Стих двадцать второй

«Отъими от мене понос и уничижение, яко свидений Твоих взысках».

Люди мира сначала не обращают внимания на людей Божиих, обнаруживая к ним лишь холодность, смешанную с презрением и нескры­ваемую неприятность встречаться с подобными людьми; но потом начинают поносить их и уни­жать, особенно тех из них, которые ближе к ним и больше других обнаруживают твердости в сле­довании однажды принятому образу жизни. Люди Божий готовы все это терпеть, и терпят молча, пока это остается без вреда для самого пути Бо-жия, по которому они идут. Но когда уже дело доходит до этого, то они возвышают голос, толь­ко не пред людьми, а пред Тем, Кто назирает все пути человеческие, и просят Его снять с них по­нос и уничижение ради того, что от них он пере­ходит и на те свидения, которых они взыскуют.

Слова «яко свидений Твоих взысках» можно отно­сить и «к отъими». Отыми поношение, потому что я свидений Твоих ищу; я Твой, Твоей воле сле­дую, Твои.повеления исполняю; защити же, так как Ты обещал не давать Своих в обиду. Можно относить их и к «поношению и уничижению»: за то, что я свидениям Твоим в точности следую, меня всячески поносят и уничижают, — избавь же меня от этого, ибо чрез это путь Твой хулится.

Чиста молитва только в последнем смысле; но не неуместна она и в первом, не по немощам только естества, но и по нуждам нравственным. Кто не знает, каким подавляющим гнетом ложит­ся на душу поношение! Оно подрывает энергию в самых энергичных и расслабляет самые многодельные руки и ноги. И вот, как сдавленный естественно ищет простора, так и эта душа вопи­ет: отыми, Господи, эту тяготу! Она вяжет мне руки и ноги, и я двинуться не могу вперед. И это делается не потому, что нет терпения, ибо поно­шение уже терпится, а ищется только исход из неприятного положения, и ищется именно там, где единственно и искать его можно, то есть от Того, в руке Которого судьбы всех людей. Такая молитва не плод нетерпения, а свидетельство веры и упования. С другой стороны, и то возмож­но, что от тяготы подорвется энергия к жизни по Богу, а от этого подрыва раздражатся и восста­нут замершие было страсти и навыки. Боящийся падений и вопиет: избави; я ищу свидений Твоих, но и боюсь, как бы не расслабнуть и не пасть. Впрочем, в этом воззвании может быть и та­кой смысл: отыми подавляющее действие поно­шения и уничижения, дай силу быть к нему рав­нодушным и держать себя так, как бы его не было. Если такой оборот молитвы не неуместен, то в поддержание мужественного перенесения бесславия можно собирать в уме представления, могущие усилить такую решимость и придать мужества. Поношение здешнее избавляет от по­срамления на Страшном суде. Насколько потер­пишь эту напраслину здесь, настолько ублажения приготовишь себе там. Путь поношения — не запустелый какой-нибудь, по которому кто-кто проходит; он тесно полон шествующими по нему. Все святые прошли им, и впереди всех Сам Началовождь Господь; значит, идти по нему не должно быть скучно. К тому же никакой- плас­тырь так скоро не вытягивает дурных соков зло­качественного нагноения тщеславия, самовозно­шения и гордости, как поношение. Имея все это в мысли, можно молиться: отыми расстроиваю-щую силу у поношения; а поносить — пусть по­носят. Буду сидеть, покрытый этим посрамле­нием, как обложенный пластырем. Это, нако­нец, сделает меня более способным исполнять сведения Твои, Господи, которые я вседушно взыскал.