ГЛАВА V. Гипотеза стремлений

Установление понятия " стремление" (1 - 3). - Стремление на психологической почве (4 - 7). - Отношение стремлений к желаниям (8 - 9)

1. Прежде всего взглянем на то, для означения какого понятия мы употребляем слово " стремление".

Замечая, что магнитная стрелка, как бы ее ни отклоняли, предоставленная себе самой, всегда одним концом своим обращается к северу, и, не зная действительной причины такого явления, мы говорим, что магнитная стрелка имеет стремление обращаться одним концом своим к северу, а другим к югу. Мы называем, следовательно, стремлением не самую деятельность стрелки, но неизвестную нам причину, которая в данном случае заставляет магнитную стрелку двигаться, и притом двигаться так, а не иначе. Заметим при этом, что если бы мы увидали, что кто-нибудь подвинул один конец стрелки к северу, то мы не назвали бы этого стремлением. Следовательно, мы называем стремлением не только неизвестную нам причину замечаемой нами деятельности, но и притом такую причину, которую мы предполагаем в самом существе, обнаруживающем ту или другую деятельность, а не вне его.

2. Если замечаемую нами деятельность обнаруживает существо живое, то в этом случае вместо слова " стремление" мы часто употребляем другое слово - " инстинкт", но разумеем под словом " инстинкт" как раз то же самое, что разумеем и под словом " стремление", т. е. разумеем неизвестную нам причину замечаемой нами деятельности живого существа и притом причину, лежащую в самом живом существе, а не вне его. И замечательно, что если нам удается открыть причину деятельности животного, лежащую или в его организме, или в его жизненном опыте и предполагаемом рассудке, то мы не называем уже этой причины инстинктом. Следовательно, под именем инстинкта и животного стремления мы разумеем всегда и непременно неизвестную нам причину деятельности, лежащую в самом существе, обнаруживающем ту или другую деятельность. Замечая, например, что черепаха, только что вышедшая из яйца на песчаной морской отмели, тотчас же устремляется к морю, мы указываем причину такого явления в инстинкте этого животного, именно потому, что не можем предположить, чтобы черепаха, находясь еще в яйце, могла что-нибудь узнать о море и его положении, о том, что это именно тот элемент, где ей назначено жить, и о том, наконец, что на берегу ей очень опасно, так как множество птиц хотят поживиться ее мягким телом. Не имея возможности предположить таких сложных опытных знаний в черепахе, только что вышедшей из яйца, мы указываем причину ее целесообразного движения к морю во врожденном ей инстинкте, т.е., выражаясь проще, говорим, что причина этого явления нам неизвестна, но что причина эта, по нашей вере в причинность всех явлений*, непременно должна быть, и притом в самой черепахе, а не вне ее.

______________________

* Педагогическая антропология. Т. I. Гл. XXXIX.

______________________

3. Это последнее качество стремлений и инстинктов, т. е. что они лежат в самом действующем существе, подало Спинозе повод выводить самое стремление из сущности существа. И действительно, между нашим понятием " сущность" и нашим понятием " стремление" нет большой разницы. Под именем сущности мы разумеем спокойную причину или совокупность спокойных причин характеристической деятельности того или другого существа. Под именем же стремления мы разумеем уже действующую причину деятельности. Так, например, мы говорим: при нагревании таких-то двух тел в них обнаруживается стремление к химическому соединению. Но и здесь мы опять же не знаем, не есть ли сама сущность та же деятельность, только скрытая от нашего наблюдения, следовательно, и не можем логически отделить понятие " сущность" от понятия " стремление". Еще Спиноза сказал, что тела отличаются одно от другого движением или покоем, быстротою или медленностью движения, а " не сущностью" *. Эта мысль гениального философа нашла себе обширное подтверждение в современном естествознании, которое также стремится доказать, что разнообразие явлений зависит от разнообразия в движениях, и успело доказать это вполне, по крайней мере в отношении теплоты и движения**.

______________________

* Spinosa. Ethika. P. II. Prop. 13. Lem. I.

** Psychophysik, von T. Fechner. B. I. Leipzig, 1860. S. 29.

______________________

Следовательно, стремлением мы называем неизвестную нам причину деятельности, обнаруживаемую тем или другим существом, и притом такую причину, которую мы предполагаем в самой сущности данного существа. Таково логическое происхождение идеи стремления. Эта идея, следовательно, есть субъективная, но вместе с тем логически необходимая идея, столь же необходимая, как идея сущности или идея причины.

