Самая кошмарная версия

Версия потопления “Курска” залпом боевых торпед, выпущенных подводной лодкой НАТО, объясняет очень многие и многие факты, о которых сообщалось как о достоверных официальными лицами ВМФ и органов государственной власти, и которые не укладываются в другие версии.

Если обратиться к публикации в журнале “В мире науки” № 5, 1988 г. (Русскоязычная версия американского журнала “Scien­tific American”) “Неакустические методы обнаружения подводных ло­док”, в которой приведены данные Тома Стефанека по шумности АПЛ ВМС США и ВМФ СССР, воспользовавшись при этом также открытой публикацией “Особен­ности акустической защиты атомных подводных лодок ВМС США” в журнале “Зарубежное военное обозрение” № 7, 1988 г. (авторы капитан 1 ранга В.Пар­хо­мен­ко и капитан 1 ранга Ю.Пеле­вин), то станет ясно, что:

Советские АПЛ уже к 1990-м годам проигрывали по шумности американским минимум 30 дБ.

30 дБ (дециБелл) для большинства читателей — это абстрактные, ничего не говорящие цифры. Практически же они означают, что на скоростях хода порядка 6 — 8 узлов[93] шумность всех американских подводных лодок третьего поколения ниже уровня шумов моря, а шумность всех отечественных подводных лодок треть­его поколения выше уровня шумов моря. При этом отечественные стратегические ракетоносцы — самые шумящие, а американские — самые бесшумные. В этом диапазоне 30 дБ, разделяющем стратегические ракетоносцы с баллистическими ракетами обоих государств, под уровнем шумов моря расположились американские многоцелевые (торпедные) лодки, а над шумами моря — многоцелевые (торпедные) отечественные лодки. Погибший “Курск” располагался где-то между отечественными торпедными и стратегическими лодками существенно выше над шумами моря.

Этот результат — прямое следствие научно-технической политики и военно-морской доктрины, поддерживаемых С.Г.Гор­шко­вым и его аппаратом с середины 1950‑ х гг.

Это положение в целом сохраняется и доныне, поскольку в 1990‑ е гг. вступали в строй только лодки старых проектов, на основании головных[94] образцов которых и был сделан приведённый вывод. За прошедшее десятилетие философия и культура проектирования подводных лодок, унаследованная от С.Г.Горшкова и его подручных, не была вытеснена иной, исходящей из принципа, понятного даже простому крестьянину, предложившему Петру I построить «ПОТАЁННОЕ судно», а не «подводную лодку». До начала ХХ века для < обеспечения потаённости > достаточно было скрыть­ся под водой; в конце ХХ — начале XXI века для этого не всегда достаточно скрыться и под уровнем шумов моря. Но в горшковской концепции строительства подводных лодок акустическая скрытность была принесена в жертву:

· эксплуатационной надёжности энергетической установки, обеспечиваемой дублированием набора составляющих её механизмов, а не их совершенствованием. СЛЕДСТВИЯ: двухвальные энергетические установки, что влечёт за собой увеличение длины корпуса, < площади> смоченной поверхности, сопротивления воды движению корабля, рост необходимой мощности и общей массы энергетической установки и рост полного подводного водоизмещения, ухудшение гидродинамических условий работы гребных винтов (практически же двухвальные лодки на протяжении десятков лет своего существования в тактических ситу­ациях, требующих наибольшей акустической скрыт­ности, ходят под одним винтом). Горшков просто не сумел задавить первую одновальную лодку Пр. 671, в результате чего возник прецедент одновальных лодок в ВМФ СССР, но потом взял свое: сумел задавить в третьем поколении работы в развитие и совершенствование Пр. 705 — сверхдинамичной и манёвренной лодкой второго поколения, во многом опередившей своё время, которая при грамотном акустическом проектировании в дальнейших моди­фи­кациях, могла бы стать самой малошумной лодкой. < Не получили развития в новом поколении и АПЛ Пр. 670М с противокорабельными крылатыми ракетами — им на смену пришли АПЛ Пр. 949А, главный конструктор И.Баранов.>

· всплывающей камере (уже дважды доказала свою надуманность и бесполезность в эгрегориально управляемых катастрофах [95]). СЛЕДСТВИЯ: увеличение ширины и ухудшение профиля рубки (ограждения выдвижных устройств — перископов, антенн), гидро­динамический след от которого (неоднородность набе­гающего потока) возбуждает колебания лопастей гребных винтов;

· обеспечению непотопляемости при затоплении отсеков прочного корпуса. СЛЕДСТВИЯ: уменьшение осадки в надводном положении относительно высоты корпуса, влекущее: 1) уменьшение диаметра гребных винтов (чтобы в надводном положении не торчали из воды < и не могли бы быть повреждены плавающим на поверхности мусором и льдом>) и соответственно рост частоты их вращения (для переработки подводимой мощности энергетической установки корабля в заданную заказчиком скорость хода), что приводит к снижению докавитационной[96] скорости хода, 2) рост полного подводного водоизмещения за счет повышения запаса плавучести, увеличения объёма балластных цистерн, увеличение запаса воздуха высокого давления, 3) увеличение мощности энергетической установки вследствие роста водоизмещения и 4) возникновение дополнительного сопротивления и шумности при течении воды во время движения лодки через проницаемые объёмы в лёгком корпусе;

· достижению превосходства в скорости полного подводного хода. СЛЕДСТВИЯ: формообразование корпуса, рулей, ограждения рубки и выдвижных устройств, неблагоприятные с точки зрения возбуждения колебаний лопастей гребных винтов неоднородностью набегающего потока (мощные пики излучения на частотах, кратных частоте вращения гребных винтов, — наиболее сильный демаскирующий акустический фактор); перераспределение составляющих нагрузки в пользу энергетической установки за счет обитаемости и полезной нагрузки; рост энергонапряжённости двигательно-движи­тель­ного комплекса, влекущий за собой повышенный уровень механических колебаний его деталей, узлов и агрегатов.

Этим подходам к проектированию сопутствуют ещё ряд конструктивных особенностей отечественных АПЛ:

· двухкорпусность (прочный корпус внутри обтекаемого лёгкого, одно из следствий требования непотопляемости). СЛЕДСТВИЯ: практически невозможен точный расчёт спектра собственных частот и форм колебаний системы «прочный + лёгкий корпуса», что затрудняет акустическую оптимизацию общего расположения энергетической установки (главного вибратора, возбуждающего антенну-излу­ча­тель — обшивку прочного корпуса и винт) и механических параметров оборудования (частоты вращения и т.п.); возбуждение лёгкого корпуса потоком набегающей воды на больших скоростях хода, вследствие чего лёгкий корпус становится ещё одним источником акустического излучения; позволяет проектанту “сверлить дырки” в прочном кор­пусе, где он пожелает, а обилие отверстий снижает непотопляемость при сильных пожарах и живучесть при воз­дей­ст­вии ударной волны < подводного взрыва >;

· принципиальный отказ в практике проектирования от компенсаторов дипольного излучения гребных винтов и механической развязки по колебаниям прочного корпуса и линии гребного вала < т.е. юридически это можно квалифицировать как саботаж и вредительство >. Практически дипольное излучение[97] — колебательные изменения формы и геометрического положения при неизменном объёме. Это основная доля энергии шумоизлучения гребных винтов на докавитационных скоростях хода<, да и подводной лодки в целом как гидроакустического излучателя >;

· соответственно при одинаковом качестве гидроакустических средств освещения подводной обстановки и целеуказания < (было ли оно — особый вопрос к океанологам, прибористам и алгоритмистам, занимавшимся разработкой гидроакустической аппаратуры)>, менее шумящая платформа обеспечивает большие дальности обнаружения и лучше выделяет цели на совокупном фоне шумов моря и собственных шумов платформы-носителя гидроакустики [98].

