Глава четырнадцатая. Ох как же Изабель его недооценивала

Ох как же Изабель его недооценивала! Причем во всех отношениях. Король Артур извлек ее из платья в рекордно короткое время и при этом целовал так, что она едва не теряла сознание.

— Да, неплохо у тебя получается, — сказала она, когда ее наряд упал на пол.

— Я очень надеюсь, моя леди, что ты и немного погодя скажешь то же самое.

Кроме платья, соскользнувшего к лодыжкам, на ней ничего не было, и теперь, оказавшись полностью обнаженной, она вдруг смутилась. И прикрыла грудь руками.

— Ох, Изабель, прошу, не надо! Ты так прекрасна!

Она понятия не имела, как снимаются средневековые мужские туники, бриджи и прочее. Ей удалось снять с Артура только жилет, после чего она полностью растерялась.

— Боюсь, я не знаю, что с этим делать.

Артур, сосредоточенный на ее теле, внезапно замер и пронзил ее взглядом.

— Ты хочешь сказать, что до сих пор нетронута?

Она совершенно не представляла, что ответить. У нее не было слов.

«Вивиан?..»

Ответа не было. И только тут Изабель вспомнила, что богиня обещала удаляться в моменты, подобные этому. Отлично. Просто отлично, черт побери.

— А при чем тут это? — спросила она. — Какое это может иметь значение? Я просто не знаю, как обращаться с мужской одеждой.

— Для меня это имеет очень большое значение, — ответил король, как будто внезапно рассердившись.

Он снова натянул платье на Изабель. Его тяжелое дыхание уже не казалось страстным. Он старался совладать с собственным телом.

— Пожалуйста, скажи, что не так, Артур? — спросила Изабель, придерживая на груди незашнурованное платье. — Что я сделала?

Он поднял с пола жилет, единственный предмет одежды, который ей удалось с него снять.

— Я не стану лишать тебя того, что может означать слишком многое для твоей будущей жизни.

Он направился к двери, громко топая и на ходу надевая жилет.

— Да погоди ты минутку, балбес! Вернись, поговорим!

Король обернулся, положив руку на дверную задвижку.

— Но что еще я могу сказать? Я не из-за тебя огорчен, графиня, я огорчен из-за себя. Приношу самые глубокие, глубочайшие извинения за то, чего едва не сделал.

— Мог бы заметить, что я и сама хотела того же.

— И это воистину опьяняло. По правде говоря, это перевесило все остальное.

— Тогда почему ты остановился? И почему я вдруг превратилась в графиню вместо Изабель, или даже Иззи? Ты думаешь, что наказываешь себя, но меня ты наказываешь гораздо сильнее. Почему?

Артур осторожно выдохнул. У Изабель сжалось сердце. Отпустив защелку, он вернулся обратно.

— Позволь помочь тебе зашнуровать платье.

— Отлично, а пока ты этим занимаешься, объясни мне, что произошло?

— Это не слишком приятная история, — сказал король.

Опытной рукой он принялся шнуровать платье Изабель.

— У всех найдется за душой несколько таких историй. Ну же, Артур, выкладывай, прошу тебя!

— Это случилось тогда, когда я был переполнен самохвальством. Наслаждался обретенной силой и славой. Я был еще мальчишкой, но мне отчаянно хотелось быть настоящим мужчиной.

— С этим все понятно. Но какое это имеет отношение к нам? — спросила Изабель, — Лучше расскажи всю правду по порядку.

Король Артур вздохнул.

— Да, ты заслуживаешь правды.

И еще хорошего оргазма. Но пока приходилось довольствоваться одной только правдой.

— Да, — кивнула она, отчаянно стараясь удержать слезы.

— Ты ее узнаешь, — сказал Артур.

— Так рассказывай!

— Вот только с чего начать…

— Начинай прямо с того, как ты вытащил Эскалибур.

— Да… Вскоре после этого я встретил юную леди по имени Элизабет. Она влюбилась в меня. Я чувствовал себя дерзким и могущественным, мне казалось, что весь мир — мой.

— В общем, так оно и было. Ты сделал нечто такое, чего никто прежде сделать не мог.

