Сказание о сотворении земли

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Живут старуха со стариком. Повсюду вода. Их дом в воде находится. Долго жили, коротко жили. Слышно, кто-то летит. Старик выглянул на улицу. Смотрит: сверху летит железная гагара. Вниз спустилась. Поправила свои крылья и перья, прошедшие далекую землю. Нырнула в поду. Долго пыряла, коротко ныряла, вынырнула. Под шеей кровь показалась, шея у нео лопнула. В клюве держит маленький кусочек земли. Принесла кусочек земли, прилепила его между бревнами. Поднялась и полетела туда же вперх.

Старуха со стариком живут. Жили, жилп. В один пз дней слышно, кто-то летит. Старик выглянул на улицу. Летит другая железная гагара. Спустилась па поду. Поправила свои крылья и перья, прошедшие далекую землю. Нырнула в воду. Долго ныряла, коротко ныряла, вынырнула — ничего у нее пет. Немного посидела и снова пырнула. Вынырнула — пичего у нее нет. Третий раз нырнула. Накрошили в котел мороженой рыбы, накрошили в котел талой рыбы. Когда котел с мороженой рыбой, с талой рыбой вскипел, гагара вынырнула. На голове у пее кровь видна. В клюве держит маленький кусочек земли. Плотно его прикусила. Принесла на задворки дома, сунула между бревнами. Поднялась вверх и улетела.

Старуха со стариком остались. Старик яшл три дня, спал. Выглянул на улицу, смотрит: у порога появился маленький кусочек земли. Старик прожил три дпя. Открыл дверь, смотрит: земля уже немного выросла. Захлопнул дверь. Прожил еще три дня. Открыл дверь, вышел на улицу. Ходит. Весь дом оброс землей. Вошел в дом, три дня жил и снова на улицу вышел. Смотрит: воды нет, кругом земля. Вошел в дом. Три дня жил, спал.

— Слушай, облети землю. Посмотри, какой величины стала земля.

Белый ворон полетел. Летал три дпя. Возвратился:

— Величина земли такова: за три дня ее облетел. Старик жил три дня, на третий день говорит:

— Ступай, еще раз посмотри, какой величины стала земля. Полетел. Вернулся через пять дней:

— Земля стала такой величины: осматривал ее пять дней. Ворон три дня жил дома. Утром встали.

— Ступай посмотри^ какой величины стала земля. Полетел. Долго летал, коротко летал. На седьмой день вернулся:

Оказывается, земля стала такой величины: осматривал ее семь дней.

— Нет, сильно захотелось есть, потому и почернел.

— Правда,.сделал плохое. Человек умер. Я съел четыре кусочка ого тела. Потому и почернел.

— Ступай куда глаза глядят, больше ты мне не нужен. Если бы не съел человеческого мяса, ты сам добывал бы рыбу, добы-выл бы лесного зверя. Теперь не будешь добывать рыбу, не будешь добывать лесного зверя. Там, где человек убьет олепя или лося п обдерет их, в том месте останется кровь. Мясо человек себе возьмет, ты же пей кровь.

Старуха со стариком остались однчт. В одни пз дней старик вышел па улицу. Ходит. Оказывается, на задворках выросло дерево. Как было оно с кврнями н ветками, вырвал его и принес домой. У старика есть маленький пожни. Ножиком стругает дерево. Говорит старухе:

Старик ножом порезал себе руку. Потекла кровь, течь' не перестает.

Старуха приложила рот к его руке и высосала кровь. Старуха говорит:

— Ступай отнеси дерево назад, поставь его на то же.место, где оно было раньше.

Старик вернулся домой. Легли спать. На следующий день старик рано проснулся. На улице все еще ночь. Темно. Старухи нет. Выскочил из дома. Темно. Ищет, ищет старуху, не может найти. Пошел искать в лес Заблудился.

На обратном пути около своего дома увидел маленький берестяной домик. В берестяном домике горит огонь. Заглянул туда, видит: сидит старуха, мальчика родила, в люльку его укладывает.

Старик ушел к себе в дом. Прожили семь дней. Старуха вошла в дом. Прибралась. Устроили трапезу '. Старик говорит:

— Наречем нашего сына именем. Старуха говорит:

— Каким же именем мы его наречем? Старик говорит:

Живут. Долго жили, коротко жили. И вот их сын1 стал охо-

титься в урманной стороне, в лесной стороне. Наполняет много

амбаров красным зверем, черным' зверем. Однажды, когда он

ходил, ему сильно захотелось пить. Спустился к озеру. Озеро за-

мерзло. Взял топор, прорубил прорубь. Лег к проруби, чтобы

напиться. Из воды выглянул бородатый мужчина. Испугался.

— В этом озере живет черт. Приду к реке, к Сосьве. Там

Пришел на Сосьву. Прорубил прорубь. Наклонился, чтобы напиться воды. Из воды на него взглянул бородатый мужчина.

Пришел на Обь; Прорубил прорубь. Лег. Нагпулся, чтобы напиться. Из воды выглянул бородатый мужчина. Вскочил:

— Посмотрю еще раз, что там такое? Что там за черт живет? Хорошенько рассмотрю его.

Смотрит внимательно и видит свбю одежду и свое лицо. Досыта напился. Говорит:

— Будет, пойду домой. Вот каким я уже вырос, а они даже жены мне не нашли. Борода у меня По груДь.

И пошел обратно к своему дому, к своим родителям.