Эти недостатки могут быть преодолены только в новых проектах, созданных соответственно иной иерархии требований к подводным лодкам: при этом получится что-то похожее на “Лос-Анджелес”, возможно, что несколько лучше. В старых же проектах, при их серийной постройке действительно кое-что улучшить можно, но выиграть гонку акустического проектирования — невозможно, поскольку акустика в горшковщине — такая, какая получится по остаточному принципу при обязательном удовлетворении всего прочего, тактически менее значимого, чем акустическая скрытность; и даже, если не надуманного за кабинетным столом, но такого, что может быть достигнуто иными конструктивными решениями без ущерба для акустической скрытности лодки.

Практически же названный ранее разрыв в 30 дБ в технически обеспеченных уровнях акустической скрытности проявляется в том, что вопрос о взаимном обнаружения друг друга подводными лодками США и отечественными в подавляющем большинстве случаев разрешается в пользу США на дальностях, на которых отечественные лодки за собственными шумами и шумами моря не слышат американцев. Именно вследствие этого американские лодки врезаются в отечественные чаще, нежели отечественные лодки — в иностранные.

Вследствие этого отставания в акустической скрытности, ВМФ России не знает: действительно ли нет в районе его действия подводных лодок США? либо они есть, но мы не в силах их обнаружить? Соответственно, натовцы имеют возможность отрицать факт пребывания их лодок в тех или иных районах, поскольку мы не можем предъявить им “акусти­чес­кий портрет” подозреваемой нами в чем-либо их подводной лодки, а тем более принудить её к всплытию, при обнаружении в наших территориальных водах.

Этот факт хорошо известен в военно-морских кругах, но высокое начальство ВМФ и Минсудпрома предпочитает его оспаривать, поскольку признание этого факта с их стороны приводит к вопросу о соответствии занимаемым должностям очень широкого круга высших чиновников ВМФ, Российской Академии наук, Минсудпрома, о кадровой политике, проводившейся на протяжении нескольких последних десятилетий и проводимой ныне; а также — к чисто уголовному вопросу о преступной халатности с признаками измены Родине.

Курсантов же военно-морских училищ официальные учебные курсы убеждают в обратном соотношении по акустической скрыт­ности, рассказывая им сказки о наконец таки якобы достигнутом отечественным кораблестроением примерном равенстве по шумности с американцами, а то и превосходстве над ними. В том же широкую аудиторию убеждают и издания, подобные книге М.Ка­ла­шникова “Сломанный меч империи”, обзору “Отечест­вен­ные атомные подводные лодки” в журнале “Техника и вооружение” № 5, 6, 2000 г., обзору М.Ю.Ку­ру­шина “Подводная лодка «Курск»” (Москва, «Олимп», Издательство «АСТ», 2000 г.).

Вследствие сложившейся практики замалчивания и “необострения” этого вопроса ВМФ России проигрывает США и в четвертом поколении (архитектурно-конструктивный облик лодок четвертого поколения в отечественном флоте неотличим от лодок третьего поколения со всеми вытекающими гидромеханическими, в том числе акустическими, последствиями).

И это — главная военно-морская государственная тайна США от русских всех национальностей, от государственной бюрократии СССР, а в последствии и от государственной бюрократии России; но это же — мафиозно-корпоративная тайна отечественной бюрократии ВМФ, Минсудпрома, РАН как от русских всех национальностей, так и от корпорации бюрократов государственного аппарата нашей страны.

При таком соотношении уровней технического развития атомных подводных лодок американцы, уверовав в свою “неви­ди­мость” и неуязвимость, обнаглели до такой степени, что уже давно привыкли шастать в подводном положении там, где считают нужным. При этом систематически ими нарушаются как нормы международного права (включая умышленное вхождение в чужие территориальные воды и в районы, объявленные закрытыми в связи с военными учениями), так и просто требования хорошей морской практики (отрасли культуры, включающей в себя не формализованные правилами нормы этики судоводителей, безопасности судовождения и эксплуатации кораблей и судов).

Но кроме техники, есть ещё и гидрология моря. В частности, в Баренцевом море в районе гибели “Курска” в дни трагедии приповерхностный слой воды был прогрет до + 10^О С, а температура придонных слоёв была около + 4^О С. При этом образуется слой, в котором при незначительных изменениях глубины резко < и существенно > изменяются значения температуры воды.

Скорость звука в воде зависит от температуры: при распространении в воде звуковой луч отклоняется в сторону более плотных холодных слоев. Поэтому в таких гидрологических условиях в сочетании с воздействием течений возможно возникновение гидроакустических теней, линз и зеркал, завес, < волноводов, > под прикрытием которых лодки, обладая даже высокой шумностью, могут скрываться и оказываться “неви­ди­мыми” даже для самых совершенных средств гидроакустического обнаружения. При этом одинаково неработоспособны оказываются как пассивные средства, вслушивающиеся в звуки моря, так и локаторы, посылающие свои импульсы, а потом улавливающие их отражения от подводных объектов. Под воздействием этих линз, зеркал, теней, завес, < волноводов > шумоизлучение искомой лодки может не прийти к затаившемуся “уху” охотника, а посланный охотником импульс локатора может затеряться в море, даже отразившись от искомого объекта. < Иными словами, особенности гидрологии могут свести практически на нет способность к обнаружению подводных лодок даже самых совершенных гидроакустических средств, размещённых на каком-либо носителе[99] >.

Гидрологические особенности такого рода могли создать тактическую обстановку, в которой “Курск” из-за высокого уровня собственных шумов и технического превосходства лодок США в акустической скрытности не знал о нахождении натовской лодки в районе торпедных стрельб и выпустил торпеду по учебной цели, как то и было предусмотрено планом учений. А натовская лодка, нагло ведя разведку в зоне учений нашего флота, из-за особенностей гидрологии района тоже своевременно не обнаружила “Курск”[100].

Вследствие такого рода особенностей гидрологии < и стечения других обстоятельств > натовская лодка могла оказаться вблизи траектории прохождения учебной торпеды, выпущенной “Курском” во время учений[101]. Головка самонаведения торпеды в режиме пассивного шумопеленгования могла захватить оказавшуюся в непосредственной близости от её курса натовскую лодку. После захвата < этой новой > цели торпеда была перенацелена её бортовой < автономной > системой самонаведения на натовскую лодку. Если при этом головка самонаведения ещё и переключилась в активный режим (это свойственно некоторым типам торпед и может быть задано при выстреле избранным алгоритмом самонаведения), то акустики на натовской лодке услышали не только шумы идущей на них торпеды, но и посылки гидролокатора её головки самонаведения.

После того, как торпеда пошла на натовскую лодку, на её главном командном пункте могли либо ошибиться в оценке ситуации, сочтя направившуюся на них торпеду целенаправленным применением нами оружия против них, либо струсить, и дали торпедный залп, желая, прежде всего, поразить идущую на них торпеду, не имея времени размышлять на тему: торпеда боевая? или учебная, т.е. без боевого заряда, и потому серьёзной опасности не представляющая?

Но такие действия могли быть и результатом исполнения командиром-масоном натовской лодки прямо отданного ему старшими “братьями” приказа, лежащего в русле закулисной политики, направленной либо против В.В.Путина, либо решающего какие-то внутриполитические проблемы США (с точки зрения американцев <, а тем более — их закулисных хозяев >, весь остальной мир — среда, предназначенная для обслуживания их нужд [102], и по отношению к «отсталым народам», к которым относится и население России, с их точки зрения можно вести себя как угодно, не стесняя себя нормами морали: вспомните сбитый над Сахалином ПВО СССР в 1983 г. “Боинг-747” — разведку в интересах США совершал южно-корейский пассажирский авиалайнер).