4. Если мы перенесем наблюдение стремления в психическую сферу и станем наблюдать его в самих себе, то придем совершенно к тождественным результатам. И в себе самих мы называем стремлением неизвестную нам причину, возбуждающую в нас те или другие психические или психофизические явления. Так, например, мы не назовем стремлением или инстинктом той причины, которая заставляет нас строить дом, шить теплую одежду, запасать хлеб на будущий год, не назовем именно потому, что мы видим причину этих наших деятельностей в сознательной мысли об их необходимости или об их пользе для нас. Если же мы называем инстинктом или животным стремлением причину, побуждающую только что родившееся дитя искать пищи в сосцах матери и выполнять при этом очень сложный и нелегкий процесс сосания, то именно потому, что мы не можем предположить в только что родившемся ребенке ни сознательной мысли о потребности питания, ни тех знаний из физики, которые нужны для того, чтобы устроить пневматическую машину изо рта. На этом основании мы разделяем действия сознательные от действий инстинктивных.

5. Однако же если мы будем внимательно анализировать наши сознательные действия, т. е. такие, причину которых мы сознаем, то заметим, что в основе каждого такого действия, под целым рядом сознательных причин лежит всегда причина несознаваемая, бессознательное стремление, или инстинкт. Так, например, человек пашет поле и засевает его по сознательной причине о необходимости пищи и на будущий год. Необходимость пищи он также узнал из многочисленных опытов голода, но никто, конечно, не скажет, чтобы человек испытывал голод вследствие сознания необходимости пищи для продолжения жизни. Следовательно, и в основе целой цепи сознательных причин, обусловливающих сложную деятельность земледельца, лежит причина бессознательная: инстинктивное стремление человека к пище. Наука, показывая нам необходимость возобновления тканей нашего тела для продолжения нашей жизненной деятельности, расширяет цепь сознательных причин, но много ли и теперь есть людей, которые сознают ясно, почему человеку нужно есть и пить? А все тем не менее хотят есть и пить. Точно так же многие ли сознают значение воздуха в пищевом процессе? Но между тем ни к чему, может быть, человек не стремится так жадно, как к воздуху, даже и не зная о его существовании. Стремление к пище пробуждается в младенце прежде, чем он имеет понятие не только о необходимости пищи, но даже вообще понятие о пище. Мы, конечно, не можем припомнить тогдашнего состояния нашей Души*, и в настоящее время побуждение голода немедленно пробуждает в нас представление о пище; но первое стремление не могло выразиться иначе, как, по выражению Локка, " в чувстве недостатка". Точно так же мы садим резеду, потому что она хорошо пахнет, но почему нам нравится запах резеды - это остается для нас неизвестным, и это неизвестное лежит в основе целого ряда сознательных действий наших. Даже эстетические наши наслаждения в конце концов сводятся к бессознательным стремлениям. Все люди более или менее имеют эстетическое чувство, а между тем еще никто до сих пор не определил, что такое красота в музыке, поэзии, живописи. Мы можем изучать условия красоты, т.е. возводить их в Сознание, но почему именно такое, а не другое соединение линий и красок, почему именно такое, а не другое сочетание звуков нравится нам - этого мы не знаем. Да если бы, наконец, наука и открыла нам это, то все же мы должны были бы признать, что чувствовали красоту прежде, чем узнали причину этого чувства.

______________________

* " Состояния удовольствия и страдания, - говорит Бэн, - не так легко воспроизводятся, как образы внешнего мира" (The Will. P. 432).

______________________

То же самое должны мы признать и в отношении причин нашей Нравственной деятельности. Разве и теперь еще не спорят о причине нравственных стремлений человека, после того как эти нравственные стремления проявляются человечеством в продолжение многих и многих тысячелетий? То же самое относится и к стремлениям религиозным. Разве и теперь еще не появляются ежегодно теории происхождения этих стремлений, создавших тысячеобразные религиозные верования, идущие в глубь древности, далее всяких исторических исследований?

