Капитан, капитан, улыбнитесь!

Сорванная печать

Зал первой ночи наполнился мраком. Черные, как смола, тени заполняли его, одна за другой, обретая форму фигур, отдалённо напоминающих человеческие. Четверо по краям зала и одна точно в его центре, где был начертан золотой круг. Судьи, хранители воли Первичного, собрались вместе впервые за миллиарды лет существования Вселенной. Они – свидетели творения и разрушения множества цивилизаций, создания звёзд и планет и их исчезновения в бездне небытия. Сейчас им предстояло принять непростое решение.

Судья Тиам рассказал то, что услышал от террианской девочки. Его собратья сейчас услышали то, над чем никогда в своей долгой жизни даже не задумывались. В какой-то мере, его слова были ересью, относительно всего, во что они привыкли верить. Но эти создания не были безвольными механизмами, или рабами идеи. От природы, или волей Первичного, им был дарован разум, подобия которому в нынешнем мире не было.

– Тиам, мы выслушали тебя и принимаем сказанное. Тем не менее, воля одного, не есть воля пятерых. Нам нужно принять решение, которое будет безопасным для мироздания, которое мы обязались хранить. Если Он придёт, а в этом уже нет никаких сомнений, мы должны быть уверены в том, что всё сделали правильно. Нам понадобится время на принятие решения.

Одного лишь не знал Тиам. Ему не сказали о том, что за время его длительного отсутствия произошли события, изменившие реальность столь сильно, что судьи стояли перед выбором – уничтожить источник трансформаций, или покориться им, как воле Первичного, который предусмотрел всё, что случится после Его ухода…

Капитан, капитан, улыбнитесь!

На пристани сновали матросы и рабочие. Все были заняты своим делом, ведь предстоял «Большой поход», который предвещал хорошую добычу. Ради такого дела Чёрный орден нанял всех, кто только был способен ходить, кое-как владел оружием, и был достаточно ненормален, чтобы согласиться на подобную авантюру.

Узкие мостки, соединявшие пристань и корабль, с трудом выдерживали вес двухметрового верзилы, которого местные называли «малыш». В Малыше было полтораста килограммов живого веса, и ещё около двух тонн наглости пополам с агрессией. Его лысый череп выдержал не одну дюжину разбитых столов и стульев, а бутылки он давно перестал считать. Не раз бился он об заклад, что отдаст всё своё жалованье тому, кто сможет отправить его в первый в жизни нокаут. Пока что не нашлось никого, кто смог бы выиграть спор, а в последние года полтора смельчаков, желающих попытать удачу и отведать пудового кулака, стало намного меньше. Местный народ отлично знал, насколько хорошо Малыш знал своё дело.

На поясе у этого парня висел зазубренный тесак, который этот пират метко бросал в цель с тридцати шагов. Поговаривали, что ему хватит точности и с пятидесяти засадить железо в черепушку врага, но, пока что никто не проверял эти слухи.

Он шел, потягивая на ходу местную водку и щурясь узкими карими глазами. Полуденное солнце мешало ему сосредоточиться на процессе, а тут ещё и всякая мелочь под ногами болталась. Он сплюнул на отсыревшие доски и легонько толкнул впереди идущую девушку в кожаном костюме:

– Эй, Наперник, освободи дорогу!

Лина обернулась и хмыкнула:

– Тоже мне…джентльмен толстопузый. Обойдёшь, если так торопишься. И меня зовут не Наперник, а Коперник. Пора бы уже запомнить.

– Это кто у нас тут такой смелый? Я, конечно женщин не бью. Когда трезвый. Но ты же у нас за равенство полов, вроде? – Малыш залился хохотом и его веселье подхватил беззубый боцман, что плёлся чуть позади.