В залпе натовской лодки могло быть от 2 до 4 торпед.

Соответственно первый взрыв (порядка 100 кг в тротиловом эквиваленте), зафиксированный акустиками и сейсмологами, мог быть взрывом натовской торпеды, вблизи учебной торпеды “Курска”. Этот взрыв вряд ли был контактным. Вследствие этого торпеда “Курска” могла уцелеть и попасть в натовскую подводную лодку, нанеся ей механические повреждения, не несущие угрозы гибели. Такой вариант объясняет, почему в районе были обнаружены аварийные буи не российской окраски, а на дне неподалеку от затонувшего “Курска” был обнаружен объект, соизмеримых с “Курском” размеров, и были найдены обломки каких-то конструкций ограждения рубки или лёгкого корпуса < неизвестной > подводной лодки. Конечно, если сообщения о буях[103] и найденных обломках “ограждения” достоверны; если второй объект действительно был обнаружен, а не представлял собой второй экземпляр гидроакустического “эха”, возникший при вторичном отражении гидрологическими неоднородностями первичного “эха” посылок гидролокаторов, отражённых затонувшим “Курском”. Если это был второй экземпляр гидроакустического “эха”, то с изменением гидрологии района под воздействием течений он исчез сам собой.

И если это действительно была вторая подводная лодка, то почему Северный флот её потерял, а не принудил всплыть или не сопровождал её к порту ремонта? — Потому что по своей скрытности натовские лодки превосходят возможности отечественных сил противолодочной обороны, которые, даже обнаружив лодку, неизбежно её теряют? — или потому, что было принято решение дать ей уйти, поскольку после всего, что произошло и было ясно изначально (тем более после обнаружения “Курска” на дне и его осмотра с борта «батискафа»), это был вопрос политики, лежащий вне компетенции командующего Северным флотом?

Ответ на вопрос о втором объекте должны прояснить командующий Северным флотом В.А.Попов и те командиры-противо­лодочники, которым он обязан был поручить обеспечить противолодочную оборону района проведения спасательных работ.

Второй зафиксированный взрыв (спустя две минуты с лишним после первого) мог быть наложением неконтактного взрыва в районе кормовой оконечности “Курска” (он привёл к затоплению кормовых отсеков вследствие разрушения вводов забортной арматуры и проблемам с комингс-площадкой и люком 9‑ го отсека) и контактных взрывов при попадании двух торпед в его носовую оконечность, результатом чего является, во-первых, пробоина размером 2´ 3 метра с вогнутыми вовнутрь оплавленными краями в районе 24 шпангоута на стыке 1‑ го и 2‑ го отсеков (“Московские ведомости” № 34 от 11.09.2000 г.) и, во-вторых, — детонация боевых торпед < в торпедных аппаратах и в стеллажах первого отсека >.

* * *

< Чтобы сформировать образные представления о сказанном, обратимся к фотографии АПЛ “Курск” в надводном положении и рисунку её внешнего вида, представленным на рис. 4, а также к продольному разрезу, представленному на рис. 5.

В состав первой редакции рис. 5 не входил, поскольку он был найден в интернете позднее. Добавив во вторую редакцию рис. 5, мы сохраняем в ней и иллюстрацию, которая была в первой редакции, представленную ниже на рис. 6, для того, чтобы читатель имел представление о различиях обеих редакций.

Рис. 4. Внешний вид АПЛ Пр. 949А. Фотография взята с официального сайта ЦКБ морской техники “Рубин”; схема отсканирована из номера “Независимой газеты” от 31 августа 2000 г.

Рис. 5. Продольный разрез АПЛ Пр. 949А (Рисунок добавлен в 2002 г. по материалам сайта www.k-141.org/img/plan949a-big.gif)

1. Антенны гидроакустического комплекса. 2. Стеллажи с устройствами продольной и поперечной подачи с системой быстрого заряжания комплекса торпедно-ракет­ного во­ору­жения. 3. Первый (торпедный) отсек. 4. Аккумуляторные батареи. 5. Ходовой мостик. 6. Второй отсек (центральный пост). 7. Всплывающая спасательная камера. 8. Третий отсек. 9. Выдвижные устройства (перископы, антенны и т.п.). 10. Четвертый (жилой) отсек. 11. Проекции расположенных побортно вне прочного корпуса контейнеров с пусковыми установками противокорабельного ракетного комплекса “Гранит”. 12. Пятый отсек (вспомогательные механизмы). 13. Шестой отсек (вспомогательные механизмы) 14. Баллоны ВВД (воздуха высокого давления). 15. Седьмой (реакторный) отсек. 16. Реакторы. 17. Восьмой (турбинный) отсек. 18. Носовая ПТУ (паротурбинная установка). 19. Носовой ГРЩ (главный распределительный щит). 20. Девятый (турбинный) отсек. 21. Кормовая ПТУ. 22. Кормовой ГРЩ. 23. Десятый отсек (ГЭД — гребной электродвигатель). 24. ГЭД.

На рис. 6 показана немасштабная схема АПЛ “Курск” в разрезе по продольной плоскости симметрии (диаметральной плоскости), которая несмотря на свою загрублённость и некоторые искажения (есть различия с тем, что показано на рис. 5: в частности на рис. 5, отсек в котором расположен кормовой спасательный люк — десятый, а не девятый, — но для наших целей эти различия не принципиальны) тем не менее, даёт общее образное представление об устройстве АПЛ проекта, похожего на 949А. >

Рис. 6. Продольный разрез АПЛ Пр. 949А по публикации в книге М.Ю.Курушина “Подводная лодка «Курск»” (Москва, «Олимп», «АСТ», 2000 г.). Нумерация отсеков соответствует отечественной традиции. < Но плоскость, отсекающая воздушный пузырь в корме, не соответстует реальному положению лодки на грунте (дифференту 2О на нос и крену 1, 5О на левый борт, о которых сообщалось в СМИ).>

В нижней части рис. 6 на горизонтальной линии имеются вертикальные засечки и цифры, указывающие номера отсеков. Засечки проведены в плоскостях, соответствующих носовой переборке каждого из отсеков. 1-й отсек — торпедный. 2‑ й — центральный пост (главный командный пункт). 3‑ й — штурманская рубка, пост химконтроля, стойки систем автоматики. 4‑ й — каюты, камбуз, пульт управления реакторами. 5‑ й и 5‑ й-бис — реакторный. 6‑ й — вспомогательных механизмов. 7‑ й и 8‑ й — турбинные. 9‑ й — румпельное отделение (приводы управления рулями) и главные упорные подшипники. Вертикальной штриховка по периметру корпуса соответствует набору в пространстве между прочным и лёгкими корпусами. В корму от 9‑ го отсека вне прочного корпуса расположены так называемые «штаны» — < специфический атрибут многих отечественных двухвальных атомных подводных лодок, начиная со второго поколения; это обтекатели и кронштейны гребных валов и рулевого устройства, представляющие собой проницаемые объёмы в пределах кормовой части лёгкого корпуса. Как выглядят «штаны» при взгляде снаружи, показано на проекциях внешнего вида АПЛ Пр. 949А на рис. 4. >

В нос от цифры «1», обозначающей начало прочного корпуса, расположены затапливаемые и проницаемые объёмы в пределах лёгкого корпуса, в которых размещено различное оборудование. Прямоугольник с горизонтальными линиями, расположенный на середине высоты корпуса, — выгородка антенн гидроакустического комплекса. < Это — большая «кастрюля», в которую помещён антенный комплекс. Обычно она заполнена водой, но при необходимости доступа людей к антеннам в надводном положении она может быть осушена. > Над нею в верхней части корпуса, в два яруса по высоте расположены торпедные аппараты. В верхнем ярусе два аппарата калибра 650 мм, в нижнем ярусе четыре аппарата калибра 533 мм. Внутри прочного корпуса на верхней палубе торпедного (1‑ го) отсека на стеллажах хранятся запасные торпеды для торпедных аппаратов обоих ярусов. В его трюме (в самой нижней части) расположена «акку­му­ляторная яма», где находятся батареи <, а также некоторые прочные цистерны >. В кормовой оконечности наклонная черта с надписью «воздушный пузырь» показывает возможное положение воздушной подушки в 9‑ м отсеке при его затоплении в условиях дифферента на нос.