6. Следовательно, не должны ли мы признать, что в основе всякой нашей сознательной деятельности все же лежит бессознательное стремление? Хочется, нравится, не хочется, не нравится - для нас последняя причина всех наших сознательных действий. Возьмите, какое хотите, действие и, как бы оно ни казалось вам проникнуто сознанием, анализируйте его до последних пределов - и вы найдете в основе его бессознательное стремление. Положим, например, что, вникая в условия гармонического сочетания звуков, мы откроем, что эти сочетания тем более нам нравятся, чем более дают нам деятельности в сфере звуков и чем беспрепятственнее и в то же время обширнее может совершаться эта деятельность*, но и тогда причина, почему душе нравится обширная и беспрепятственная деятельность, останется для нас неизвестною, и мы опять же принуждены будем назвать эту неизвестную причину таинственным именем врожденного стремления к сознательной деятельности, ибо эта причина лежит в нас самих, а не вне нас.

______________________

* Педагогическая антропология. Т. I. Гл. VII. П. 10 - 12.

______________________

7. Нетрудно убедиться, что причина того, что нам хочется и нравится и что, следовательно, составляет бессознательную основу нашей сознательной деятельности, лежит не в предмете, возбуждающем в нас приятные ощущения, а в нас самих. Мое желание есть делает мне хлеб приятным, а не хлеб пробуждает во мне чувство голода, хотя, конечно, вид хлеба очень часто может отвлечь мое внимание от других предметов и тем самым дать мне возможность почувствовать то уже существующее состояние моего организма, которое отразится в душе чувством голода. " Мы желаем вещи, - говорит Спиноза, - не потому, что она кажется нам хорошею, но потому вещь кажется нам хорошею, что мы ее желаем" *. Эту мысль следовало бы уяснить так: мы желаем вещи не потому, что она кажется нам хорошею, но она кажется нам хорошею вследствие бессознательного к ней стремления, в нас существующего. Не должно смешивать этих двух понятий: желание и стремление. Конечно, в основе каждого желания лежит бессознательное стремление, но здесь к нему присоединяется уже сознательное представление желаемого, извлеченное из многочисленных опытов удовлетворения первоначально бессознательному стремлению.

______________________

* Spinosa. Ethika. P. III. Prop. 9 u. 39. Schoi.

______________________

8. Все разделение нами предметов на полезные, бесполезные и вредные, на приятные, неприятные и безразличные делается нами на основании таких бессознательных стремлений нашей природы, т. е. на основании таких возникающих в нас психических состояний, причины которых скрываются вне нашего сознания.

9. Бессознательные стремления превращаются в сознательные желания не иначе, как через посредство чувствований. Бессознательное стремление к пище, называемое голодом, делает нам хлеб приятным, и после этого мы уже сознательно желаем и ищем хлеба. Следовательно, чувствование удовольствия, сопровождающего удовлетворение бессознательного стремления, превратило это бессознательное стремление в сознательное желание. Бессознательно стремимся мы к гармонии звуков и, слыша гармонические звуки, получаем удовольствие, а впоследствии уже сознательно желаем этих звуков, ибо знаем, что они доставляют нам удовольствие. Таков психический акт во всей своей простоте и точности. Стремление, чувствование и представление* - вот три психических явления, которые соединяются в сложном акте желания. Конечно, первый член этой цепи мы только предполагаем, но тем не менее предположение его для нас логически неизбежно: мы не можем иначе объяснить появление в нас тех или других чувствований, как предположив те или другие бессознательные стремления в нашей природе, а появлению в нас сознательных желаний мы также необходимо должны предпослать появление в нас чувствований, условливающих все наши желания и нежелания**. В желании уже соединяется воспоминание испытанных чувствований и представление предмета, возбудившего в нас эти чувствования.

______________________

* Незнание сложности желания и истории образования желаний ведет к самым уродливым и практически вредным предположениям. Таково, например, мнение о врожденности желаний преступления, мнение, разделяемое и знаменитым Кетле со многими другими (Sur I'homme, par Quetelet. Т. II. Paris. 1833. P. 108).
** Придерживаясь Спинозы, Мюллер говорит: " Чувствования суть сознаваемые желания" (Manuel de Physiologie. T. II. P. 511). Мы же видим, что чувствование есть самостоятельный акт души, возбуждающийся в ней удовлетворением или неудовлетворением стремлений.

______________________