Лечебница Равино

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Лечебница Равино

Шауб, молодой человек двадцати трех лет, розоволицый блондин

атлетического сложения, принял предложение " заговорщиков" с восторгом. Его

не посвящали пока во все подробности, но сообщили, что он может оказать

друзьям огромную услугу. И он весело кивнул головой, не спросив даже Ларе,

нет ли во всей этой истории чего-нибудь предосудительного: он верил в

- Великолепно! - воскликнул Шауб. - Я еду в Ско немедленно. Этюдный

ящик послужит прекрасным оправданием появления нового человека в маленьком

городишке. Я буду писать портреты санитаров и сиделок. Если они будут не

очень безобразны, я даже немножко поухаживаю за ними.

- Если потребуется, предлагайте руку и сердце, - сказал Ларе с

- Для этого я недостаточно красив, - скромно заметил молодой человек.

- Но свои бицепсы я охотно пущу в дело, если будет необходимо.

- Помните же, действуйте с возможной скоростью и предельной

осторожностью, - дал ему Доуэль последний совет.

Шауб обещал приехать через три дня. Но уже на другой день вечером он,

- Невозможно, - сказал он. - Не больница, а тюрьма, обнесенная

каменной стеной. И за эту стену не выходит никто из служащих. Все продукты

доставляются подрядчиками, которых не пускают даже во двор. К воротам

выходит заведующий хозяйством и принимает все, что ему нужно... Я ходил

вокруг этой тюрьмы, как волк вокруг овчарни. Но мне не удалось даже одним

- Я надеялся, - сказал он с плохо скрытым раздражением, - что вы

проявите большую изобретательность и находчивость, Шауб.

- Не угодно ли вам самим проявить эту изобретательность, - ответил не

менее раздраженно Шауб. - Я не оставил бы своих попыток так скоро. Но мне

случайно удалось познакомиться с одним местным художником, который хорошо

знает город и обычаи лечебницы. Он сказал мне, что это совершенно особая

лечебница. Много преступлений и тайн хранит она за своими стенами.

Наследники помещают туда своих богатых родственников, которые слишком

долго зажились и не думают умирать, объявляют их душевнобольными и

устанавливают над ними опеку. Опекуны несовершеннолетних отправляют туда

же своих опекаемых перед наступлением их совершеннолетия, чтобы продолжать

" опекать", свободно распоряжаясь их капиталами. Это тюрьма для богатых

людей, пожизненное заключение для несчастных жен, мужей, престарелых

родителей и опекаемых. Владелец лечебницы, он же главный врач, получает

колоссальные доходы от заинтересованных лиц. Весь штат хорошо

оплачивается. Здесь бессилен даже закон, от вторжения которого охраняет

уже не каменная стена, а золото. Здесь все держится на подкупе.

Согласитесь, что при таких условиях я мог просидеть в Ско целый год и

ни на один сантиметр не продвинуться в больницу.

- Надо было не сидеть, а действовать, - сухо заметил Ларе.

Шауб демонстративно поднял свою ногу и указал на порванные внизу

- Действовал, как видите, - с горькой иронией сказал он. - Прошлую

ночь попытался перелезть через стену. Для меня это нетрудное дело. Но не

успел я спрыгнуть по ту сторону стены, как на меня набросились огромные

доги, - и вот результат... Не обладай я обезьяньим проворством и

ловкостью, меня разорвали бы на куски. Тотчас по всему огромному саду

послышалась перекличка сторожей, замелькали зажженные электрические

фонари. Но этого мало. Когда я уже перебрался обратно, тюремщики выпустили

своих собак за ворота. Животные выдрессированы точно так же, как

дрессировали в свое время собак на южноамериканских плантациях для поимки

беглых негров... Ларе, вы знаете, сколько призов я взял в состязаниях на

быстроту бега. Если бы я всегда бегал так, как улепетывал минувшей ночью,

спасаясь от проклятущих псов, я был бы чемпионом мира. Довольно вам

сказать, что я без особого труда вскочил на подножку попутного автомобиля,

мчавшегося по дороге со скоростью по крайней мере тридцать километров в

- Проклятие! Что же теперь делать? - воскликнул Ларе, ероша волосы. -

Придется вызвать Артура. - И он устремился к телефону.

