Глава четырнадцатая пророчество Карима

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

В эту самую минуту в комнату вошел Карим. Озабоченный, он спросил у девочек:

— Мама боится, что Амани является членом революционной группы.

В глазах Карима отразилось полное недоумение. За несколько минут на него вылился целый поток слов, из которого абсолютно ничего нельзя было разобрать. Как только до него дошло, что Амани знает о человеке, призывающем к свержению власти нашей семьи, больше, чем следовало, Карим совершенно обезумел.

— Дочь! Ты что, совсем потеряла рассудок? Ты что, являешься последовательницей этого человека?

— Я не последовательница! Я просто сообщила, что мне известно. — Моя дочь, холодно глядя на меня, выпалила: — Мама настояла на том, чтобы я рассказала. Это она виновата!

— Какая разница, что сказала тебе мама. Ты не должна иметь никаких дел ни с кем, кто поддерживает идеи наших самых заклятых врагов. Каждый день происходят аресты! — Карим стукнул кулаком по стене так, что закачалась дорогая картина. — Ты глупая, глупая, глупая девчонка!

Я уже готова была приласкать свою дочь, как вдруг Карим направил еще пущий гнев на меня.

— Султана, ты вырастила из наших дочерей мятежниц! Я хочу сказать, что больше этого выносить не намерен!

Я была так ошарашена этим обвинением Карима, что не могла вымолвить ни слова.

Маха тихо выскользнула из комнаты, Амани тоже сделала попытку уйти, но Карим приказал ей остаться.

— Я сейчас вернусь, папа, у меня кое-что есть, это тебя наверняка заинтересует. — Амани повернулась на каблуках и выбежала из комнаты.

Я, не находя себе места, кругами ходила по комнате.

Амани вернулась с портфелем, который молча протянула отцу.

Гнев Карима достиг апогея, когда он не смог сразу открыть замок. Как только замок поддался, он погрузился в чтение бумаг, лежащих в портфеле, вытаскивая лист за листом и бросая их на пол. Я никогда прежде не видела Карима в таком нервном состоянии.

— Где ты взяла все эти бумаги?! — проревел он.

— Моя подруга стащила их из комнаты брата, — призналась Амани.

— Вот! — Карим пытался сунуть пачку бумаг мне в руки.

Схватив из пачки сигарету, я начала нервно крутить ее, стараясь сконцентрироваться на тексте одной из бумаг. Только закурив, я немного успокоилась и тогда смогла понять, что я держала в руках.

Я сразу увидела, что это были копии пресс-релизов и документов, написанных доктором аль-Массари и другими саудовскими диссидентами.

Текст, который я начала читать, назывался «Принц месяца» и представлял собой разоблачения так называемой деятельности одного из моих старших двоюродных братьев, губернатора одной из провинций. Здесь утверждалось, будто «он заявил в Межлисе, что „у племен, проживающих на юге страны, психология рабов, им только бы набить брюхо и сесть верхом“. Или „Мой дед Абдул-Азиз Ибн Сауд говорил мне, что люди этой провинции являют собой смесь обезьян с рабами“».

Автор текста продолжал в таком же духе, обвиняя моего родственника в различных грехах, включая то, что он присвоил себе огромные участки земли в провинции и потом продал их с большой для себя выгодой.

Бегло просматривая бумаги, я увидела, что каждая страница содержала по меньшей мере одно безжалостное обвинение в адрес либо моего дяди, либо двоюродного брата. Одному родственнику даже инкриминировали убийство.

Бухгалтера саудовской авиакомпании забили до смерти, после того как он представил счет в миллион саудовских риалов этому родственнику. Конечно же, никого не осудили за это преступление.

Беспристрастность, которую я пыталась сохранить, быстро испарилась, как только я увидела имя отца. Я закрыла рот рукой, чтобы не закричать, когда пробегала глазами длинный перечень злодеяний, приписываемых ему. Мое сердце упало, поскольку я подозревала, что некоторые из этих разоблачений имели под собой реальную почву. Под тяжестью грустных мыслей об отце я взглянула на лица мужа и дочери. Тысячи вопросов вертелись у меня в голове, но, увидев мрачное лицо Карима, я забыла о них.