Король покончил наконец со шнуровкой, отошел от Изабель и сел на стул. Она села на второй.

— Продолжай, — попросила она.

— Эта нежная юная девушка позволила мне… заняться с ней любовью. Для нее это оказалось тяжко, болезненно, потому что я был неопытен в таких делах. Со мной впервые это случилось.

— Ты знал, как выхватывать меч, но не знал, как сто вонзать? — Увидев выражение лица Артура, Изабель хихикнула, — Извини. Это просто такая шутка, весьма дурного тона.

— К несчастью, она верно отражает суть событий. Я потом страшно мучился из-за того, что сделал. Потому что я без сожалений покинул эту девушку. В конце концов, у меня было множество куда более важных дел. Прошло несколько лет, но кошмар той ночи продолжал преследовать меня. Я попытался отыскать девицу, узнать, как она живет. Но мне сообщили, что она умерла во время родов.

— Срань господня! Ты о Мордреде!

— Я не сомневался, что это дитя — мое. Я мог поклясться в этом. Но сестра Элизабет взяла на себя заботу о Мордреде, и именно ее он считал своей настоящей матерью. Она ненавидела меня, хотя я и пытался примириться с ней. Но ничего не вышло. Я прекрасно знал, что ребенок должен быть моим. Но сестру не убеждали никакие подсчеты. Это было ужасное время для всех нас. Я пытался исправить причиненное зло, Изабель. Я искренне старался.

— Я верю тебе, Артур.

— И ты должна понять, как сильно я боюсь причинить женщине подобный вред. А уж тебе, Изабель, больше, чем другим.

— Но Гиневра ведь тоже наверняка была девственницей, когда ты на ней женился.

— Да. Но я, зная это, был очень осторожен. Я не хотел причинить ей боли и страданий.

— Тогда почему ты шарахнулся от меня?

— Шарахнулся?..

— Почему ты остановился?

— Разве ты не понимаешь? Я потерял власть над своим телом. Я хотел взять тебя. Я хотел тебя изнасиловать.

— Вот как? Да ведь я и хотела быть изнасилованной.

Артур уставился на нее во все глаза.

— Но я мог причинить тебе боль и горе. Я однажды сделал это с женщиной. Я не смогу с этим жить.

— Я выгляжу испуганной?

— Нет, Изабель, но это потому, что ты не знаешь, какую боль приходится вытерпеть женщине в первый раз.

Черта с два она не знала. Брайан Гордон был таким же неуклюжим и бестолковым, как Артур в первый раз. И — да, черт побери, это было больно. Но она это пережила. И довольно быстро, надо сказать.

— Можешь быть со мной таким же осторожным и мягким, как с Гиневрой.

— Не могу.

— Почему это?

— Потому что с Гиневрой я полностью владел собой. Я учел свой первый опыт с Элизабет. К тому же Гиневра была такой хрупкой… настоящее произведение искусства! С ней легко было стать осторожным.

— Я знаю, что не похожа на хрупкое произведение искусства, хотя не стоит сейчас рассуждать о том, насколько ты мог меня обидеть таким сравнением. Просто… объясни, в чем разница?

— Я уже сказал тебе, Изабель… с тобой я теряю голову. Ни одну женщину я не желал так, как тебя. Даже когда был юнцом, когда меня переполняла похоть, такого желания я не испытывал.

Изабель хотелось закричать во все горло. Артур был джентльменом и мягким человеком. Но ее пылающему телу было на это наплевать.

И в то же время ее по-настоящему обрадовало, что он так страстно ее желал. Почему же не сказать ему, что она давно не девственница? Что у нее было немало любовников за прошедшие годы? Боже праведный, да в ее возрасте странно было бы оставаться наивной и неопытной!

Однако подходящий момент ускользнул, колебания обошлись ей дорого. Замечательно. Если она теперь сболтнет, что весьма и весьма знакома с тем, что можно было бы назвать упражнениями в постели, это будет выглядеть как хитрость. А может, и разгневает короля, потому что она не сказала ему правды сразу, в нужный момент.

Изабель встала, чувствуя себя полностью разгромленной.

— Спасибо тебе за честность, Артур. Мне только хочется, чтобы я поступила так же, когда ты спрашивал.