Через несколько минут Артур уже пожимал руки своих друзей.

- Этого надо было ожидать, - сказал он, узнав о неудаче. - Керн умеет

хоронить свои жертвы в надежных местах. Что же нам делать? - повторил он

вопрос Ларе. - Идти напролом, действовать тем же оружием, что и Керн, -

- Я не пожалею отдать все мое состояние! - воскликнул Ларе.

- Боюсь, что его будет недостаточно. Дело в том, что коммерческое

предприятие почтенного доктора Равино зиждется на огромных кушах, которые

он получает от своих клиентов, с одной стороны, и на том доверии, которое

питают к нему его клиенты, вполне уверенные, что уж если Равино получил

хорошую взятку, то ни при каких условиях он не продаст их интересов.

Равино не захочет подорвать свое реноме и тем самым пошатнуть все основы

своего предприятия. Вернее, он сделал бы это, если бы мог сразу получить

такую сумму, которая равнялась бы всем его будущим доходам лет на двадцать

вперед. А на это, боюсь, не хватит средств, если бы мы сложили наши

капиталы. Равино имеет дело с миллионерами, не забывайте этого. Гораздо

проще и дешевле было бы подкупить кого-нибудь из его служащих помельче. Но

все несчастье в том, что Равино следит за своими служащими не меньше, чем

за заключенными. Шауб прав. Я сам наводил кое-какие справки о лечебнице

Равино. Легче постороннему человеку проникнуть в каторжную тюрьму и

устроить побег, чем проделать то же в тюрьме Равино. Он принимает к себе

на службу с большим разбором, в большинстве случаев людей, не имеющих

родных. Не брезгует он и теми, кто не поладил с законом и желает скрыться

от бдительного ока полиции. Он платит хорошо, но берет обязательство, что

никто из служащих не будет выходить за пределы лечебницы во время службы,

а время это определяется в десять и двадцать лет, не меньше.

- Но где же он найдет таких людей, которые решились бы на такое почти

пожизненное лишение свободы? - спросил Ларе.

- Находит. Многих соблазняет мысль обеспечить себя на старости.

Большинство загоняет нужда. Но, конечно, выдерживают не все. У Равино

случаются, хотя и очень редко - раз в несколько лет, - побеги служащих. Не

так давно один служащий, истосковавшийся по свободной жизни, бежал. В тот

же день его труп нашли в окрестностях Ско. Полиция Ско на откупе у Равино.

Был составлен протокол о том, что служащий покончил жизнь самоубийством.

Равино взял труп и перенес к себе в лечебницу. Об остальном можно

догадаться. Равино, вероятно, показал труп своим служащим и произнес

соответствующую речь, намекая на то, что такая же судьба ждет всякого

- Ну вот, видите, - сказал повеселевший Шауб. - Я же говорил вам, что

- Представляю, как весело живет в этом проклятом месте Лоран. Но что

же нам предпринять, Артур? Взорвать стены динамитом? Делать подкоп?

Артур уселся в кресло и задумался. Друзья молчали, поглядывая на

Небольшая комната с окном в сад. Серые стены. Серая кровать,

застланная светло-серым пушистым одеялом. Белый столик и два белых стула.

Лоран сидит у окна и рассеянно смотрит в сад. Луч солнца золотит ее

русые волосы. Она очень похудела и побледнела. Из окна видна аллея, по

которой гуляют группы больных. Между ними мелькают белые с черной каймой

- Сумасшедшие... - тихо говорит Лоран, глядя на гуляющих больных. - И

я сумасшедшая... Какая нелепость! Вот все, чего я достигла...

- Мне нужно поговорить с вами, мадемуазель Лоран. Вы помните наш

первый разговор, когда вы пришли сюда, желая получить работу?

