти. – У них мониторы расставлены на всем пути следования поезда.

– Но ведь сто пятьдесят километров в час – это очень быстро?

На большинстве скайбордов стояли ограничители скорости до шестидесяти километров в час.

– Для маглева это ерунда, – сказала Иден Мару. – Мы запрыгиваем на него, когда он замедляет ход на повороте. – Она указала в сторону окраины города, за которой начинался лес. – Дальше маглевы разгоняются до трехсот километров в час.

– До трехсот в час? И в это время мы еще будем на крыше?

– Будем надеяться, – улыбнулась Джай. – Выбор невелик.

Айя опустила глаза и взглянула на магнитные браслеты на запястьях. Они были немного больше тех, которые обычно надевали скайбордисты на тот случай, если случайно свалишься с летательной доски. Но хватит ли мощности браслетов при бешеном встречном ветре – триста километров в час?

Стараясь не смотреть вниз, Айя обхватила себя руками. Джай, Иден и она стояли на верхушке высоко трансляционной башни. Отсюда была видна тьма на горизонте – граница города.

До сегодняшней ночи Айя не была за городом и дикую природу видела только в телепередачах на особых каналах. Почему‑ то ей казалось, что оказаться там – на неосвещенной пересеченной местности – еще страшнее, чем запрыгнуть на крышу поезда, набирающего скорость.

С ней не было Моггла, и из‑ за этого она нервничала еще сильнее. Так обидно было, что ничего не удастся отснять. К утру все исчезнет, как сон. Айя чувствовала себя отрезанной от мира, нереальной.

– Следующий поезд – через три минуты, – сказала Джай. – Повтори: что самое важное в серфинге?

У Айи по спине побежала струйка холодного пота.

– Следить за сигналами, чтобы не остаться без головы.

– Повтори, что означают сигналы.

– Как только кто‑ то передо мной зажигает желтый свет – это означает, что нужно пригнуться. Красный свет означает, что впереди туннель и нужно лечь ничком на крышу поезда.

– Ты только слишком сильно не волнуйся, – хихикнула Джай, – а то и правда башку снесет.

«Интересно, – подумала Айя, – а им ни разу не приходила мысль, что можно всю дорогу пролежать на крыше? Тогда и за голову не было бы причины беспокоиться. С другой стороны, если бы они вообще не катались на маглевах, потеря головы осталась бы исключительно в области воображения».

– Похоже, ты все отлично запомнила, – сказала Джай.

– Ага, она у нас теперь почти эксперт, – фыркнула Иден.

– Расслабься, королева рейтинга, – буркнула Джай. – Не все здесь звезды скайбола.

– И пятнадцать здесь не всем. И «выскочки» не все.

– У нее уже и камеры нет.

Айя слушала их перебранку, гадая, какой же рейтинг лица у Джай. Многие из тех, кто избегал попадания своего имени в сеть, были при этом популярны. Самая большая знаменитость в городе – и во всем мире – не имела собственного канала. Но люди говорили о ней всякий раз, когда вспоминали о свободомыслии.

– Не надо за меня переживать, – сказала Айя, – Я уродка, но это вовсе не означает, что я тупая.

– Конечно нет, – усмехнулась Джай, – По мне, так твое уродство просто очаровательно.

– В последнее время мне то и дело об этом говорят, – вздохнула Айя, вспомнив Фрица Мицуно.

– Одна минута до старта! – крикнула Иден и спрыгнула с башни.

Снаряжение для скайбола смягчило и замедлило ее падение.

Совершив в воздухе пируэт, она повернулась к Айе и Джай и предупредила:

– Только будь осторожна, Айя.

– Будет, – буркнула Джай и перешагнула на поджидавший ее скайборд. – В первый раз они все осторожны!

Она рассмеялась и отлетела в сторону от башни. Вместе с Иден они понеслись к рельсам маглева.

Айя торопливо шагнула на скоростной скайборд, который ей дали Иден и Джай. Скайборд немного подался вниз под ее весом, но она ступнями ощутила мощь энергии.

Приближающийся поезд уже был виден. Он медленно выехал из депо, нагруженный товарами, предназначенными для доставки в другие города. Пока шум маглева слышен не был, но Айя знала, что триста тонн набирающего скорость металла при прохождении поезда сотрясут землю, как при пуске суборбитальной ракеты. Она полетела следом за Джай и Иден над промзоной – к условному месту встречи с остальными «ловкачками». Встреча должна была состояться на крыше невысокого фабричного здания рядом с путями. Внизу по улицам с грохотом проезжали грузовики без водителей. Они везли грузы с фабрик к стройплощадкам. Ни одного человека поблизости видно не было.

Айя пошла на посадку. Под днищем скайборда заскрежетал гравий. Она быстро пробежала по земле и спряталась за коробкой вентиляционной шахты, торчащей из заводского подземелья. Пахло серой и горячим клеем.

Присев на корточки и прислушиваясь к доносящемуся издалека рокоту поезда, Айя задумалась о Фрице Мицуно. Мысли о нем посещали ее каждые несколько минут. И как только короткий разговор мог так прочно засесть в мозгах?

Учителя в школе всегда предупреждали об опасности увлечения красивыми людьми. После реформы свободомыслия красавцы стали не такими безобидными, какими казались на вид. Могли легко заморочить голову, просто глядя на тебя огромными прекрасными глазами.

