Глава тринадцатая. Я лежала на чем-то мягком.

Я лежала на чем-то мягком.

— По-моему, она отключилась.

«Так, это голос Норы».

— А ты бы не отключилась, взлетев в первый раз, будучи обыкновенным человеком?

«А это Александр». Теплая мужская рука потрепала меня по волосам.

— Хватит притворяться умирающим лебедем. Я знаю, что ты очнулась.

«Ну этот Александр и зануда! Даже помечтать и отдохнуть спокойно не дает». Я открыла глаза. Перед носом материализовался стакан воды. Я жадно присосалась к самому божественному напитку на этой планете. Когда стакан опустел, протянула его Александру, потребовав:

— Еще.

— Лопнешь, — хохотнул он, но дал еще воды. Примерно после пятого стакана я наконец напилась.

— Пап, а почему она так много пьет? — Нора забрала опустевший стакан.

— Мы летели слишком быстро, а ее организм не приспособлен к дыханию на такой скорости, ну, и к остальным процессам тоже. Так что по этой причине она так много пьет. — Я села. — Слава богу! Тебе уже лучше? Прости, девочка, это моя вина. Мне стоило нести тебя без предупреждения, а лучше бы я тебя вообще усыпил.

— Я даже благодарна тебе за это. Такого прекрасного зрелища, как Москва с высоты птичьего полета, я никогда не видела.

— Кофе изумительный. — Нора с удовольствием сделала еще один глоток. Внезапно ее руки разжались. Чашка с жалобным звоном разлетелась на мелкие осколки. Девушка вскочила.

— Нора, что случилось?

— Алина. Она здесь. Зря мы отпустили отца. — Я тоже встала. В дверях кухни появилась Алина. Она сверху вниз посмотрела на Нору.

— Вот мы и встретились, Элеонора. — Нора мягко и незаметно начала оттеснять меня к окну. Я не понимала ее замысла. Оно и к лучшему, иначе бы провалила всю затею своей перепуганной рожей.

— Что, уже оклемалась после знакомства с моим отцом?

— Идиот не смог причинить мне большого вреда. — Я уже почти коснулась подоконника.

— Правда? А разве не ты валялась на дороге?

— Это досадное нед... А-а-а-а!

Дальнейшее произошло слишком быстро. Сгустился воздух, меня подняло над полом, резким движением Нора вытолкнула меня из окна. Я беспомощно замахала руками. Ветер свистел в ушах. Земля стремительно приближалась. Перед мысленным взором пробежали лица всех, кого я когда-либо видела: друзья и враги — неважно. Я прощалась со всеми. «Вот это, наверное, конец», — промелькнуло в сознании, и... Сильные руки обхватили меня поперек талии. И снова Москва — как на ладони. Плохо знакомая улица, темнота...

— По-моему, два полета за один день — многовато для обычного человека. — Что-то холодное и мокрое коснулось лба. Я распахнула глаза. Этого, кажется, никто не заметил. Присутствующие были увлечены разговором. — И думала ли ты о человеческой психике, выбрасывая бедняжку из окна?

— Но, Эдгар, я спасала нас от Алины.

— Ага, и более гуманного для Кристины способа ты не придумала.

— А что бы я придумала в безвыходной ситуации? Это ты привык, что самый сильный в семье, а я слабая. Так что что смогла, то и сделала. — Девушка обиженно засопела. Потом вышла. Эдгар повернулся ко мне.

— О, очухалась! — Куда только делась его давешняя серьезность. Он помог мне встать и вручил стакан воды. На этот раз я выпила намного меньше. Подавая стаканы, парень сказал, что его зовут Эдгар и он гордость отца. Почти равен Смирновой.

— А что это за второе агентство такое? — наконец решилась задать волнующий вопрос я. Он вздохнул.

— Видишь ли, существует два агентства. Наше — здесь мы учим иных контролировать силу, направлять ее, так сказать, в нужное русло. И еще есть агентство, где работает Смирнова. Они не ценят человеческую жизнь, пытаются перетянуть на себя власть и абсолютно не контролируют силу, точнее, они-то умеют ей пользоваться, но... Да что я рассказываю — сама все увидишь со временем. А сейчас ты должна позвонить своему другу Анвару. Ему очень нужна твоя поддержка. — Он подал мне телефон, встал и вышел. Я набрала номер Луи.

— Да, — голос совсем безжизненный. Интересно, что случилось?

— Привет, Луи.

— О, Кристина, а я собирался тебе звонить.

— Появились новости от Элен?

— Нет. Ты прости, я не смогу долго разговаривать: очень много дел. Послезавтра — похороны. Мария-Луиза хотела бы, чтобы ты проводила ее в последний путь. — Дальше последовали короткие гудки. Мир перевернулся, серебристая трубка упала на пол.

Обитый красным бархатом гроб стоял перед домом, окруженный морем цветов. Каждый подходил прощаться. Я склонилась над телом. Мария-Луиза лежала там. Казалось, что женщина спит и вот сейчас откроет глаза.

— Хочешь, покажу кое-что поинтереснее? — Я обернулась к Эдгару.

