Глава 7. Сен странно посмотрел на меня, помялся, перебарывая свою сверхделикатность, и, наконец, мягко, как у тяжело больного

- У тебя все в порядке, Сен? Как Вителлина? Надо ли помочь чем-нибудь? А у ребят на курсе как дела?

Сен странно посмотрел на меня, помялся, перебарывая свою сверхделикатность, и, наконец, мягко, как у тяжело больного, спросил:

- Филин, ты ж меня прости. Может, это глупый вопрос, но... с тобой-то все в порядке?

Я в несчетный раз подивился, как Боги дали этому на вид громиле острый ум и тонкую душевную организацию настоящего поэта. Стихов и картин он, правда, не пишет, но кто скажет, что кулинария не искусство? А в нем он достиг фантастических успехов. Даже участвовал в одном престижном конкурсе поваров любителей, где жюри сначала долго решало при каком дворе Сен работает шеф-поваром и как наказать странного мастера экстра класса, возжелавшего почему-то лавров любителя.

А на практических занятиях по лекарскому делу? Всегда одно и тоже. При первой встрече больные бледнеют и прячутся под койку от ужаса, узнав, кто будет " вбивать" в них здоровье. Про шоковую терапию слышали многие и теперь, казалось, точно знали, что это такое. Однако после первых же процедур бегали за руководителем практики, упрашивая не менять куратора, настолько их поражала его деликатность, аккуратность и компетентность.

Я оценил, сколько нервов стоило другу заговорить со мной на эту тему, но уточнил:

- А что со мной не так?

- Ты за пол дня уже в шестой раз задаешь мне этот вопрос.

- Правда? В шестой?

- Я считал, - серьезно ответил друг. - Обрати внимание, одногруппники стараются обойти тебя сторонкой, чтобы в очередной раз не рассказывать о здоровье и делах.

Я вздохнул и безуспешно попытался привести мысли в порядок. Полтора года. Целых полтора года продолжается эта гонка с освоением магии по методике Финь Ю. Само слияние завершилось через два месяца после зимних каникул в конце четвертого курса, как он и обещал, но после этого только и началась настоящая учеба.

Шесть часов объективного времени - это более двух суток субъективного в состоянии транса, в четыре раза ускоряющего субъективное время. Конечно, Финь Ю для занятий формировал в нашем совместном " сне" самые разные интерьеры, хотя слово интерьер я бы применял только к жилым помещениям. Они, конечно, тоже присутствовали, как правило, тесные и неудобные, для того чтобы я в полной мере ощутил все их особенности и научился вести бой в таком вот пространстве. Но, по большей части, мне приходилось работать в болотах по грудь в засасывающей жиже; пустынях, тренируя способность видеть зыбуны и не забывая отбиваться от массы фантомных противников с самой разной техникой боя и оружием; в горах; на качающейся палубе верткого суденышка в шторм; в лесу, прыгая по веткам, где иной раз нестерпимо хотелось заухать, оскалить зубы и зачесаться, подражая макакам в зоопарке. И так каждый день за редкими исключениями.

Если вспомнить, что учебу в академии никто не отменял, как и занятия с Лабриано (амулеты-артефакты) и с Греллианой (узоры органов и методы их коррекции), то становится понятно, почему я хожу, словно живой мертвяк из детских страшилок.

Правда, про методы Греллианы Финь Ю немного пренебрежительно говорил нечто похожее на: " если долго мучиться, что-нибудь получится". Лет через двадцать-тридцать. То есть, рассчитан он на " авось": авось когда-нибудь случится качественный скачок и... знания, полученные в свернутом виде в лабиринте под Сербано, наконец, проявятся и усвоятся. Тогда как по его методике я та-а-а-ак скакну... лишь бы не заржать смертельно раненым боевым конем и не рухнуть, задрав копыта.

- Учитель. А я не взорвусь? Мозги в кашу не расползутся? Зачем такая спешка?

Финь Ю, к моему немалому удивлению, не выдал мне, как обычно сразу, готовый ответ. В его голосе, когда он после долгой паузы заговорил, я впервые услышал неуверенность:

- Я не могу тебе объяснить. Не потому, что ты не поймешь. Я и сам не понимаю. Просто поверь моему предчувствию. Во мне давно живет тревога за тебя и с каждым часом она нарастает. У меня ощущение, что время утекает, как вода в песок, и к определенному моменту ты должен быть готов. К чему и когда конкретно - не спрашивай. Не знаю. Может быть через десять лет. А может быть уже завтра. Поэтому-то я и пытаюсь научить хотя бы основам, которые позволят тебе развиваться дальше уже самому, и даже не заставляя прилагать к этому сознательных усилий. Потерпи немного. К моменту окончания учебы в академии и переходу в ординатуру мы завершим этот штурм и будем заниматься не чаще чем два раза в неделю. А то и реже. Но!! Если ты не будешь лениться. А ну встал! Комплекс " богомол против журавля". Пошел!

Гимнастику и тайное искусство боя Финь Ю я все-таки освоил в полной мере месяц назад. Все эти смертоносные штучки учитель вбивал в меня, не спрашивая, хочу я этого или нет. На мои вопли о неприятии убийства людей он неизменно отвечал, что мое образование должно быть полным и завершенным. Я должен освоить основы ремесла, изучив все его стороны, иначе оно будет однобоким и, следовательно, ущербным, то есть никогда не вырастет в настоящее искусство.

Разумеется, кроме прочего, чтобы ремесло переросло в искусство необходимы постоянные тренировки и творческое осмысление изученных приемов. Тем не менее, учитель был доволен - база есть, импульс развитию дан (ага, бамбуковой палкой по ягодицам), дальше все зависит от меня.