– Парень, я тебя, конечно, уважаю за твой опыт, но идиотский мужской шовинизм и попытки меряться силой с каждым встречным, это примитивно. Если тебе нечем больше хвастаться, кроме твоих татуированных бицепсов, мне тебя жаль, правда… - Лина с искренним сожалением взглянула на пирата и на миг почувствовала, что сейчас на неё уставилось пар этак с десять чужих глаз. Дескать, такой формы суицида они давненько не наблюдали. Унизить пирата при свидетелях – большая ошибка. Сделать такое с самым сильным человеком в городе – глупость космических масштабов.

– Девочка… ты вообще понимаешь, что сейчас себе приговор подписала?

Лина кивнула, – Фраза книжная, жутко затасканная. Но да, я понимаю. Мне придётся тратить своё драгоценное время на глупый мордобой. Чтобы я не считала это время бессмысленно потерянным, предлагаю тебе свои условия.

Малыш кивнул, соглашаясь выслушать предложение. Он-то понимал, что через несколько минут девчонка будет лежать где-то там внизу, ожидая, когда местные уберут её тело, и смоют остатки мозгов с мостовой.

– Замечательно. Раз ты согласен выслушать предложение, то я предлагаю тебе сделку. Если я побеждаю, и ты падаешь, твоё место достаётся мне. Я становлюсь помощником капитана, а ты моим заместителем и выполняешь всё, что скажу. По рукам? – Девушка протянула маленькую ладошку, и здоровенный пират её пожал.

Коперник тут же отдернула руку, понимая, что рукопожатие может завершиться её полётом. Пират уважительно кивнул, соглашаясь с её логикой. Он принял некое подобие боевой стойки, а мозги Лины уже нашли в его положении с десяток уязвимостей. Она давно наблюдала за этим человеком, и знала, что у него травмировано левое колено, а во время драк, он плохо прикрывает шею, надеясь на то, что вырубит оппонента раньше. В живот бить бессмысленно – столько жира и мышц ей не пробить. Остаются болевые точки. Что там отец говорил? Она пригнулась, слушая, как свистит воздух над её головой, прогнулась, стараясь не упасть, и лягнула пирата в больное колено. Тот скривился, но позу не изменил. «Троечка» - шея, пах, солнечное сплетение оказалась более результативной. Уроки папы даром не прошли. Она сумела направить импульс так, что её булавочные уколы оказались достаточно болезненными.

Когда она убедилась, что точность ударов Малыша снизилась чуть ли не в три раза, Лина сделала ложный выпад вперёд, вновь увернулась от прямого в голову и сделала два тычка в глаза и один в кадык. Малыш пошатнулся, Коперник резко дёрнула его за руку, направляя массу в нужном направлении, и тот полетел на Боцмана. Мужики скатились на пристань, а девушка спокойно проследовала за ними.

Двухметровый пират стоял в окружении толпы местных. Проснулись даже пьяницы, лежавшие в тени. Всем было интересно взглянуть на невиданное. До сих пор, кроме ведёрной дозы водки никому и ничему не удавалось завалить этого парня. Он не упал, даже получив две пули в спину, а тут такое.

Воцарилась тишина, и Лина присела рядом с верзилой. Боцман, не без труда, вылез из под его туши, потирая поясницу.

– Уговор есть уговор. Идём к капитану, помощник. Имя-то у тебя есть? Не звать же мне тебя Малышом…

– Норман… – прохрипел здоровяк, держась за горло.

– Норм… у тебя всё норм, - пропела Коперник, – Вставай, лежебока. Поход проспишь.

---

Капитанская каюта, стилизованная под старую эпоху настоящих корсаров и флибустьеров, впечатлила бы любого поклонника пиратской тематики. Здесь были даже оригинальные пистоли, сабли, мешочки для пороха и зарядов, бочка оригинального карибского рома, повязка на глаз, которую носил какой-то известный разбойник тех времён. Сразу было видно, что человек, обитающий в этой комнате – настоящий фан джентльменов удачи, и собирает всё, что связано с ними и тем периодом мировой истории. На деревянном столе стояла стопочка золотых монет времен, когда в Испании ещё был король, а рядом с ними – самая настоящая астролябия. Только вот прибор этот ни разу не был испробован на деле.

