Глава 3. Прошлой ночью Снейп поймал двух пятикурсников, двух шестикурсников и трех третьекурсников в коридорах после отбоя

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Прошлой ночью Снейп поймал двух пятикурсников, двух шестикурсников и трех третьекурсников в коридорах после отбоя. Очевидно, патрулирование префектов было не слишком эффективным.

― Я не знаю, что вы им там говорите, господин Малфой, но вряд ли это связано с их обязанностями.

Драко не нравилось, что его отчитывает декан собственного факультета. Он предпочитал думать, что у них со Снейпом взаимопонимание.

Подходя к портрету, он сплюнул на пол коридора.

― Тупая грязнокровка, ― пробурчал он про себя, ― Чертова сука. Придется теперь с ней разговаривать. ― Он врезал кулаком по стене, когда портрет ехидно проинформировал его о том, что «чертова сука» не является правильным паролем. Он пробормотал нужную фразу, и дверь распахнулась. Драко проиграл в уме несколько вариантов начала разговора, и остановился на том, который содержал больше матерных слов.

―... короче, он хочет, чтобы мы сами занимались этим сраным патрулированием.

Драко с раздражением заметил, что она так и не подняла глаза от книги.

― Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, ты, дура, ― Ее взгляд был по-прежнему прикован к странице. Естественно. За последние несколько месяцев он осознал, насколько она упряма. ― Хорошо, Грэйнджер, я расскажу Снейпу о твоем отказе сотрудничать. Кто знает? Может, он мне и поверит ― ему так нравится тебя наказывать.

Святая правда, подумала Гермиона. Ему нравится наказывать всех гриффиндорцев.

― Ты, если захочешь, можешь быть настоящей дрянью. Пэнси научила?

― На самом деле, она не очень понятно изъясняется, когда я ей засаживаю.

― Кажется, ты вообще не очень понятливый, ― парировала Гермиона.

― Мы оба знаем, Грэйнджер, что, стоит мне чуть-чуть поднапрячься, и я обгоню тебя в оценках.

― Может, у тебя и неплохо получается на уроках, Малфой, но ты туп, как пробка, когда дело доходит до здравого смысла.

― С десяти до часу ночи, ― сказал он, прогоняя тень улыбки с ее лица. ― Сегодня.

― Ты издеваешься, ― недоверчиво хихикнула она. ― Нормальные патрули заканчиваются сразу после одиннадцати.

― Он поймал тех идиотов после полуночи, ― ответил Драко. ― Я говорил, что четверо из них были с твоего замечательного факультета?

― Очевидно, слишком тупые, чтобы усвоить правила.

― Они просто не так хорошо умеют обманывать и прятаться. Слизеринцы тоже постоянно нарушают правила.

― Как насчет – я патрулирую первые два этажа, а ты – верхние два?

― Увы. Мне тоже не особенно улыбается терпеть твою вонь следующие несколько часов, ― скривился он, ― Но Снейп сказал, что это слишком поздно, чтобы патрулировать в одиночку. Мне лично наплевать, что с тобой случится, но я не хочу с ним связываться по крайней мере еще несколько недель. Если тебе не нравится, можешь...

Она ненавидела то, что, похоже, начинала привыкать к этому слову. Когда Гермиона в тот раз пригрозила ему, - кажется, с тех пор прошла целая вечность, - ей показалось, что проблема решена. Она ошибалась. И в последнее время слишком часто.

Гермиона размышляла о том, как опасно иметь в школе столько темных коридоров. Ей не особенно нравилась темнота. Не то чтобы она по-настоящему боялась ее, но в сумраке было что-то поглощающее. Чернота вокруг словно бы ограничивала и подавляла. Она могла видеть только то, что освещалось светом ее палочки – и, конечно, палочки Драко, потому что ей никак не удавалось забыть о его присутствии.

