Оперативное» сновидение катастрофической идентичности

Даже даваемые Дидье описания своих сновидений выглядели защитными, нейтрализующими и «оперативными»¹. Рассматриваемое сновидение, подобно столь многим другим, было поведано как фрагментированное повествование, напол­ненное ассоциациями, которые противились анализу.

Дидье высовывается из окна родительского дома. Он чувствует себя плохо, или же кто-то его толкает. Он летит вниз. Он переживает мгновение интенсивной треноги,

¹Я использую данный термин таким образом, который не полностью скрывает его психосоматические дополнительные значения, хотя он проливает свет на сложную психоло­гическую организацию Дидье, которая была центрирована на аффективном вложении в аннулирование речи. И действительно, данный пациент сдерживал свои аффекты и про­дуцировал технический, академический и холодный дискурс, который характеризовался не только обсессивной изоляцией, но также был на грани соматизации. В моей интерпре­тации слово «оперативный» передает симптоматологию перверсии Дидье, соматические симптомы, «ложное я» и обсессивную природу.

которое вызывает у него пронзительный крик ужаса, хотя он не уверен на этот счет. Во всяком случае, сновидение является бесшумным. Внезапно он находит себя пе­ред зеркалом и видит отражение лица своей сестры. Это вызывает у него некоторое возбуждение и заставляет проснуться.

Дидье рассказывал о своем «пронзительном крике» и «возбуждении» с характерной для него нейтральностью. Он не привел никаких деталей дома, окна или зерка­ла. Данное сновидение «отображало» пустое пространство — это было застывшее сновидение. Я думаю о его тревоге при столкновении с бездной, то есть о его тревоге при столкновении с кастрацией женщин, его сестры. Возможно, также имела мес­то полная тревоги фантазия о его рождении или вытекающей из него нехватки: не могло ли рождение среди этих людей вновь разжечь его страх небытия? Если бы его отец остался с иностранкой, или если бы его мать избавилась (а не просто отвергла) от мальчика, который приносил ей столь большое разочарование, что она переделала его в девочку, Дидье мог бы вообще никогда не родиться. Зияющее окно представляло собой безутешную муку небытия — черную дыру нарциссиз­ма и убийства самости, которое вело меня к некоторым неразвитым областям пси­хики Дидье. Так как его интенсивные и хаотические влечения не были ни сублимированы, ни исчерпаны, они вселили пустоту в либидо и дух пациента.

Если моя гипотеза о «нарциссической черной дыре» была справедлива, то восприятие себя Дидье как своей сестры, как женщины или как двойника своей ма­тери, наложило неизгладимый отпечаток на эту «черную дыру». Однако Дидье не путал себя со своей сестрой — он «заморозил» этот возможный трансвестизм, так же как он ранее заморозил муку своей аннигиляции.

Я смогла проинтерпретировать страх Дидье по поводу потери своей сексуальной идентичности, однако я также предположила, что за этим страхом может скрываться катастрофическая тревога по поводу тотального уничтожения Я. «Я так не считаю», — апатично отрицал он. Затем молчание — занавес упал — отказ. За этим не последовал какой-либо дополнительный прогресс. И действительно, Дидье признался мне, что он никогда не выбросится «в это окно» и что он «никогда не

¹ Афанизис — термин Э. Джонса, который означает исчезновение сексуального желания. По Джонсу, афанизис вызывает у обоих полов гораздо больший страх, чем кастрация. — примеч. В. В. Старовойтовой.

подарит жизнь кому-либо другому», Возможно, он также надеялся, что из нашей работы не выйдет ничего путного. Я попыталась связать его непроницаемость с запертыми на висячий замок апартаментами его матери: Дидье не желал впускать меня в свою частную жизнь, потому что его мать всегда забирала все с собой, он боялся, что его мать обнаружит его страсти, его страхи, его ненависти. Он успокоил себя, заметив, что «она не была специалистом». Опасался ли он, что если он мне откроется, то я позволю ему выпасть из окна? Или же, скорее, он опасался, что я буду держать зеркало, которое не смогло отразить его мужское лицо?