* *
*

При этом более возможно, что одна из торпед < залпа, выпущенного натовской лодкой, > попала в лёгкий корпус в носовой оконечности над выгородкой гидроакустической станции и взорвалась в районе, где в два яруса размещены трубы торпедных аппаратов. Обычно аппараты заряжены: если из одного выпустили учебную торпеду, то в пяти[104] других аппаратах торпеды были боевые. В этом случае их боеголовки оказались практически в эпицентре взрыва одной из натовских торпед, и не могли не сдетонировать < (точнее: причины и условия для их детонации были наиболее подходящими, нежели во всех других версиях начала и развития катастрофы >. При этом первый отсек был бы неизбежно разрушен, < и на всём его протяжении вплоть до района > выгородки гидроакустической станции могли уцелеть только конструкции в нижней < (примыкающей к килю) > части этого района корпуса. Но взрыв в этом же районе корпуса наиболее вероятен и при столкновении лодки на ходу с < якорной или дрейфующей > миной. В один из дней проведения спаса­тельной операции проскользнуло сообщение, что корпус так разрушен, что гидроакустическая станция лежит на дне. Если это сообщение истинно, то видимо, разрушен и район размещения торпедных аппаратов, и для объяснения этого разрушения была выдвинута версия о столкновении с < дрейфующей > миной времён Великой Отечественной войны. Однако одиночная мина не могла оставить ещё одну — вторую пробоину на стыке 1‑ го и 2‑ го отсека, и, кроме того, район стыка отсеков удалён достаточно далеко от боеголовок торпед, вследствие чего ударная волна в районе размещения боеголовок торпед была бы ослаблена и не смогла бы вызвать их детонацию.

Взрыв торпеды или мины в непосредственной близости от заряженных торпедных аппаратов, повлекший за собой детонацию боевых торпед в них, — единственная версия, которая не противоречит статистике гибели подводных лодок: не известно ни одного случая, чтобы на борту подводных лодок взорвались бы торпеды при затоплении отсеков, взрывах глубинных бомб, ударах о грунт при навигационных происшествиях, затоплении лодок и их разрушении на глубине[105].

Это не значит, что < никогда в истории> торпеды не взрывались в аппаратах и в отсеках лодок, но < там > они взрывались по другим причинам. Зато известны случаи, когда в ходе боёв взрывы авиабомб и артиллерийских снарядов в непосредственной близости от заряженных торпедных аппаратов на надводных кораблях вызывали детонацию торпед.

При взрыве мины у борта торпеды в первом отсеке и в аппаратах были бы достаточно далеко удалены от эпицентра, и если не были поражены осколками < (что маловероятно, учитывая размещение оборудования в отсеке) >, то вряд ли бы сдетонировали. Соответственно взрыв торпед, размещённых на стеллажах в торпедном отсеке, если он и имел место, то был вторичен по отношению к детонации торпед в аппаратах, оказавшихся практически в эпицентре одного из взрывов противолодочного оружия. Даже если внутреннего взрыва в первом отсеке не было, то взрыва торпед в аппаратах и < внешнего взрыва > торпеды в районе стыка 1‑ го и 2‑ го отсеков достаточно, чтобы повлечь катастрофические разрушения с первого по четвертый отсек[106].

При затоплении же отсека через пробоину 1, 40´ 2 метра (а тем более 2´ 3 метра), какая версия высказана в упоминавшихся “Московских ведомостях”, нет времени на развитие пожара, в котором торпеды могли бы взорваться вследствие перегрева.

Именно по причине неодновременности взрыва нескольких единиц боеприпасов и наложения друг на друга нескольких ударных волн второй “взрыв” оказался не только наиболее мощным, но относительно продолжи­тельным (растянутым во времени).­

Третий “взрыв”, о котором сообщили только некоторые средства массовой информации (если он в действительности имел место) мог быть гидродинамическим ударом при разрушении гидростатическим давлением какого-то “непрочного” герметически закрытого объёма при затоплении отсеков затонувшей подводной лодки (герметичных выгородок, герметичных постов).

Кроме того, смущает и официальное сообщение ВМФ об учебной задаче, которую решал “Курск” в ходе торпедных стрельб: поражение главной цели в ордере[107] надводного соединения кораблей. АПЛ типа “Курск” по нынешним ценам стоит порядка 1 млрд. долларов. В условиях мощной противолодочной обороны вероятность уничтожения подводной лодки после того, как выпущенные ею торпеды обнаружены (или поразили цель), если и не близка к 1, то более 0, 5.[108] Для “Курска” это усугубляется тем, что, будучи ракетоносцем с полным подводным водоизмещением около 25 000 тонн, он уступает по своим характеристикам скрытности и манёвренности многоцелевым (торпед­ным) подводным лодкам с полным подводным водоизмещением в пределах 8 000 тонн, которые прямо предназначены для выполнения и такого рода торпедных стрельб[109].

Иными словами, в мире очень мало (порядка трёх десятков: < у США в строю авианосцев — 12 штук, плюс к ним крупные десантно-высадчные корабли США (типа “Тарава”, “Уосп”) и других стран НАТО >) надводных объектов, стрелять по которым торпедами с лодок Пр. 949 и 949А, почти при 100‑ процентной гарантии их последующего уничтожения, военно-экономически оправдано. Кроме того, если употребляются торпеды без ядерных боевых частей, то подавляющее большинство такого рода объектов — вследствие наличия систем противоторпедной обороны и конструктивной защиты от взрывов торпед — не может быть утоплено одним торпедным залпом < (для многих из них попадание 2 — 3 торпед из залпа не приведёт даже к подавлению их способности решать возлагаемые на них боевые задачи) >. Это обстоятельство делает официально названную задачу, поставленную перед “Курском”, неактуальной в условиях ведения реальных боевых действий без применения ядерного оружия.

При всех этих рассуждениях также следует иметь в виду, что оценка целесообразности войны с уничтожением авианосцев и атомных подводных лодок (тем более применением ядерного оружия и с ядерным оружием на борту) при господствующем в военной среде образе мыслей является не одним из предметов военной науки, а безответственно отдаётся военными во власть политиков, чью деятельность военная наука и вооруженные силы должны верноподданно обслу­живать по принципу «армия вне политики» как в мирное время, так и в случае допущенной политиками войны (по их невежес­тву или злому умыслу).