Два верхних этажа растянулись до бесконечности, как будто замок был готов перевернуться под их тяжестью. Одиннадцать часов, и нормальное патрулирование должно было уже заканчиваться. Обычно она бродила по коридорам одна. Хотя в этом отношении сейчас не было большой разницы. После того как Драко сказал ей, что эти поздние проверки надо будет делать примерно каждые два месяца, разговор оборвался. Установившееся молчание, по крайней мере, позволяло каждому из них делать вид, что другого не существует.

Притворяться стало довольно-таки трудно, когда в одном из освещенных коридоров второго этажа они наткнулись на одинокого гриффиндорца. Гермиона вздохнула. Почему обязательно гриффиндорец, когда она патрулирует со Слизеринским Принцем?

― Гриффиндорец, ― протянул Малфой. ― Что я тебе говорил, Грэйнджер?

― И что ты здесь делаешь после отбоя, Майкл? ― спросила Гермиона, опасаясь неизбежных язвительных замечаний Драко. Его сияющая улыбка не сулила ничего хорошего.

Мальчик пожал плечами и на минуту задумался.

― Наверное, вечером я забыл взять вещи из прачечной, и приходится идти сейчас.

Гермиона холодно взглянула на него и повернулась к Майклу.

― Нет, Майкл, так не пойдет. Что ты на самом деле делал?

― Шел в прачечную... ― ответил он медленно, выделяя каждое слово.

― В правилах четко сказано, что пятиклассникам не разрешается находиться вне помещений факультетов после девяти тридцати.

― ** твою мать, Грэйнджер, ― вздохнул Драко, ― Дай этому козлу три отработки и пусть убирается.

― Три отработки? ― все так же спокойно повторила она, поворачиваясь. ― Я думаю, слизеринец бы получил только одну. Или, может быть, если бы ему повезло оказаться девчонкой и пообещать перепихнуться с тобой, все вообще было бы прощено и забыто. ― Гермиона проговорила это машинально, забыв, что они не одни. Она закатила глаза, отметив очевидный прокол в своем образе Безупречной Старосты и обернулась к мальчику. ― Я сообщу твое имя профессору Макгонагалл, и, будь уверен, в течение недели получишь отработку. Я также упомяну о твоем хамском поведении.

― Принимая во внимание, что в ее черный список попало столько гриффиндорцев, ― ухмыльнулся Драко поверх ее плеча, ― Я буду счастлив присмотреть за твоей отработкой. Мы все получим массу удовольствия, ― добавил он, глядя на Гермиону. ― Правда, Майкл?

Драко резко вскинул глаза и посмотрел на него, склонив голову набок.

Майкл уставился на него, демонстративно не отвечая. Господи, подумала Гермиона, почему все гриффиндорцы должны быть такими упрямыми?

― Доложишь профессору Макгонагалл завтра утром, ― сказала она, прерывая тяжелое молчание и записывая его имя. ― И десять очков с Гриффиндора.

― Я бы сказал, это скорее тянет на пятьдесят.

― И что, ― спросил Майкл, ― Вы двое собираетесь притащить мне мое белье?

Гермиона вздохнула. Если мальчик пытался казаться остроумным, у него явно плохо получалось.

― Отправляйся, ― велела она, указывая в сторону гриффиндорской башни. Но Драко встал на пути у пятикурсника, глядя на него сверху вниз.

― Что, ― храбро выпендривался Майкл, ― Вы не предоставляете такого сервиса?

― Слушай, ты, петух, ― зарычал Драко, не сводя с гриффиндорца пристального взгляда. ― Будь уверен, что в следующий раз неуважение к старостам школы закончится для тебя гораздо хуже, чем парой дерьмовых отработок. Как насчет того, чтобы написать это для меня раз двести?

Майкл молча уставился на него. Гермиона подумала, что они нарвались на идиота.

― И как насчет того, ― продолжил Драко, ― чтобы сделать это завтра к восьми утра? Ведь тебе не нравится, когда что-то недоделано, правда, Скавентон? ― Он придвинулся к мальчику совсем близко, нависая над ним.