— Скажи, папа, это все правда? — Она крепко сжимала в руках лист бумаги, показывая его Кариму. — Наша семья Аль Саудов действительно арестовывает детей?

Услышав ее вопрос, я вскочила на ноги. Глядя через плечо Амани, я тихо прочитала:

— На прошлой неделе Фахд аль-Мушаити, в возрасте одиннадцати лет, и Мансур аль-Бурайди были задержаны и обвинены в распространении листовок, которые разозлили Аль Саудов. Создается впечатление, что Аль Сауды страдают плохим зрением, что очень удобно, так как не видят, что повторяют преступления Саддама Хусейна, против которого сами же ранее воевали. Они также не видят, что их газеты, включая сегодняшние, продолжают критиковать его действия.

— Папа, ответь мне, наша семья действительно арестовывает детей?

Карим выхватил лист из рук Амани. Он не ответил на ее вопрос.

Карим начал засовывать бумаги обратно в портфель. Ровным голосом он ответил:

— Карим, многое из того, что я читала, правда.

Вскипев, как чайник на огне, Карим метнул гневный взгляд в мою сторону.

— Хотя, конечно, сильно преувеличено, — поспешно добавила я.

Карим попытался собрать все бумаги, но несколько листов я спрятала за спиной.

— Хочу перечитать один параграф еще раз, — сказала я. — Я верну их тебе попозже вечером.

Тяжело дыша от гнева, Карим снова повернулся к Амани.

— Я не буду спрашивать у тебя имени того, кто дал тебе эти бумаги, но при одном условии, что ты выбросишь этих людей из своей жизни.

— Амани, это приказ! Я не позволю, чтобы моя дочь общалась с врагами нашей семьи!

Амани заплакала, но на Карима это не подействовало.

Напуганная и покорная, Амани что-то шепотом сказала отцу на ухо и после того, как он ее ласково обнял, вышла из комнаты.

Пронзительный взгляд Карима вновь обратился на меня. Передразнивая меня, он произнес:

— Карим, многое из того, что я читала, правда! — Весь красный он добавил: — Жена, которая во всем поддерживает мужа, — настоящее сокровище, Султана!

Совсем недавно я услышала, что хитрый воин знает, когда отступить. Не способная сравняться с Каримом в его безумной ярости и боясь еще больше рассердить его, я поспешно вышла из комнаты.

Карим в бешенстве покинул дворец. Когда он не вернулся к ужину, я знала, что он появится очень поздно.

Я заглянула к детям и обнаружила, что необычно смирная Амани уже легла спать. Маха болтала по телефону.

Я взглянула на часы и стала ждать мужа. Я еще раз перечитала страшные обвинения в адрес многих известных членов моей семьи — в супружеской неверности, воровстве, актах репрессий, незаконных арестах и высокомерном игнорировании тех обязанностей, которые налагает на нас то высокое положение, которое нам, Аль Саудам, посчастливилось унаследовать.

Мое подозрение, что все эти заявления были правдой, вконец испортило мне настроение. Мое душевное состояние скоро распространилось и на Карима: ум рисовал уже картинки того, что муж в этот момент находится в объятиях другой женщины. Многие принцы семейства Аль Саудов грешат тем, что привозят в страну из-за границы женщин сомнительной репутации, чтобы с ними насладиться внебрачными сексуальными удовольствиями. Видения того, как мой любимый муж ласкает другую, начали преследовать меня: я вскочила и стала нервно метаться по комнате. В минуту полного отчаяния я схватила хрустальную вазу и разбила ее о стену. Но даже это не принесло облегчения — я заплакала.

Заснуть я не могла. И когда наконец я все-таки закрыла глаза, свет, проникающий в комнату через щели ставен, сообщил мне, что уже рассвет.