' Снял с себя ремегну, обвешенный черным зверем^ красным зверем. Закутался с головой и лег. Ни с кем не разговаривает. Утром вокал. Умылся. Сиарядилея. Мать-поставила перед ним пищу в блюде, пищу в чумаке

Стал есть. Поел, с едой покончил. Мать говорит:

— Сынок, вчера ты ходил по дороге, которая ввергла тебя в гнев и злобу.

— Как же мне не гневаться?! Борода у меня по грудь выросла, а вы ве узнали еще, где находится женский край, исхоженный женщинами; не узнали еще, где находится мужской край, исхоженный мужчинами. Вот почему я рассердился!

— Сынок, ведь ты ходишь в урманпую сторону, в лесную сторону. Если где и встретишь человека, то встретишь ты. Разве нам, лежащим в доме, отыскать человека?!

Сын думает: «Разве им, лежа в доме, узнать, где живет человек?»

Вышел на улицу. Похаживает. Ходил, ходил, назад идет. Ничего не нашел. Приблизился к дому. Смотрит: стоит там то ли конюшня, то ли хлев, два угла в землю провалились. Вошел туда, вниз смотрит. Видит навоз, оставшийся от лошадей и коров. Лошадей и коров нет. Лошадиный навоз, коровий навоз пинает ногой. Показался люк в подполье. Люк открыл. Вниз смотрит. Видит там то ли лошадь, то ли корову. Спустился в цоднол. Ухватил что-то волосатое. Вытащил наверх. На улицу вывел. На пойманном животном лошадиный навоз, коровий навоз. Повел на Обь к проруби. Мост, моет и вот видит: стоит перед ним конь с пестрыми бедрами, с пестрыми лопатками; стоит конь с изображением месяца, с изображением солнца. Повел его на берег к порогу своего дома. Там поставил. Вошел в дом к матери. Мать дала ему узду с серебряными кольцами, с серебряными кистями. Привязал коня к верхней зарубке семи-суставного железного столба2. Вошел в дом. Мать порылась в углу дома с углами. Вынула короб с семью перегородками3. Открыла крышку короба. Вынула кольчугу:

Надел. С трудом переставляет ноги, как две жерди рыболовного запора, устроенного на быстром течении Оби. Сунул руки в-рукава: впору его костям, впору его телу. Мать порылась в углу дома с углами. Вынула короб с семью перегородками. Открыла крышку короба. Вынула семисуставную саблю:

Взял в руку. Впору его костям, впору его телу. Мать порылась в углу дома с углами. Вынула короб с семью перегородками. Открыла крышку короба. Выпула трехгранную плеть, дала ее сыну:

• — Сыпок, вот твоя сила для путешествий по земле, для путешествий но воде.

Порылась в: углу дома с углами. Вынула короб с-семью перегородками. Открыла крышку короба. Вынула разрисованное седло, какого пе видели мужчины, какого не видели женщины. Вышел на улицу. Пошел к коню. Оседлал коня. Сел в седло в образе золотой утки, в образе золотого гуся. Пустился в путь.

Мчит его копь туда, куда клонится его голова, куда гнется

его шея. Несет его конь среди бегущих облаков, среди идущих

облаков. Когда он так мчался, видит: приехал на озерный берег

с земным простором. Смотрит вверх. Осина стоит. Ветвей на ней

нет, ствол голый. Лишь на самой вершине один лист. Взял в ру-.

Натянул лук, пустил стрелу. Стрела полетела, попала в середину листа, пробила его насквозь.

— Оказывается, хорошие у меня руки! Если попадется мне зверь, не уйти ему от меня! Убью его.

Тронулся дальше в путь. Когда ехал, уснул. Однажды слышит, кто-то бранится:

— Вот тоже человек!.. Вырастил такие сильные руки, вырастил такие сильные ноги и дает им полную волю. Зачем ты пробил стрелой кусок моей постели, предназначенной для сна?! '

Дальше едет. Немного проехал. Стоит один дом, один амбар. Конь остановился. Он привязал коня к верхней зарубке семи-; суставного железного столба. На улице никого нет.

— Зайду в дом. В этом доме, может быть, кто-нибудь живет. Вошел в дом. Сидит старая женщина. Голова у нее седая,

— Эх, внучек, долго же ты пролежал, долго же ты проспал! Внучек, Нум-Торум, батюшка твой, спустил тебе с неба жену. На третий день твою жену унес Парапарсех.

•< Старуха накормила его нищей из чумана, пищей из блюда. Старуха дала ему шкурку маленькой щуки, дала ему шкурку мамонта, дала ему шкурку ястреба, дала ему шкурку весеннего зайца, дала ему ножницы.

— Ну вот, внучек, теперь поезжай. Долго будешь ездить, коротко будешь ездить, на обратном пути возврати данные тебе вещи. В горе попадешь, в беду попадешь — вспомни меня.

Вышел на улицу и поехал. Долго ехал, коротко ехал. Стоит войлочный чум. Лошади пасутся. Люди живут.

Нет, не говорите так. Вслед за мной едет Огненный царь, он спалит вас огнем. Не говорите так. Лучше скажите: «Мы пасем коней Тарыг-пещ-пималя-сова».

Опи с ним целуются, обнимаются. Если не было у них одежды, ои снабдил их одеждой. Если не было у них нищи, он снабдил их нищей.