- Вы обещали молчать обо всем, что увидите и услышите в этом доме, не

- Повторите ж сейчас это обещание и можете идти навестить свою

Керн удачно нашел струну, на которой играл. Лоран была чрезвычайно

смущена. Несколько минут она молчала. Лоран привыкла исполнять данное

слово, но после того, что она узнала здесь... Керн видел ее колебания и с

тревогой следил за исходом ее внутренней борьбы.

- Да, я дала вам обещание молчать, - сказала она наконец тихо. - Но

вы обманули меня. Вы многое скрыли от меня. Если бы вы сразу сказали всю

- Значит, вы считаете себя свободной от этого обещания?

- Благодарю за откровенность. С вами хорошо иметь дело уже потому,

что вы по крайней мере не лукавите. Вы имеете гражданское мужество

Керн говорил это не только для того, чтобы польстить Лоран. Несмотря

на то что честность Керн считал глупостью, в эту минуту он действительно

уважал ее за мужественность характера и моральную стойкость. " Черт возьми,

будет досадно, если придется убрать с дороги эту девочку. Но что же

- Итак, мадемуазель Лоран, при первой же возможности вы пойдете и

донесете на меня? Вам должно быть известно, какие это будет иметь для меня

последствия. Меня казнят. Больше того, мое имя будет опозорено.

- Об этом вам нужно было подумать раньше, - ответила Лоран.

- Послушайте, мадемуазель, - продолжал Керн, как бы не расслышав ее

слов. - Отрешитесь вы от своей узкой моральной точки зрения. Поймите, если

бы не я, профессор Доуэль давно сгнил бы в земле или сгорел в крематории.

Стала бы его работа. То, что сейчас делает голова, ведь это, в сущности,

посмертное творчество. И это создал я. Согласитесь, что при таком

положении я имею некоторые права на " продукцию" головы Доуэля. Больше

того, без меня Доуэль - его голова - не смог бы осуществить свои открытия.

Вы знаете, что мозг не поддается оперированию и сращиванию. И тем не менее

операция " сращения" головы Брике с телом удалась прекрасно. Спинной мозг,

проходящий через шейные позвонки, сросся. Над разрешением этой задачи

работали голова Доуэля и руки Керна. А эти руки, - Керн протянул руки,

глядя на них, - тоже чего-нибудь стоят. Они спасли не одну сотню

человеческих жизней и спасут еще много сотен, если только вы не занесете

над моей головой меч возмездия. Но и это еще не все. Последние наши работы

должны произвести переворот не только в медицине, но и в жизни всего

человечества. Отныне медицина может восстановить угасшую жизнь человека.

Сколько великих людей можно будет воскресить после их смерти, продлить им

жизнь на благо человечества! Я удлиню жизнь гения, верну детям отца, жене

- мужа. Впоследствии такие операции будет совершать рядовой хирург. Сумма

- Пусть так, но там, где плакали двое, будет плакать один. Там, где

было два мертвеца, будет один. Разве это не великие перспективы? И что в

сравнении с этим представляют мои личные дела, пусть даже преступления?

Какое дело больному до того, что на душе хирурга, спасающего его жизнь,

лежит преступление? Вы убьете не только меня, вы убьете тысячи жизней,

которые в будущем я мог бы спасти. Подумали ли вы об этом? Вы совершите

преступление в тысячу раз большее, чем совершил я, если только я совершил

его. Подумайте же еще раз и скажите мне ваш ответ. Теперь идите. Я не буду

- Я уже дала вам ответ. - И Лоран вышла из кабинета.

Она пришла в комнату головы профессора Доуэля и передала ему

содержание разговора с Керном. Голова Доуэля задумалась.

- Не лучше ли было скрыть ваши намерения или по крайней мере дать

неопределенный ответ? - наконец прошептала голова.

- Это делает вам честь, но... ведь вы обрекли себя. Вы можете

погибнуть, и ваша жертва не принесет никому пользы.

