В. Воля

К. Д. Ушинский

Человек как предмет воспитания

Опыт педагогической антропологии

Том II

Содержание:

Предисловие ко второму тому

Б. Чувствования

Глава I. О чувствованиях вообще. Вступление

Глава II. Физиологическая теория чувствований

Глава III. Механическая, или математическая, теория чувствований

Глава IV. Философская теория чувствований

Глава V. Гипотеза стремлений

Глава VI. Врожденные стремления

Глава VII. Инстинктивные стремления к общественному и родовому существованию

Глава VIII. Стремление к сознательной деятельности

Глава IX. Происхождение чувствований из органических причин

Глава X. Происхождение чувствований из сознательных представлений

Глава XI. Практическое значение сердечных чувствований

Глава XII. Взаимные отношения чувствований органических и душевных

Глава XIII. Воплощение чувствований

Глава XIV. Воплощение чувствований как органическая основа нервного сочувствия

Глава XV. Воплощение чувствований и нервное сочувствие как органические основы речи

Глава XVI. Отделение чувствований от желаний и душевных чувственных состояний

Глава XVII. Переход чувствований в чувственные состояния души

Глава XVIII. Выделение душевных чувствований и их разделение

Глава XIX. Виды душевно-сердечных чувствований:

1) удовольствие и неудовольствие

Глава XX. Виды душевно-сердечных чувствований:

2) чувствование влечения и отвращения

Глава XXI. Виды душевно-сердечных чувствований:

3) гнев и доброта

Глава XXII. Виды душевно-сердечных чувствований:

4) страх и смелость

Глава XXIII. Виды душевно-сердечных чувствований:

5) чувство стыда и чувство самодовольства

Глава XXIV. Виды душевных чувствований: умственно-сердечное чувство отсутствия деятельности

Глава XXV. Душевно-умственные чувствования. Виды их: 1) чувство сходства и различия

Глава XXVI. Виды душевно-умственных чувствований: 2) чувство умственного напряжения, 3) чувство ожидания

Глава XXVII. Виды умственных чувствований: 4) чувство неожиданности:

а) чувство обмана и

6) чувство удивления

Глава XXVIII. Виды душевно-умственных чувствований: 5) чувство сомнения и чувство уверенности, 6) чувство непримиримого контраста, 7) чувство успеха

Глава XXIX. Общий обзор чувствований, система их и их отношение к сознанию

В. Воля

Глава XXX. Воля. Вступление. Различные теории воли

Глава XXXI. Физическая теория телесных движений

Глава XXXII. Физиологическое объяснение произвола движений

Глава XXXIII. Механическая теория воли

Глава XXXIV. Философские теории волн как явления объективного

Глава XXXV. Объективная воля по фактам естественных наук: учение Дарвина

Глава XXXVI. Психологические выводы из теории Дарвина

Глава XXXVII. Результаты критического обзора теорий воли

Глава XXXVIII. Воля как власть души над телом

Глава XXXIX. Воля как желание: элементы желания - реальные и формальные

Глава XL. Воля как желание: выработка желаний в убеждения и решения

Глава XLI. Воля как желание; переход желаний в наклонности и страсти

Глава XLII. Образование характера; состояние вопроса: четыре темперамента

Глава XLIII. Факторы в образовании характера:

а) влияние врожденного темперамента

Глава XLIV. Второй фактор в образовании характера:

б) влияние впечатлений жизни

Глава XLV. Воля как противоположность неволе: стремление к свободе

Глава XLVI. Стремление к наслаждению и стремление к счастью: классическая теория эвдемонизма

Глава XLVII, Учение эвдемонизма новое время

Глава XLVIII. Стремление к счастью: значение цели в жизни

Глава XLIX. Уклонения человеческой воли вообще

Глава L. Слабость воли и склонности, из нее происходящие

Глава LI. Заключение

Предисловие ко второму тому

В предисловии к первому тому " Антропологии" я выразил надежду поместить во втором не только анализ процессов чувствования и воли, но анализ и тех духовных особенностей, которые составляют отличительную черту психической жизни человека. Однако же эта надежда, как видит читатель, не вполне осуществилась, и во втором томе исполнена только первая половина задачи. Это произошло отчасти от нездоровья, а отчасти оттого, что изложение явлений чувствования и воли заняло более места, чем я ожидал. Я, конечно, мог бы и не издавать в свет этого тома, пока не окончил бы всего труда, но, зная, что некоторые из педагогов уже начали пользоваться моею книгою при преподавании педагогики, я желал выдать поскорее хоть то, что готово.

Читатели, познакомившиеся уже с первым томом " Антропологии", найдут, может быть, что изложение второго не вполне соответствует первому, что в нем менее точности и определенности, но это уже зависит от самого свойства предметов и их предварительной обработки. Явления чувствования и воли, как известно всякому, кто знаком с психологической литературой, разработаны гораздо менее, чем явления сознания. Неопределенность, неясность, шаткость наблюдений, противоречие в мнениях составляют отличительную черту этих глав во всех психологических курсах. Может быть, читатель, знакомый с литературой этого отдела психологии, найдет даже, что в нашем труде он сделал некоторые успехи.