Учитель просил только быть поосторожнее и не очень светить навыки перед людьми. Он и живот потребовал временно оставить. Иначе не избежать неприятных вопросов. В первую очередь КСОР задумается, с чего бы это целитель вдруг избавился от общепринятого накопителя веществ и энергии? Если еще и боевое искусство продемонстрировать - непременно потребуют рассказать, как удалось так органично совместить рукопашный бой с целительской магией. Действительно, арсенал Лабриано на фоне искусства Финь Ю выглядел крайне убого, если не сказать больше. Например, " старая сеть рыбака", узор которой Финь Ю формировал буквально за несколько секунд (мне пока требовалось побольше времени). Можно забросить эту сеть на расстояние до километра, где она, развернувшись, за полминуты напитает свои узлы магической энергией, в том числе вытянув ее из всех целительских амулетов, оказавшихся там, и на площади примерно десять тысяч квадратных метров прожарит местность до расплава породы в стекло. Или один из ударов пустой ладонью " падающий кленовый лист", в ближнем бою за секунду нашинкует целителя в доспехе на ломтики. Тот и " мама" сказать не успеет. А вся хитрость в том, что при ударе ладонь оплетает магический узор (раньше думал, что сложнейший, пока не узнал по-настоящему сложные), невероятно плотно насыщенный энергией и, более того, " раздвигающий" структуру любых магических щитов: доспехов, куполов, блокирующих щитов обычных магов, - фактически проходя сквозь них, не замечая.

Главное, что все это я натренировался делать не задумываясь, и совмещая физический удар ладонью с магическим, в то время как школы боя Элмории и, по уверениям учителя, всего мира, практикуют раздельное применение магической и рукопашной борьбы. То есть противники издалека обмениваются магическими ударами. Если оба не достигли существенных результатов, сблизившись, хватаются за оружие и дальше рубятся как обычные бойцы. Для этого-то момента как раз и включают в состав боевых пятерок гвардии и егерей воинов либо совсем не владеющих магией, либо слабых магов. Я убедился в этом, побывав на занятиях старшекурсников факультета боевой магии (для целителя вход свободный и даже желательный), а также в схоле невидимок.

Туда, впрочем, меня направили уже на пятом курсе в начале семестра для повторного обучения самозащите. Видимо, мое прошлогоднее избиение заставило министерство образования выдать адекватную, как они считали, реакцию и в программу обучения для будущих лекарей ввели курс самообороны. Всю группу направили на факультет боевой магии, а меня персонально в другое место. Нет, не в задницу. Хуже. В учебный центр рукопашного боя схолы невидимок.

Ехидный чиновник КСОР, выписывая мне направление, высказался о чем-то вроде: а нечего всяким целителям мнить себя богами. Внедренные с помощью магии или кристаллов навыки распадаются практически бесследно, если их не тренировать ежедневно столько же времени (если не больше), сколько их изучал мастер, узор навыков которого был взят за образец. Таким путем можно очень быстро получить подготовленного воина, а уж за тренировками дело не станет. Об этом заботятся все командиры. Главное, чтобы боец не бездельничал. Это настолько соответствовало словам Финь Ю о чужеродных надстройках, что я даже не обиделся на снисходительный тон. Чиновник же, заметив мой остекленевший взгляд и приоткрытый рот, даже проникся жалостью и объяснил: никому из применявших кристаллы для быстрого овладения искусством боя и в голову не могло придти, будто кто-то может просто так забросить тренировки, иначе, зачем столько сил было тратить на внедрение?

Целый вечер мы со Свентой, подключив Финь Ю, ломали голову, как мне на занятиях скрыть от массы опытных воинов свое умение и, кажется, кое-что придумали. Мне предстояло заниматься в группе гражданских специалистов, прикрепленных по договору к боевым подразделениям КСОР. Они подписывали соглашение, что по мере необходимости их будут привлекать к операциям и за это ежемесячно выплачивать приличную сумму денег, независимо от того была ли для них работа или нет. На эти условия соглашались многие, и у КСОР был хороший выбор среди талантливых специалистов - архитекторов, механиков, оружейников и даже агрономов.

Короче говоря, нам должна была помочь методика преподавания приемов самозащиты для гражданских лиц в схоле невидимок. Точнее, не сама методика, а то, что наставниками обычно выступали старшекурсники. Начальника центра боевой подготовки совершенно не интересовали приблудные личности, профанирующие высокое искусство боя, поэтому группу таких побочных учеников он раздавал под патронаж своим выпускникам и уже те занимались с ними индивидуально. Это приносило свои плоды. Во всяком случае, по его мнению, те, кто обучал или, по крайней мере, честно пытался это делать, получали от этих занятий немалую пользу. Обучая, лучше усваиваешь предмет - всем известная, а, по мнению начальника центра - великая, истина. Что выносили после такого курса гражданские, его интересовало мало. Правда, еще больше, чем к гражданским он был " неравнодушен" к штабным. Гражданские ладно, но те-то - офицеры.

- Эй, вы!! Стадо обожравшихся гамадрилов! А ну, живо построились! Хлюпики! Задохлики! Беременные ласточки! Я вас живо научу службу уважать! - надрывал свое горло незнакомый мне офицер, когда мы, переодевшись, вошли в зал и робко скучковались в самом дальнем и темном углу.

Инструктор, наверное. Или начальник местный. С чего он так разоряется, я не понял, но послушно встал в подобие строя, надев на лицо внимательное выражение - слушаю, дескать, и повинуюсь, о, повелитель.

Тот, прохаживаясь и насквозь просверливая злобным взглядом нашу кривую шеренгу в целом и каждый ее элемент персонально, долго распинался на тему разжиревших боровов и задохликов, забывших, что такое служба.

- Ну, ничего, - злорадно проговорил он в конце своей пламенной речи, - мы все оч-чень и оч-чень постараемся доставить вам массу непередаваемых ощущений. За эти четыре месяца вы значительно пополните свои коллекции самых диких и страшных ночных кошмаров. Повезло извращенцам, обожающим собственную боль - сладчайшие воспоминания о наших курсах гарантируют им неземное блаженство. Это я вам обещаю твердо!

За его спиной в зал, подмигивая и тихонько хихикая, втянулась публика, состоящая из курсантов и курсанток схолы. Они с предвкушающими лицами удобно располагались кто где. Прямо, как в балагане на представлении заезжих паяцев. Среди старшекурсников я увидел и Свенту. Она подмигнула мне, и сделала вид, будто мы не знакомы. Я, как мы и договорились, подыграл ей и тоже не стал афишировать наши близкие - очень даже близкие - отношения. Однако чувствую, есть здесь какой-то подвох, но не понимаю, в чем он заключается.

Офицер повернулся к двери, увидел народ и приказал.

- Курсант Свентаниана.

- Да, господин полковник - вытянулась в струнку жена.