Единственное, что выбивалось из общей картины, это кресло капитана. Оно было уж слишком современное, удобное, и даже с механизмом. Впрочем, если бы кто-то захотел придраться к не каноничности внутреннего пространства, то наверняка бы нашёл много современных устройств, и, в частности, радио, по которому вызывались из кают члены команды. Да и орудия, установленные по обоим бортам, были явно не из корсарской эпохи.

В углу, возле большого иллюминатора, остеклённого совсем не каноничным триплексом, стоял патефон, и услаждал слух звуками средневековой музыки.

Прекрасные трели были прерваны громким стуком в обитую металлом дубовую дверь.

– Капитан, это я… Можно войти?

Голос из-за двери принадлежал старпому. Он явно был растерян, или даже напуган, судя по непривычной для здоровенного детины, интонации.

– Входи.

Вместо одного гостя на пороге стояли двое. Помощник и та мелкая девчонка, работавшая на нижней палубе. На глаза она попадалась редко, но единственная девушка в команде не могла не вызвать интереса.

– А тебе чего, малявочка?

Следующие две минуты можно описать двумя словами «смена эмоций». Она происходила на капитанском лице с завидной регулярностью. Хоть в театр отправляй – убедительно.

– Она. Тебя. Вырубила. Всё правильно?

– Угу, - смущённо кивнул старпом.

– Голыми руками? – лицо капитана стало задумчивым.

Норман поморщился и вновь склонил голову, дескать, так оно и было.

– Ну, раз уговор был сдать полномочия, ты их лишаешься. Только вот взять неизвестно, кого я просто так не могу. Но, чтобы не было нечестности, даю тебе неделю испытательного срока, девочка. Докажешь, что способна справляться с обязанностями старпома, останешься на должности этого бездарного болвана. Не справишься… Уж извини.

Лина кивнула и козырнула, - Ваши приказания?

У Капитана Фронтеры даже промелькнула улыбка на серьёзном лице. Эта девчушка была и впрямь забавна. Если она способна не только вырубать двухметровых бойцов, то далеко пойдёт. Она смахнула с лица длинную прядь седых волос:

– А пока присаживайся, поговорим. Норман, оставь нас ненадолго.

«Ненадолго» затянулось часа на полтора. Обсуждалось всё, от грядущего похода, до мыслей Коперник по поводу переоборудования корабля для улучшения боевых качеств. Последний аспект, а точнее знания в этой области поразили капитана. Она хлопнула Лину по плечу:

– Я не знаю, где ты этому всему научилась, но в команде точно пригодишься. С утра мы идём к механикам. Будем подбирать то, что ты сказала.

---

Вместо тяжелых шестидесяти и восьмидесятимиллиметровых орудий Коперник предложила собрать по набросанным ею чертежам нечто менее габаритное, но скорострельное и с быстрой перезарядкой. Для двадцать четвёртого века такие технологии казались пещерными, но здесь авто-пушки 40-мм с ленточной подачей зарядов были довольно таки новым решением. Не то, чтобы их ещё не изобрели, но те, что имелись на вооружении, были далеки от совершенства.

За месяц корабль укомплектовали на 100%. Масса уменьшилась, скорость и подвижность выросли. Появилась навесная броня, средства защиты от попытки сбить технику в воздухе. На весь экипаж приобрели парашюты, которые сшили по рисункам всё той же Коперник. Через пару суток команда училась десантироваться на них в тыл врага и тут же вступать в бой. Пара вывихов и один перелом – не такая большая цена для подобной подготовки.

Полтора месяца работы с капитаном, и отряд воздушного корабля был готов к вторжению в соседнее государство. Отношения между Линой и Анной Фронтера складывались превосходно. У них оказалось много общего, и женщины проводили вместе долгие вечера. Для капитана Коперник заменила потерянную в молодости дочь, а Лина очень нуждалась в матери, которой лишилась слишком рано.