Всё это было известно изначально ещё при разработке тактико-технических заданий на проектирование подводных лодок этого класса. Именно по этой причине, для более или менее гарантированного уничтожения таких хорошо охраняемых и живучих объектов (авиа­носцы, прежде всего) основным оружием АПЛ Пр. 949 и Пр. 949А являются 24 крылатые ракеты, что и привело более, чем к трёх- четырёхкратному росту полного подводного водоизмещения этого проекта в сопоставлении с более ранними отечественными проектами АПЛ, вооружённых противокорабельными крылатыми ракетами < правда меньшей мощности и дальности, чем “Гранит” > [110].

Но есть точка зрения, что и этого количества ракет < комплекса “Гранит” > недостаточно для того, чтобы с высокой вероятностью гарантировано “вскрыть” систему ПВО-ПРО авианосного соединения.

< «У новой ПКР ОН, созданной в 1980 — 1981 годах и получившей название “Гранит”, был обе­спечен подводный старт. Она имела уже ТРД, сверхзвуковую скорость и дальность полёта более 500 км. Эта ПКР была автономна на всей траектории полёта, имела слож­ную многовариантную программу атаки целей и повышенную помехозащищённость, что позволяло использовать их для поражения групповых надводных целей. Она была принята на вооружение как для ПЛАРК, так и для НК (РКР и АВ). Прекрасные тактические данные были достигнуты дорогой ценой. Так её стартовая масса составила 7 т, что явно превышало разумные пределы боезапаса такого вида[111]. ПКР или точнее самолёто-снаряд, превратился уже фактически в полноценный сверхзвуковой самолёт. Это явно указывало на то, что линия развития ПКР ОН по тогдашним требованиями ВМФ в техническом плане вела в тупик. Отсутствие гарантированного целеуказания для стрельбы на большую дальность в боевой обстановке и в тактическом плане делало ПКР ОН как главной ударной силы ВМФ СССР бесперспективным.

Быстрое развитие науки и техники привело к тому, что в ПВО в середине 1970‑ х годов произошли кардинальные изменения. Так создание многоканальных ЗРК вначале с пакетным, а затем с установками вертикального пуска зенитных ракет многократно увеличило огневые возможности ПВО в борьбе с любыми воздушными целями, с какой бы скоростью они не летели. Наконец на вооружение истребительной авиации АУС поступил принципиально новый истребитель F‑ 14 “Томкэт” с УРС “Феникс” (дальность стрельбы > 140 км) и многоканальной бортовой РЛС, способной одновременно наводить 6 ракет по 6 воздушным целям одновременно. Кроме того, возможности его бортовой РЛС в ряде случаев позволяли ему обходиться даже без самолёта РЛД Е‑ 2 “Хокай”. Для отечественных разработчиков ПКР ОН было большим сюрпризом, подтверждённые испытаниями, боевые возможности новой системы ПВО ВМС США “Томкэт”-“Феникс”, принятой на вооружение в 1973 году. Дело даже доходило до того, что многие научные работники и руководители ВМФ СССР вплоть до конца 1970‑ х годов не верили тому, что истребитель F-14 “Томкэт” способен произвести эффективный залп ракетами “Феникс” по шести сверхзвуковым целям и на дальности более 140 км, а его бортовая РЛС способна обнаружить ПКР ВМФ СССР на дальностях около 180 км и до настоящего времени, уже свыше 20 лет, является самой мощной на Западе (для истребителей). Создав эту систему оружия ПВО, вероятный противник нашёл эффективное “противоядие” от ПКР ОН ВМФ СССР» (В.П.Кузин, В.И.Никольский, “Военно-Морской флот СССР. 1945 — 1991”, Историческое Морское Общество, С-Петербург, 1996 г., стр. 331)[112].

Соответственно этим оценкам один самолёт РЛД “Хокай” и 4 — 6 истребителей “Томкэт” (а их обычно в воздухе в районе действий авианосца находится больше, чем 6), барражирующих[113] в районе соединения, с высокой степенью надёжности решают задачу противодействия АПЛ Пр. 949 в случае, если её всё же не смогли своевременно обнаружить противолодочные силы, и она смогла беспрепятственно выпустить ракетный залп. >

Вследствие этого требуется залповая стрельба 48 ракетами минимум с двух лодок, что представляет собой ещё одну проблему, поскольку необходимо обеспечить не только совместное действие двух лодок, но и синхронизировать их ракетные залпы по одной и той же цели < при целеуказании извне: со спутников или самолётов > желательно при удалении лодок друг от друга на несколько сотен километров и атаке ими < назначенной > цели с разных направлений. < Руководство ВМФ СССР уклонилось в 1970‑ е гг. от анализа дилеммы, что лучше: большой и относительно шумный Пр. 949 с 24 ракетами с дальностью стрельбы более 500 км без гарантированного целеуказания, либо развитие АПЛ Пр. 670М в новом поколении с пониженной шумностью, с гарантированным целеуказанием бортовыми средствами, но с меньшим (чем у Пр. 949) количеством ракет, меньшей дальностью стрельбы и соответственно — с меньшим временем подлёта до цели, в течение которого система ПВО соединения противника может отреагировать на произведённый лодкой ракетный залп >.

Стоимость же “Курска” составляет примерно треть стои­мос­ти полноразмерного авианосца[114], который, будучи наиболее универсальным кораблём, может решать задачи, к решению которых лодки типа “Курск” не способны[115]. А без авианосца эти задачи < просто > нерешаемы. То есть строительство АПЛ по Пр. 949 изначально было никчемно и представляло собой растрату средств в особо крупных размерах с признаками измены Родине. < Но синдикату лидеров военно-морской и военно-промышленной мафий в годы застоя в СССР было проще “научно обосновать” и продавить финансирование заведомо никчёмного проекта, нежели научиться делать что-либо более полезное. >

Строительство же полноразмерных авианосцев при рассмотрении проблемы военно-экономической эффективности в масштабе Флота < и Вооружённых сил государства в целом >, а не на уровне “дуэльного” сопоставления проектов отдельных кораблей, — единственно здравая политика, насколько может быть здравой политика наращивания военного противостояния, создающего потенциал неуправляемой военной катастрофы, началом которой способно стать случайное (а по существу “автоматически” эгрегориально управляемое) трагическое стечение обстоятельств[116].

Соответственно этой оперативной реальности торпедное вооружение на стратегических и многоцелевых ракетоносцах < нормально [117] > предназначено для обеспечения их самообороны от противолодочных подводных лодок противника, прежде всего (ещё вопрос: смогут ли они услышать лодку-истребитель заблаговременно?); а уж во вторую очередь — для поражения надводных кораблей в каких-то чрезвычайных тактических ситуациях. И потому для лодок, аналогичных “Курску” (и «стратегов»), более значимо уметь стрелять торпедами по подводным лодкам, а не по надводным кораблям.

Если же в действительности “Курску” была поставлена задача поражения подводной мишени, то его торпеда была настроена для стрельбы по подводным лодкам, а не по надводным кораблям; торпедой отрабатывался иной алгоритм самонаведения. И в этом случае после того, как натовская лодка не смогла уклониться от торпеды манёвром, на её главном командном посту могла начаться истерика, завершившаяся применением боевого оружия[118].

Кроме того, если “Курск” действительно должен был стрелять по надводной цели, то необнаружение практической торпеды, про­ходящей через ордер надводных кораблей в течение времени отведенного на эту задачу, должно было вызвать тревогу о судьбе лодки раньше, чем она не вышла на запланированный сеанс связи, в который ожидался её доклад о действиях в ходе учений[119]. Если же в действительности “Курск” должен был стрелять по мишени, отрабатывая задачи противолодочной обороны, то после выполнения стрельбы лодка обычно всплывает, сопровождает торпеду и помогает кораблю-торпедолову её обнаружить. То есть в случае стрельбы по подводной цели о проведении атаки должен был докладывать, скорее всего, сам “Курск”. И соответственно его хватились потому, что плановый доклад своевременно не поступил.