- Вам, как лучшему выпускнику, предлагаю первой выбрать себе подопечного, но если к концу занятий он не будет выползать из зала на четвереньках, заливая пол соплями, я в вас сильно разочаруюсь. Это и других наставников стада жирных штабных гусей касается.

- Есть, господин полковник. Не беспокойтесь, господин полковник. Все соки выжму!

Она хищно улыбнулась, и строй непроизвольно сделал шаг назад. Начальник повернулся к нам, злорадно ухмыльнулся и сказал:

- Сегодня вас любая девчонка может, походя, превратить в отбивную. С помощью этой милой курсантки мы вам наглядно продемонстрируем правильность моего утверждения. Она частенько заменяет инструктора, тренируя своих однокурсников, так те, бедные, плачут от нее и молятся всем богам, чтобы инструктор вернулся побыстрее. И она у нас не одна такая. Для вас же я подобрал самых лучших, самых энергичных и неутомимых! Свентаниана, не торопись. Выбирай тщательнее. Как тебе, например, тот лысенький тощий глист? Ой! А что это личики ваши так побледнели? Эй ты, жердь! Не надо шарахаться от прелестной девушки. Уже троим ножки отдавил! Бо-бо сделал. Ты прямо дядя-бяка, не знаю, какого звания, и знать не хочу. Кстати, если кто надеется охмурить нашу красавицу, сразу говорю, чтобы не занимались ерундой. Пятеро неслабо подготовленных курсантов до-о-олго лечились в госпитале, когда попытались перейти на более... хм... тесные отношения с ней. Другие наши девушки ей подстать. Как родных прошу, если мысль такая глупая затесалась в ваши пустые головы, начинайте копить на лекаря или сразу становитесь в очередь на услуги целителя. Они вам, ой, как понадобятся. И довольно скоро. Главное, - преувеличенно бодро закончил он, - что нас не убивает, делает крепче.

Интересно, отметил я про себя, а мне она про покалеченных ничего не рассказывала. Впрочем, слова начальника центра только подтвердили мое доверие к жене.

- Я выбираю этого толстячка, - приняла " нелегкое" решение Свента.

- Простите, господин полковник, - поинтересовался я, - а почему вы нас штабными называете?

- А кто же вы? - удивился офицер. - Мне доложили, что группа офицеров штаба направлена ко мне в центр на переподготовку, восстановить навыки рукопашного боя.

- Но мы гражданские специалисты, а не офицеры штаба, - недоумевая, ответил я. - Мы знахари, строители, механики...

Несколько секунд пристального разглядывания нашей группы справа налево и обратно, после чего трубный рев слона, наступившего себе на хобот, заглушил все звуки в этом зале.

- Что-о-о-о?! Крассилон!! Где этот?!...дайте только добраться до него! Найдите мне этого... обалдуя! Живо! Я ему покажу, как надо мной шутить! Шутилку вырву и в задницу засуну!!

Курсанты привычно и ловко попрятались по углам и затихли. Меня искренне восхитило, как им это удалось в практически пустом зале. Настоящие невидимки.

Офицер выдохнул, немного успокоился и официальным тоном попросил извинения. Потом Свента мне рассказала, что когда господин полковник, на дух не вынося штабных, узнал о том, что целая группа ненавистных личностей поступает в его центр, то решил выжать из ситуации максимум удовольствия. А тут вдруг такая незадача.

Со всеми несчастными гражданскими спецами, направленными на эти курсы, у меня установились ровные дружеские отношения. Ближе всех я сошелся с механиком Вассианом. Тощий, немного нескладный, с каким-то ассиметричным лицом и торчащими в разные стороны рыжими вихрами - он выглядел бы некрасивым, если бы не обаятельная улыбка. Он улыбался часто, задорно и весело. Обожал смешные истории и байки, над которыми так заразительно и искренне смеялся, что рассказчик через некоторое время сам начинал смеяться до слез. Бывало, история так и оставалась недосказанной, но оба - и рассказчик и слушатель, все равно получали немалое удовольствие.

Всевозможные устройства и механизмы любил он трепетно, нежно и, думаю, не без взаимности. Живо интересовался всевозможными новинками, о которых мог рассказывать часами и взахлеб. Технические подробности он представлял настолько просто и доходчиво, что слушать его можно было, буквально раскрыв рот и забыв о времени. Пару раз я из-за этого даже опаздывал к учителю Лабриано, за что, естественно, получал по голове. Однако не очень больно.

- Ты представляешь, - с жаром рассказывал как-то Вассиан, - в халифатах построили механизм, который, используя силу пара, двигает по специальной дороге из чугуна огромный груз! Представляешь?! Никакой магии! Только сила пара. В топке сгорает каменный уголь, нагревает котел и пар толкает поршень. Ды-ы-ы-ыму... Ужас. Но ведь работает. А еще, говорят, у них же появились самодвижущиеся кареты. Правда, двигает ее магия, но зато такая карета совершенно не нуждается в лошадях, конюхах, конюшнях, овсе...

- Угу, - скептически отвечал я, - только в магах. Которым нужно жилье размерами несколько побольше стойла; еда-питье - отнюдь не овес с водой из колодца; плата за труд - вовсе не морковка или кусочек хлеба с солью, сдобренные ласковым похлопыванием... Что же обходится дороже в этом случае?

- Ты не понимаешь! Это лишь начало. Когда-нибудь механизмы станут настолько совершенны, что смогут обходиться совсем без магии...

- А чем тебе магия не угодила? Думаю, твои механизмы... Ну, хорошо-хорошо, не все, но большая их часть будет использовать магическую энергию.

Тут я и подбросил ему задачку, над которой безуспешно корпел все эти месяцы. Попросил, конечно, никому не рассказывать, пока КСОР не принял работу и не установил уровень секретности. В самом механике я не сомневался. КСОР его собирается привлекать к своим операциям, значит, человек проверенный.

- Вот скажи, механик, как бы ты решил такую проблему. Есть некий артефакт, который способен передавать на большое расстояние сигнал. Принимает его другой артефакт и распознает переданную букву... одну за другой...

- А в чем проблема?

- Проблема в том, как проявить переданный текст. Допустим, есть магическая бумага, способная проявлять буквы, но как сделать так, чтобы они следовали одна за другой, находили свое место в строке, переходили на следующую и при этом не смешивались друг с другом...