В наступившей тишине Майкл медленно сдвинул брови и начал открывать рот. Гермиона с ужасом представила себе, что он сейчас скажет.

― Малфой! ― воскликнула она, бросаясь вперед и хватая его за плечо, когда тот впечатал Майкла в стену. Стиснув в кулаке узел галстука мальчика, Драко смотрел, как гриффиндорец отчаянно скребет носками ботинок по полу. ― Что ты делаешь?

― Отвали, ― огрызнулся он, поворачиваясь к Майклу, так что их лбы почти соприкоснулись. Драко крепче прижал палочку к его шее, и Майкл задушено всхлипнул. ― В следующий раз фильтруй базар, Скавентон. А теперь за базар придется ответить. Ты очень пожалеешь о том, что позволил себе открыть пасть.

― Немедленно прекрати! ― кричала Гермиона, ― Отпусти его! ― Она еще раз попыталась оттащить Драко, но тот даже не обратил внимания.

― Я хотел бы услышать извинения, ― рявкнул Драко, дыша в лицо Майклу. Тот кивнул, дрожа всем телом. Драко ослабил хватку настолько, чтобы Майкл мог говорить.

― И перед ней, ― добавил Драко, ― Вежливо и внятно.

― Малфой, пожалуйста, ― безнадежно попросила Гермиона со слезами на глазах, ― Прекрати это...

― Извини, ― прокашлял Майкл, сверкнув на нее глазами. Драко отошел в сторону, и Майкл свалился на пол. Гермиона бросилась к нему.

― Черт возьми, Малфой! ― резко сказала она, отчаянно пытаясь помочь Майклу подняться. ― Какого …?

― Ты в порядке? ― спросила она, ― Майкл, тебе не нужно...?

― Нет, ― хрипло перебил гриффиндорец. Сделав пару шагов прочь, он поймал взгляд Драко. ― Честно, все в порядке, я только... ― Он махнул рукой в сторону гриффиндорской башни.

― Потрясающая мысль, ― согласился Драко, глядя, как Майкл, пошатываясь, удаляется по коридору.

Гермиона недоверчиво проводила его взглядом.

― Майкл, ты уверен? ― крикнула она вслед. Мальчик, не ответив, скрылся за углом.

Она вздохнула и изумленно посмотрела на Драко. Тот щелкал суставами пальцев.

― Пошли дальше, ― пробормотал он, обходя ее. Гермиона толкнула его в грудь, и он отскочил назад. ― Твою мать, сука, не смей меня трогать!

― Пошел ты... ― девушка потрясенно покачала головой. ― Я серьезно, какого Мерлина ты...?

― Меня сейчас вырвет, ― процедил Драко. ― Не прикасайся ко мне, грязнокровка.

― Отвечай, ― она толкнула его еще раз, не давая увернуться.

― Я предупреждаю тебя, Грэйнджер, ― зарычал он.

― Или что, ― засмеялась она, ― ты придушишь меня, как этого несчастного пятиклассника? Ты хоть понимаешь, что он побежит прямо к Макгонагалл, и я гарантирую, что очень скоро мы оба окажемся в полной заднице, ты, чертов идиот Малфой. ― Она потрясла головой. ― Что за чертову игру ты затеял?

Драко вскинул брови. ― Это маленькое дерьмецо никуда не побежит, можешь быть уверена.

― Почему? Я бы даже не стала его за это винить. ― Гермиона снова приблизилась к нему. ― Зачем ты это сделал?

― Ты слышала этого идиота, он слишком много на себя берет.

― Он, конечно, не подарок, ― Гермиона развела руками, ― Ну так и дай ему свои три отработки, не вколачивай его в стену! ― Она стояла прямо перед ним, тяжело дыша.

― Слушай, от**бись, ладно? ― попросил Драко, ― Я сделал тебе одолжение.