Тем не менее, официальное заявление о неуместной для лодок такого класса стрельбе торпедами по надводной цели существует (в военных обстоятельствах это был бы преступный приказ в подавляющем большинстве случаев, который мог бы быть оправдан только какими-то исключительными обстоятель­ствами). И этот факт свидетельствует либо о сокрытии правды методом предоставления правдоподобной версии; либо об оперативно-такти­ческой безгра­мотности того, кто поставил “Курску”[120] в реальной боевой обстановке гарантировано самоубийственную и военно-экономи­чески (большей частью) не оправданную задачу: поразить торпедой цель в составе ордера надводных кораблей. Ещё раз подчеркнем:

Для таких лодок стрельба торпедами по надводному кораблю — высосанная из пальца «чрезвычайщина» либо игра в однозначно ядерную войну, бессмысленную вследствие самоубийственности её для человечества, а время манёвров флота драгоценно и само по себе, и в финансовом выражении (тем более в условиях постоянного недофинансирования Министерства обороны и ВМФ на протяжении многих лет).

Поэтому для ракетных лодок разного назначения и надводных кораблей, обеспечивающих боевую подготовку ракетоносцев, есть более значимые задачи, нежели та, которая была поставлена перед “Курском” согласно официальному сообщению ВМФ. Конечно, лодки этих классов должны уметь стрелять торпедами и по надводным целям, но не в режиме своей охоты на противника, а в условиях ведения охоты на них разнородными проти­володоч­ны­ми силами противника. Но это совершенно иные тактические ситуации.

Ещё одно обстоятельство, связанное с версией о потоплении “Курска” залпом боевых торпед, состоит в том, что это — одна из четырёх версий, объясняющая, почему на нём оказались затоплены все без исключения отсеки прочного корпуса.

Три другие:

1) шли в подводном положении с раскрытыми люками в переборках и не успели их задраить после начала поступления воды в прочный корпус, возможных причин чему множество (но хотя и расходятся сплетни о том, что на многих лодках не принято задраивать межотсечные люки, но нам самим и знакомым подводникам видеть подобного не приходилось, поэтому сию версию мы исключаем);

2) на лодке был существенный некомплект личного состава, поэтому в некоторых отсеках в момент начала аварии могло не быть вахтенных, и загерметизировать эти отсеки было просто некому (но поскольку выдвижные устройства на затонувшем “Курске” подняты, то при всплытии на перископную глубину такого положения на борту быть не могло: < переборочные двери должны были быть задраены перед началом манёвра всплытия на перископную глубину >);

3) продольное столкновение с иностранной подводной лодкой (как то было показано по телевидению в компьютерном моделировании), в результате которого удар иностранной лодки[121] пришёлся по верхней части корпуса “Курска”. При этом иностранная лодка своим доковым килем и баллером[122] нижнего вертикального руля, вспоров лёгкий корпус, нарушила на всей длине прочного корпуса “Курска” герметичность вводов в него всевозможных кабелей, трубопроводов, приводов устройств и т.п. оборудования, размещённого в пространстве между прочным и лёгким корпусами двухкорпусных подводных лодок, к какому архитектурно-кон­струк­тивному типу принадлежит Пр. 949А. Но в эту версию не укладывается наличие пробоины с вогнутыми вовнутрь краями размерами более 1, 4 ´ 2 метра (тем более с оплавленными краями, как о том сообщает газета “Москов­ские ведомости”): при продольном столкновении должны быть повреждения иного характера (вмятины, в пределах которых возможны щелевидные разрывы обшивки и трещины; вмятины могут быть большими по площади и глубокими, но это всё же вмятины, а не пробоины), а из района столкновения вторая лодка, скорее всего, уползала бы в надводном положении, немедленно осуществив аварийное всплы­тие для того, чтобы не затонуть рядом с “Курском” вследствие получения аналогичных по характеру (но возможно меньших масштабов и более удачно локализованных) повреждений своего прочного корпуса.

Все остальные версии не могут объяснить затопления всех отсеков прочного корпуса < на лодке, в проекте которой нет грубых ошибок и отступлений от Требований ВМФ, построенной без существенных дефектов и поддерживаемой в технически исправном состоянии во время эксплуатации >.

Обратимся к рис. 7.

При взрыве даже всех (естественно, неядерных) торпед (самая большая трудность в этой версии, придумать причину взрыва) и аккумуляторных батарей, размещённых в торпедном отсеке, шестая по счёту (а согласно рис. 5 — девятая по счёту; согласно рис. 6 — восьмая по счёту) от эпицентра носовая переборка 9‑ го отсека, находящаяся примерно в 80 метрах от эпицентра такого взрыва, обязаны были уцелеть и сохранить герметичность[123]. Вследствие того, что взрывчатка в первом отсеке находилась в торпедах, а не была размазана в нём по внутренней поверхности прочного корпуса, первый отсек не мог сыграть роль генератора кумулятивной струи, направленной в корму и прожигающей всё на пути своего распространения. 9‑ й отсек должен был оставаться сухим при всех разрушениях в носовой части <, будь они получены > как в результате внутренних взрывов, так и в результате столкновений с надводными кораблями, ударов о грунт из-за ошибок управления и т.п. Однако если был не только наружный взрыв в районе носовой оконечности, оставивший пробоину размером 2 ´ 3 метра[124] (“Московские ведомости” № 34 от 11.09.2000 г.) с загнутыми вовнутрь оплавленными краями, но и неконтактный взрыв противолодочного оружия в районе кормовой оконечности, то порождённая им ударная волна могла не оставить пробоин, но могла деформировать корпусные конструкции в корме и нарушить на протяжении нескольких десятков метров длины прочного корпуса герметичность вводов кабелей, трубопроводов, приводов < устройств, размещённых в межкорпусном простра­нст­ве >, швов обшивки, линий гребных валов и заклинить некоторые люки.

Геометрия пробоин, близкая к эллипсовидной, не соответствует версиям вариантов столкновения с надводными кораблями. При столкновении с судном ледокольного класса его литой или кованный форштевень способен продавить обшивку прочного корпуса (на отечественных атомоходах её толщина не менее 35 мм, а сталь по своим механическим характеристикам сопоставима с броневыми сталями), оставив в ней щелевидную пробоину в центре возможно глубокой вмятины. Скорость заполнения отсека через такую пробоину такова, что времени на пожар и термический взрыв торпед не будет.

При ударе в борт подводной лодки надводного корабля, не имеющего ледовых подкреплений, в первой фазе столкновения его корпусные конструкции, сваренные из листовой — не броневой (!!!) — стали с толщинами до 20 мм < (в подавляющем большинстве случаев до 10 мм)>, разрушив лёгкий корпус, будут смяты о прочный корпус < (сталь которого по своим механическим характеристикам сопоставима с броневой и достигает толщины до 40 мм) >. Во второй фазе столкновения, когда площадь соприкосновения корпусов станет достаточно большой (размер зоны соприкосновения определяется кинетической энергией, поглощаемой при столкновении разрушающимися конструкциями), и напряжения в конструкциях надводного кора­бля упадут и его конструкции перестанут разрушаться, начнётся деформация прочного корпуса подводной лодки. В результате на его поверхности может остаться вмятина (размеры которой могут быть сопоставимы с шириной “наехав­ше­го” корабля), повторяющая форму соприкосновения корпусов кораблей, а в её пределах и в непосредственной близи от неё могут быть отрывы шпангоутов[125] от обшивки < прочного корпуса >, трещины в обшивке, разрывы сварных швов, разгерметизация вводов в прочный корпус кабелей и трубопроводов, оказавшихся в районе соприкосновения корпусов. При этом (в случае задраенных переборочных дверей в момент начала аварии) могут быть затапливаемы один либо два отсека в зависимости от расположения зоны повреждений прочного корпуса относительно водонепроницаемых переборок < в прочном корпусе >. Судьба лодки зависит от того, сумеет ли она всплыть в надводное положение и справиться с дальнейшим поступлением воды в затапливаемые отсеки. При незначительных скоростях посту­п­ле­ния воды может возникнуть пожар, продолжительность которого может быть достаточной для термического взрыва торпед.