- Я... иначе я не могу, - сказала Лоран и, грустно кивнув голове,

- Жребий брошен, - повторяла она одну и ту же фразу, сидя у окна

" Бедная мама, - неожиданно мелькнуло у нее в голове. - Но она

поступила бы так же", - сама себе ответила Лоран. Ей хотелось написать

матери письмо и в нем изложить все, что произошло с нею. Последнее письмо.

Но не было никакой возможности переслать его. Лоран не сомневалась, что

должна погибнуть. Она была готова спокойно встретить смерть. Ее огорчали

только заботы о матери и мысли о том, что преступление Керна останется

неотомщенным. Однако она верила, что рано или поздно все же возмездие не

То, чего она ждала, случилось скорее, чем она предполагала.

Лоран погасила свет и улеглась в кровать. Нервы ее были напряжены.

Она услышала какой-то шорох за шкафом, стоящим у стены. Этот шорох больше

удивил, чем испугал ее. Дверь в ее комнату была заперта на замок. К ней не

могли войти так, чтобы она не услышала. " Что же это за шорох? Быть может,

Дальнейшее произошло с необычайной быстротой.

Вслед за шорохом послышался скрип. Чьи-то шаги быстро приблизились к

кровати. Лоран испуганно приподнялась на локтях, но в то же мгновение

чьи-то сильные руки придавили ее к подушке и прижали к лицу маску с

" Смерть!.." - мелькнуло в ее мозгу, и, затрепетав всем телом, она

- Спокойнее, - услышала она голос Керна, совсем такой же, как во

время обычных операций, а затем потеряла сознание.

Профессор Керн привел в исполнение угрозу о " чрезвычайно тяжелых для

нее последствиях", если она не сохранит тайну. От Керна она ожидала всего.

Он отомстил, а сам не получил возмездия. Мари Лоран принесла в жертву

себя, но ее жертва была бесплодной. Сознание этого еще больше нарушало ее

Она была близка к отчаянию. Даже здесь она чувствовала влияние Керна.

Первые две недели Лоран не разрешали даже выходить в большой тенистый

Тихие - это были те, которые не протестовали против заключения, не

доказывали врачам, что они совершенно здоровы, не грозили разоблачениями и

не делали попыток к бегству. Во всей лечебнице было не больше десятка

процентов действительно душевнобольных, да и тех свели с ума уже в

больнице. Для этой цели у Равино была выработана сложная система

Для доктора Равино Мари Лоран была " трудным случаем в практике".

Правда, за время ее работы у Керна нервная система Лоран была сильно

истощена, но воля не поколеблена. За это дело и взялся Равино.

Пока он не принимался за " обработку психики" Лоран вплотную, а только

издали внимательно изучал ее. Профессор Керн еще не дал доктору Равино

определенных директив относительно Лоран: отправить ее преждевременно в

могилу или свести с ума. Последнего, во всяком случае, в большей или

меньшей степени требовала сама система психиатрической " лечебницы" Равино.

Лоран в волнении ожидала того момента, когда ее судьба окончательно

будет решена. Смерть или сумасшествие - другого пути здесь для нее, как и

для других, не было. И она собирала все душевные силы, чтобы

противоборствовать по крайней мере сумасшествию. Она была очень кротка,

послушна и даже внешне спокойна. Но этим трудно было обмануть доктора

Равино, обладавшего большим опытом и недюжинными способностями психиатра.

Эта покорность Лоран возбуждала в нем лишь еще большее беспокойство и

" Трудный случай", - думал он, разговаривая с Лоран во время обычного

- Мы делаем все возможное для наших пациентов, но все же непривычная

обстановка и относительное лишение свободы действуют на некоторых больных

" Ее не так-то легко вызвать на откровенность", - подумал Равино и

- У вас, в сущности говоря, все в полном порядке. Нервы немного

расшатаны, и только. Профессор Керн говорил мне, что вам приходилось

принимать участие в научных опытах, которые должны производить довольно

тяжелое впечатление на свежего человека. Вы так юны. Переутомление и

небольшая неврастения... И профессор Керн, который очень ценит вас, решил

" Скрытная натура, - злился Равино. - Надо свести ее с другими

больными. Тогда она, может быть, больше раскроет себя, и таким образом

- Вы засиделись, - сказал он. - Почему бы вам не пройти в сад? У нас

чудесный сад, даже не сад, а настоящий парк в десяток гектаров.

