Налимьи печенки

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Налимьи печенки

Жили-были старик со старухой. Старик на реке сделал запор. Наступило утро. Старик пошел смотреть запор. Гимгу насилу поднял. Гимга была полна рыбой — один налим. Рыбу домой вывез. Самого крупного налима выбрал на уху, выпотрошил и говорит старухе:

Налимипа сварилась. Старуха рыбу сложила в отдельную чашку. Печенки тоже сложила в отдельную чашку.

— Уха сварилась, вставай налимнну есть, — будит старика старуха.

Сели есть налима. Смотрят — а в отдельной чашке нет ни одной налимьей печенки. Старик молчит. Рыбу убрали. День прошел.

На другой день старик пошел смотреть запор. Гнмга полна рыбой, больше прошлой добычи. Рыбу домой вывез. Тоже выбрал крупного налима, выпотрошил его, сказал старухе:

Старик лег. Налимина сварилась. Старуха рыбу в отдельную чашку сложила, печенки тоже сложила в другую чашку. Стала будить старика.

Старик встал. Сели за стол. Старик смотрит: в чашке ни одного куска печенки нет.

— Куда ты девала печенки? — старик спрашивает. Старуха говорит:

— Котел очень долго кипел. Печенки разварились и, наверное, растаяли.

Налимины поели, ухи напились. Старуха говорит:

Наступило утро. Старуха ушла в лес. Старик остался дома. Сидит, строгает дранки для плетения гимги. Смотрит: в углу нзбы стоявший кожаный мешок вдруг зашевелился. Старик вскочил. Развязал мешок, смотрит, а в мешке сидит старый старик. Борода его от жира печенок совсем вылезла. Старик догадался, в чем дело.

Настуинл вечер. Пришла старуха домой. Старик говорит старухе:

Ночь прошла. Утром стали готовиться переезжать на другое место. Весь домашний скарб погрузили в лодку. Большой кожаный мешок положили на корму лодки. Старик сел на корму править. Поехали.

Доехали до середины реки. Старик ногой пнул этот большой мешок. Мешок скатился в воду. Старуха стала ругаться:

— Говорила тебе, мешок мой в воду не скатился бы. Мешок в воде плавает, старик в нем кричит:

— Сделайте такую милость, возьмите меня, спасите! Чего только вы пожелаете, то вам и будет!

— Таким вороватым людям, как ты, я не верю никогда. За твой злой умысел пропадай тут.

Старик со старухой вернулись обратно. На старом месте стали жить. Старик запор высматривает. Каждый раз гимга полна рыбой. Уху варят. Пока уха варится, старик отдыхает. Уха сварится, садятся за стол. Чашки с рыбой полные. Чашки с печенками полные. Еды вдоволь, стали яшть хорошо. И, наверпое, они сейчас еще живут да поживают да пас с тобой вспоминают.

Жил хант. Сделал запор на Оби, установил гпмгу. Пошел домой. Назавтра пошел смотреть запор. По запор кем-то уже недавно был высмотрен. На другой день пошел смотреть. А запор опять кем-то уже высмотрен Па третий день пошел смотреть. Запор также перед его приходом только что был высмотрен.

— Кто же это высматривает мой запор? — сам с собой говорит.— Постой, подкараулю его, кто это так озорничает!

И вот он спрятался в конце берегового запора. Наступила полпочь. Слышит, кто-то идет. Видит: лыжник идет к запору. Оказывается, это леший2. Подошел к запору, поднял одну гим-ту. Хант встал и спрашивает:

— Дяденька леший, что делаешь? Леший отвечает:

— Видишь, промышляю! Запор высмотрю, и пойдем ко мне в гости.

Вот они пошли. Долго ли. коротко лтт так шли они. Неизвестно, какое пространство прошли. Но вот впереди показался лиственничный мыс. Дошли до мыса. Леший спрашивает:

— Как называется этот лиственничный мыс, знаешь? Хант отвечает:

— Откуда мне знать, как он называется. Леший говорит:

— На этот мыс сколько людей приходило, ни один живой назад не возвращался.

Хант видит: на сучках большой лиственницы развешаны черепа людей, а внизу возле лиственницы кучками лежат чьи-то кости. Дальше идут. Неизвестно, долго ли, коротко ли так шли. Вдали показались чумы. Подошли ближе. Хант смотрит: семь чумов стоят подряд. Зашли в первый чум. Ханту сварили мяса, накормили, горячим чаем напоили. Леший и говорит:

— Ты, может, в тех чумах погостить желаешь? Если хочешь, так сходи. Только от этого чума в тех пяти чумах можешь побывать. Но только в последний чум (седьмой) не заходи.