Я уже собиралась звонить его брату Асаду, когда мой муж вошел в комнату. И хотя глаза его покраснели, Карим был абсолютно спокоен, словно вернулся после обыденных своих дел.

— Любимая, — сказал он, наклоняясь, чтобы поцеловать меня.

Я улыбнулась, чтобы скрыть свое отчаяние. Каждая женщина досконально знает и чувствует своего мужа. Я уловила запах другой женщины, о чем и сообщила ему.

Пытаясь успокоить меня, Карим плел одну ложь за другой, но в порыве яростной ревности я уже притащила в спальню три чемодана.

Наш разговор был похож на наши действия: мы повторяли одно и тоже только разными словами.

Я посмотрела в очередной раз на свой пустой чемодан и погрозила разводом.

Карим взял телефонную трубку и предложил мне набрать номер друга, в доме которого он провел ночь. Ну конечно же друг поклянется, что он говорит правду и что ни о каких женщинах не было и речи.

Прекрасно зная, что этот друг прикроет его, я поняла, что никогда не узнаю правды.

— Бессмысленно толочь воду в ступе, — презрительно сказала я.

Я на этот раз потерпела поражение. Меня охватило непреодолимое желание сделать мужу больно. Вспомнив о своем обещании больше не пить и зная, что для Карима будет большим ударом, если я нарушу это обещание, я прошла в кабинет, в котором хранились наши запасы алкоголя. Открыв бутылку виски, я стала пить прямо из горлышка. Наши взгляды с Каримом встретились: в его глазах я увидела выражение потрясения. Я сказала ему то, о чем в этот момент думала:

— Мужья правят — жены безропотно терпят. — Я замолчала и сделала еще один глоток, после чего произнесла с угрозой: — Карим, если ты будешь спать с другими женщинами, я точно стану алкоголичкой.

— Значит, пить. — Он посмотрел на часы: — В двенадцать часов утра! Что ж, Султана, отличная идея! — Он подошел ко мне, взял бутылку и вдруг тоже сделал большой глоток.

Тыльной стороной ладони он вытер губы и усы.

— Если моя любимая женщина станет алкоголичкой, то мне ничего не остается, как стать алкоголиком!

Я уставилась на Карима. Я совсем не хотела, чтобы кто-нибудь из нас стал алкоголиком.

Чуть заметная улыбка заиграла на его лице. У моего мужа было два лица: одно обаятельное, другое отвратительное. Я начала сдаваться, глядя в его большие черные глаза, которые светились такой любовью.

Когда широкая грудь Карима начала сотрясаться от беззвучного смеха, весь мой гнев сразу испарился. Я громко рассмеялась и поставила бутылку с виски обратно на полку.

Еще мгновение — и мы оказались в объятиях друг друга. Наша последняя ссора быстро была потоплена в том бездонном океане, где погребены и все остальные неразрешимые конфликты нашего брака.

На следующее утро Карим серьезным тоном сказал, что хочет обсудить со мной важный вопрос.

Я заказала на кухне крепкий кофе и тихо сидела с чашкой, слушая Карима, который делился своими мыслями.

— Случай с Амани заставил меня серьезно подумать о будущем Саудовской Аравии. Я решил больше денег инвестировать в иностранные предприятия.

Я непонимающе посмотрела на него и спросила:

— Ради наших детей, Султана. — После небольшой паузы он спросил: — Ты согласна?

— Честно, я не знаю. Слишком рано еще думать о делах. — Помолчав, я спустя некоторое время добавила: — Тебе не кажется, что у нас и так достаточно предприятий за границей?

Мы с Каримом владели гостиницами и компаниями в Европе, Америке и Азии. Даже сейчас уже практически невозможно контролировать все, чем мы владеем. По последним данным, наши общие активы в недвижимости, предприятиях и компаниях по всему миру составляют почти 900 миллионов американских долларов.

— Послушай меня, Султана. Наступило время посмотреть правде в глаза. Если уже наша собственная дочь, племянница короля, настроена критически к режиму, можешь представить, что думают другие саудовцы о нашей семье? Султана, наступит день, когда у нас больше не будет Саудовской Аравии. Возможно, это произойдет не при нашей жизни, но наверняка при жизни наших детей.