- Неужели? - удивленно воскликнул Равино. - Это недосмотр моего

ассистента. Вы не из тех больных, которым прогулки могут принести вред.

Пожалуйста, гуляйте. Познакомьтесь с нашими больными, среди них есть

- Благодарю вас, я воспользуюсь вашим разрешением.

И когда Равино ушел, Лоран вышла из своей комнаты и направилась по

длинному коридору, окрашенному в мрачный серый тон с черной каймой, к

выходу. Из-за запертых дверей комнат доносились безумные завывания, крики,

" Будто в зверинце", - думала Лоран, стараясь не поддаваться этой

гнетущей обстановке. Но она несколько ускорила шаги и поспешила выйти из

дома. Перед нею расстилалась ровная дорожка, ведущая в глубь сада, и Лоран

" Система" доктора Равино чувствовалась даже здесь. На всем лежал

мрачный оттенок. Деревья только хвойные, с темной зеленью. Деревянные

скамьи без спинок окрашены в темно-серый цвет. Но особенно поразили Лоран

цветники. Клумбы были сделаны наподобие могил, а среди цветов преобладали

темно-синие, почти черные, анютины глазки, окаймленные по краям, как белой

траурной лентой, ромашками. Темные туи дополняли картину.

" Настоящее кладбище. Здесь невольно должны рождаться мысли о смерти.

Но меня не проведете, господин Равино, я отгадала ваши секреты, и ваши

" эффекты" не застанут меня врасплох", - подбадривала себя Лоран и, быстро

миновав " кладбищенский цветник", вошла в сосновую аллею. Высокие стволы,

как колонны храма, тянулись вверх, прикрытые темно-зелеными куполами.

Вершины сосен шумели ровным, однообразным сухим шумом.

В разных местах парка виднелись серые халаты больных. " Кто из них

сумасшедший и кто нормальный? " Это довольно безошибочно можно было

определить, даже недолго наблюдая за ними. Те, кто еще не был безнадежен,

с интересом смотрели на " новенькую" - Лоран. Больные же с померкнувшим

сознанием были углублены в себя, отрезаны от внешнего мира, на который

К Лоран приближался высокий сухой старик с длинной седой бородой.

Старик высоко поднял свои пушистые брови, увидал Лоран и сказал, как бы

- Одиннадцать лет я считал, потом счет потерял. Здесь нет календарей,

и время стало. И я не знаю, сколько пробродил я по этой аллее. Может быть,

двадцать, а может быть, тысячу лет. Перед лицом бога день один - как

тысяча лет. Трудно определить время. И вы, вы тоже будете ходить здесь

тысячу лет туда, до каменной стены, и тысячу лет обратно. Отсюда нет

выхода. Оставь всякую надежду входящий сюда, как сказал господин Данте.

Ха-ха-ха! Не ожидали? Вы думаете, я сумасшедший? Я хитер. Здесь только

сумасшедшие имеют право жить. Но вы не выйдете отсюда, как и я. Мы с

вами... - И, увидев приближающегося санитара, на обязанности которого было

подслушивать разговоры больных, старик, не изменяя тона, продолжал, хитро

подмигнув глазом: - Я Наполеон Бонапарт, и мои сто дней еще не наступили.

Вы меня поняли? - спросил он, когда санитар прошел дальше.