Самый способ исследования явлений и во втором томе остался прежний, ибо я признаю его единственно рациональным. Но из критических разборов, вызванных первым томом, можно было убедиться, что способ этот не вполне понят, и в этом нет ничего удивительного. В психологии так все привыкли строить теории, а не изучать факты и, отправляясь от какого-нибудь прежде установившегося миросозерцания, выдвигать вперед те психические явления, которые подходят под такое миросозерцание, упрямо отворачиваясь от других, которые могли бы его смутить, что я нисколько не удивился, что одни причисляют мои воззрения к идеалистическим, другие - к материалистическим, а третьи упрекают в противоречии самому себе. Это я предвидел и в предисловии к первому тому. Никто не захотел критиковать мой труд только на основании выставленных в нем фактов, т.е. единственном основании, на котором он может быть критикован. Видя в духе точно такую же необходимую гипотезу, сосредоточивающую мир психических явлений, как и в материи другую гипотезу, сосредоточивающую мир явлений физических, я не придаю никакого значения тому, назовут ли меня материалистом, или идеалистом. Я просто беру психические явления, всем знакомые, как результаты самонаблюдений и внутреннего опыта человека, анализирую их, группирую и если где ставлю гипотезу, то нигде не прикрываю ее.

Психология так долго находилась в зависимости от философии, что нельзя ожидать, чтобы взгляд на нее как на науку, не имеющую ничего общего с философскими умозрениями, как на науку наблюдения и опыта, устаноьился скоро, установился не только в заглавии психологических теорий, где он давно уже заявляет себя, но и на самом деле. Я, может быть, поступил дурно, не выяснив прежде отношений моей психологии к философии, которая в настоящее время, после погрома гегелевской системы, представляет одни развалины. Но этим выяснением отношения психологии к философии мне будет всего удобнее заняться в предисловии к третьему тому, так как в третьем томе отношение это уже само собою установится.

Теперь же скажу только мимоходом, для удаления дальнейших недоразумений, что, по моему убеждению, в настоящее время и сама философия может явиться только посредницею между психологией и науками природы. В настоящее время возможна только такая философия, которая основывала бы постройку научного миросозерцания, с одной стороны, на фактах, добытых психическим самонаблюдением, а с другой - на фактах, добытых наблюдением над внешнею для человека природою. Другой философии в настоящее время я не понимаю. Если основать философию на одних психических фактах, то выйдет самый туманный и неопределенный идеализм; если основать ее на одних известных нам фактах внешней природы, как это делает так называемая позитивная философия, то выйдет как раз столько же туманный столько же неопределенный материализм, но в обоих случаях откроется обширное поле человеческой фантазии, оценка которой возможна уже на основании правил поэзии или риторики, а не основаниях науки. Отправляясь от идеального воззрения Гегеля и от позитивной философии Конта, как бы забывшей самое существование психических явлений, мыслитель одинаково удаляется от действительного знания и попадает уже в мир фантастических построек, где величественнейшие дворцы выстраиваются очень легко и скоро именно потому, что это дворцы карточные.

Сохраняя за собою право в третьем томе выяснить отношение моей книги к различным физическим и психическим теориям, я предоставляю этот второй том здравому смыслу читателя и прошу его, не навязывая мне никаких предвзятых миросозерцании, критиковать меня единственно с фактической стороны: верны ли те факты, из которых я делаю вывод, и соответствует ли вывод факту. Если при анализе фактов я наталкиваюсь на противоречия, которых нельзя объяснить, то стараюсь сам указать на них читателю. Я считаю это лучшим, чем прикрывать их какою-нибудь туманною гипотезою и выдавать эту гипотезу за глубокомысленный вывод. Неужели игра в гипотезы (эта игра в философские жмурки) не надоела, наконец, человеку? Не гораздо ли лучше сказать себе простое " не знаю", чем обманывать и себя, и других?

Об одном только я прошу читателя: я прошу его помнить, что психический факт, который он сознает совершающимся в самом себе, точно такой же несомненный факт, как и факт какой бы то ни было точной науки. Замечая в себе такой факт, всякий из нас может быть уверен, что он одинаково повторяется в миллионах подобных нам существ и что потому он и может быть изучаем и достоин самого внимательного изучения. Неразумное забвение самого существования огромной сферы психологических фактов влечет теперь в крайность, противоположную той, в которую еще, недавно увлекалось мышление, остановившееся на одних психических явлениях и смотревшее сквозь призму их на весь внешний мир.

В третьем томе я надеюсь поместить окончание " Антропологии" и педагогические приложения, из нее выведенные. Эти педагогические приложения должны, по моему плану, составить сжатый учебник педагогики, но такой учебник, которого никак нельзя было бы заучивать.

Этого в особенности я хочу потому, что считаю заучивание всяких педагогических учебников не только бесполезною, но даже вредною тратою времени. Если воспитатель хорошо познакомится с законами человеческой природы, насколько они нам известны, то для него достаточно здравого рассудка, чтобы оценить ту или другую педагогическую меру, тот или другой педагогический прием, а этих мер и приемов бесчисленное множество, ибо каждый данный действительный случай непременно видоизменяет всякий прием и всякую меру.

20 марта 1869 г.

К. Ушинский