До начала операции оставалось ровно два дня.

Воздух

В отличие от Полоцкой, которая читала старинные сказки, Лина не знала про воздушные корабли, и поначалу ей в диковинку были эти странные конструкции. Они имели много общего с дирижаблями и аэростатами террианского прошлого.

Как местные кустарные мастера высчитывали точную массу деталей, которую мог поднять в воздух аппарат? Об этом не знали даже они сами.

Аэродинамические характеристики многих конструкций оставались за гранью разумного. Летали они по тому же принципу, что и шмель – вопреки здравому смыслу.

У Коперник были мысли по поводу создания более совершенного транспортного средства, но девушка имела некоторые сомнения по поводу того, что она сможет объяснить местным механикам всё, что требуется. Да и вряд ли Анна согласилась бы отложить время отправления корабля.

Потому оставалось лишь надеяться на то, что эта странная конструкция после некоторых переделок станет несколько надёжнее и быстрее. И обязательно нужно установить на носовую часть что-то пафосное. Лина обегала все мастерские, где могли продать что-то подобное. В итоге, корабль украсила деталь в виде торса единорога с полутораметровым спиральным рогом. Сзади пришлось добавить балласта, чтобы уравновесить тяжёлую штуковину.

Двигатель и винты заменили в последний день перед отлётом. Фронтера уже начинала сомневаться в правильности своего решения. Потому что финансы пели романсы, а Лина всё не унималась.

---

Капитан уселась поудобнее в кресле, потягивая хороший ром. Она поглядывала на серебристый портсигар, лежащий на столе, но сдерживалась. Уже две недели без сигар. Это было нечеловечески сложным испытанием для неё. После того, как Анна потеряла ребёнка, она чего только не перепробовала – опиум, морфий. Потом полуторамесячный запой… Её, почти бессознательную, нашел старый знакомый, который к тому времени ушел в пираты. Они долгое время летали вместе, пока его не догнала пуля. Чья? Да кто знает. У джентльмена удачи всегда предостаточно врагов. Ощущение щемящего в сердце одиночества становилось сильнее. Фронтера всё чаще уходила в рейды, чтобы забыться, отвлечься. Она не могла понять, за что на неё свалилось это всё? Что такого она сотворила молодости? Что задолжала судьбе, что та отбирает всё самое дорогое?

Лина постучала в дверь, и Анна впустила девушку:

– Проходи. Почти всё готово к вылету. И, стоит признаться, я даже немного волнуюсь. Одно дело рейды, а другое – реальная война.

– Кто против нас? Техника, вооружение?

Фронтера тяжело выдохнула, и вновь посмотрела в направлении серебристой коробочки, полной ароматных сигар.

– Эскадрилья аэропланов. Вооружены 20-миллиметровыми пушками. Мы, и ещё три корабля, идём без прикрытия. Потому, будет туго. Зато, если первый бой будет удачным, и мы победим, есть шанс, что к утру отобьём часть расходов на твои эксперименты с кораблём. Очень хочется верить в то, что они не были напрасной тратой денег.

---

Лина вошла в каюту и закрыла за собой дверь. Кулон на шее засветился и перед ней появился библиотекарь.

- Ну, ты даёшь. Я уж думал, ты на этот летающий туалет джамп-двигатель поставишь.

Коперник улыбнулась:

- Вообще была идея собрать вертолёт, но, думаю, пока им рано. А вот какие-то средства для превосходства не помешают. Ты у нас ходячая библиотека, что-то посоветуешь?

Золотой человек задумался. Ему совершенно не нравилась идея оставаться здесь. Алиса пропала, а если погибнет ещё и Лина, он застрянет в этой искорёженной реальности, что совсем не входило в планы. Он нарисовал в воздухе некое подобие чертежа:

- Это самый простой вариант, который я вижу. Собрать смогу за пару часов.