При продольном столкновении подводной лодкой с надводным кораблём, как правило, надводный корабль получает протяжённые по длине повреждения корпуса о прочные конструкции подводной лодки. Так одна из советских атомных лодок Пр. 671 в 1984 г. в Японском море при неудачном всплытии ударилась о днище американского авианосца “Кит­ти Хок”. В результате лодка лишилась гребного винта, а днище авианосца (длина его по ватерлинии около 300 метров) было распорото на протяжении 40 метров (корабль меньших размеров мог просто утонуть в результате такого столкновения, и случаи почти мгновенной гибели промысловых судов при столкновении с неудачно всплывающими < не сумевшими их обнаружить > подводными лодками в мировой практике известны[126]). О состоянии настила внутреннего дна авианосца после этого столкновения не сообщалось, но после столкновения он сразу же покинул район боевой службы и ушёл в Японию на доковый ремонт.

При поперечном ударе в борт корпусом другой подводной лодкой, картина разрушений на подвергнувшейся удару лодке будет по характеру такая же, как при поперечном столкновении с надводным неледокольным кораблём. Вероятность разрушений проч­ного корпуса лодки, подвергнувшейся удару в борт, будет тем больше, чем больше будет их относительное вертикальное смещение (вследствие округлости поперечного сечения корпусов подводных лодок) в процессе столкновения, вследствие чего на ударившей лодке область механического взаимодействия будет смещаться из района, где расположены лёгкие проницаемые конструкции, в область, где находятся прочные днищевые конструкции, обеспечивающие постановку лодки в док < в случае смещения ударившей лодки вверх >. При этом тяжесть повреждений прочного корпуса и вероятность гибели подвергнувшейся удару лодки выше, чем у ударившей. < При смещении ударившей лодки вниз, она может нанести вторичный удар прочными конструкциями ограждения выдвижных устройств (рубкой) по корпусу второй лодки. В этом случае повреждения корпусов обеих лодок могут быть тяжёлыми и представлять опасность для обеих. >

При затоплении отсеков в результате столкновений с мягкими надводными кораблями и лёгкими конструкциями подводных лодок могут возникать пожары, продолжительность которых достаточно велика, чтобы вызвать термический взрыв торпед в отсеке. Но она велика и для того, чтобы были загерметизированы все отсеки[127], что должно исключить затопление всех отсеков прочного корпуса даже при взрыве торпед в первом отсеке, упреждающем разрушение лёгких переборок в прочном корпусе при полном затоплении отсеков, повреждённых при столкновении.

Тем не менее версию столкновения с иностранной подводной лодкой, в которой многие технические вопросы не находят удовлетворительного объяснения, излагают многие средства массовой информации. Так, “Независимая газета” от 5 сентября 2000 г. на первой странице сообщает:

«Основной причиной гибели АПЛ “Курск” в Минобороны считают столкновение с крупным подводным объектом. «Скорее всего произошло столкновение с подводной лодкой водоизмещением приблизительно 8 — 10 тыс. тонн», — сказал вчера журналистам заместитель начальника Генерального штаба ВС РФ генерал-полковник Валерий Манилов. В пользу этой версии говорит характер повреждений в носовой части и основного корпуса субмарины. В АПЛ имеются пробоины с загнутыми внутрь порывами. Кроме того, повреждена рубка (снесено её ограждение), найдены детали другой субмарины — по предварительным данным это фрагменты ограждений корпуса другой лодки».

Если всё произошло действительно так, и повреждения локализованы в носовой оконечности, то объясните, как оказался затопленным 9‑ й отсек? — Если в результате течи через дейдвудные сальники гребных валов, возникшей как следствие смещения механизмов при ударе о грунт, то это означает одно: проектант — ЦКБ морской техники “Рубин” — ошибся в расчёте прочности фундаментов, поскольку при длине корпуса АПЛ Пр. 949А 155 м глубина 107 м в месте гибели лодки слишком мала для того, чтобы корабль в процессе погружения даже из надводного положения при затоплении отсеков набрал дифферент и скорость, достаточные для того, чтобы при ударе о грунт нагрузки на фундаменты его механизмов вышли за пределы расчётных случаев, предусмотренных общими требованиями к проектированию ПЛ. Либо всё же повреждена и потеряла герметичность носовая переборка 9‑ го отсека[128]?

Также следует знать, что в реальном историческом прошлом уже были случаи применения боевого оружия кораблями иностранных государств, с которыми СССР не был в состоянии войны, против наших подводных лодок. Так во время Великой Отечественной войны подводная лодка Л‑ 15 в Тихом океане совершала переход в США в составе соединения в надводном положении под военно-морским флагом СССР. Было светлое время суток, видимость была хорошая. Внезапно в средней части корпуса раздался взрыв и лодка затонула со всем экипажем. Подрыв на мине исключён, переход осуществлялся в открытом океане, где километровые глубины и постановка якорных мин невозможна; дрейфующую мину, плавающую на поверхности, днём при ясной видимости заметила бы ходовая вахта на мостике (кроме того, Л‑ 15 не была головной в походном ордере, а шла в кильватер[129] за другой лодкой). За это потопление советской подводной лодки торпедой не взяли на себя ответственность ни США, ни Япония, с которыми СССР был в мире, а германских лодок в этом районе Тихого океана не было.

Ещё один откровенно циничный случай описан в воспоминаниях одного из подводников-северо­мор­цев[130]. В годы Великой Отечественной войны на Север приходили западные конвои. Моряки Советского флота общались с союзниками. Состоялось застолье, на котором соседом по столу нашего командира лодки оказался командир английского противолодочного корабля. Англичанин был в подпитии и в морально подавленном настроении. В конце концов, он не выдержал и произнёс следующее: “Знаете, за что у меня этот орден? ” — и ткнул пальцем в награду на своей груди, — “Я потопил вашу подводную лодку, когда вы воевали с финнами…”

Это сообщение изумило нашего командира, поскольку в ходе войны с Финляндией ВМФ СССР потерь подводных лодок не имел. Он попросил англичанина рассказать об этом событии обстоятельнее. Англичанин рассказал.

В то время Финляндия имела выход к Баренцеву морю. Великобритания поддерживала Финляндию, хотя сама в войну открыто не вступала (не успела). И у берегов Финляндии в Баренцевом море находились их военные корабли. Противолодочный корабль под командованием этого англичанина обнаружил подводную лодку < в подводном положении >. Поскольку финских лодок в этом районе быть не могло, то лодка была признана советской, и противолодочный корабль вышел в атаку на неё. Серия глубинных бомб ушла за борт. Раздались взрывы, шумы лодки затихли, и у командира противолодочника сложилось впечатление, что лодку он потопил, о чём доложил по команде и был награжден. Теперь же Великобритания и СССР были союзниками, а его мучила совесть. Но из сведений, которые сообщил англичанин, его советский собеседник понял, что якобы “потопленной” советской подводной лодкой была та лодка, которой командовал он сам.