Долго ехал, коротко ехал; Стоит войлочный- чум: Коровы пасутся. Люди живут. Спрашивает их:

— Нет, не говорите так. Сзади едет Огненный царь, он вйс огнем спалит. Говорить следует так: «Мы пасем коров Тарыг-пещ-нималя-сова».

Они с ним целуются, обнимаются. Если не было у них пищи, он снабдил их пищей. Если не было у них одежды, он снабдил их одеждой. Поехал дальше.

Долго ехал, коротко ехал. Стоит войлочный чум. Овцы па-

— Нет, не говорите так. Сзади едет Огненный царь, оп вас огнем спалит. Так скажите: «Мы пасем коней Тарыг-пещ-нима-ля-сова».

Они с ним целуются, обнимаются. Если не было у них одея? -ды, снабдил их одеждой. Если пе было у них пищи, снабдил их пищей. Дальше поехал.

Долго ехал, ' коротко ехал. За морем показался город. Подъехал. Смотрит. Стоит один дом. Дом величиной с город, величиной с деревню. Конь остановился у подножия семнсуставного железного столба. Оп привязал конскую узду к верхней зарубке семнсуставного железного столба. Пошел к двери дома. Подошел. Стал открывать дверь. Дверь назад тянут. Он к себе тянет, а кто-то тянет к себе. Открыл дверь. Вошел в дом. На пороге стоит женщина.

— Эй-эй! Тарыг-пещ-нималя-сов, долго же ты спал! Не взять тебе мепя, не сможешь.

— Приехал я пе за тобой, хорошей женщиной, красивой женщиной.

Дверь захлопнулась, и он остался. Вошел внутрь дома. Ищет, ищет женщину, найти не может. Устал, сел и говорит:

— Ее воля, хватит. Ведь человек не всегда говорит одно и то же.

И вот в последней комнате послышались шаги женщины. Подошла к нему. Расцеловались, обнялись. Приготовили стол с Пьяной едой, с медовой едой. Стали есть, пить.

— Какими чарами обладает Парапарсех? Она отвечает:

— Не похоже на то, чтобы он смог тебя убить. Поели, ПОПИЛИ, с едой покончили. Женщина говорит:

— Выйдешь на улицу. За домом стоит большая лиственница. Ступай к подножию агой лиственницы. Спрячься под мох, а сам из-под моха наблюдай. О коне не думай. Н его спрячу.

.Вышел из-дома, подошел к подножию лиственницы, забрался в мох, смотрит. И вот видит: над. Южным Уралом повисло на небе'облако величиной с сырковый глаз. Долго смотрел, коротко смотрел. Облако ближе придвинулось. Оказывается, летит сюда крылатый Иуыых, которому поклоняются и которому приносят жертвы люди здешних мест. Спустился на вершину лиственницы. Сел на вершину большой лиственницы, рожденной землей, рожденной небом. Оправляет крылья, прошедшие далекую землю; оправляет перья, прошедшие далекую воду. Немного посидел и полетел.

— Эи-эй1 Тарыг-пещ-нималя-сов, когда ты приехал? Убьет он меня.

Немного полетал, покружился и опять сел на вершину лиственницы, рожденной землей, рожденной небом. Женщина говорит:

— Тарыг-пещ-нималя-сов давно убит. Ни костей, ни мяса от него не осталось, все сгнило.

— Эй-эй! Тарыг-пещ-нималя-сов, когда это он приехал? Убьег меня. Лучше улечу.

Немного полетал. Вернулся. Сел на ту же высокую лиственницу, рожденную небом, рожденную землей. Женщина говорит:

— Тарыг-пещ-нималя-сов давно убит. Ни костей, ни мяса от него не осталось, все сгнило.

Тарыг-пещ-нималя-сов выскочил из укрытия, залез в шкурку железного ястреба и полетел. Догоняет его, чтобы убить. Немного спустя смотрит: нет его нигде, куда-то исчез. Оказывается, нырнул в море в образе железной гагары. Тогда он залез в шкурку маленькой щуки и начал его преследовать. Гонит, гонит. Но вот потерял его из виду. Оказывается, выскочил на берег и превратился в зайца. Тогда он тоже залез в заячью шкурку и начал его преследовать. Гонит, гонит. Но вот иотерял его из виду. Оказывается, летит в образе золотой утки-чирка. Теперь нет у него больше способа, чтоб настичь его. Взял он лук и стрелу. Пустил стрелу и попал в самую середину золотой утки-чирка, пронзил ее насквозь. Рассыпалась утка на мелкие кусочки, упала на землю. Подошел, взял в руки. Посмотрел. Положил на землю. Принес дров. Разжег костер. Положил утку на огонь. Огонь разгорелся. Смотрит: никто из огня не вылетает. Но вот видит: не затухает один маленький уголек. Уголек раскололся, и выпорхнула из него золотая утка-чирок. Взял лук. Пустил стрелу.

Попал. Надвое рассекла стрела золотую утку. Взял ее, положил в тот же костер. Принес дров. Разжег огонь. Огонь разгорелся. Смотрит: никто из огня ие вылетает. Огонь потух. Тлеет только один уголек. Уголек раскололся, и выпорхнула из него золотая утка-чирок. Взял лук. Пустил стрелу. Попал в золотую утку, и утка распалась на две части. Взял утку, положил в костер. Принес дров. Разжег огон-ь. Золотая утка-чирок загорелась.

