Влечение и репрезентация

Несмотря на то, что психоаналитики Франции очень рано проявили интерес к переводу фройдовских психоаналитических понятий на французский язык, необходимо отметить, что развитие психоанализа во Франции пошло по конкретному руслу благодаря аналитической работе, проведенной Ж. Лапланшем и Ж.-Б. Понталисом, и появлению их знаменитого «Словаря психоанализа», который был переведен на многие языки, в том числе и па русский. Анализ терминов сопровождался углублением смысла психоаналитических понятий. Одно из таких основополагающих понятий — «Тrieb» — во французских работах стало переводиться

¹ См., например: Лакан Ж. Семинары, книга 1 (1998); книга 2 (1990); книга 5 (2002).

как «влечение», хотя оно часто переводится на другие языки как «инстинкт». С этой точки зрения, французский психоанализ отличается постоянными ссылками на произведения Зигмунда Фройда и на его концепции, в то время как другие психоаналитические направления уделяют гораздо больше внимания таким пост-фройдовским авторам, как Анна Фройд, Мелани Кляйн, Вильфред Бион и Дональд Винникотт.

Понятие влечения вошло в творчество Фройда через узконаправленные ссылки на потребность («Bedurfnis») и инстинкт («Instinkt»). Как на это указывает сам термин «Trieb», («treiben» - толкать), влечение служит для обозначения моторной функции в организме: неопределенный «кусочек активности» вынуждает организм осуществлять специфическое действие, способное принести разряд возбуждения. Таким образом, количество движения обретает качество в зависимости от анатомических мест, а цели служат удовлетворению. Именно это обстоятельство заставило Фройда описать влечение в соответствии с четырьмя характеристиками: всегда активный толчок, истоки которого носят соматический характер и направлены на осуществление цели, получение удовлетворения при помощи случайного объекта. Изменчивость источников, целей и объектов приводит к идее частичных влечений, каждое из которых ищет своего собственного удовлетворения. По мнению Фройда, это представляет собой способ описания детской сексуальности — то есть сексуального, не сведенного к генитальному, что, таким образом, ставит под сомнение идею о том, что сексуальность может характеризоваться только лишь ссылкой на твердо фиксированные цели и объект, как и предполагает понятие «инстинкт».

С этой точки зрения, понятие влечения в психоанализе вписывается в общую проблематику живого. Многие французские психоаналитики часто напоминают о том, что Фройд в работе «Влечения и судьбы влечений» дает определение влечения в биологической перспективе как «пограничного понятия между психическим и соматическим, как психическую репрезентацию возбуждения, зарождающегося внутри тела и достигающего психики; как меру требования работы, которая навязывается психике в соответствии с ее связью с телесным» (Freud, 1915 а).

В других работах Фройд описал влечение как соматический процесс, который представлен в психике посредством его репрезентаторов: представление, как и презентатор и квант аффекта. Это определение влечения, действительно, находится в наибольшем соответствии с клиникой, поскольку акцент здесь сделан на материалах лечения — представлениях и аффектах. Эта метапсихологическая формулировка носит более строгий характер и лучше сочетается с идеей о судьбе представлений и аффектов, соотносимой с открытием бессознательного.

Это противоречие во фройдовском определении понятия влечения лежит в основе различных психоаналитических направлений. Всё зависит от того, делают ли они акцент на биологическом подходе, описывая непрерывный процесс влечения к объекту, репрезентированному с момента рождения, как в концепции Мелани Кляйн, или же на метапсихологическом подходе, описывая, напротив, радикальный разрыв между потребностью и влечением, чтобы выделить топическое бессознательное в терминах репрезентаций, в частности, языковых репрезентаций, как это делает Жак Лакан. С одной стороны, биологическая материализация

влечения, с другой стороны, разоблачение понятия влечения как одной из уловок, предпринятых Фройдом для преодоления противоречивого и невыносимого параллелизма между органическим и психическим, — критика Фройда Лаканом, которая вынудила последнего исключить из своей теории аффекты и тело.

