Антон Миронович непреклонен, с вызовом в упор глядит на Ва­лерия. Все молчат. Иван заметно обеспокоен.

(«Сдается». Насмешливо.) Чай — это я брезгую.

Антон Миронович (через силу). Тогда ешьте. (Отходит к окну.)

Иван. Садись. (Садится к столу, принимается за еду.) Валерий (заметив на столе нож, берет его в руки). Давно в руках не держал.

Кладет нож на стол, садится, тоже принимается за еду. Антон Ми­ронович опускается на стул возле окна, молча смотрит на дружков.

Антон Миронович (тихо). Господи...

Валерий. Ты чего там завыл, бриллиантовый? Мы что — на поминки явились?

Антон Миронович. Куда же мне вас на жилье опреде­лять?

Валерий. Как куда? Здесь полколонии разместить можно.

Иван (горячо). Ни к чему нам тут. Батя устроит. Не сом­невайся.

Валерий. Занятно получается. Тогда карты на стол. (Ото­двигает от себя еду, облокачивается на стол. Антону Миронови­чу.) Выкладывай, как ты насчет нашей дальнейшей жизни ду­маешь?

Антон Миронович. Я?

Валерий. А кто ж еще!

Антон Миронович. Перво-наперво, по какому делу опре­деляться будете? Специальность есть или...

Валерий. В основном—«или».

Антон Мнроновнч (терпеливо). У нас заводу каменщи­ки требуются, грузчики.

Валерий (Ивану). О, дает рабочий класс!

Антон Миронович (словно не слыша реплики Вале­рия). Школа при заводе производственная имеется.

Валерий. Решил сразу на все педали? Не пойдет, папаша. Нам очухаться нужно. А пока... (Внушительно.) Перво-наперво одеться. По одежке встречают. Придется раскошелиться, папаша. Мы пустые. Начисто. За нами не пропадет. Приоденете, при­обуете...

Антоп Миронович (не в силах сдерживаться). II тебя?! А ты мне кто? Кто ты есть?!

Валерий (насмешливо). Сирота я.

Иван. Батя, он мне жизнь спас!

Антон Миронович. Жизнь? (Молчит.) Ладно.

Валерий. Это разговор. Потом малость отдохнем...

Иван (весело). А там поглядим. Подумаем, как дальше.

Антоп Мпронович. А в колонии ты двенадцать лет о чем думал?

Иван. О свободе, батя.

Валерий. Вам что! Вы вконец разбалованы. Хочешь — спи, хочешь — в ппвную топай. А есть деньги — в ресторан!

Антон Миронович. Мы еще на свободе и работаем.

Валерий. Не об этом речь. Мы с Ванькой на двоих двадцать шесть лет потеряли, это тебе понятно?

И в а н. Мы свое наверстать хотим. За все годы свое полу­чить.

Антон Миронович осторожно приближается к месту, где стоит

Ружье.

Валерий. Вы тут в свое полное удовольствие живете.

Иван. А мы что — не люди! Нам тоже пожить охота.

Валерий. Ясно, папаша? И давай мирно сосуществовать. Решай на счет ночевкн.

Антон Мпронович. Не выйдет.

Валерий (недоуменно). Что не выйдет?

Антон Миронович. Сосуществовать. И поспать не полу­чится. (Быстро берет ружье.) Автобуса ночью нет, так что при­дется вам до станции пешком.

Валерий (не принимая происходящее всерьез). Не дури, дед!

Аптон Миронович. Я вас самолично до станции. С ружьем.

Иван (сердито). Ты это что? Чего взбеленился?

Антон Миронович. Голову мне морочить решили? (Ива­ну.) А я тебе было поверил. На свободу сын вышел!

Иван (Валерию). Тронулся. (Отцу.) Ты же сам справку чи­тал. Отбыл я срок. Чин по чнну!

Антон Миронович. Дурак! Думаешь, свобода — это ког­да ходи куда хочешь? Не вышел ты на свободу. Оттого и перед Ларисой страх у тебя в душе.

Иван (в ярости). Плевал я на Лариску! Плевал! (Вале­рию.) Слыхал? Очумел склеротик!

Валерий. Это дела семейные. (Лениво встает со стула.) Сами ругайтесь. (С безразличным видом закуривает.)

Антон Миронович (Ивану). Врешь! Все ты врешь. И пе­ред Сашкой робеешь.

Иван (которого слова отца бьют по самому больному месту, в совершенной ярости). Кончай!

Валерий. О, сцепились. Не подеритесь. (Вразвалочку, слов­но от нечего делать, затягиваясь папиросой, медленно идет к окну.)

Антон Миронович (не обращая больше внимания на Ва­лерия, захвачен спором). Не вышел ты на свободу, Иван. Ежели человек только о себе думает, стеной он от людей отгорожеп. Пропал ты, Иван. А справки нам твои не нужны. Что в них? В них про мать есть?

Валерий, чувствуя, что Антон Миронович окончательно забыл о нем, и стоя уже за спиной старика, мгновенно преображается. Теперь он напряжен и ловок, как охотник. Медленно, осторожно идет к Антону