— Что ты собрался показывать мне на похоронах?

— Значит, хочешь, — констатировал он и снова склонился к женщине, поманив меня пальцем. Я снова посмотрела.

— Что ты сделал?! — Картина изменилась. Лицо женщины было искажено болью, все тело было покрыто синяками и мелкими порезами, как от хлыста Надира. Руки неестественно изогнуты.

— Хватит с тебя. — Эдгар оторвал меня от жуткого зрелища.

— Хотела бы я знать, кто это с ней сделал.

— Не знаю, но иллюзия, которую видят все окружающие, была наброшена за день до смерти, то есть еще при жизни. Любопытно. Ладно, пошли отсюда. — Мы вышли в сад. — Слушай, может, эта семейка сможет открыть нам глаза на правду?

— Ты имеешь в виду то, что случилось с Марией-Луизой? — Я опустилась на траву.

— Ну да. Мне же любопытно, кто такие иллюзии хорошие наводит. — Послышались шаги. Эдгар встал и набросил на себя иллюзию «шапки-невидимки» — так он в шутку назвал этот прием. Тут же на его месте нарисовался Луи.

— Кристина, тебя хочет видеть Анна-Луиза. Она у себя. — Я вздохнула. «Бедная женщина. Не представляю, как ей сейчас тяжело».

В комнате царил приятный полумрак. Женщина сидела в кресле. Она была как две капли воды похожа на покойную сестру, но сейчас ее тело скрывало траурное платье, так же как и волосы покрывал траурный платок.

— Садись, Кристина. Догадываешься, почему я тебя позвала?

— Нет, — сказала я.

— Ты собираешься, ну, или собиралась связать жизнь с моим племянником и стала почти членом моей семьи. Да и, по правде говоря, просто некому выплакаться. — Она вяло улыбнулась каким-то своим мыслям. — Ты несколько раз спрашивала у Луи, где находится его отец. — Она вздохнула и продолжила: — Когда ты уехала, он еще несколько дней мучил мою сестру. Сначала придумывал какие-то объяснения, говоря, что «она что-то там сделала, что повлекло за собой последовавший гнев и наказание». А потом перестал скрывать то, что ему это нравится, нравится властвовать, а точнее издеваться, по-другому никак не скажешь.

— Боже, какой ужас! Не могу поверить, что Надир...

— Я тоже не могла до тех пор, пока у сестры не случился сердечный приступ. Когда Надир сказал, что ни в какую больницу она не поедет, Луи вывез ее сам, тайком, ночью, а потом заявил в полицию. Увидев под окнами машины, Надир решил, что, если Мария-Луиза останется в живых, она будет неопровержимым свидетелем, а если будет только Луи, то показания мальчика еще на два поделят. И он... — Женщина всхлипнула, прервав рассказ. Я с замиранием сердца ждала продолжения. Семейная драма, свидетелем которой мне довелось стать, не укладывалась в голове. Анна-Луиза выпила глоток воды и продолжила:

— Он поехал к ней и отключил сестренку от аппаратов. Я до сих пор не могу поверить, что он сделал это. — Моя собеседница смахнула слезы. — Там его и взяли. Правда, в камере он свел счеты с жизнью.

— Значит, Надир тоже мертв?

— Да. А тебя это так расстраивает?

— Ну-у... — В памяти пробежала вереница событий: Амэль, прижимающая ладошку к щеке, Элен с сетью мелких порезов на руках, солнечный зайчик в темных волосах, рука, ставящая на поднос стакан отравленного сока, Элен, падающая на постели. Я резко распахнула глаза. — Нет. Мне не жаль. Он не был человеком. — Анна-Луиза накрыла мою руку своей.

— Я поняла это очень давно. В тот день, когда сестра прибежала ко мне в слезах. Тогда она ждала первенца. Она сказала, что Надир не хочет девочку и, если родится дочь, и она, и ребенок будут убиты. Я тогда тоже ждала ребенка и, когда сестра родила, отдала ей своего сына, приняла Анилэ, как родную. Всю жизнь сестра боялась, что Надир узнает. Теперь ей нечего бояться. Пообещай, что об этом не узнает ни одна душа. — Рука женщины сжала мое запястье.

— Обещаю.

Выходя из комнаты, я все прокручивала рассказанную Анной-Луизой историю, участницей которой невольно стала.

— Покажи мне еще раз ту девушку, для которой был предназначен яд, — попросил Эдгар, как только я вошла в комнату. Я старательно представила лицо Элен. Получилось довольно неплохо. — Спасибо, достаточно. — Сияющий и отчего-то очень довольный Эдгар плюхнулся в кресло. — Не добил папка дочурку. Остальное скажу утром. Так что спи. Не мешай работать.

Когда я легла, мне снова вспомнился наш с Анной-Луизой разговор. Знает ли Дамир о том, что Луи его сын?

— Ну блин, ты можешь думать потише?! — Эдгар положил руку мне на лоб. Сгустился воздух. Стало тепло и уютно. Мысли пропали вообще, а потом я просто уснула, спокойно и без сновидений.