Сгорела вся дотла. Исчезла. Никто из костра не вылетел. Огонь погас. Мешает угли в костре семисуставной саблей. Ничего' не нашел. Пусто. Вот когда он ее уничтожил. Сумел убить. Говорят:

— Сюда я на крыльях летел, по воде плыл, пешком шея. Как я пойду назад? Не суметь мне вернуться домой.

Оказывается, конь каким-то образом к нему сам пришел. Подбежал к коню. Сел на спину коня в образе золотой утки, золотого гуся.

Летит среди бегущих облаков, среди идущих облаков. В одном месте конь остановился. Коиь говорит:

— Впереди горит огонь. Мы влетим в пламя и сгорим. Залезай ко мне в ноздрю. Там торгует тридцать лавок. Купи три ар-шипа белого полотна. Потом залезай в другую ноздрю. Там торгует тридцать кабаков. Выпей три чарки вина.

— Оберни себя тремя аршинами белого полотна. Ложись ко мне на спину. Ни о чем не думай.

Конь помчался дальше. Он лежит у него на спине, ни о чем не думает. Долго ехал, коротко ехал. Конь остановился:

Слез с коня. Полотпо на нем все обгорело. Конь говорит: • — Огонь Торума остался позади.

Дальше едут. Долго едут, коротко едут. Копь остановился. Конь говорит:

— Впереди это Куль. Оп лег поперек нашей дороги. Подъедем к нему, и он нас съест. Ступай сходи к нему, с пим надо что-нибудь сделать.

Слез с коня. Пошагал. Куль как вдохнет в себя, его близко к нему подносит; как выдохнет из себя, его обратно относит. Конь говорит:

— Подумаю, что у меня там есть. Ничего пет. Но вот вспомнил:

— Есть у меня в кармане шкурка мамоита. Конь говорит:

' — Залезь в шкурку мамонта и заберись под мох: Так и идя к Кулю. У тебя в кармане есть ножницы. Выгляни из-под моха и отрежь у Куля нос и оба уха.

Залез под мох. Подобрался к Кулю. Выглянул. Взял ножницы. Отрезал у Куля нос и оба уха. Пришел к коню. Сел на коня. Поехал. Смотрит назад. Куль вскочил. Кричит:

— Эй-эй! Тарыг-пещ-нималя-сов, внучек, пе уезжай! Я все тебе расскажу. Внучек! Устрой ты мне соболиное гнездо, звериное гнездо. В нем я сгнию. Это смерть моя. Отрезал ты мне нос, отрезал ты мне уши. Это моя гибель!

Долго ехал, коротко ехал. Конь остановился. Конь говорит:

— Посмотри вперед. Сюда идут тридцать осип, выросшие из одного корня! Идут в обхват. Схватят на пути человека, сплетутся ветвями и задушат его. Человек погибает. Ты залезай ко мне в ноздрю. Там есть тридцать кабаков. Выпей три чарки вина. Ложись ко мне на спину и ни о чем не думай.

Он так и сделал. Конь тронулся в путь. Подъехали к тридцати осинам. Он думает: «Задавят нас». И конь упал. То ли на небо улетел, то ли под землю провалился — того не ведает. Думает: «Пропал я». Вспомнил: «Ведь мне старуха говорила: попадешь в какую беду, попадешь в какую нужду—подумай обо мне». И вот видит: едет кибитка, запряженная пятеркой лошадей. Подъехала. Дверцы распахнулись. Бабушка протянула руку. Схватила тридцать осин за вершины и сломала их. Бабушка говорит:

— Наступит древняя эпоха человеческой жизни, наступит вечная эпоха человеческой жизни, при вас невозможно размножение человеческого рода. Я вас сломала, и человек будет расти.

Дверь кибитки захлопнулась. Кибитка скрылась. Он говорит:

— Почему я не спросил у бабушки, не видала ли она где-нибудь моего копя?

Подбежал к коню. Сел к нему на спипу. Поехали. Долго ехали, коротко ехали. Конь остановился:

— Там живет Кнрт-нёлп-энва. Мы едем туда. Кирт-нёлп-эква лежит на пашем пути. Она спит. Дочь ее находится дома. Кирт-нёлп-эква лежит около порога. Стережет. Вдруг кто-нибудь приедет. Ты иди. Войдп в дом. Девушку вытащи па улицу.

Пошел. Думает: «Когда буду входить в дом, меня убьют». Копь говорит:

— Иди ко мне. Снаряди меня. Мои передние ноги оберни берестой. Мой НОС оберни берестой. Мои задние ноги оберни берестой. К хвосту прикрепи семисуставную саблю. Залезь ко мне в ноздрю. Там есть тридцать кабаков. Выпей три чарки вина и выходи вон.

Вошел в дом. В доме сидит дочь Кирт-иёлп-эквы. Одна коса у нее заплетена, другую она еще заплегает. Схватил ее за косы, на улицу тащит. Вытащил на улицу. Кирт-нёлп-эква вскочила. Кричит:

Он девушку бросил, вскочил на коня и поехал. Конь говорит:

Кирт-нёлп-эква схватила коня за нос — бересту с носа сорвала. Схватила коня за передние и задние ноги — бересту с ног сорвала. Схватила коня за хвост — перерезала саблей обе руки. Поехали дальше. Конь говорит:

— Послушай, пет ли у тебя чего-нибудь в кармане?

— Что у меня может быть? Кирт-нёлп-эква кричит:

— Внучек, ты меня убил! Сгнию я здесь в соболином гнезде, в зверином гнезде!

Махнул плетью три раза. Конь взвился выше бегущих облаков, выше идущих облаков.