― Научил его уважению, ― ответил он, ― потому что он явно не уважал ни тебя, ни меня.

― Ага, ― нахмурился он, ― твой сарказм сразил его наповал.

― Наказание заключается в том, чтобы преподать человеку урок, сука.

― Очевидно, если бы он не был гриффиндорцем, все было бы по-другому!

― Разумеется, если бы он был слизеринцем, скорее всего, бы не случилось, потому что он бы не был таким придурком, чтобы отпускать все эти идиотские шуточки, ― Драко засмеялся, ― Прежде всего, он не был бы таким дураком, чтобы попасться.

― Ну конечно, ― язвительно выдохнула Гермиона. ― Потому что, очевидно, слизеринцы – самые лучшие.

― Ничего. И будет лучше, если это действительно будет ничего, или ты пожалеешь.

― Иди ты на хер, ― рявкнул он, ― Я никогда в жизни не бил девчонок.

― Твое недавнее представление воистину внушает уверенность.

― Если ты не имеешь в виду сильный жесткий секс, Грэйнджер, ты ошибаешься. В любом случае, я знаю столько способов достать тебя, что один только выбор будет для меня праздником.

Она посмотрела на него с отвращением и помотала головой. ― Ты ублюдок, Малфой. ― Отвернулась и пошла прочь по коридору.

― А как насчет патрулирования? Как непохоже на нашу Главную Суку – плевать на распоряжения преподавателей.

― Иди к черту, ― ее голос эхом прокатился по коридору.

Драко проводил ее сдавленным рычанием. Сжав зубы, повернулся и врезал кулаком по стене, обдирая костяшки пальцев, едва подсохшие после прошлого раза. Может, этот козел его и разозлил, но даже близко не так сильно, как она. Он даже представить себе не мог, насколько это его достанет. Не мог даже представить. Его тошнило. Его чуть не вырвало, потому что она позволила себе предположить, что он способен ударить ее. Даже если на самом деле она так не думала - все равно сказала. А он никогда, никогда не хотел этого слышать, потому что это напоминало ему об очень темных вещах. Темных даже для него.

Драко проглотил эти мысли, протолкнул их в пересохшее горло, горькие и острые, и снова задумался о реакции Грэйнджер. Как же он ее ненавидел! С каждым днем все сильнее и сильнее, а сейчас — в особенности. Он не успокоится и не сможет снова чувствовать себя нормально, пока не заставит ее заплатить за то, что она с ним сделала. Потому что даже Поттер не заводил его так легко. Даже Чертов-Мальчик-Который-Выжил и его дружок - жалкая нищая сука.

Само собой, он отравлял ей существование с начала учебного года. Но, как соломинка для утопающего, ему было необходимо это услышать. Услышать, как она скажет. Что он ее сломал. Он хотел убедиться, что сломал ее.

Гермиона сидела в эркере и смотрела на улицу. Интересно, что она там видела в темноте, во втором часу ночи? Драко знал - она слышала, как он вошел: одернула юбку, поднявшуюся на бедра... на которые он запрещал себе смотреть дольше секунды... прикрыла ноги... не дольше секунды... не глядя на него. Все лучше, чем обычное отсутствие реакции, которое его так бесило.

― Я больше никого не нашел, ― начал Драко, подойдя к камину. Огонь едва горел и не давал привычного тепла. Кажется, в комнате тоже было холодно. ― Даже ни одного вшивого гриффиндорца. Наверное, половина хренова замка слышала, как ты вопила на меня, и все попрятались.

― Ты же не сразу сюда пришла, да? ― спросил Драко. Она опять не ответила. ― Нет, где тебе. Наверняка продолжила патрулирование, как хорошая маленькая девочка. ― Она пошевелилась, но только для того, чтобы протереть запотевшее стекло. Драко нахмурился. Он видел ее неясное отражение, и это значило, что она при желании тоже могла его видеть. Но она бы не стала смотреть. Нет. Все эти гриффиндорцы одинаковы, такие гордые, правильные ублюдки, Драко аж передернуло.