Он тоже поднялся.

— Что ты имеешь в виду?

Она была не в силах посмотреть ему в глаза.

— Сейчас это не имеет значения.

Он протянул руку и взял ее за подбородок, заставив поднять голову и посмотреть ему в лицо.

— Для меня это как раз имеет огромное значение. В конце концов, Изабель, правда — это все, что у нас есть.

Ох черт, можно ли чувствовать себя хуже? Вся ее жизнь в этом новом мире началась со лжи и будет ложью…

— Можем мы поговорить об этом в другой раз? Прямо сейчас я истощена, и, надо сказать, совсем не так, как надеялась. Но я должна многое сделать до ужина, нужно приниматься за дела.

Ей показалось, что король смотрел на нее целую вечность, потом коротко, резко кивнул.

— Хорошо, в другой раз. У меня тоже хватает обязанностей. Я сегодня не тренировался с мечом и луком, а я должен делать это обязательно, если не хочу стать толстым и ленивым. Возможно, сегодня вечером?

Изабель нервно хихикнула. Ей подумалось, что Артуру понадобилась бы целая вечность полной лени, чтобы набрать хотя бы фунт лишнего веса или утратить силу мышц. Его тело было потрясающе натренированным, от шеи до кончиков пальцев на ногах.

— Да, возможно. Посмотрим.

— Но ведь я увижу тебя за вечерней трапезой?

— Конечно. Я никогда не упускаю возможности поесть.

Король хмыкнул. Он обхватил ладонями ее голову и впился губами в рот. Ее гормоны, которые только-только начали возвращаться в состояние покоя, мгновенно ожили, как будто их подстегнуло ударом тока.

Артур целовал ее так, как никто из ее прежних мужчин. Его губы были крепкими и уверенными, они требовательно завладевали ее губами, изучая их, его язык как будто исследовал их вкус… Но Артур не пытался добраться языком аж до самого ее горла, как делали многие мужчины, он лишь дразнил ее, играл с нею, доводя до безумия…

Наконец король оторвался от ее губ, но прижался лбом ко лбу Изабель.

— Ох, Изабель… Твой вкус, твой запах… это почти невозможно вынести! — прошептал он.

— Ох, могу сказать то же самое, — откликнулась она.

— До вечера?

— До вечера.

Король отступил назад, хотя ему не хотелось этого делать. Его взгляд скользнул по всему телу Изабель, с головы до ног.

— Поверь мне, Изабель, тебе нечего стесняться. Ты прекрасна!

Артур хотел пройти мимо нее к двери, но Изабель коснулась его руки, и он остановился и оглянулся.

— Да?

— Ты тоже прекрасен.

Король усмехнулся.

— Это тебе кажется. Ты могла бы увидеть множество шрамов на этом теле. Я ведь немало сражался, Изабель.

Хотя мысль о том, что его могли ранить, вызывала содрогание, она все же понимала, что такова жизнь в этом мире. А потом она вспомнила об Афганистане и Куртисе и подумала, что жестокости хватает во всех временах, только форма проявления разная. И ей отчаянно захотелось как можно скорее изучить все шрамы Артура до единого. Если, конечно, ей это когда-нибудь вообще удастся сделать.

Изабель следом за королем подошла к двери.

— Артур? Когда у нас в следующий раз появится возможность поговорить, обещаю рассказать тебе всю правду. Потому что ты прав. В конце концов, это все, что у нас есть.

Король улыбнулся.

— Буду ждать с нетерпением. Твоя жизнь бесконечно интересна, Изабель.

Если бы только он знал…

— Ладно, до вечера, — сказал он с легким поклоном.

— Да. Будь поосторожнее. Упражнения с мечом не для неженок.

Артур рассмеялся.

— Не знаю, кто такие неженки, но вполне могу представить.

Король отодвинул задвижку и распахнул дверь.

Улыбки мгновенно угасли.

— Мордред? — произнес король.

Самодовольный ублюдок оттолкнулся от стены напротив двери.

— Отец… Графиня… Я уж боялся, что не увижу вас весь день.

Король Артур прекрасно понимал, что первым желанием Изабель было броситься на его сына и выцарапать ему глаза. Поэтому он поспешил перегородить ей дорогу, чтобы избежать несчастья.