Хант вышел на улицу. Подошел к дверям первого чума, слышит: лешие орут, поют. Хотел зайти, но побоялся, не зашел. Подошел к дверям второго чума, также не зашел. И так прошел мимо всех пяти чумов. Смотрит в сторону последнего чума. Видит, за чумом стоит человек, делающий нарту, похож на ханта.

— Схожу-ка туда, — говорит, — ничего страшного нет, свой человек, видать.

Подошел к нему, поздоровался. Разговорились. При этом он оказался низовский ненец, из рода Ванокан3. Так, поговорив между собой, побратались. Зашли в чум. Здесь за столом, угощая ханта, Ванокан предупредил его:

— Ночью будь осторожным, не спи. Если уснешь, леший может убить тебя.

После угощения хант вышел на улицу. Пошел к чуму лешего. Лешему сказал:

— В пяти чумах я побывал. В седьмой чум ты не велел, я не заходил.

Леший на это ничего не сказал. Наступила ночь. Легли все спать. В полночь леший тихонько шепнул своей дочке:

— Иди принеси мою большую вешнюю шкуру быка и большой остроконечный, сердце коня достающий мой нож занеси.

Дочка его быстро вышла на улицу. Прошло немного времени, ванесла большую вешнюю шкуру оленя и остроконечный нож. Леший постелил шкуру на пол, взял остроконечный нож. Положил спящего ханта на шкуру оленя. Хотел было зараз его заколоть, да нож в руках его повернулся концом острия вверх. Приготовился второй раз заколоть, но опять нож так же повернулся. Третий раз стал готовиться, но тут хант пошевелился. Нож из Рук лешего сорвался и воткнулся в голову самого лешего. Тогда леший молча улегся спать.

Утром лешие послали своих пастухов — волка и медведя — пригнать стадо оленей к стойбищу. Прошло немного времени, пригнали стадо в загон. Запрягли семь легковых нарт и одну иарту запрягли для ненца и ханта. Все поехали к лиственнично-

му мысу. Приехали туда, зарезали оленя, поели сырого мяса. Затем сварили котел мяса. Расселись у костра. Па одной стороне костра сели полукругом семь леших. На другой стороне сели рядом Ванокан и хант. Поев вареного мяса, старший леший сказал:

— Перед закатом солнца следует борьбу устроить. Бороться будем так: кто будет в борьбе побежден, победитель пусть тут же его убивает. Если вы останетесь живыми, все наше стадо и прочее богатство пусть перейдет в ваши руки. Для закрепления моих слов ставлю на бирке свою тамгу, этому последуют и мои братья.

Все семь леших вырезали на бирке свои тамги, затем Ванокан и хант поставили свои родовые знаки на бирке.

После этого хант выступил на место борьбы, против него выступил меньший из леших. Вот схватились два борца. Их борьба недолго продолжалась. Хапт, напирая сильно в одну сторону, резко повернул в другую. Бедняжка леший, не ожидая такого приема, не устоял на ногах и хлопнулся на землю. Не успел вымолвить слово—острие ножа вонзилось в сердце его. Из группы леших выступил на борьбу второй. Завязалась борьба ханта со вторым лешим. Хант, набрав полсплы, стал напирать на лешего слева и одним рывком вправо уложил его плашмя на обе лопатки. Не успел тот сказать слова — острпе ножа вонзилось в его сердце. Так хант поборол всех шестерых леших и убил их своим чудесным ножом.

Встал на смену Ванокан и говорит побратиму-ханту:

— С тебя, браток, достаточно. С дядькой-лешим на борьбу я встану. Тем временем ты отдохнешь. Если же я убитым буду, ты, я верю, хантыйский род не опозоришь.

При этом меньший браг молча взял свой чудесный нож, взметнул его кверху, нож, падая вниз, воткнулся в землю до черенка. Тогда он снял свой кожаный ремень, вложил в ножны чудесный нож и подал его брату:

— Я вижу, твой ремень слабоват. Возьми мой пояс, оп, надеюсь, выдюжит руки седьмого лешего.