― Этот урод явно нарывался, ― ровно сказал он, ― И можешь быть уверена, я ни о чем не жалею. Никто не смеет так со мной разговаривать. ― Может быть, она вздохнула. Он не был уверен, но окно, похоже, запотело быстрее, чем в прошлый раз. ― Признайся, ― сказал он, глядя, как Гермиона протирает стекло, ― Признайся, что тебе понравилось видеть этого самодовольного говнюка прижатым к стене. ― Драко понизил голос. ― Признайся, тебе понравилось, что я это сделал. Что ты хотела бы сделать это сама. ― Она шевельнула пальцами. ― “Отлично”, ― подумал он, ― “Давай, заводись. Я хочу на это посмотреть”. ― Он наклонился вперед, вглядываясь в ее отражение, наблюдая за трепетом ресниц, и нажал сильнее. Голос упал почти до шепота. ― Признайся, что тебя это возбудило, Грэйнджер.

Гермиона резко выпрямилась и спрыгнула с подоконника. Драко улыбнулся. Она стояла перед окном, сверля его взглядом. ― Попал в точку, да? ― спросил он, довольный тем, что правильно рассчитал, как заставить ее смотреть в глаза.

― Тебе понравилось бить этого мальчика, правда? ― ее губы дрожали. ― Ты наслаждался каждой минутой?

― Я был бы не прочь повторить. ― В глубине души Драко был заинтригован, хотя это, в общем-то, было не особенно интересно — только губы выдавали ее гнев. Голос был спокоен, тон раздражающе нейтрален, эти ее сбивающие с толку глаза – глубоки и темны, как всегда, не то, что раньше, когда они, казалось, готовы были плеваться огнем. Неважно, что они прожигали его до самой глубины души.

― Тогда почему ты по дороге крушил стены? ― она кивком указала на его окровавленную руку. ― Не верится, что именно я тебя так достала, Малфой. Я ведь не больше крошечного пятнышка на твоем радаре, правда? А если причина не я и не Майкл, то что?

Драко смотрел на нее, все еще улыбаясь, но ничего не говоря. И тяжело дышал.

― Твое идиотское гнусное притворство меня не обманет, Малфой, ― добавила она. ― Ты совсем не такое воплощение зла, как тебе нравится думать. А всего лишь слабак, каким считаешь меня. ― Драко дернулся, Гермиона пошатнулась и попятилась от него и от окна, схватив со стола сумку и шаря там в поисках палочки. ― Вот только я совсем не такая слабая, как ты думаешь, ― добавила она.

― Что у тебя там, Грэйнджер? ― засмеялся Драко, ― Поттер?

Гермиона достала палочку, сжала ее побелевшими пальцами и бросила сумку на пол. Взгляд Драко метнулся к ее руке, слизеринец вздрогнул, но девушка не заметила.

— Тебя никогда не беспокоило, — продолжила она, — что у Гарри так много того, чего тебе не хватает?

― Не сказал бы, что хоть когда-нибудь смотрел на Уизли с таким вожделением.

― Гарри — настоящий герой. Он пережил больше, чем все мы вместе взятые, но отлично справляется, сам, без помощи и без выкрутасов. И поэтому у него есть настоящие друзья. Люди, которые его любят и все для него сделают. Которые уважают его не потому, что боятся. ― Гермиона смерила Драко взглядом. ― И все шлюхи Хогвартса не падают толпами к его ногам, ― фыркнула она.

― Гарантирую, что он не очень-то этому радуется.

― Я имею в виду, что ему достаются порядочные девушки, ― парировала Гермиона. ― Ты никогда не пытался себе такое представить? Как это, получить порядочную девушку?

― Я могу получить кого угодно, ― огрызнулся Драко, но его улыбка слегка потускнела. ― И ты это знаешь, Грэйнджер.