— Ты хочешь что-то обсудить со мной, Мордред? — спросил он, — Тебе стоило только постучать в дверь.

— О, обсудить нужно множество вещей, — ответил тот. — А теперь и еще кое-что добавилось. Пойдем куда-нибудь…

— Ах ты, мелкий шпион, грязное животное, неблагодарный червяк! — зашипела Изабель, пытаясь проскочить мимо короля.

К счастью, ей это не удалось.

— Прошу, Изабель, — сказал Артур. — Позволь мне самому все уладить.

Она дышала быстро, взволнованно.

— Как он мог узнать, где ты, если не следил за тобой?!

Ухмылка Мордреда стала шире.

— А графиня сообразительна! И симпатична. Ты выбрал неплохую любовницу. Если решишь поделиться ею со своим сыном, я ничего не буду иметь против.

Артура охватил невыразимый гнев. Он резко шагнул вперед и обеими руками схватил сына за грудки, прижав к стене.

— Ты попросишь прощения у леди. Немедленно, Мордред.

Ухмылка угасла, но глаза бастарда продолжали пылать злобой. Королю тяжело было это видеть. Он встряхнул его.

— Проси прощения! Пока я не велел выгнать тебя из Камелота раз и навсегда!

— Если то, что я сказал, неправда…

— Это неправда. Мы с графиней не любовники. Еще раз повторяю, Мордред. Проси у леди прощения.

— Да оставь ты! — воскликнула Изабель, подходя ближе, — Этот сопляк не способен искренне извиниться.

И тут она сделала такое, что изумило, потрясло Артура. Она резко развернулась на месте и изо всех сил пнула Мордреда в колено.

Тот взвыл от боли и свалился бы на пол, если бы король не поддержал его.

— А это тебе за Самарру! Как, приятно? Если ты хоть раз приблизишься к моей лошади, получишь еще и не так! Понял, мелкое дерьмо?

И в это мгновение король Артур заметил во взгляде сына нечто, чего никогда не видел прежде. Невольное уважение.

Мордред поморщился, пытаясь самостоятельно удержаться на ногах.

— Прошу прощения, графиня, если я ошибся.

— Я бы ни гроша не дала за твои слова, Мордред, — ответила Изабель, — Тебя выдают твои поступки. Сразу видно, как воспитание давит твою природу, генетические крохи, что достались тебе от отца, червяк.

Хотя король крепко держал своего сыночка, тот все же прохрипел:

— И ты позволяешь какой-то блуднице оскорблять твоего единственного сына и наследника короны?

— О-ох, значит, теперь я — какая-то блудница? — разъярилась Изабель, готовясь к новой атаке.

— Изабель, нет! — крикнул Артур, — Позволь мне самому…

Он резко отпустил сына, прекрасно зная, что тот будет вынужден опереться на ушибленную ногу.

Мордред взвизгнул.

Король чувствовал боль сына как свою собственную, но оскорбление, нанесенное графине, ранило его не меньше.

— Ты будешь выказывать графине уважение и любезность, которые она заслуживает по праву, — требовательно произнес он, — Она тебя не оскорбляла. Это ты был несправедлив к ней, и словами, и поступками. Постарайся это исправить, Мордред, или я сам хорошенько врежу тебе по этой же ноге. А то и еще хуже, позволю графине поколотить тебя.

— Буду.

— Будешь что?

— Буду стараться все исправить.

— Не слишком убедительно, — сказала Изабель.

Ее глаза горели таким гневом — он мог бы раскалить весь замок.

Король чуть не застонал.

— Он извинился, Изабель!

— Передо мной, но не перед тобой.

Она впилась в Мордреда яростным взглядом.

— Твой отец любит тебя. Он старался ради тебя многие годы, хотя и не знал, что представляет собой его сын. А ты платишь ему только ненавистью и ничем больше, сеешь зло вокруг!

— Изабель… — начал было Артур, но закончить ему не удалось, потому что графиня была…

«Вне себя».

И снова король Артур не понял, откуда взялась эта мысль, но она была весьма уместной, потому что Изабель, похоже, готова была разорвать Мордреда в клочья.