- Но ведь есть же магические шкатулки для заключения договоров. Разве нельзя использовать тот же принцип?

- К сожалению, нельзя. Я уже подробно рассмотрел этот вариант. Ничего не получится. Дело в том, что их настраивают определенным образом на конкретный текст, в котором оставляется пустая строка, разбитая на ячейки, способные проявить ровно тридцать символов. В каждой ячейке магически прописываются все буквы алфавита. Специальный блок улавливает звуки речи и активирует нужную букву сначала в первой ячейке, потом следующий звук во второй... ну, и так далее. Как видишь, все это очень громоздко, магоемко и ненадежно. Я спросил: что будет, если имя договаривающейся стороны окажется длиннее тридцати символов. Мне ответили - проблема решается просто... берется бланк договора и заполняется вручную. Вот такие издержки прогресса.

Этот разговор надолго вогнал Вассиана в задумчивость и отрешил от повседневных мелочей наподобие занятий в схоле невидимок и, вероятно, работы на мануфактуре. Наставники пытались переключить его мозги на учебный процесс: угрожали всевозможными карами; орали ему в ухо, чтобы очнулся; выгоняли из аудитории, однако все было бесполезно. Как выяснилось, эта увлекающаяся натура забывала обо всем на свете, если попадалась интересная задачка. Гражданское его руководство знало о такой его особенности, и даже не пыталось перевоспитывать, поскольку результатом таких углубленных раздумий обычно бывали очень интересные технические решения, весьма способствующие процветанию предприятия. Единственными, кто не прощал ему, были представительницы прекраснейшей половины человечества. Попав в сети его обаяния, они при очередном уходе сознания в горные дали, где существовали только формулы, расчеты, шестеренки, валы, втулки, оси и прочие интереснейшие вещи, сначала пытались бороться, потом, обиженные невниманием, просто уходили, хлопнув дверью. А Вассиан, по его же собственному признанию, часто даже не замечал, что остался один, вспоминая через месяц, а то и два, что бок о бок с ним некоторое время тому назад жила девушка.

Плоды его задумчивости не замедлили созреть и пасть к моим ногам. Однажды перед очередным занятием по самообороне, я зашел в раздевалку переодеться и увидел Вассиана, нервно теребящего тубу для чертежей. Он, сидя на скамейке и приплясывая от нетерпения - сам не понимаю, как он умудрился сидя приплясывать - дожидался меня.

- Вот, Филин, смотри, что я придумал, - вскричал механик, стоило мне показаться на пороге.

Коротко говоря, это был механизм, который с шагом в одну букву прокручивал бумажную... ленту, накрученную на бобину. Движителем должна была служить магическая энергия. При этом он предлагал закладывать алфавит не в ячейки бумаги, а в специальный блок на самом устройстве, дополнив его стальным типографским шрифтом. Устройство принимает сигнал, а блок, определив, какая буква или знак переданы, выберет нужную из набора и просто отпечатает ее обычной краской на ленте. Лента тут же передвигается на один шаг, и следующая буква отпечатается на ней после предыдущей. То есть бумага для этого устройства нужна была самая обычная. НЕМАГИЧЕСКАЯ. Это настолько удешевляло использование подобных устройств, что делало их доступными для самого широкого распространения в королевстве.

- Вассиан! Тебе не говорили, что ты гений? Это же так здорово! Молодец! Благодарю тебя от всей души и от имени мирового прогресса. Твое имя будет вписано на скрижали Славы... Оно прозвучит в веках! Юные механики всего мира будут чтить его, как святыню...

- Филин! Хватит уже. Что ты раскричался? Ну, придумал и придумал. Что тут такого?

- Ты еще сам не понимаешь, что придумал... Скажи, а на вашей мануфактуре могут сделать такой прибор... а лучше два?

- Могут, но... - замялся Вассиан.

- Я оплачу. Скажи, сколько это будет стоить и, пожалуйста, сделай как можно быстрее.

- Хорошо. Сделаем, - пообещал механик, несколько смущенный от моих, как он считал, неумеренных восторгов по пустякам.

Нечего и говорить с каким восторгом принял Лабриано идею механика. После того как Вассиан доставил нам опытные образцы дальнографа, мы с учителем полностью погрузились в отладку и доводку магической части аппарата. А еще никто не отменял занятия в академии, с Финь Ю, Греллианой... об этом я уже плакался в новое платье жены.

До чего дошло. У нас с Лабриано наметился успех, и я пришел домой за полчаса до начала занятий с Финь Ю. Ужинал в спешке, продолжая обдумывать новую идею, и не слышал, о чем щебетала моя жена, отделываясь универсальными: " Угу! Ага! На-а-адо же! ", - за что и поплатился. Щебетание в короткие сроки преобразовалось в рык раненой тигрицы и волей неволей мне пришлось свернуть свои раздумья в трубочку и засунуть... в дальний угол сознания, аварийно падая в транс, чтобы прокрутить в ускоренном режиме наш разговор за ужином. Оказывается, Свента пошила себе новое платье и непременно хотела поразить столичную аристократию. Для этого она в кои-то веки буквально потребовала от меня поехать в театр на выступление Вителлины. И Сена прихватить с собой. Суть я вспомнил. Ничего страшного. А вот мои ответы... М-да! Вспоминая, вздрагивал и готовился к публичной порке. Хорошо, что мы не на кухне ужинаем. Говорят, женщины мастерски владеют страшным оружием под названием - скалка, которое хранится почему-то не в арсенале, а как раз на кухне. Знаю-знаю для чего скалка - недаром Сен кулинарии учил. Тем не менее, боевая эффективность данной утвари не вызывает сомнений.

- Милый, мне к этому платью стоит надеть гарнитур с топазами?

- Угу.

- А может лучше с изумрудами?

- Ага.

- Или с рубинами?

- Угу.

- А, может, все гарнитуры, что есть, нацепить?

- Ага.

- Или вообще голой пойти, воткнув в задницу павлинье перо?!

- На-а-адо же?

Вот тут и пришлось проявить все свое коварство и любовь. Я припал к новенькому платью Свенты, умоляя о прощении, и, между делом расписывая тяготы и лишения моей учебы. Был милостиво прощен... через некоторое, мучительно долгое, время, но с непременным условием озаботится билетами назавтра. И не опаздывать! Последнее было сказано таким тоном, что я понял - даже в горах Лопера скрыться от гнева супруги мне не удастся.