― А самое главное, что делает тебя таким жалким, Малфой, — это то, что у Гарри есть принципы, чувства и сердце. Вот почему он вырастет и проживет прекрасную жизнь для себя, вместо того чтобы ютиться в тени своего отца, как ты.

― Не приплетай сюда моего отца, сука, хуже будет. ― Он сделал шаг в ее сторону, и Гермиона инстинктивно выдвинула вперед палочку. Драко сунул руку в карман.

― Даже не пытайся, хорек. Клянусь, я от тебя мокрого места не оставлю. Я не шучу.

Драко засмеялся и вынул пустую руку из кармана.

― Все равно у меня ее нет, ― он показал на сумку, брошенную у входа в гостиную. ― Снял ее, когда вошел. Не думал, что придется драться с Маленькой Мисс Гриффиндор.

Она по-прежнему держала палочку наизготовку.

― Так как насчет того, чтобы признать это? Признай, что ты слабак.

― По поводу этого дерьмового Скавентона. Признайся, что это тебя возбудило.

― Какого черта с тобой не так? ― прошипела Гермиона, ее спокойствие быстро улетучивалось, лицо с каждой секундой пылало все сильнее.

― А как ты думаешь, почему этот вопрос тебя так сильно волнует?

― Потому что это самая большая мерзость, которую я от тебя слышала в этом году.

Драко был так близко, что конец ее палочки касался его рубашки. Гермионе не нравилось, что он подобрался почти вплотную, а она ею так и не воспользовалась.

― Почему бы тебе не ответить? ― предложил он. ― Тебе это понравилось?

― Понравилось? ― Какого хрена он вообще задает такие вопросы. ― Разумеется, мне это не понравилось!

― Еще шаг, и я это сделаю, ублюдок. ― Ее трясло. Черт побери, перестань трястись. Он завел ее, как всегда, вывернул всю ее сдержанность наизнанку.

― Я видел, как ты дышала. ― Драко опять понизил голос. ― Так же, как сейчас.

― Ты вывел меня из себя, ― сказала она. ― Пойми это своей тупой башкой, извращенец.

Он, не мигая, смотрел на нее острым, пронизывающим взглядом.

Гермиона глубоко вдохнула, резко втянув воздух через нос, твердо встала и выпрямила спину. Столько всего хотелось сказать. Столько всего.

― Раскрой глаза и посмотри на себя, Малфой. Ты что, действительно больше ничего не умеешь, кроме как бессмысленно и бесконечно издеваться? ― И, раз уж она начала… ― Ты вообще не умеешь общаться… тебе бы только трахаться или заставлять этих кретинов Крэбба и Гойла избивать кого попало до полусмерти? Ты даже не понимаешь, что это только доказывает твою мерзкую слабость и уязвимость. Бедняжка, ты не можешь вынести, когда тебе говорят правду, тебе невыносимо знать, что кто-то не боится тебя так, как другие. Как этот гриффиндорец, как Гарри и Рон, как я. ― Гермиона уже не могла остановиться. ― Сколько прошло времени, Малфой? Семь лет? Как тебе удалось стоять в сторонке и смотреть, как все взрослеют, не понимая, что, может быть, только может быть, ты должен делать то же самое? Мне тебя жаль. Самозваный лидер Слизерина, самого гнусно извращенного факультета во всей школе, и тебе абсолютно нечему их научить, кроме как похерить последние остатки хорошего, сохранившиеся под их маленькими черепушками. Ты думаешь, грязнокровки ненормальные, Малфой? Думаешь, мы больные? Это тебе нужна помощь! У меня мурашки по телу каждый раз, когда мы оказываемся в одной комнате! Ты в полном дерьме, Малфой. А твой отец не мог научить тебя ничему, кроме как тащить за собой в это дерьмо всех остальных. ― Ее палочка полетела в сторону.