Это, правда, что стремление Фройда описать влечение, как правило, приводило его к акценту на объективном содержании данного понятия. При этом он терял из виду то, что является его специфическими чертами. Тем не менее, Фройд преодолевал подобный позитивизм в тех случаях, когда описывал влечение в его движении, направленном на отделение от органической потребности и от возник­новения желания. Эпистемологический подход, который присущ многим фран­цузским психоаналитикам, позволяет придать понятию влечение его подлинный смысл как «пограничному понятию между психическим и соматическим» ( Freud, 1915 б) и проиллюстрировать на клинических примерах различных психопатоло­гических структур разные судьбы влечений.

Вот почему, несмотря на то, что, по мнению Фройда, метапсихологический подход к психическому феномену зависит от соотносительной топики психических систем судьбы репрезентаций, введение понятия влечения обязывает принять эко­номическую точку зрения, которая, согласно Фройду, должна стараться «следовать за судьбами квантов возбуждения и добиваться, по меньшей мере, их относитель­ной эволюции» (Freud, 1915 б). Другими словами, необходимо принимать во вни­мание те аспекты в судьбах аффектов, которые позволяют организовать или меша­ют развитию процесса символизации связи аффектов в рамках репрезентаций.

Эти топическая и экономическая перспективы являются неразрывными с динамической точки зрения, соответствующей основополагающему понятию конфлик­та. Это психический конфликт, который Фройд всегда основывал на конфликте между двумя главными типами влечений. По мнению французских психоана­литиков, дуализм влечений необходимо рассматривать в соответствии со струк­турой психического объекта. Влечение носит дуальный характер с самого начала благодаря двойственности инвестирования объекта. Амбивалентный конфликт между любовью и ненавистью конституирует рождение объекта. По мнению Фрой­да, этот конфликт проистекает из либидозного влечения к связи с объектом и из разрушительного влечения к разрыву этой связи. Хотя противопоставление между нарциссическим либидо и объектным либидо приносит определенную пользу в клиническом плане, противопоставление между влечением к жизни и влечением к смерти в гораздо меньшей степени направлено на описание конф­ликта, чем на акцент на основополагающей функции влечения: оно подчеркивает фундаментальное противоречие человека, для которого удовольствие, исходящее от объекта, всегда является травматическим в сравнении с удовольствием, кото­рое он стремится доставить себе сам.

Французские психоаналитики всегда были чрезвычайно внимательными в своих оценках различных типов психического функционирования и принимали во внимание те средства, которыми располагает психика для того, чтобы противостоять
травме, связанной с превратностями человеческой сексуальности — в смысле инфантильной, не сводимой к генитальной сексуальности — такой, какой она была
открыта Фройдом. Работы членов Французской психосоматической школы, рав­но как и работы других авторов, посвященные изучению не невротических расстройств личности

(пограничные состояния, психозы), свидетельствуют об этом подходе и стремятся показать, в какой степени сексуальность может либо привести к разрушительному процессу дезинвестиции объекта или объектом, либо, напротив, положить начало процессу отрицания отсутствия, который соответствует организации акта желания в его непрерывности и определяет инвестирование объекта или объектом.

Хотя интерес к эпистемологической критике фройдовских понятий можно отметить и в работах Лакана, тем не менее, очень важно отметить, что французская психоаналитическая школа (не лакановская) ведет работу в области концептуализации, связанной, главным образом, с творчеством Фройда, что отнюдь не исключает обращения к другим пост-фройдовским авторам. Их подход к изучению психического функционирования всегда заключался в том, чтобы показать связи между работой с психическими репрезентациями и необходимость принимать во внимание психическую экономику пациента. Понимание ими психоаналитического процесса и интерпретативной функции привело их к тому, что они начали, скорее, настаивать на конфликтности между эдиповыми и пре-эдиповыми, генитальными и прегенитальными уровнями, нежели размещать их на одной линии с последовательными стадиями развития. В техническом и клиническом плане они внесли очень большой вклад в такую область, как определение различных психоаналитических рамок, способных позволить начать лечение пациентов, которые необязательно могут извлечь пользу от психоаналитических сеансов на кушетке, проводимых несколько раз в неделю. Именно это обстоятельство обуславливает появление многочисленных работ, авторы которых ставят перед собой задачу определить условия проведения психоаналитической терапии: «лицом к лицу», способствующие развитию психоаналитического процесса, без какого-либо нарушения технического нейтралитета психоаналитика, необходимого для психоаналитической работы.