" Несчастный, - подумала Лорана - неужели он притворяется сумасшедшим,

чтобы избегнуть смертного приговора? Не я одна, оказывается, принуждена

Еще один больной подошел к Лоран, молодой человек с черной козлиной

бородкой, и начал лепетать какую-то несуразицу об извлечении квадратного

корня из квадратуры круга. Но на этот раз санитар не приближался к Лоран,

- очевидно, молодой человек был вне подозрения у администрации. Он

подходил к Лоран и говорил все быстрее и настойчивее, брызгая слюной:

- Круг - это бесконечность. Квадратура круга - квадратура

бесконечности. Слушайте внимательно. Извлечь квадратный корень из

квадратуры круга - значит извлечь квадратный корень из бесконечности. Это

будет часть бесконечности, возведенная в энную степень, таким образом

можно будет определить и квадратуру... Но вы не слушаете меня, - вдруг

разозлился молодой человек и схватил Лоран за руку. Она вырвалась и почти

побежала по направлению к корпусу, в котором жила. Недалеко от двери она

встретила доктора Равино. Он сдерживал довольную улыбку.

Едва Лоран вбежала к себе в комнату, как в дверь постучали. Она

охотно закрылась бы на ключ, но внутренних запоров у двери не было. Она

решила не отвечать. Однако дверь открылась, и на пороге показался доктор

Его голова по обыкновению была откинута назад, выпуклые глаза,

несколько расширенные, круглые и внимательные, смотрели сквозь стекла

пенсне, черные усы и эспаньолка шевелились вместе с губами.

- Простите, что вошел без разрешения. Мои врачебные обязанности дают

Доктор Равино нашел, что наступил удобный момент начать " разрушение

моральных ценностей" Лоран. В его арсенале имелись самые разнообразные

средства воздействия - от подкупающей искренности, вежливости и

обаятельной внимательности до грубости и циничной откровенности. Он решил

во что бы то ни стало вывести Лоран из равновесия и потому взял вдруг тон

- Почему же вы не говорите: " Войдите, пожалуйста, простите, что я не

пригласила вас. Я задумалась и не слыхала вашего стука..." - или

- Нет, я слыхала ваш стук, но не отвечала потому, что мне хотелось

- Правдиво, как всегда! - иронически сказал он.

- Правдивость - плохой объект для иронии, - с некоторым раздражением

" Клюет", - весело подумал Равино. Он бесцеремонно уселся против Лоран

и уставил на нее свои рачьи немигающие глаза. Лоран старалась выдержать

этот взгляд, в конце концов ей стало неприятно, она опустила веки, слегка

- Вы полагаете, - произнес Равино тем же ироническим тоном, - что

правдивость плохой объект для иронии. А я думаю, что самый подходящий.

Если бы вы были такой правдивой, вы бы выгнали меня вон, потому что вы

ненавидите меня, а между тем стараетесь сохранить любезную улыбку

- Это... только вежливость, привитая воспитанием, - сухо ответила

- А если бы не вежливость, то выгнали бы? - И Равино вдруг засмеялся

неожиданно высоким, лающим смехом. - Отлично! Очень хорошо! Вежливость не

в ладу с правдивостью. Из вежливости, стало быть, можно поступаться

правдивостью. Это раз. - И он загнул один палец. - Сегодня я спросил вас,

как вы себя чувствуете, и получил ответ " прекрасно", хотя по вашим глазам

видел, что вам впору удавиться. Следовательно, вы и тогда солгали. Из

Лоран не знала, что сказать. Она должна была или еще раз солгать, или

же сознаться в том, что решила скрывать свои чувства. И она молчала.

- Я помогу вам, мадемуазель Лоран, - продолжал Равино. - Это была,

если так можно выразиться, маскировка самосохранения. Да или нет?

- Итак, вы лжете во имя приличия - раз, вы лжете во имя

самосохранения - два. Если продолжать этот разговор, боюсь, что у меня не

хватит пальцев. Вы лжете еще из жалости. Разве вы не писали успокоительные

Лоран была поражена. Неужели Равино известно все? Да, ему

действительно было все известно. Это также входило в его систему. Он

требовал от своих клиентов, поставляющих ему мнимых больных, полных

сведений как о причинах их помещения в его больницу, так и обо всем, что

касалось самих пациентов. Клиенты знали, что это необходимо в их же

интересах, и не скрывали от Равино самых ужасных тайн.