Девушка кивнула. Дирижер распался на песчинки и просочился под дверь, а старпом задумалась о том, говорить ли капитану Фронтере о задуманном самоуправстве. Вряд ли удастся объяснить все технические аспекты. Всё-таки, есть большая разницам между местной техникой и той, которую собирали на Терре-7.

Она выбежала из каюты и тут же наткнулась на боцмана. Тот скривил беззубый рот в некое подобие улыбки. Наверняка, подслушивал, хитрый тип. Но сейчас совершенно не до него. Если этот старый алкаш не шпион вражеского государства, способный помешать вторжению, может себе думать что угодно. Её это не касается. Что он расскажет капитану? Что Лина сама с собой разговаривает? В каюте никого, из двери вышла только она. А за ненормальность из пиратов, вроде как, не выгоняют.

Пока старпом шла в каюту Анны, её догнал Норман:

- Эй, босс, ты к Фронтере?

- Ага, а тебе тоже к ней?

Верзила смущенно кивнул, - Ага. Есть кой-какое дельце.

- Расскажешь?

На лице брутального двухметрового пирата появился заметный румянец.

Лина приподняла бровь:

- Э...парень, ты чего?

- Да не...ничего. Я в другой раз.

---

В нижней кают-компании собрались матросы. Они играли в кости, карты и прочие " мужицкие игры". Коперник затесалась к ним по чистой случайности. Она собиралась отоспаться перед вылетом, но они перехватили старпома, сказав, что ей положено больше времени проводить с коллективом.

Пришлось согласиться. Сыграв несколько партий и лишившись половины недельного жалованья, Лина поняла, что в картах ей точно не везет. Тогда она предложила игру, которую помнила ещё со школьных времён - " Правда, или желание".

Начало, как обычно, ничего не предвещало. Пираты выдавали малоинтересные секреты из своей биографии, отвечая на такие же малоинтересные вопросы. Впрочем, продолжалось так недолго. Попытки поддеть девушку сексуальной тематикой не увенчались успехом. Она повернулась к помощнику:

- Норман, чего ты боишься больше всего?

Тот опустил голову, уставившись в пол, и тихо пробормотал:

- Высоты...

В этот момент в каюте воцарилась полная тишина. Слышно было даже, как скрипит старое дерево. Уж чего-чего, а такого от него никто не ожидал.

Боцман, вглядываясь в лицо старого приятеля, спросил:

- Мужик, это ты сейчас пошутил, да?

Тот отрицательно покачал головой, - А вот ни хрена я не пошутил, приятель... Мы с отцом летали на " Буревестнике". Это был лучший корабль своего времени. Как-то нарвались на военный караул, который охранял курьера. Зря тогда капитан не выбрал отступление. Нам подожгли купол, и корабль начал падать. Под нами оказался хвойный лес. Из всех, кто был тогда на корабле, выжило трое. Я, старпом Вирго и ещё один матрос. Тогда я себе руку сломал. Вирго переломал рёбра и чуть не помер, а тот парень, имени которого я не помню, катается на коляске теперь. Отец при падении вылетел за борт и пролетел вниз метров сорок-пятьдесят, головой вниз. Из пятнадцати членов экипажа осталось всего трое... С тех пор я боялся высоты, не хотел летать. Даже к пристани не подходил, чтобы не смотреть вниз. Пока не встретил капитана Фронтеру. Мы с ней пили в одном кабаке. Я по пьяни рассказал ей о своём страхе. В общем, она сказала, что если меня сможет перепить, то я отправлюсь с ней в полёт.

- И? - напряглись все.

- Никогда не думал, что в женщину столько влазит...- он посмотрел на скалящиеся рожи товарищей, - Да я про водку, придурки!

Дружный хохот заставил проснуться даже капитана, спавшую в своей каюте на второй палубе.

Второй круг вновь ничего интересного не выдал. С фантазией у парней было туговато. Когда дело вновь дошло до Лины, у неё спросили про первый раз, и она сказала правду. Теперь ей предстояло вновь мучить помощника. Была-не-была...