Долго ехал, коротко ехал. Конь остановился. Приехал к дому Парапарсеха. Конь стал к подножию семнсуставного железного столба. Привязал коня к верхней зарубке семнсуставного столба. Вошел в дом. Навстречу ему вышла жена. Целуются, обнимаются.

Сели к столу с пивной едой, с медовой едой. За едой, за питьем ее муж смотрит на улицу. Видит: у коня одна нога согнута.

— Эх, землю объездил, воду объездил, нога у коня сломалась. Говорит жене:

Жена вышла на улицу, смотрит: к копыту коня прилипла дочь Кнрт-нёлн-эквы. Оторвала она дочь Кирт-пёлн-эквы от конского копыта, и две героини, две богатырши поцеловались, обнялись. Вошли в дом. Все вместе пируют за столом с пивной едой, с медовой едой. Поели, попили. Муж говорит:

— Я сейчас лягу спать. Пока я сплю, вы отправляйтесь в мой город. Сколько есть богатств в городе Парапарсеха, все увозите с собой.

Женщины собрались в путь. Какое богатство было, все взяли с собой, ничего не оставили. Долго ехали, коротко ехали, и вот он сквозь сон слышит, как бранится бабушка:

— Бели человеку вужпо куда-нибудь ехать, то едет мужчина. Разве можно отправлять в путь женщин?! Женщинам это не под силу! Как ты мучаешь моих детей!

Женщины приехали в его божий город, в его царский город. Он, проснулся. Вышел на улицу. По всему городу, но всей деревне прохаживается, осматривает. Сколько было богатств в городе Парапарсеха, все доставлено.; Вошел в дом:

— Вот и хорошо. Все богатства сюда привезли. Заживем на славу.

Собрали народ со всего города, со всей деревни. Устроили свадьбу. Пировали мясную неделю, костную неделю... У него есть кузнец. Пошел к кузнецу. Говорит:

— Скуй мне железного коня, чтоб у коня было семь железных крыльев.

Кузнец сковал коня с семью крыльями. Оп сел на семикры-лого коня и полетел. Лететь нельзя, конь набок клонится. Привел ноня домой. Говорит кузнецу:

Кузнец приделал коню восьмое крыло. Он сел на коня и полетел. Совсем хорошо летит. Летит прямо. Вошел в дом. Говорит женам и родителям:

.г-- Сейчас я поеду осматривать один край земли.

Вышел на улицу. Восьмикрылого коня сунул в карман. Сам сел на ковя с пестрыми бедрами, с пестрыми лопатками. Едет.

Долго ехал, коротко ехал. Конь остановился. Приехал к подножию серебряной лестницы. Копя с пестрыми бедрами, с пестрыми лопатками пнул ногой. Конь превратился в обожженный, обугленный пень. Вынул из кармана восьмикрылого железного меня. Едет на коне вверх, подымается по серебряной лестнице. Приехал к светлому месту. Восьмикрылого железного коня положил в карман. Взад-вперед ходит. И вот видит: старик запрягает в маленькую нарту собаку и едет к нему. Подъезжает и говорит:

•? — Тарыг-пещ-нималя-сов, внучек! Носящим ли эверем ты нринесен, летающим ли зверем ты доставлен? Все же приехал сюда!

??? — Растущий человек разве ездит по одним и тем же местам, разве плавает по одним и тем же водам?!

Смотрит: в маленькую нарту посажено Солнце. Сидит Солнце в нарте, а собака возит его.

Немного проехали, видит: стоит один дом, стоит один амбар. Старин открыл двери, крикнул:

— Люди, не обижайте моего дитяти1 Кормите, поите erol Старик уехал, а он тут остался.

Вошел в дом. Никого нет. Сел па скамью. Думает: «Вон он что сказал — не обижайте его. Кто меня может обидеть? Здесь нет никого». Видит: в заднем углу дома лежит кусок шелка. Шелк зашевелился. Стало невыносимо жарко.

— Умру! > г Шелк зашевелился опять. Стало прохладнее.

Шелк пошевелился в третий раз. Из-под шелка вышла девушка, на пол опустилась и пошла на улицу. В дом вошла. Внесла оленьего быка грудь, похожую на лист борщевика. Повесила котел. Разрезала мясо. Положила в котел. Котел кипит. Котел вскипел. Мясо вычерпала в блюдо. На один край блюда положила женский нож, на другой край блюда положила мужской нож4.

, Сели и стали вместе есть. Поели, с едой покончили и легли вместе спать. Ночью старик приехал домой. Поел-попил. Говорит:

— Я ведь тогда сказал: люди, не обижайте моего дитяти. А теперь где дочь, там и сын. Разве слушают они родительских слов?!

• Старик лег спать. Утром встали. Поели, попили. Говорит:

— Поезжай, — говорит старик, — только по обижай народ!

Запряг собаку, посадил в нарту Солнце и поехал. Ездил, ездил, в одном месте посмотрел вниз. Видит: люди дерутся, ругаются, отнимают друг у друга рыболовные угодья, охотничьи угодья. Думает: «Спустился б я вниз, всех бы побил». Сколько людей дралось, сколько людей ругалось — все умерли. Поехал дальше. Приехал к дому. Стемнело. Поел, попил. Лег к Жено спать. Утром встал. Старик говорит:

Старик вышел на улицу. Запряг собаку. Погрузил Солнце и поехал. Приехал к одному месту, вниз посмотрел: оказывается, люди умерли. Поехал дальше. Стемнело. Собаку отпустил. В«-шел в дом. Поел, попил. Лег. Утром встал. Поели, попили. Старт; говорит:

— Сынок, что ты сделал с людьми одного края земли? Они все умерли.