- Вы лгали профессору Керну во имя поруганной справедливости и желая

наказать порок. Вы лгали во имя правды. Горький парадокс! И если

подсчитать, то окажется, что ваша правда все время питалась ложью.

Равино метко бил в цель. Лоран была подавлена. Ей самой как-то не

приходило в голову, что ложь играла такую огромную роль в ее жизни.

- Вот и подумайте, моя праведница, на досуге о том, сколько вы

нагрешили. И чего вы добились своей правдой? Я скажу вам: вы добились вот

этого самого пожизненного заключения. И никакие силы не выведут вас отсюда

- ни земные, ни небесные. А ложь? Если уважаемого профессора Керна считать

исчадием ада и отцом лжи, то он ведь продолжает прекрасно существовать.

Равино, не спускающий глаз с Лоран, внезапно замолчал. " На первый раз

довольно, заряд дан хороший", - с удовлетворением подумал он и, не

Лоран даже не заметила его ухода. Она сидела, закрыв лицо руками.

С этого вечера Равино каждый вечер являлся к ней, чтобы продолжать

свои иезуитские беседы. Расшатать моральные устои, а вместе с тем и

психику Лоран сделалось для Равино вопросом профессионального самолюбия.

Лоран страдала искренне и глубоко. На четвертый день она не

выдержала, поднявшись с пылающим лицом, крикнула:

Эта сцена доставила Равино истинное удовольствие.

- Вы делаете успехи, - ухмыльнулся он, не двигаясь с места, - Вы

" Великолепно, скоро драться будет", - подумал доктор и вышел, весело

Лоран, правда, еще не дралась и, вероятно, способна была бы драться

только при полном помрачении сознания, но ее психическое здоровье

подвергалось огромной опасности. Оставаясь наедине с собой, она с ужасом

А Равино не упускал ничего, что могло бы ускорить развязку. По

вечерам Лоран начали преследовать звуки жалобной песни, исполняемой на

неизвестном ей инструменте. Как будто где-то рыдала виолончель, иногда

звуки поднимались до верхних регистров скрипки, потом вдруг, без перерыва,

изменялась не только высота, но и тембр, и звучал уже как бы человеческий

голос, чистый, прекрасный, но бесконечно печальный. Ноющая мелодия

совершала своеобразный круг, повторялась без конца.

Когда Лоран услыхала эту музыку впервые, мелодия даже понравилась ей.

Причем музыка была так нежна и тиха, что Лоран начала сомневаться,

действительно ли где-то играет музыка, или же у нее развивается слуховая

галлюцинация. Минуты шли за минутами, а музыка продолжала вращаться в

своем заколдованном круге. Виолончель сменялась скрипкой, скрипка -

рыдающим человеческим голосом... Тоскливо звучала одна нота в

аккомпанементе. Через час Лоран была убеждена, что этой музыки не

существует в действительности, что она звучит только в ее голове. От

унылой мелодии некуда было деваться. Лоран закрыла уши, но ей казалось,

что она продолжает слушать музыку-виолончель, скрипка, голос...

- От этого с ума сойти можно, - шептала Лоран. Она начала напевать

сама, старалась говорить с собой вслух, чтобы заглушить музыку, но ничего

не помогало. Даже во сне эта музыка преследовала ее.

" Люди не могут играть и петь беспрерывно. Это, вероятно, механическая

музыка... Наваждение какое-то", - думала она, лежа без сна с открытыми

глазами и слушая бесконечный круг: виолончель, скрипка, голос...

Она не могла дождаться утра и спешила убежать в парк, но мелодия уже

превратилась в навязчивую идею. Лоран действительно начинала слышать

незвучавшую музыку. И только крики, стоны и смех гуляющих в парке