Она подошла еще ближе и бросила ему прямо в лицо:

— Твой отец любит тебя, ты, маленькая скотина! Он бы с радостью забрал тебя к себе и заботился бы о тебе, если бы знал! Но он не знал! И теперь расплачивается за то, в чем не виноват! А ты еще и усугубляешь дело! Он не заслужил такой ноши. Так что или ты изменишь свое поведение и будешь уважать отца, как он того заслуживает, или я превращу твою жизнь в такой же ад, в какой ты превратил его жизнь. Из любви к тебе он сам не хочет этого делать, а ты этим пользуешься. А вот я могу с тобой потягаться, Мордред, и я не дам и дохлой крысы за твое спокойствие, потому что в моем мире прятаться за любовь отца не принято! И не стоит меня недооценивать. Усек?

— Э-э… усек? — одновременно произнесли Мордред и Артур.

— Понял? — перевела Изабель.

Мордред кивнул.

— Я… усек.

— Проси прощения!

— Ему незачем…

— Есть зачем!

Он судорожно сглотнул, и впервые король не заметил угрозы в глазах сына.

— Я… прошу прощения, отец.

— За что?.. — не отставала Изабель.

— За то, что поверил, будто ты от меня отказался. Будто тебя не интересовало, что со мной происходит.

— Сынок… Если бы я знал…

Король не смог продолжить, у него перехватило дыхание от непролитых слез.

Изабель отступила назад.

— Ну, полагаю, теперь пора доставить его к лекарю. Наверное, колено лучше перевязать.

Артур обнял Мордреда за талию и поднял на руки.

— Отец! — испугался молодой человек, — Не надо меня нести!

— А ты думаешь, по такой длинной лестнице спустишься сам? Обещаю, я поставлю тебя на пол, если услышу шаги. Сделаем вид, что отец и сын всего лишь прогуливаются, обсуждая то, что им и положено обсуждать.

Король повернулся, и сын прижался к нему… Артур был бы отчаянно рад, если бы его мальчик вот так прижимался к нему в детстве…

— Изабель?

Она обернулась на пороге комнаты.

— Да?

— Где твой целитель, Дик? Мой сегодня уехал к фермерам.

— Я слышала, он вовсю вправляет спины и шеи твоим людям. Думаю, он в той комнате, которую называет своим врачебным кабинетом.

— Спасибо, — кивнул король.

В этот кивок было вложено гораздо больше, нежели простая благодарность за подсказку. И Артур надеялся, что графиня поймет, что именно.

— Не за что. И еще раз извини, хотя Мордред сам напросился.

Изабель посмотрела в глаза Артуру, а потом перевела взгляд на молодого человека, устроившегося на руках у отца.

— А ты, болван, постарайся наконец понять, кто действительно о тебе заботится. Ты не догадываешься, как любит тебя отец. Если бы не это, его люди, и мужчины, и женщины, растерли бы тебя в порошок. И я бы им помогла.

Они спускались по лестнице к комнатам целителя.

— А она отчаянный воин, эта графиня Изабель, — сказал Мордред.

Король Артур кивнул, стараясь не выдать волнения. В конце концов, Мордред давно не младенец.

— Да, она такова, особенно когда речь идет об угрозе тому, что ей близко и дорого. Так это ты поранил ее лошадь, Мордред?

— Я не хотел причинять ей большой вред…

— Это отвратительно.

— Ну… да, теперь я это понимаю.

Он прислонился лбом к лицу Артура, и король испытал чувство, неведомое ему прежде, — с ним действительно был его сын…

— Ты собираешься наказать ее за то, что она напала на твоего сына?

Король на мгновение остановился, потом продолжил спускаться по лестнице.

— Да. В тот самый день, когда решу, как именно наказать тебя за то, что ты ранил ее лошадь.

— Значит, ты предпочитаешь мне ее лошадь?

— Нет, Мордред, я предпочитаю добро злу.

— Ты считаешь мои поступки злом?

— Как ни грустно это говорить — да, считаю. Ты покалечил невинное существо. Зачем, Мордред? Чего ты хотел добиться?

Артур поудобнее перехватил сына.

— Прошу, помоги мне понять твои намерения.