- Норман, скажи, тебе сейчас кто-то нравится? И если да, то кто?

Вот тут Коперник второй раз за последние сутки увидела краснеющего громилу. Тот явно не желал говорить правду. Это означало, что Лине нужно загадать ему что-то смешное, или глупое. Либо, если у неё не было вариантов, это мог сделать за неё любой игрок.

- Старпом, у тебя что, нет никаких идей? - спросил толстый матрос с чёрным вставным глазом. Он уставился на Лину, изучая её реакцию. Та кивнула. Ей до жути не хотелось подставлять Нормана, который и так сейчас сидел красный, как варёный рак.

Боцман с одноглазым переглянулись, и беззубый, который сегодня явно за ней следил, едва сдерживая смех, обратился к Норману:

- Раз уж у тебя такая большая любовь к кэпу Фронтере, сходи-ка, брат, к ней и скажи, что жить без неё не можешь. Или кишка тонка?

- Норман, ты что, не понимаешь, что они тебя на слабо берут, - возмутилась Лина.

- Твои правила, старпом, - парировал боцман, - Норм, ты готов доказать, что у тебя ещё есть яйца, или совсем размяк под чутким бабским руководством?

Одноглазый встал, поднял кружку, и вся команда последовала его примеру. Они дружно опустошили посуду и ударили железными кружками о тяжёлую дубовую столешницу.

- Нор-ман, Нор-ман! – скандировали матросы, подбадривая друга, которому сейчас предстояло рискнуть своей задницей, заявившись в капитанскую каюту с весьма недвусмысленным текстом признания.

---

Коперник, вместе с командой, затаилась в коридоре. Народ чуть ли ни на головы друг другу лез. Ведь спрятаться за углом могли два – три матроса, но никак не дюжина. Они очень старались не шуметь, но получалось у них не слишком успешно. Норман оглянулся и шикнул на товарищей. Те скрылись, ожидая, когда он наберётся храбрости постучать в дубовую дверь, за которой скрывалась неизвестность.

Бывший старпом в последний раз оглянулся. Он искал взглядом не матросов, а хоть какой-то повод вернуться и не совершать это безумство, но…

Тук-тук-тук, - отдалось гулким эхом в коридоре.

– Кто? – голос Фронтеры казался немного недовольным, отчего Норм еще сильнее напрягся. Он покашлял и выдохнул:

- Это я, Норман, мисс Фронтера… Мне нужно вам сообщить кое-что очень важное, пока мы не отправились в поход…

Дверь со скрипом открылась, и бывший помощник капитана вошёл в каюту. Ему приходилось немного нагибаться, потому что его 192 сантиметра роста не были рассчитаны на этот дверной проём.

В коридоре воцарилась такая тишина, что Лина слышала стук собственного сердца. Все пытались услышать хотя бы какие-то звуки, а лучше – слова, или удары по голове громилы Нормана чем-то тяжелым.

Прошло минут десять, недовольные голоса становились громче, и Лина шикнула на коллег. Они могли выдать свое присутствие. Чуткий слух капитана улавливал даже самый тихий шепот у неё за спиной. А такой «хор» услышал бы и глухой.

Бывший старпом покинул каюту капитана через полчаса после того, как туда вошел. Вид у него был странный, какой-то потрёпанный. Его вопрошающий взгляд привел к всеобщему недоумению. Следов побоев на его физиономии не наблюдалось. На все вопросы парень махнул рукой и отправился в свою каюту.

– Это что ж получается, они просто поговорили и всё? – в растерянности спросил одноглазый. Боцман развел руками. Остальные, перешептываясь, разбредались, оставляя троицу – Лина, Боцман и старый матрос в коридоре.

– Ну, и чего вы добились? – спросила у них Коперник. Ей чертовски хотелось знать, что же такое сказала Анна бедняге Норману. Но зная характер пирата, не стоило надеяться на то, что он так легко разболтает.