— Ну наконец-то, проснулась наша спящая красавица. — Я потерла глаза. В полюбившемся мне кресле развалился Эдгар. — Ты садись. Пей шоколад. Зря я его, что ли, из-под носа Норы вытаскивал? А я тебе пока последние новости поведаю. — Я по уши завернулась в одеяло и взяла миниатюрную чашечку.

— Ты его что, действительно у Норы стащил?

— Конечно. — Чашечка в моих руках нагрелась. От содержимого пошел ароматный пар. — Ну, ты не волнуйся. Вижу, наша Элеонора не пропадет. У делового папиного клиента кофе стащила. А он, бедняга, слабенький иной. Ох, умора.

— Развлекаетесь? — пожурила я.

— А что, нам можно. Я все, что обещал, еще ночью закончил. — Сделав в воздухе замысловатый вираж, в мою руку шлепнулась теплая булочка с джемом.

— И это тоже Норина?

— А это — папина. — Подмигнул мне Эдгар, ловя еще одну булочку.

— Ты там обещал какие-то новости.

— Конечно-конечно. — Эдгар откусил почти половину булочки. — Значится, в твоем уме я увидел, что Элен... Ну, эта девчонка, которую папенька отравил, жива. Ее нянька спасла. Да что я рассказываю? Сейчас сама все увидишь.

Сгустился воздух. И я поняла, что задыхаюсь. Потом все прошло. Залитое солнцем помещение сменилась полумраком комнаты Элен. На постели корчилась девушка — сама Элен. Она подтянула колени к животу, тихо простонала:

— Гульнара! — Из темноты зашторенного окна вышла девушка. То и дело сгибаясь от боли, падая на колени, Элен поднялась с постели. Гульнара приблизилась.

— Пора?

— Да. Теперь пора. — Она закашлялась. — Я должна выжить, чтобы свидетельствовать на этом суде. — Она зашаталась и осела на кровать. Гульнара метнулась к окну. Высокий молодой мужчина бережно поднял Элен на руки. Последним, что я увидела, были три тени, скрывающиеся в проеме окна. Комната подернулась рябью и сменилась другим видением. Больничная палата. На кровати Элен — бледная, но вполне живая и в своем уме. Рядом тот же парень, что в комнате был. Все снова подернулось рябью.

— Ну как? — Улыбающийся Эдгар протянул мне чашку.

— Нормально. Как ты думаешь, она скоро объявится?

— Скоро. Как только ей надоест парень.

— Понятно. — Я встала и многозначительно кивнула на дверь.

— Ой-ой. Как будто я не смогу увидеть тебя, находясь в другой комнате. — Эдгар хлопнул дверью.

В Ливии мы пробыли еще три дня. Все медленно начало возвращаться на круги своя. Перед нашим отъездом мы с Луи разыграли для окружающих трогательную сцену расставания. Все-таки брошенный где-то нелюбимый парень мне ни к чему. Вернулись мы с Эдгаром почти ночью. И сразу меня забрал Александр.

— Ну, как съездили? — осведомился он, галантно усаживая меня в кресло.

— Да нормально.

— Мне Эдгар рассказывал. Интересно самому взглянуть на эту иллюзию, но некогда. — Он сложил в опрятную стопку разбросанные на столе бумаги, не касаясь их. — В тот день, когда вы уехали, я занялся обучением твоей сестры. Она очень способная девушка. В общем, теперь мне придется следить только за тем, чтобы она выполняла правила.

— Я очень рада.

— А еще бы ты была не рада! Но я хотел поговорить о другом. — Его лицо стало необычайно серьезным. Тяжелая теплая ладонь накрыла мою, заставляя сосредоточится. — Речь пойдет о Смирновой. Когда вы отдыхали в Турции, она находилась там же по делу. Ее наняла та семья, которая мешала жить Льюисам. Она отвечала за управление Серегой. — Меня передернуло.

— Кошка в моей комнате — ее рук дело?

— Конечно. Девочке просто стало скучно. Так вот, когда вы с Луи помешали ее планам, Алина очень разозлилась на тебя. А, подружившись с враждующим с нею агентством, ты стала чуть ли не кровным врагом. Она не остановится, пока не получит твое хладное тело. И теперь о главном: каждый год Смирнова устраивает себе «праздник души». Это происходит в августе и длится обычно две-две с половиной недели. Мой тебе совет: не попадайся ей на глаза в это время.

— А что она делает во время этого «праздника души»? — Собеседник нахмурился.

— Она ведет себя, как пьяная. Бесчинствует в городе, используя способности. В прошлом году во время «праздника души» Смирнова разрушила реанимацию, в которой находились мои люди, приходящие в себя после стычки с ее людьми. Тогда погибли сотни.

— Какой ужас!

— Согласен. Обычно я более-менее мог контролировать это, но сейчас мне нужно уехать на деловую встречу с питерскими партнерами. Меня не будет недели две.

— Что мы должны делать?

— Просто постараться выжить. — Он встал и исчез. «Ух и любит же Александр эффектные исчезновения».

Я встала и начала собираться. Ох, сколько же потом раз в жизни мне помогал совет Александра — «Постарайся выжить».