Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






  • Изображение Хосрова






     

    Вот Анка черная, исполненная гнева,

    Зерно лучистое в свое внедрила чрево,

     

    Вот гурии в степи, что Анджарак зовут,

    Вновь обретя покой, вино тго чашам льют.

     

    В хмелю, меж трав степных, заснули девы наши,

    У ножек — базилик, в руках — пустые чаши.

     

    День поднял голову из тканей мглы. Конец

    Луне пришел. Весь мир златой надел венец.

     

    И венценосные на троне бирюзовом

    Вино преподнесли его испить готовым,

     

    И мчатся в монастырь — он звался Перисуз, —

    В день путь свой совершив, ни в чем не зная уз.

     

    И там, где небеса как цвет глазури синий,

    Бродили, протянув узор волнистых линий,

     

    Как души мудрецов — зеленые ковры,

    А воздух — ласковость младенческой поры.

     

    Прохладный ветерок приятней ветров рая,

    Лужайка в лютиках от края и до края.

     

    Каменья словно храм; обвили их вьюнка.

    Причесывая луг, струятся ветерки.

     

    И говор горлинок и рокот соловьиный

    Меж пламенных цветов сплелись в напев единый.

     

    Пернатых волен лёт, не страшно им людей,

    Порхают радостно меж трепетных ветвей.

     

    Две пташки здесь и там, прижавшись друг ко другу,

    Дают пример цветам, дают отраду лугу.

     

    На луг пришел Шапур, и для услады глаз

    Хосрова светлый лик он создал в третий раз.

     

    Узрев безбурный луг под куполом лазури,

    Здесь гурия вино решила пить меж гурий.

     

    И вновь увидели красавицы глаза

    То, чем смирилась бы души ее гроза.

     

    Она поражена подобной ворожбою,

    Уж дев играющих не видит пред собою.

     

    Сосредоточен взор, встает она, идет,

    Изображение в объятия берет.

     

    Ведь в нем отражено ее души мечтанье,

    И вот оно в руках! И счастье и страданье!

     

    Она в беспамятстве, она стоит едва,

    Шепча недолжные — забудем их! — слова.

     

    Да! Коль все меры взять и слить все меры эти,

    И дивов, как людей, в свои поймаем сети.

     

    Лишь те, чей лик из роз и что подобны дню,

    Столепестковую увидели родню,

     

    Как стало ясно им, что облик сей красивый —

    Не зло, что не грешны тут сумрачные дивы.

     

    В работу мастера вгляделись, — не скрывать

    Хотят ее теперь — смотреть и восхвалять.

     

    Кричат красавицы: «Пусть все придет в движенье, — Клянемся разузнать, чье здесь изображенье!»

     

    Увидела Ширин, что их правдива речь

    И что хотят они печаль ее пресечь.

     

    «Ах, окажите мне, — она взывает, — помощь!

    Ведь от друзей друзьям всегда бывает помощь.

     

    Чтоб дело подогнать, порою нужен друг,

    Порою нужен он, чтоб дел сомкнулся круг.

     

    Лишь с другом не темна житейская дорога.

    Нет ни подобия, ни друга лишь у бога».

     

    Промолвила Ширин с великою тоской:

    «Навек утрачены терпенье и покой.

     

    Подруги! Этот лик мы от людей не скроем.

    Так выпьем за него! Веселие утроим».

     

    И снова на лугу — веселие одно.

    Пир начинается, вино принесено.

     

    И за газелями поются вновь газели,

    И голос кравчего приятней пьяных зелий.

     

    Напиток горький пьет сладчайшая Ширин.

    О горечь сладкая! Властнее нету вин.

     

    И с каждой чашею в томлении великом

    Ширин целует прах, склонясь пред милым ликом.

     

    Когда же страсть и хмель ей крепче сжали грудь, — Терпенье тронулось нетерпеливо в путь.

     

    Ширин, одну Луну поставя при дороге, —

    «Кто ни прошел бы здесь, — приказ дает ей строгий, —

     

    Узнай, что делает он в этой стороне,

    Об этом облике что может молвить мне?»

     

    Одних спросили вслух, других спросили тайно.

    Что ж? Все таинственно и все необычайно!

     

    И тело Сладостной ослабло в злой тоске,

    И все от истины блуждали вдалеке.

     

    И, как змея, Ширин в тоске сгибалась грозной,

    Из раковины глаз теряя жемчуг слезный.






    © 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
    Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
    Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.