— Смотрю вниз. Вижу: дерутся, ругаются, отнимают друг у друга рыболовные угодья, охотничьи угодья. Думаю: спущусь вниз и всех побью.

— Если бы я так думал, не было бы на свете людей. Народ что делает, так и должно быть: он сам себе хозяин. Не мое дело. Ступай и сегодня же воскреси народ!

Запряг собаку, погрузил Солнце и поехал. Приехал к одному месту, посмотрел вниз: люди мертвы. «Его воля... как придет вам на ум, так и живите. Вы сами хозяева. Не мое дело». И люди сразу ожили. Поехал дальше. Стемнело. Собаку отпустил. Вошел в дом. Поел, попил. Лег спать. Утром встал. Поели, попили. Старик вышел на улицу. Взял топор. Рубил мясную неделю, костную неделю. Вошел в дом:

— Ну, дети мои, поезжайте. Приготовил я для вас олений обоз, зверипый обоз. Теперь поезжайте.

Дочь, с зятем встали, оделись, снарядились. Поцеловались, обнялись. Вышли на улицу. Оказывается, снаряжен такой олений обоз, такой звериный обоз, что конца ему не видно. Все олени белые. Посадил жену па спину восьмикрылого железного коня. Спустился вниз на землю. Говорит жене:

Сел на своего коня с пестрыми бедрами, с пестрыми лопатками. Восьмикрылого железного коня положил в карман. Поехал. Долго ехал, коротко ехал. Приехал к медной лестнице. Коня с пестрыми бедрами, с пестрыми лопатками пнул ногой. Он превратился в обгорелый, обугленный пень. Вынул из кармана восьмикрылого железного коня. Сел на пего. Подымается на нем вверх по лестнице. Приехал к светлому месту. Восьмикрылого коня положил в карман. Взад-вперед ходит. И вот видит: едет старик с собачьей нартой. В парту посажен Месяц. Сидит Месяц в нарте, а собака возит его. Подъезжает старик к нему и говорит:

— Внучек! Носящим ли зверем ты принесен, летающим ли зверем ты доставлен?

— Растущий человек разве ездит по одним и тем же местам, разве плавает по одним и тем же водам?!

Немного проехали, видит: стоит один дом, стоит один амбар. Старик открыл двери и говорит:

— Люди, не обижайте ребенка! Заходи в дом. Старик уехал, а он остался тут.

Вошел в дом. В доме никого нет. Сел на скамью. Осматривается. Видит: лежит кусок красного сукна. Сукно зашевелилось. Мороз его пробирает.

Кусок красного сукна снова пошевелился. Стало теплее.

Третий раз сукно пошевелилось. Из-под сукна поднялась девушка. Спустилась на пол. Вышла на улицу. Вошла в дом. Внесла грудь зверя, похожую на лист борщевика. Повесила котел. Разожгла огонь. Мясо разрезала на куски. Положила в котел. Котел кипит. Котел поспел. Сняла котел. Мясо выложила в блюдо. На один край блюда положила женский нож, на другой край блюда положила мужской нож.

— Если думаешь обо мне, ешь. Если не думаешь, твое дело. Сел. Поели, попили. Легли в полог. Долго спали, коротко спали. Встали. Оказывается, старик уже приехал. Говорит старику:

Запряг собаку. Посадил Месяц. Поехал. В одном месте приблизился к краю неба, посмотрел вниз. Видит: люди дерутся, ругаются, отнимают друг у друга рыболовные угодья, охотничьи угодья. Думает: «Спустился б я впиз, всех бы побил!» Сколько людей дралось, сколько людей ругалось — все умерли. Поехал дальше. Приехал к дому. Стемнело. Поел, попил. Лег к жене спать. Утром встал. Старик говорит:

Старик вышел на улицу. Запряг собаку. Погрузил Месяц и поехал. Приехал к краю неба, вниз посмотрел: оказывается, люди умерли. Поехал дальше. Стемнело. Собаку отпустил. Вошел в дом. Поел, попил. Лег. Утром встал. Говорит:

— Сынок, что ты сделал с народом того края земли? Все люди умерли.

— Смотрю вниз. Вижу: дерутся, бранятся, отбирают друг у друга рыболовные угодья, охотничьи угодья. Думаю: спущусь вниз и всех побью.

— Если бы я так думал, не было бы па свете людей. Народ что делает, так и должно быть; он сам себе хозяин. Не мое дело. Ступай и сегодня же воскреси народ!

Запряг собаку, погрузил Месяц и поехал. Приехал на край неба, посмотрел вниз: люди мертвы. «Его воля... как придет вам на ум, так и живите. Вы сами хозяева. Не мое дело». И люди сразу ожили. Поехал дальше. Стемнело. Собаку отпустил. Вошел в дом. Поел, попил. Лег спать. Утром встал. Поели, попили. Старик вышел на улицу. Взял топор. Рубил мясную неделю, костную неделю. Вошел в дом:

— Ну, дети, поезжайте. Приготовил я вам олений обоз, звериный обоз. Теперь поезжайте.