Опоясался Ванокан и выступил на место борьбы. Тут дядя леших встал с места и такую речь повел:

— Много здесь хантов и ненцев от моих рук погибло. Ни один живой еще не уходил. Многие годы, а может быть век, их кости лежат здесь на этом мысу. Мыс этот назнаи памп «Мысом смерти». Моих шестерых братьев меньшой твой брат хогя и убил, но они будут живы, когда вы адесь от рук моих будече лежать мертвыми.

— Да, на слова, видать, ты очень грозный, — говорит Ванокан, — не убив зверя, шкурой не торгуй. Не хвались началом, не ведая конца. Приступая к делу, подумай о конце.

Не стерпел тут леший этих слов, налетел на Вапокапа и хотел его с налета сбить с ног. Но леший словно встретился с утесом. Ванокан удержался на ногах. Ни тот, ни другой не сдается. Силы равные сошлись. Друг друга не могут осилить в борь-

бе. Пот градом льется с обоих. От пота снег под ногами их растаял до земли. Пар валит от них, словно дым из трубы чувала. Долго боролись. Долго старались друг друга свалить. Под конец леший стал уставать. Собрал он последние свои силы и хотел поднять да наотмашь бросить на землю, но тут суставчики ног и мышцы лешего не выдержали веса Ванокана, и он упал на одно колено. Ванокан навалился на него и прижал к земле.

«Видно, смерть моя пришла», — подумал леший и, как волк, завыл под ненцем:

— Погоди ужо, не спеши за нож хвататься. Может, мирно мы борьбу покончим. Даю тебе я слово крепкое: никогда к хантыйским и ненецким промыслам касаться не буду. Пусть свободно каждый хант или ненец в дремучих лесах ставит свои ловушки на всех зверей и птиц.

— Нет, — сказал Ванокан, — мир плохой у нас с тобой. Таких чертей, как ты, надо всех уничтожить. Чтобы хантам и ненцам на промыслах не вредили. И ты здесь должен умереть.

Не стал он дальше слушать речи злодея. Схватил свой нож чудесный и вонзил по рукоять в сердце коварного врага. Пораженный прямо в сердце, леший вздрогнул всем телом. Управившись с лешими, братья собрали большую кучу валежника и хвороста. Развели огромный костер и всех леших бросили в огонь. Затем братья поехали на стойбище к семи чумам. Здесь они решили уничтожить и семьи леших. Имущество сложили в ар-гиши, оленьи стада погнали к себе домой. Здесь все богатство разделили поровну. И наверное, с этим добром и стадом сейчас еще живут да поживают. А может быть, каслают по тундрам Обского края и полярным тундрам Урала.

Жили две семьи на речке Нинкан-ёган. В одной семье жена помладше. У младшей был ребенок, у другой — трое. Собрались мужья на охоту и наказывают женам:

— Ведите себя хорошо, не балуйтесь, а то людоед придет и съест.

Ушли мужья на охоту. Младшая сидит тихо, не балуется, ребенка все качает. У другой ребятишки балуются, она их еще нарочно дразнит: груди вытащит, трясет ими, приговаривает:

— Тише. Что нам мужья наказывали? Вдруг людоед придет.

Младшая вышла стружки из-под ребенка выбросить', а ребенка в подоле держит. Посмотрела на ту сторону Ваха — людоед идет. Забежала:

Сидят. Людоед перешел через Вах, голова саргой обмотана. В дом не может пройти. Сел на той стороне, где младшая сидит.

Боится младшая и думает, как бы убежать. У нее ребеночек в подоле. Она говорит:

— Дедушка, я стружку выброшу из-под ребенка? Он говорит:

— Обязательно в то время, когда я пришел. Она:

Она выскочила — и бегом. А тех людоед съел, кишки в чуме развесил, а на улице срубил пень высотой с ее рост и на него надел ее голову. Возвращаются охотники, видят головы. Старший говорит:

Видит, на пеньках головы выставлены и платочки надеты. Косточки собрал, горюет сидит. Людоед знал, что охотник будет переживать, и послал свою дочку. Плохо они жили, не разговаривали. Рыбу она наварила, вместо черпалки рукой залезла, обожгла, заорала, отцу хотела пожаловаться. Лунг сказал этому мужчине:

— Первый глоток проглотишь, а от второго умрешь.

Он долго не ел ничего, боялся. Потом стал есть, первый глоток проглотил, а вторым подавился и умер. Младший пошел жену свою искать. С тех пор речка называется Нинкан-ёган (Двух женщин речка).