На следующий день я решил все-таки постараться хорошенько отдохнуть, благо удалось договориться с Финь Ю о переносе и сокращении занятия. Разве что на пару минут заехать к Лабриано - есть одна идейка насчет магического управления механикой дальнографа. Название дальнописец нам показалось не очень благозвучным, и мы его изменили на ныне существующее. Однако оно было пока условным, хоть конкурс объявляй на лучшее название этого устройства... среди ксоровцев, ввиду секретности изобретения.

Лабриано на месте не оказалось. Он занят сложным пациентом, но скоро должен освободиться, - поведала мне помощница и открыла его кабинет, разрешив, как это уже частенько бывало, подождать прямо там. Войдя, первым делом направился к столику, где стоял один из дальнографов, изготовленных на мануфактуре Вассиана, и занялся изменением прежнего, неудачного, узора движителя.

Все-таки работать с неживыми объектами гораздо проще, чем с живыми существами. Сравнительно небольшое количество простейших структур в различных сочетаниях соединяются одним из возможных способов в блоки, из которых как из кирпичей строятся другие блоки, те, в свою очередь, объединяются в более крупные блоки и так до конечного узора. Никто не ограничивает фантазию целителя в создании новых простейших узоров и блоков, но за многие годы накопилась столь обширная... можно сказать, библиотека готовых элементов на все случаи жизни, что изобретать новые, как правило, не было необходимости... А мне вот пришлось. Конечно, основа у меня имелась. Существует множество узоров магических движителей, использующихся в промышленности, но все они оказались слишком примитивными и узкоспециализированными. Касалось это в первую очередь блоков управления. Мы перебрали множество вариантов, но ни один из них нас не удовлетворил.

Примерно через час работы, неоднократно переделывая уже почти законченный узор, ругаясь, вытирая ручьи трудового пота, и, начиная все заново, я добился того, чего хотел. Осталось провести испытания. Нарезанные и склеенные в ленту полоски бумаги кончились, поэтому пришлось заняться еще и этим творческим трудом. Наконец, и это было сделано. Однако начинать испытания без учителя было бы невежливо, тем более что мой узор был новый, еще никем не опробованный, и тот должен был хотя бы предварительно посмотреть на него.

Лабриано устало вошел в кабинет, когда я уже подумывал ехать домой, боясь опоздать в театр. Свента, правда, тоже могла задержаться, но в последние дни это стало редкостью. На службе (в каком отделе и чем конкретно занимается, она мне не говорила) ее особо не загружали.

Рассказав Лабриано свою идею, предложил перенести испытания на завтра, но учитель прямо на глазах ожил, кинулся к прибору и впился магическим взглядом в мое творение. Удовлетворенно и даже несколько удивленно хмыкнув, сказал, что ради такого дела, как испытание, он уже забыл про усталость и настаивает на его скорейшем проведении. Проворно схватив передатчик - связку кубиков с символами, отошел в угол, хотя это и не имело значения, активировал узор и набрал довольно оригинальный текст: " Привет, Мир! ". Прибор никак не отреагировал на его манипуляции. Он снова активировал передатчик и заново набрал текст. Ничего. Повторив попытки еще несколько раз, он, наконец, сдался.

- Ничего не понимаю. Должно же работать... а не работает.

Мы оба подошли к дальнографу, еще раз тщательно проверили узор и ничего такого не нашли. Должно работать, но не хочет. Минут десять блок за блоком все перепроверяли и опять безрезультатно. Вдруг Лабриано хлопнул себя по лбу:

- Милейший! А новый, заряженный, источник-накопитель магии мы подсоединили?! Нет! Живо давай сюда кристалл!

Я кинулся к коробке с заготовками, схватил первый попавшийся и кое-как прикрепил его к прибору - надо будет подумать над специальным гнездом для источника - затем подключил к основному узору. Лабриано вновь отошел в дальний угол, активировал узор и, не дыша, набрал эти бессмертные слова: " Привет, народ! ". К нашему восторгу дальнограф мягко застрекотал, исправно пропечатывая буквы на ленте. Мы, чуть не расталкивая друг друга локтями, набросились на несчастный прибор, как голодная собака на мозговую косточку. К нашему полнейшему восторгу убыль магии в накопителе была практически незаметна. По нашим приблизительным подсчетам одной зарядки должно хватить на печать от восьми до десяти тысяч символов. Естественно, что, забыв обо всем на свете, мы, как дети, стали развлекаться, передавая и передавая тексты с самым хитро-мудрым содержанием и из самых разных мест госпиталя. Даже на крышу с передатчиком забирались. Дальнограф работал надежно.

- Господин Филлиниан, Вас там спрашивают, - прервала наши взрослые игры строгая помощница.

- А?! Кто?! - раздосадованный из-за прерванного эксперимента несколько раздраженно спросил я.

- Я! Я спрашиваю! Ты, говорят, в театр со мной и Сеном собирался? - зеленые молнии любимых глаз, кажется, прошибли мой лоб и совсем выжгли остатки мозгов.

- А... Свента... милая! Я... это... с учителем вот...

- Все, милейший. На сегодня хватит. Завтра идем к генералу - о встрече я договорюсь. Доложим о результатах. А сейчас ступай, драгоценнейший, тебя ждут, - засуетился вдруг учитель, мягко выталкивая меня из кабинета, - я сам еще немного поработаю и закончу. Всего вам всем всех... э-э-э...наилучших.

Свента развернулась и решительно пошла на выход - я за ней.

- Времени мало, поэтому поедешь, в чем есть, и пусть тебе будет стыдно. А я всем объясню, что муженек вспоминает о своей жене только тогда, когда ему что-то от нее надо. В том числе может пригласить в театр и не придти, потому что у него какой-то опыт интересный.

Действительно. Времени на переодевания не было совершенно, а я щеголял в своей рабочей мантии, как был в больнице у Греллианы, так и поехал к Лабриано. Теперь вот в театр. А что сделаешь? Не поехать еще хуже. Свенту пока рановато выводить из... слегка взволнованного состояния, поэтому приходится терпеть. Разумеется, если бы мы покупали эти билеты на обычные, даже самые дешевые места, я бы ни за что не пошел в таком виде, но в ложе примы все было довольно демократично. В ней могли спокойно соседствовать маркиз, студент, офицер, кондитер, лекарь... Всех объединяло одно - дружба с певицей. Билеты для гостей были совершенно бесплатны, и всего лишь свидетельствовали перед служащими театра о нашем праве находиться в указанном месте. Тем не менее, крайне редко, например, офицер мог позволить себе появиться в полевой форме. Разве что в самом крайнем случае.