Дочь с зятем встали, оделись, снарядились. Поцеловались, обнялись. Вышли на улицу. Оказывается, снаряжен такой олений обоз, такой звериный обоз, конца-краю не видно. Все олени белые. Посадил жену иа спипу восьмикрылого железного коня. Спустился на землю. Приехали к дочери Солнца. Дальше втроем поехали. Долго ехали, коротко ехали. Говорит своим женам:

— Вы поезжайте в мой город, я поеду в другую сторону. Осмотрю еще один край земли. Посмотрю, какова земля.

Долго ехал, коротко ехал. Видит: впереди него небо и земля вместе сошлись. Подъехал туда. Дыра. Огромная дыра. В нее вделан железный перевес, сверху натянут. У перевеса старик сидит. Уток ждет, гусей надет. Восьмикрылого железного коня положил в карман. Из кармана вынул шкурку железного ястреба. Забрался в шкурку. Полетел. Полетел к железному перевесу. Ударился о перевес. Старик перевес опустил. Перевес упал. Перевес разорвался. Старик вскочил, бежит, чтоб его схватить. Оп быстро залез в шкурку маленькой щуки и нырнул в озеро. Немного поплавал. Вышел на берег. Взад-вперед ходит, смотрит. Видит: стоит один дом, стоит один амбар. Пошел туда. Вошел в дом. В доме сидят старуха со стариком.

— Эй-эй, Тарыг-пещ-нималя-сов, внучек! Носящим ли зверем ты принесен, подыхающим ли зверем доставлен ты?

— Растущий человек разве ездит по одним и тем же местам, разве плавает по одним и тем же водам?!

— Выйди на улицу. Принеси что-нибудь поесть. Возвратился старик. В обеих руках у него живые утки, живые

гуси. Внес их в дом. Старуха повесила котел. Ощипала перья с живых уток, с живых гусей. Накрошила в котел утиного мяса, гусиного мяса. Разожгла огонь. Котел кипит. Поспел. Сняла котел. Мясо выложила в два блюда.

— Внучек, хорошенько ешь, будь аккуратен, пе ломай кости5. Поели, с едой покончили. Кости из двух блюд сложила в одно

блюдо, вынесла на улицу. За домом озеро с живой водой. Кости высыпала в это озеро. И из воды вылетели живые утки, живые гуси. Вошла в дом. Он лег спать с их дочерью. Утром встали. Поели, попили. Девушка заплетает косы. Колени у нее покрыты шелком. И вот он видит: шелк на коленях шевелится. Девушка говорит:

— Эй-эй, далекая земля недоступна для зверя, далекая земля недоступна для оленя.

Оп думает: «С какой стати я шел сюда ради такой несмышленой девчонки!» Тогда девушка свернула в руках шелк. Оттуда выскочили семь черпедей, семь селезней, кричат. Девушка говорит:

— Ступай спустись на пол, поймай девицу с молодцем.

И охватил его великий стыд Торума, великий стыд Пупыха6. Долго жил, коротко жил. Однажды старик вышел на улицу. Взял топор. И вот рубит, вот рубит. Девушка говорит:

— Он готовит для нас олений обоз, звериный обоз, на котором мы должны с тобой ехать.

— Выйди на улицу и скажи тестю: «Что делаешь?» Он ответит: «Готовлю я вам олений обоз, звериный обоз, на котором вы поедете». Ты скажи: «У тебя есть две заветные шкурки. Дай мне их, а не то не смогу я вести олений обоз, звериный обоз. Сюда я шел пешком, летел на крыльях, плыл под водой».

Старик стоит с опущенной головой. Немного подумал и сказал:

— Я имел всего одпу дочь, в пей все мое богатство! Я отдам тебе заветные шкурки.

Вместе с зятем вошел в дом. Порылся в одном углу дома, вынул шкурку гуся. Порылся в другом углу дома, вынул шкурку лебедя. Его зять залез в гусиную шкуру, его дочь залезла в лебединую шкурку. Вышли на улицу и полетели.

Долго летели, коротко летели. Прилетел он с женой в обитаемую им героическую землю, в обитаемую им богатырскую землю. Вместе с ними прилетели утки, прилетели гуси. Множество повсюду живущих мужчин в нищенских шубах, в нищенских нярах добывают гусей, добывают уток. Едят, пьют. Говорят:

— Прилетели черные гуси, прилетели славные утки. Наш богатырь уток привел, гусей привел.

Дочь Месяца, дочь Солнца — его жены — тоже прибыли в его героическое гнездо, в его богатырское гнездо. Всего у него стало пять жен. Сразу сделал свадьбу. Людей собрал. Собрал множество людей со всего города, со всей деревни. Люди пришли. Поставили столы с пьяной едой, с медовой едой. Люди едят, пьют. Пируют мясную неделю, пируют костную неделю. Он говорит женам:

— Я опять поеду. Посмотрю еще один край земли. Съезжу туда.

Оделся, снарядился, вышел на улицу. Сел на спипу коня с пестрыми бедрами, с пестрыми лопатками и поехал.

Долго ехал, коротко ехал. Приехал к морю. На середине моря стоит стол. Сел туда на стол. На столе лежит книга. Читает ее, рассматривает. Смотрит под стол. В воде видит утку. Забрался в шкурку маленькой щуки, нырнул в море. Плавали, плавали, встретили маленькую щуку, подружились. Вместе плывут. Приплыли к берегу. Он выскочил па берег. Сбросил с себя щучью шкурку. Вдаль смотрит. Видит: стоит один дом, один амбар. Пошел туда. Вошел в дом. В доме сидят старуха со стариком.