Конечно, Фриц был не такой. После уроков Айя просмотрела данные городского интерфейса. Насчет Общества абсолютной честности Рен оказался прав. Члены этой группировки действительно были не способны лгать, они не могли даже подразумевать неправду. Часть головного мозга, отвечающая за искажение истины, у них была полностью отключена. Примерно так же у пустоголовых были отключены сила воли, творческие позывы и отчаяние.

Но из‑ за того, что Фриц был с ней абсолютно искренен, Айя нервничала еще сильнее, как и из‑ за того, что рейтинг его лица взлетал все выше с каждым часом. Красавцем он пробыл всего несколько месяцев, а уже двигался примой наводкой к первой тысяче.

– Психуешь? – послышался голос из темноты.

Это была одна из «ловкачек». Она сидела на корточках за соседней вентиляционной коробкой. На вид она были младше Иден и Джай, но похожа на них. Такая же заурядная внешность, такая же непритязательная одежда

– Нет. Я в порядке.

– Но если боишься, серфинг куда веселее.

Айя рассмеялась. Эта девушка с тускло‑ русыми волосами выглядела почти как уродка. И глаза у нее были какие‑ то бесцветные.

«Может, она нарочно их такими сделала?» – подумала Айя, а вслух сказала:

– Ну, тогда я повеселюсь от души.

– Отлично – Девушка усмехнулась. – Так и должно быть!

Ей самой, похоже, не терпелось поскорее порезвиться. Рокот поезда слышался все ближе. Губы девушки расплылись в улыбке, как у красотки.

«Вот интересно, – подумала Айя, – как можно кайфовать, вот так рискуя жизнью? Да и кому вообще известно, что эта девушка – „ловкачка“?»

– Эй, а ты не из моего интерната, случаем? – спросила Айя. – Как тебя зовут?

Девушка засмеялась:

– Хочешь потом проверить рейтинг моей физиономии?

– Ох… – Айя отвернулась. – Что, так заметно?

– Слава всегда заметна – в этом и состоит ее смысл. – Девушка оглянулась и посмотрела в ту сторону, где притаилась Джай. – Я знаю, что ты время от времени запускаешь в сеть сюжеты. Нам придется отучить тебя от этой дурной привычки.

– Извини за вопрос.

– Да нет, ничего. Слушай, если тебе от этого будет легче, меня зовут Мики. А рейтинг лица у меня что‑ то вроде… девятьсот девяносто семь тысяч.

– Шутишь?

– Ловко, да? – с усмешкой проговорила Мики.

Айя покачала головой. Грохот приближающегося поезда мешал соображать. Всякий, кто выделывал подобные трюки, обязательно должен был стоять в рейтинге не ниже первой сотни тысяч – независимо от того, мелькало ли его имя в сетевых сюжетах. Городской интерфейс собирал все упоминания о твоем имени, а особенно сплетни, байки и слухи.

А девятьсот девяносто семь тысяч… ведь это почти миллион! Такие показатели были зоной изгоев, совершенно безвестного народа – вроде малявок и старикашек, которые не принимали лекарства от красотомыслия. Короче говоря, этих людей как бы вовсе не существовало.

Мики рассмеялась, глядя на оторопевшую Айю.

– Ну а Джай у нас еще более ловкая, поэтому она нами и командует.

– Ловкая в том смысле, что она… еще менее знаменитая?

Мики подмигнула Айе:

– Ага. Еще ближе к миллиону.

– Приготовиться! – крикнула Иден Мару.

Не голос прозвучал еле слышно на фоне грохота поезда.

– Приготовить серфы! – воскликнула Мики и встала на колени.

Айя ухватилась за передний край скайборда и попыталась сосредоточиться. Вся эта история вдруг стала намного более странной, чем просто катание на крыше маглена. По какой‑ то причине «ловкачки» перевернули репутационную экономику вверх тормашками. Они хотели исчезнуть, стать невидимками. Но почему?

Магнитные браслеты ударили по доске и накрепко приковали Айю к скайборду. Крыша фабрики содрогалась, рассыпанный по ней гравий приплясывал, будто град, падающий на землю.

Наконец Айе представилась возможность запустить сюжет не хуже тех, которые творил Хиро: долгие головокружительные интервью, десяток фоновых слоев с описанием личных историй «ловкачек», видеозаписи катаний на маглеве, встреч в подземельях. Если бы только они могла провести съемку так, чтобы девушки этого не заметили… Но ее аэрокамера валялась на дне озера.

Айя оглянулась через плечо на Джай. Холодная усмешка тронула ее губы. Она наконец поняла, как отомстить за погребение Моггла под водой. Она раскрутит этот сюжет: сделает «ловкачек» столь знаменитыми, что им такое и в самых страшных снах не приснится. Она позаботится о том, чтобы их имена стали известны всем.

– Эй, что‑ то у тебя видок какой‑ то странный! – перекрыв шум поезда, прокричала Мики. – Не струхнула ли под конец?

– Нет, – рассмеялась Айя – Просто готовлюсь!

Грохот звучал все громче и громче и наконец стал оглушительным. Поезд приближался. Сливающиеся воедино огни пролетали мимо. Пыль на крыше завертелась маленькими смерчами.

Поезд пошел по дуге. Айя услышала гулкий вой. Звук был такой, словно настраивался целый оркестр исполнителей, водящих пальцами по краешкам винных бокалов. Три сотни левитирующего металла и надежных смарт‑ материалов приобретали новый силуэт. Поезд немного сбавил скорость.

– Вперед! – скомандовала Иден.

Все поднялись в воздух.