Слова моего мужа огорчили меня, хотя на эту тему мы не раз говорили и прежде.

— Ничто не вечно, — задумчиво сказал Карим. — Наша семья в конечном счете потеряет власть. Я очень боюсь, что Саудовская Аравия пойдет тем же путем, что и Иран и Афганистан. Небольшая волна исламского фундаментализма превращается в мощное цунами, которое накроет все мусульманские страны. — Карим замолчал, погрузившись в размышления.

Мысль о том, что Саудовская Аравия может избрать путь Афганистана, заставила мое сердце сжаться от страха. Печальная история Афаф, горничной Сары, говорила об этом весьма красноречиво. Если только фундаменталисты придут к власти в Саудовской Аравии, жизнь саудовских женщин станет еще страшнее.

— Кроме того, единственная причина, почему мы все еще находимся у власти сегодня, состоит в том, что Соединенным Штатам нужна саудовская нефть. Придет день, когда ее заменит какое-нибудь альтернативное топливо. Ученые уже работают над этой проблемой и находят новые способы удовлетворить запросы Запада в топливе. Когда этот день настанет, Саудовская Аравия и наша семья больше не нужны будут американцам и нас пустят в расход. — Лицо Карима покрылось красными пятнами от ярости: — Все американские политики работают только на себя. Они выбросят нас шакалам в тот же момент, как только мы станем бесполезны для них, точно так же, как они обошлись с Реза Шах Пахлави. — Карим грустно посмотрел на меня. — Султана, по моим предчувствиям, через двадцать лет все мы окажемся в изгнании.

— Даже если мы не будем править страной, мы разве не сможем тихо жить в своей стране? — прошептала я, не сводя глаз с Карима.

— Нет, — Карим тяжело вздохнул. — На нас всегда будет клеймо нашего имени. Будет править режим фундаменталистов. Саудовская Аравия будет опасным местом для всех Аль Саудов. Нас все будут ненавидеть.

Я знала, что все, что говорит мой муж, — правда. У нас есть поговорка, которая гласит: «Арабы либо у ваших ног, либо у вашего горла», и я знала, что когда-нибудь счастье отвернется от нас. Мы, Аль Сауды, будем либо править, либо будем уничтожены — других альтернатив нет.

— Кроме себя, нам некого винить, Султана. Что мы сделали, чтобы заслужить поддержку религиозных лидеров? Ничего! Что мы сделали, чтобы успокоить деловые круги? Ничего! Наши отцы не слушают своих сыновей. Несколько уступок здесь и там — и все было бы в порядке. И наше положение стало бы еще только крепче. Но нет. Наши отцы глухи. Они не слышат никого, кроме призрака своего отца, человека, который считал себя молотом, а своих подданных гвоздями.

Я кивнула в знак согласия. Все знали, что дедушка Абдул Азиз Ибн Сауд, бедуинский воин, который создал королевство Саудовская Аравия в 1932 году, правил своей семьей и гражданами своей страны стальной рукой.

Карим хлопнул в ладоши и откинулся на спинку стула.

Я уткнулась в платок Карима. Я понимала, что все, что он говорит, правда, и что в один день я потеряю ту жизнь, которую знаю. И это случится только потому, что старики в нашей семье слишком упрямы и слишком тупы, чтобы понять необходимость перемен, если хотят занимать то положение, которое имеют. И почему бы Аль Саудам не заняться решением таких проблем, как семейственность, коррупция, растраты огромных денежных средств, то есть всем тем, что так злит граждан Саудовской Аравии? Все представители клана Аль Саудов уже непомерно богаты и могущественны. Даже если они больше не заработают ни одного саудовского риала, члены моей семьи смогут еще не одну сотню лет жить в невероятной роскоши.

— Султана, дорогая, пожалуйста, перестань плакать.

К радости Карима, мне все же удалось взять себя в руки, но ничто не могло уже избавить меня от страха за наше будущее.