— Эй-эй, впучек, носящим ли зверем ты принесен, подымающим ли зверем ты доставлен?

— Растущий человек разве ездит по одним и тем же местам, разве плавает по одним и тем же водам?

Старик вышел на улицу. Долго ходил, коротко ходил, вошел в дом. Принес осетра, принес нельму. Осетра накрошили в котел, нельму сырой съели. Котел поспел. Вынули осетрину из котла и тоже съели.

Вошел в полог. Там сидит девушка. Вместе легли. Утром он думает: «Пожалуй, нужно домой возвращаться». Старик говорит:

Старик взял топор. Вышел на улицу. И вот рубит, вот рубит. Дома девушка говорит:

— Он готовит нам олений обоз, звериный обоз, с которым, мы должны поехать. Ты скажи ему: «Сюда я шел пешком, летел на крыльях, плыл по воде. Не смогу вести олений обоз, звериный обоз. У тебя есть две заветные шкурки, отдай их мне».

Старик стоит с опущенной головой. Немного подумал, сказал:

— Имею я одну дочь. Больше бы имел, тогда не отдал бы. Старик пошел в дом. Порылся в одном углу дома, достал

осетровую шкурку. Порылся в другом углу дома, достал шкурку нельмы. В шкурку нельмы забралась его дочь, в осетровую шкурку забрался его зять. Вышли и нырнули в море.

Плывут. Приплыли к его городу. Вышли на берег. Его многочисленные мужчины в нищенских шубах, его многочисленные женщины в нищенских шубах рыбу добывают, рыбу едят и говорят:

— Наш богатырь привел рыбу. Мы рыбу ловим, рыбу едим! Он пошел к себе в дом. В дом вошли с женой. Сняли с себя

шкурку осетра и шкурку нельмы, положили в ящик. Созвал людей, устроил свадьбу. Пировали мясную неделю, пировали костную неделю. Говорит:

— Моя работа окончена. Лягу спать.— И лег спать. Долго спал, коротко спал. Слышно, бабушка бранится:

— Ах ты такой-сякой! Что так долго спишь? Тебя звал к себе твой батюшка Торум, твой отец Торум. Сегодня он раздает богатырские имена. Быстро отправляйся на небо!

Встал, умылся, поел, попил. Вынул из кармана шкурку щуки, шкурку мамонта, шкурку железного ястреба, шкурку зайца и ножницы:

— Возьми, бабушка. Они мне стали липшими. Отправился на небо к Торуму.

Пришел к Торуму. Вошел к нему в дом. Подошел к Торуму:

Пошел на улицу. Навстречу ему идет один человек. Шапка у него вкривь надета. Пришедший человек не знает, что шапка у него на голове криво сидит. Вошел в дом. Подошел к Торуму:

— Богатырское имя я уже отдал, другого у меня нет. Нет, не перестает, все просит:

— Никто раньше меня не приходил. Я первым пришел.

— Нет, я уже отдал богатырское имя! А тот не перестает, все просит.

Втроем вышли на улицу. Привели крылатого коня, которым владел Торум. Их связали за волосы и положили на крылатого коня. Коня хлестнули плетью. Торум говорит:

— Кто из вас завизжит, тому не будет богатырского имени.

Возил, носил пх конь, назойливый мужчина не выдержал н завизжал от боли. Торум говорит:

— Я же говорил, что нет у меня больше для тебя богатырского имени.

Вошли в дом. Торум говорит назойливому мужчине:

— Владей одной частью моего имени. Ты будешь Полум-Торумом7!

Вдвоем вышли на улицу. Сошли вниз па землю. И стал оп теперь богатырем. Зажил с шестью женами.

Когда оп так жил, наступила древняя эпоха человеческой жизни, вечная эпоха человеческой жизни.

Он живет на Казьтме. Людей много. Но вот однажды заболели люди, и все умерли. Лишь в одной деревушке не умерли люди, остались живыми у них одна дочь и один сын. Живут они в доме. Деревенские люди все уехали па Обь. Брат говорит:

Легли. Утром встали. Пошли настораживать слопцы. Пришли в лес. Брат говорит сестре:

— Ты оставайся здесь, собирай ягоды. Я сам насторожу слопцы.

Пошел. Настораживает слопцы. Девушка собирает ягоды. И вот подъезжает кибитка, запряженная пятеркой лошадей. Дверцы кибитки открылись.

Подошла. Богатырь протянул руку. В руке у пего три кедровых ореха.

Дверцы кибиткп закрылись, и богатырь уехал. Пришел брат. Спрашивает:

Пошли. Пришли домой. Поели, попили. Легли спать. Брат утром проснулся. Сестры нет. «Куда это она ушла?!» Вышел на улицу. Темно. Ищет, ищет, найти ее не может. Идет назад к дому. У порога дома стоит маленький берестяной домик. Смотрит: в домике сидит сестра, в руках у нее ребенок. Брат вбежал к себе в дом. Плачет, горюет:

— Приедут люди, скажут: родную сестру за жену держит. Пойду в лес, повешусь!

Пошел в лес. Долго ходил, но не смог найти для себя дерево, на котором мог бы повеситься. Пошел домой. Немного пожил. Опять вспомнил про то дело. И снова плачет, горюет:

Пошел в лес. Ходил, ходил, но пе нашел дерево, па котором мог бы повеситься. Вернулся домой. Сестра уже дома. Устроили