К театру мы подъехали на грани опоздания, а порядки там были довольно жесткие - опоздал - жди антракта. Стараясь быть маленьким и незаметным, я, прячась за широкой спиной Сена, шустро направился в сторону ложи примы, торопясь занять свое место пока никто из знакомых не заметил. Это мне удалось, поскольку прозвенел уже третий звонок, и опаздывающая публика спешила занять свои места, ни на кого не обращая внимания. С облегчением утонув в своем кресле, я приготовился приобщаться к искусству.

В первом антракте я из ложи не выходил и с интересом смотрел на поведение друга. Стоило прозвучать звонку, Сен заерзал, заозирался, достав гребешок, торопливо привел в порядок прическу и так, с моей точки зрения, идеальную, и застыл в ожидании. Вителлина, как обычно, зашла в ложу поздороваться с друзьями и подругами, подарив каждому улыбку и пару теплых слов. Однако была несколько рассеяна и все ее внимание, как я заметил, принадлежало Сену. Взгляд, обращенный на друга, был настолько красноречив, что самому невнимательному человеку говорил о ее особом к нему отношении. Чтобы она ТАК смотрела на мужчину, я еще никогда не видел. Сен в свою очередь, словно подброшенный пружиной, вскочил при появлении певицы и явно мучился, пока она общалась с друзьями. Наконец, Вителлина закончила церемонию приветствия, сократив ее до минимума, взяла Сена под руку и парочка торопливо вышла в холл.

Ну вот. Кажется, у Сена все складывается хорошо. Судя по поведению обоих, инцидент с Весаной прочно забыт или, во всяком случае, не мешает их отношениям.

Сам я из ложи не вылезал, стесняясь своего одеяния. Однако ко второму антракту малая нужда все-таки заставила меня покинуть укрытие и постараться прокрасться в туалетную комнату. Вылазка моя для глазастых сплетниц тайной не оказалась.

- Господин лекарь! - встревожено вскричала одна особа. - Вы не могли бы сказать нам к кому вы пришли?

Я пробормотал: " К Вителлине", - и попытался отцепиться от этой дамы, но не получилось.

- Что с ней? Что-то случилось?

- Ничего не случилось, леди. Все в полном порядке.

Сказав это, я скрылся за дверями столь нужных мне апартаментов. Обратный путь проделать было не в пример легче. В том числе и потому, что зрители в холле, организовавшись в группы и группки, что-то живо обсуждали, не обращая на меня ни малейшего внимания. Меня это только порадовало. Я устроился в кресле и уже спокойно стал дожидаться третьего акта. Вдруг в ложу ворвалась Свента - надо сказать, что любимая, когда встревожена, всегда именно врывается, вламывается или штурмует.

- Филик! Там что-то с Вителлиной! Ты должен посмотреть!

- Что с ней? - забеспокоился я. Только что она вполне живая и здоровая ушла с Сеном прогуляться по холлу. Что с ней могло случиться рядом с таким бойцом и практически готовым лекарем?

Не рассуждая, я побежал за Свентой. Возле гримерной певицы плотная толпа зрителей о чем-то негромко рокотала, как у постели тяжелобольного человека. Передо мной, разглядев мантию, живо расступались, давая дорогу. У самых дверей стояли несколько персон, видимо и организовавших это нашествие. Пока мы пробирались я услышал несколько версий случившегося - от простой потери голоса до неизлечимой болезни, которая поразила любимую всеми лицедейку в самом расцвете лет и таланта.

Дверь гримерной открылась и Вителлина вышла вместе с Сеном.

- Госпожа Вителлина! - торжественно начал один из организаторов. - Мы все любим вас и просим не скрывать от ваших почитателей даже самую страшную правду.

Вителлина растеряно посмотрела на Сена и сказала:

- Господа, неужели я должна докладывать всем о своих интимных делах?

- Что вы! Нам не нужны подробности. Наш долг - помочь вам избавиться от болезни. Для этого мы уже организовали сбор средств.

- Но, - мило покраснела певица, - я понимаю, что некоторые поэты называют это болезнью, однако, ни один лекарь не способен от этого излечить.

- Поверьте, милая Вителлина, среди нас, почитателей вашего таланта, есть много влиятельных персон. Мы, смею вас уверить, добьемся помощи даже целителя!

- Но... я не хочу от этого исцеляться, - совсем растерялась Вителлина. Толпа осуждающе загудела. - Постойте, господа, мне кажется здесь какое-то недоразумение. Почему вы решили, что я больна?

- Так вот же, - вылезла давешняя сплетница и показала на меня, - вот же лекарь приехал к вам. В мантии. Стало быть, на службе. Сказал, что к вам. Значит, у вас что-то случилось, и мы все забеспокоились...

- Да. Это мой друг, Филлиниан. Он студент факультета лекарского дела академии...

- Господа. Прошу извинить моего мужа, - вмешалась Свента. - Дело в том, что он просто не успел переодеться после напряженного дежурства в больнице и приехал прямо так.

- Однако и сама госпожа Вителлина сказала, что чем-то больна, - не отставала прилипчивая дама.

- Когда?!

- Ну, когда сказали, что поэты называют это болезнью...

- А вот ЭТО, - твердо сказала певица, - вас совершенно не касается.

- Господа, - возвестил пожилой господин, до этого молчавший, - мне кажется, недоразумение благополучно разрешилось, а посему, не следует ли нам разойтись по своим местам и продолжить внимать прекрасному голосу нашей примы?

Зрители вняли и, все еще обсуждая происшествие, поспешили в зал.

- Филик! Неужели нельзя оставить тебя одного хоть на минутку, чтобы ты не вляпался в какую-нибудь историю?

- А что мне, утку из больницы следовало прихватить?

- Мог бы помолчать тогда.

- Невежливо молчать на вопросы дам. Тем более я ничего такого и не говорил.

- Ладно. Дома поговорим, - закруглила разговор жена.