— Графиня представляет опасность для нас, отец.

— Какую? Она добрая женщина.

— Ты ведь несешь меня к целителю, отец.

— Сам виноват, ты ранил ее животное.

Мордред некоторое время молчал. Потом наконец произнес:

— Я просто чувствую, в ней есть какая-то угроза нашей династии.

Короля охватило сильное, как никогда, желание сбросить кого-то с лестницы. То есть не кого-нибудь, а собственного сына. Но он сдержался.

— Но почему? Графиня пришла к нам с миром. Она прибыла заключить договоры, выгодные всем. Так почему же, Мордред, она кажется тебе такой опасной?

— Потому что твой ум затуманен чувствами к ней.

Король Артур опять остановился, на этот раз всерьез раздумывая, не растоптать ли ему дерзкого.

— С чего ты взял?

— Это видно по тому, как ты вспылил, когда я прошелся на ее счет.

Артур рассмеялся.

— Сын, если ты считаешь, что можно вот так «проходиться» на счет женщин, мне предстоит многому тебя поучить.

— Она для тебя значит больше, чем Гвен.

Король похолодел.

— Я знаю ее совсем недолго. Никаких чувств за такое время возникнуть не могло. И вообще очень опасно выносить преждевременные и поспешные суждения. Это как раз и есть ошибка, из-за которой проигрывают сражения.

Воцарилось молчание. Король чувствовал, как слабеют руки. И напрягся, чтобы не уронить сына.

— То, что она говорила, — правда? — спросил наконец Мордред, нарушая тишину.

— Кто говорил? Графиня Изабель?

— Да. Она сказала правду?

— Да.

— А почему ты никогда прежде не объяснял все вот так?

— Сын, я повторял тебе одно и то же много раз, много лет. Но ты отказывался верить. Как могло случиться, что то же самое, но сказанное графиней проникло наконец в твой ум?

— Может быть, дело в том, что она была в ярости… а ты всегда говорил спокойно.

— О! Надо учесть на будущее. Что необходимо кричать, чтобы ты услышал и понял.

На лестнице послышались шаги — кто-то поднимался навстречу. Король поспешно поставил Мордреда на ноги, чтобы избавить сына от стыда. Это оказалась юная девица, Мэри. Увидев короля и Мордреда, она остановилась.

— Прошу прощения, мой король и…

— Мой сын, Мордред.

Девушка присела в реверансе.

— Сэр…

— Ты идешь к графине Изабель, Мэри?

— Да, мой король. Вот, несу целебные травы и цветы для ее ванны. Это… это ведь можно, сэр?

— Конечно — усмехнулся Артур, — А если подвернется возможность, набери в саду цветов и просто для ее удовольствия.

— Да, мой король. Могу я… могу я идти?

— Иди.

Мэри улыбнулась и помчалась наверх. Как только она скрылась за поворотом площадки, король Артур снова поднял сына на руки.

— Да, ты действительно стал мужчиной, Мордред. Изрядно весишь.

Они спустились еще на несколько ступеней. Мордред пробормотал:

— Она стремилась защитить тебя. Уверен, ты ее очень, очень интересуешь.

Королю не нужно было спрашивать, о ком говорил его сын.

— И она меня интересует, Мордред. Она удивительная леди.

— Когда кончилась любовь между тобой и королевой? Вместе с приездом графини?

Артур чуть не споткнулся.

— Я же сказал, мы с графиней — не любовники! Мы только познакомились!

— В это я верю. Но спрашивал о другом.

— Мордред, ты мой сын. Веришь ты в это или нет… а прямо сейчас тебе лучше в это поверить, а то я могу ведь и уронить тебя, — и тем не менее у каждого человека есть в жизни такое, что остается его личным делом, будь он хоть король, хоть смерд. И это как раз та часть моей жизни, в которую я попросил бы тебя никогда не соваться.

К счастью, они почти добрались до места.

— Я скажу еще только одно, отец, и не кляни меня за это. Графиня высказывается чересчур откровенно.

— Тронь еще раз ее лошадь, Мордред, и она начнет разговаривать с тобой посредством кинжала. Или чего похуже. А я не уверен, что тебе захочется столкнуться с этим лицом к лицу.