Сбалансированный подход к терапии

Вместо подходов, основывающихся на материнской позиции (питающая грудь), и подходов, использующих отцовские методы (более строгое отношение), подготовка терапевтов должна развивать алхимическое искусство и понимание, какое именно вещество необходимо, когда (время) и в каком количестве (интенсивность). Бывают периоды, когда душе нужна колыбель, в которой она переродится; также случаются моменты, когда требуется практика военных действий. Для борьбы с монстрами, населяющими душу, нужна смелость и решительность. Искусство психологической войны требует качеств архетипа Отца. Буддизм и индуизм являются прекрасными примерами духовного воспитания в мире и любви, но с военными добавками. Новичок обучен сражаться с негативными мыслями, вести войну против неугомонного эго – обезьяны, которая должна находиться под контролем. Подобно этому, опытный терапевт знает, когда покинуть Великую Мать и отправиться к Отцу с его воинственным мировоззрением.

Известный аналитик Мария-Луиза фон Франц была широко известна своим провокационным, отцовским стилем работы. Она была нетерпелива по отношению к клиентам, влюбленным в свои душевные раны. Она могла просто отказаться от клиента, если видела у него недостаток решительности. Она, казалось, говорила: «Возвращайтесь, когда будете готовы к борьбе. Я не собираюсь терять время на плачущее дитя». Ее терапевтические методы вызывали критику – более всего ее жесткость и немного странные привычки. Однако, возможно, ее интуиция была верной. Бывают моменты, когда терапевт должен следовать методам военной подготовки. Слабому внутреннему ребенку нужен учитель, который превратит его в маленького каратиста. Если терапия предлагает преимущественно эмоциональную поддержку и комфорт, она может дополнить опыт слабости. Чтобы разрушить детские иллюзии, клиент должен хотеть чего-то, кроме любви и присмотра матери.

Регулярность, с которой мне встречались начинающие терапевты, неспособные «отлучить от груди» клиентов, отражает всеобщую проблему – с архетипами Матери и Отца одновременно. Она сопровождается иллюзией, что если бы только психика могла быть «излечена» от своего невроза, это привело бы к чему-то похожему на материнский рай гармоничных отношений, дружных семей, приятного общения, эмоционального комфорта. Что пропускается этой фантазией о материнском счастье, так это осознание необходимости отказаться от привязанности к матери. Навязчивая материнская опека, которая действует как догма, упускает тот факт, что ребенок нуждается не только в компетентной заботе, но у него также существует потребность уйти, как только он сможет принять мир как Космическую Мать и начнет действовать самостоятельно.

Психологический матриархат искажает выводы подобно той политкорректности, которая оправдывает лицемерие и обращение к неведению. Кто не слышал о терапевте, который действует мягко и безусловно поддерживает клиента. Не потому, что это необходимо для восстановления образа матери, и не потому, что терапевт попался слишком жалостливый. На самом деле не достигший зрелости клиент незаметно дает понять, за что именно он платит. Пациент оказывается в худшем положении, чем раньше, но терапевт возвращается к другим «клиентам». Подлинное стремление стать психотерапевтом, как выбор любой профессии, подразумевает способность быть готовым к риску. Все ингредиенты любви также опасны; терапия – как всякое знание – вредна, если заботится преимущественно о деньгах и славе. Цель требует самоотверженности. Иначе это всего лишь работа, а не призвание.