Лабриано отвез дальнограф в КСОР и в присутствии генерала продемонстрировал его возможности. Аппарат был принят на испытания, а всем участникам выплатили очень даже неплохую премию - по семь с половиной тысяч золотых корон.

Занятия самообороной неожиданно превратились для меня в некое подобие отдыха. Разумеется, Свента не мучила меня изучением приемов, а вместе со мной отрабатывала базовые движения комплекса Финь Ю, благо он содержал много элементов, которые жена уже изучила с Сеном на совместных разминках. Мое тело одно за другим повторяло прочно затверженные упражнения, а мозги в это время отдыхали от забот. Однако все когда-нибудь кончается. Незадолго до выпускных экзаменов в академии я получил зачет по самообороне. От жены. Она быстренько вписала его в ведомость и пошла немного позаниматься со своими. Поскольку из запланированного для этого мероприятия часа ушло всего пара минут, я позволил себе немного побездельничать: просто постоять и полюбоваться женой. Какая же она у меня красавица. Даже вот такая - взъерошенная и пропотевшая. Она что-то показывала курсантам, поправляла, снова демонстрировала правильные движения, заставляла повторять. И все это она делала с нескрываемым удовольствием и азартом. А какая грация? Пластика?..

- Любуешься? - вывел меня из созерцательного состояния кто-то из курсантов. - Я вот тоже... Только бесполезно все. Она замужем.

- Ну, - усмехнулся я, - муж не стенка - можно и подвинуть.

- Угу. Пробовали уже... подвинуть.

- И что? - насторожился я. Мало ли что говорил полковник - наверняка курсанты больше знают.

- И ничего. Шестеро в больнице неделю отлеживались, и услуги лекаря сами оплачивали. Так что и не пытайся. Наш Капер один из сильнейших бойцов Элмории, а она совсем немного ему уступает. Станешь клинья к ней подбивать - так она их обратно повышибает. Если жив останешься, будешь радоваться, что всего лишь детей иметь не сможешь... никогда.

- Это точно!

- И к магу не ходи...

- Проверено.

- Так что, гражданский, не светит тебе ничегошеньки.

Оглянувшись на голоса, обнаружил еще несколько курсантов, присоединившихся к нашему обществу ценителей женской красоты.

Свента закончила занятия, поклонилась группе и направилась в нашу сторону. Общество заволновалось, взволнованно гадая, к кому и с какой целью приближается объект нашего внимания. А та не торопилась, явно наслаждаясь нашим восхищенным вниманием. В ее глазах я разглядел знакомых демонят, готовых к проказам. Что же она задумала?

- Вот что, ребята, - промурлыкала Свента и хищным взором окинула каждого из присутствующих, - что-то тоскливо стало мне без мужской ласки. Думаю, не выбрать ли мне одного из вас?

Все непроизвольно подтянулись и распушили хвосты. Так мне показалось - на самом деле хвостов, разумеется, ни у кого не было. Ни пышных, ни гладких.

- Все красавцы, - подвела итог Свента. - Все стройные, мускулистые... за исключением этого очаровательного толстячка. Ах! Как это должно быть интересно...

Она подошла ко мне, взъерошила волосы и поцеловала.

- Пойдем. Поговорим... - томным голосом, наполненным вожделением, произнесла жена и потянула меня в сторону выхода из зала.

Мы сделали всего два шага и оглянулись. Группа курсантов в шоке смотрела на нас застывшими взглядами. У всех без исключения на лице крупными буквами было написано: на их глазах свершается ужасное деяние - низвержение Богини. Обида. Разочарование. Возмущение. Еще немного и вся эта гамма пополнится горьким презрением. Однако Свента не стала доводить ситуацию до такой крайности. Она вместе со мной повернулась к парням, прижалась ко мне и положила голову на плечо. Я обнял ее за талию и весело посмотрел на курсантов.

- Да, ребята, - как бы между прочим сказала она, - позвольте представить вам Филлиниана деи Брасеро, помощника целителя, выпускника королевской академии магических искусств, лучшего в мире мужчину, для меня во всяком случае, и... моего мужа.

Челюсти у всех одномоментно отвисли, пряди волос на голове сделали стойку, а глаза так широко распахнулись, что каждый стал похож на сову в нежных объятиях пойманной мыши.

Моя загребущая лапа собственнически обнимала любимую женщину за талию, ни в коем случае не желая отпускать. Инстинктивно я демонстрировал стае красавцев-самцов, что это МОЯ и только моя женщина. Никому не отдам. Р-р-р-р!! Видимо в моих глазах это столь явственно отразилось, что челюсти с лязгом захлопнулись, глаза вернулись в орбиты и парни с видом - нас здесь не было - тихо рассеялись по залу.

На выходе из зала мы уперлись прямо в начальника центра. Тот стоял уперев руки в бока и сверлил жену взглядом.

- Курсант Свентаниана! Я признаю, что вам удалось ловко разыграть тупого солдафона, воспользовавшись тем, что он не будет просматривать личные дела гражданских, и потрафить собственному мужу. Я сам виноват. Надо было смотреть. Но имей в виду! - он направил палец, словно боевое копье, в грудь жены. - Если от недостаточной подготовленности твой муж погибнет на задании, будет поздно рыдать и сокрушаться.

- Два шага назад! Шаго-ом арш!

Жена четко выполнила приказ, и тут же кулак полковника молнией полетел мне в лоб. Я плавно увел голову с траектории удара, пропустив кулак буквально в сантиметре от щеки и в ответ не менее стремительно ткнул полковника пальцем в солнечное сплетение. Он, будучи прекрасным бойцом, почти парировал мою атаку, но именно - почти. Скрючившись от боли, он согнулся и рухнул на пол. Мой палец даже не заметил поставленный полковником магический щит. В зале наступила гробовая тишина.

- Ого! - воскликнул кто-то из группы давешних любителей прекрасного. - Муженек-то у нашей Свенты не прост оказывается.

- Господин полковник, - увещевала жена, помогая начальнику встать, - нельзя же так. Мой муж целитель, а вы должны знать, как они быстро учатся и магию свою, бывает, непроизвольно применяют. Мы с ним долго учили прием защиты, как раз против такой атаки. Видите, как он все хорошо усвоил? Все приемы за такой срок я ему не могла преподать, но некоторые самые распространенные он изучил.