Его лодка действительно находилась в названном англичанином районе в указанное им время. На неё действительно были вывалены глубинные бомбы, но она не получила повреждений. Поскольку второй атаки не последовало, то на борту лодки подумали, что на английском корабле глубинные бомбы просто ненароком сорвались с бомбосбрасывателя из-за ошибки кого-то из матросов на верхней палубе: глубинные бомбы с установленными на определённую глубину взрывателями лежали на бомбосбрасывателе подобно бочкам на наклонной плоскости, и достаточно было отдать один стопор, как вся серия скатывалась за борт.

Когда англичанин узнал советскую версию инцидента, то снова расстроился: он имел свои представления о воинской чести и, получив орден за то, чего не совершил, теперь не знал, что с ним делать…

И не надо забывать, что, если история о визите крейсера “Сверд­лов” < (фактически “Орджоникидзе”) > в Великобританию принадлежит устной народной традиции и всё же может быть плодом фантазии, объяснившей реальный факт бесследного исчезновения английского легководолаза в духе «холодной войны» двух социальных систем, то факт злоумышленного уничтожения линкора “Ново­российск” в результате тщательно спланированной диверсионной операции установлен на основании осмотра повреждений поднятого корабля и задокументирован в фотографиях, которые опубликованы и не лгут, в отличие от текста акта Госкомиссии, расследовавшей эту катастрофу.

Кроме того, следует понимать, что одной из сторон военного профессионализма является мгновенная автоматическая бессознательная реакция на окружающую обстановку. Так один спецназовец, прошедший Афганистан, рассказывал, что как-то раз, уже будучи в Союзе, на центральной улице города он услышал резкий громкий звук. Он понял, что это ветер хлопнул дверью телефонной будки, когда уже упал и катился по тротуару к ближайшему порогу, чтобы за ним укрыться от “стрельбы” по нему. С одной стороны, этот случай комичен, а с другой — он показывает степень внутренней мобилизации психики к немедленной готовности действовать профессионально в случае внезапной угрозы.

Герой Советского Союза Г.И.Щедрин, в годы Великой Отечественной войны командир подводной лодки С‑ 56, в своих вос­поминаниях приводит другой пример автоматизма. Лодка С-56 стояла у пирса. Один из вахтенных, пробегая через центральный пост, нечаянно задел рукоятку сигнального звонка. Раздалась трель, соответствующая команде «Срочное погружение». Поскольку вахтенный был трюмным и срочное погружение должен был осуществлять он сам, то он бросился к своему заведованию и исполнил команду. Лодка легла на грунт прямо у пирса. Находившихся на её борту спасло от гибели лишь то, что экипаж неукоснительно выполнял все требования по обеспечению живучести ПЛ, и потому все входные люки были задраены. Если бы хоть один люк был открыт, то потом ни одна следственная бригада не смогла бы выявить столь идиотской причины затопления исправного военного корабля в гавани прямо у стенки.

Эти свидетельства об отработке профессиональных автоматизмов в неуместной обстановке мы вспоминаем потому, что на ряд тактических ситуаций нормальная автоматическая реакция командира подводной лодки одна: торпедный залп — думать о том, надо было стрелять торпедами либо же нет? — он будет потом. И об этом не надо забывать, коли на “Курске” действительно есть пробоина с оплавленными краями.

Однако эту самую кошмарную версию гибели “Курска” средства массовой информации обходят молчанием <; обходит её молчанием и Государственная комиссия, якобы расследующая катастрофу, > хотя она объясняет все сообщавшиеся факты о повреждениях лодки. Из больших газет этой версии уделила внимание (и то мимоходом) только газета “Завтра”[131] (№ 34 (351), август 2000 г.) в статье “«Курск» был убит Америкой”:

«Существует также вероятность того, что практическая, учебная стрельба нашей подлодки была принята следящей натовской субмариной за боевую атаку, в результате чего по нам было применено боевое противолодочное оружие. Но и в этом случае та подлодка нарушила все писаные и неписаные правила поведения в районе чужих боевых учений».

В случае действительного течения событий в соответствии с этой версией США будут противиться внешнему осмотру их подводных лодок даже более упорно, чем в случае столкновения: продемонстрировать (в качестве доказательства того, что столкновения не было) можно и другую однотипную лодку с накрашенным на ней соответствующим бортовым номером < и подложными судовыми документами[132] >; но невозможно предъявить соответствующим образом повреждённую свою лодку, если столкновения в действительности не было, а была стрельба боевыми торпедами.

Если же в действительности не было ни стрельбы по “Курску” боевыми торпедами, ни столкновения, а действительно первопричиной гибели лодки стал некий внутренний взрыв, как это рассказывают американские эксперты на основании < гидроакустических > записей, сделанных их кораблями, то США сами должны требовать, чтобы “Курск” был поднят в том виде, как он лежит на грунте после аварии; США сами должны требовать, чтобы разрушения “Курска”, лежащего на дне, были запечатлены в видеозаписях телекамерами международной экспертной комиссией, а видеокассеты с результатами такого осмотра были бы растиражированы и доступны так же, как доступны видеозаписи осмотра < с батискафа > потопленного в мае 1941 г. гитлеровского линкора “Бисмарк” и кораблей, потопленных в годы второй мировой войны в Коралловом море; чтобы были изданы большеформатные цветные фотоальбомы, из которых все бы увидели, что лодка не потоплена торпедами, что она не участвовала в столкновении, а имеет разрушения корпуса, характерные исключительно для внутреннего взрыва.

Но США такого рода требований не выдвигают, и вряд ли потому, что не могут сами догадаться их выдвинуть[133], тем более что обвинения в потоплении “Курска” торпедами их лодкой прозвучали чуть ли не сразу же после того, как выяснилось, что “Курск” затонул и его отсеки затоплены, а не лёг на грунт вследствие каких-то неполадок.

При всём при том, обоснование морального права США применить в мирное время оружие против “Курска” уже начала российская пресса. Газета “Версия” от 26 сентября — 2 октября 2000 г., среди рассуждений о том, как не установленная американская лодка то ли “Мемфис”[134], то ли “Толедо” (< обе типа “Лос-Анджелес”) ремонтировалась в норвежской базе Гримстед-фьорд с 19 по 27 августа, сообщает следующее:

«В 1968 году американская субмарина протаранила в Тихом океане севернее Японии советскую подводную лодку «К‑ 141». Экипаж советской субмарины погиб, сама она затонула на глубине более 1000 метров. Советская разведка тогда распознала американскую лодку со следами аварии в одном из японских закрытых портов. Советский Союз отомстил, ибо тогда такие случаи не прощались. Спустя некоторое время, в том же году, в Атлантике исчезла американская подлодка “Скорпион”. Её нашли спустя несколько лет с явными следами последствий торпедной атаки. В подводной войне тогда были свои правила. Американцы всё прекрасно поняли и общественности сказали, что их подлодка пала жертвой собственной торпеды, со сбившейся системой наведения. Советские моряки отдали должок за гибель своих (выделено жирным нами при цитировании)».

Здесь практически всё ложь. Советская дизельная подводная лодка Пр. 629 с тремя баллистическими ракетами на борту, погибшая в Тихом океане в 1968 г., носила другой тактический номер: К‑ 129. К‑ 141 — это тактический номер “Курска”. К‑ 129 действительно погибла в результате столкновения, но происшедшего не севернее Японии, а в районе Гавайских островов. Это было навигационное происшествие: при подводном плавании, даже спустя более чем 30 лет после той трагедии, не достигнута точность управления подводной лодкой, гарантирующая заведомое выживание своей лодки в случае соверш