- Да, - продышался и прокашлялся полковник. - Теперь верю, что зачет был поставлен заслуженно. А вы что там застыли?! - заорал он на курсантов и пошел в зал более не обращая на нас внимания. - А ну, гамадрилы, построились! Видели как гражданский всего за четыре месяца научился?! Потому что не ленился! Я из вас лень повыбью. Напра-а-аво! Бего-о-ом арш!

Примерно в это же время штурм горы знаний под командованием Финь Ю действительно, как он и обещал, прекратился. Знания из кристалла словно взорвались во мне, к счастью, не разбрызгав остатки мозга по черепной коробке. Однако процесс поглощения нового объема моей структурой знаний оказался далеко не быстрым. Отсюда, некоторая заторможенность и странности в поведении. Одногруппники грешили на Виррано, боевые действия с которым у меня не прекращались. Въедливый лекарь не упускал случая изводить придирками, поэтому даже чуть-чуть пофилонить и расслабиться на его занятиях у меня никак не получалось. Тем не менее, четвертый курс я окончил, получив у него высший бал... с минусом. Надо видеть, каких мук ему стоило поставить эту оценку, но, надо отдать ему должное, безосновательно занижать не в его правилах. Единственной поблажкой его неприязни явился этот длинный и жирный минус, ни на что, по сути, не влияющий.

- Филин. Дружище! Я ж не могу видеть, как ты маешься. Хочешь, мы всей группой поговорим с наставником? Хочешь я ему, как потомственный простолюдин, объясню, что среди потомственных аристократов тоже бывают трудяги, видящие смысл жизни не только в балах и флирте. Неужели же ж мы всей группой не сможем его убедить?

- Не надо, Сен. Благодарю, конечно, но, право, не стоит. Он меня заставил знать свой предмет не хуже его самого - так это мне только на пользу. Поверь, я готов! Прорвемся, Сен.

- Ну что ж. Как знаешь, как знаешь.

Тут я заметил, что тороплюсь вслед за целеустремленно шагающим другом. Он - шаг, я - два.

- Куда бежим?

Сен резко затормозил, посмотрел на меня с сочувствием и терпеливо произнес:

- На экзамен, Филин. У нас экзамен по аурной диагностике. Мастер Виррано уже вот-вот закроет двери в палату... Так. Еще раз. Мы в больнице королевы Ларинианы. У нас экзамен... М-да. Думаю, зря тебя оставили летом в городе. Практика в столичной больнице, конечно, прекрасно, но горный воздух Сербано и доза приключений, вероятно, полезнее для твоего здоровья.

Я ничего не ответил на его инсинуации и просто пошел быстрее. Виррано точно не упустит шанс вкатить мне неуд за неявку.

Мы не опоздали. Но сам экзамен... Короче, напоследок мы так поцапались с наставником, что только перья летели.

- Неуд, ваше сиятельство!! - предельно ехидно и ласково пропел наставник. - Жирнющий неуд и даже с двумя минусами. Я не пожалею казенных чернил, чтобы их тщательнейшим образом прописать в ведомости. А теперь проваливайте отсюда и не попадайтесь мне на глаза!

- Ну уж нет! - взъярился я.

Всякому терпению приходит конец и моему тоже. Видят боги, я старался. Я старался на занятиях и старался вести себя предельно корректно, даже когда измывательства Виррано подходили к грани, за которой только дуэль. Но здесь я был абсолютно уверен в своем диагнозе, благо успел перепроверить себя с помощью целительской экспресс диагностики по методу Финь Ю, и собирался бороться до конца.

- Не скажет ли мне, недостойному, светило лекарского дела, какой диагноз с его точки зрения правильный?!

- Не скажет. Светило не имеет ни малейшего желания общаться с недоучками.

- То есть слава означенного светила - дутая. Оно не способно ни работать, ни учить.

- Откуда же такие выводы, господин неуч?! - окончательно вышел из себя наставник.

- Помощник целителя, господин лекарь! - в свою очередь взревел я. - И прошу не забывать, с кем разговариваете! Может мне жетон показать?! Или мнение обо мне уважаемой наставницы, Греллианы, для вас пустой звук?! Может нам для разрешения спора вызвать целителя - куратора этой больницы?!

Виррано побледнел, но ничуть не испугался.

- Ты затронул мою профессиональную честь. Хочешь сказать, что ставил диагноз, используя целительские методики?

- Нет. Я использовал ваши(!) методы, а целительскими, не буду врать, просто перепроверил себя. Пусть это считается жульничеством с моей стороны, но в своем диагнозе я уверен.

Пациенты и одногруппники с одинаковым испугом смотрели на нашу битву и, чувствую, с удовольствием убежали бы из палаты куда подальше, но одним надо сдавать экзамен, а другим - лечиться. Выхода не было. Будто замуровали.

- Еще раз. Каков диагноз? - колюче глядя на меня в упор, спросил наставник.

- На всякий случай напоминаю ваше же условие - указать только одно, основное, заболевание, игнорируя сопутствующие и менее значимые. Так вот. У больного артрит шейных позвонков. Отсюда боли в груди и отток энергии. Да, есть еще и спазм коронарных сосудов, но только как следствие. Поэтому я о нем и не упомянул.

- А что первым следует лечить? Что?!

- А вопрос не стоял, что первым! Вопрос был, какое основное?!

Виррано с шумом втянул воздух сквозь сжатые зубы, выхватил из кармана мантии ведомость и, чуть не прорывая бумагу насквозь, вписал " удовл."

- Свободен! Я свободен, наконец-то, и больше, надеюсь, никогда не увижу ваше сиятельство на расстоянии меньше ста метров от себя! - " по-доброму" напутствовал меня наставник и отвернулся к следующим жертвам.

Я тоже счел себя свободным и, не задерживаясь, вышел в коридор. Там ко мне подошел неприметный человек и негромко сказал:

- Господин генерал хотел бы с вами встретиться. Если сейчас неудобно, назовите день и час, когда будет удобно.

КСОР? Интересный способ вызова. Чаще всего приходит кто-нибудь важный как павлин и громогласно требует пройти к экипажу, не объясняя, зачем и почему. Время, если я правильно помню, у меня свободное есть, почему бы не съездить, коль так вежливо приглашают?