Гермиона стояла у стены, задыхаясь, лицо Драко было в нескольких сантиметрах от нее, когда он схватил ее за плечи и крепко, грубо припечатал к стене. Обездвиженная, злая, неспособная погасить огонь внутри, Гермиона быстро восстановила дыхание.

― Давай, ― прошипела она. ― Ударь меня. ― Драко тяжело дышал, его брови почти сошлись на переносице. Он стиснул зубы так, что они щелкнули у нее перед носом. Гермиона слышала этот звук, чувствовала его ярость. ― Ударь меня, ― повторила она.

Драко скрипнул зубами, на скулах заходили желваки. Близко, так близко от нее, о, черт. Ведь это то, чего хотел бы от тебя отец, не правда ли?

Его близость оглушала. Ее отражение плясало в его глазах. Неважно, насколько Гермиона владела голосом, все равно она выглядела до смерти напуганной.

― Разве это не то, что бы он сказал? ― она начала заикаться. ― Ударь меня. Ударь грязнокровную суку. Мы слабые. ― Ее лицо было так близко, и он хотел ударить, ему это было так... так необходимо, пока она, дрожа, стояла у стены и говорила эти острые, горячие, смертельные слова. ― Давай, ― еще раз повторила она. Остро, горячо, смертельно. ― Ударь меня, Малфой. ― И Драко сделал единственное, что могло его удержать.

Его губы обрушились на нее, и Гермиона ударилась головой о стену. Девушка глухо вскрикнула, плотно сжала рот и попыталась вырваться, оторваться от него.

― Нет! ― Несмотря на сопротивление, он взял ее за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. ― Иди ты в пень, Малфой! ― всхлипнула Гермиона. Она кожей чувствовала его дыхание, и от этого ее бросало в дрожь. Глубокий, испуганный, жестокий трепет вдоль спины, от которого вставали дыбом маленькие волоски на коже. Она снова попыталась вырваться, но Драко только усилил хватку.

Еще раз, медленно и крепко, он прижался губами к ее губам, и Гермиона замерла. Ее глаза, эти чертовы темные глаза горели огнем. Драко снова отстранился. Бесконечный миг они смотрели друг на друга, на целую секунду дольше, чем надо было, дыша, безмолвно крича, полные чего-то, всего, ничего, что могли бы понять.

― Я ненавижу тебя, Малфой. ― прошептала Гермиона. Шепот был резким, как рвущийся шелк, горячим, в нем чувствовались слезы. ― Я так тебя ненавижу.

И Драко прижался к ее губам еще один, последний раз. И ее рот открылся для него, позволил ворваться, почувствовал влажный жар его твердого языка. Гермиона коротко, резко застонала, когда его рука вцепилась ей в волосы, и он потянул ее назад, все сильнее прижимаясь. Драко был зол. Он целовал ее, чтобы наказать ее, наказать самого себя, и это и было наказанием, отчаянным, диким, безумным. Зубы вонзились в ее нижнюю губу, сильно и жадно. Он втягивал ее в рот и высасывал острую, сладкую кровь, выпуская только для того, чтобы попробовать верхнюю, почувствовать, как она дрожит, угрожает, просит не останавливаться. И он не мог остановиться, пробуя ее язык, прижимая свой рот к ее рту, свой язык... глубже и глубже.

Гермиона чувствовала, что теряет голову. Кровь пульсировала, а сама она словно растворялась, боясь открыть глаза, рукой вцепившись в его рубашку, притягивая к себе, а он прижимался к ней. Она растворялась в стене, а он просто въедался в нее. Драко опять укусил ее, еще сильнее, жадно, в порыве стыда и безумного гнева. Ее вскрик потерялся в темноте его рта. Он обхватил ладонями ее лицо, грубо и жестко, и Гермиона не могла пошевелиться, да и не хотела, и Драко показалось, что он ощутил привкус крови на языке, и он лизал, сосал, с жадностью, пока снова не ощутил этот вкус. Это не может быть просто поцелуем. Мысли неслись с дикой скоростью, бились в голове, разбивались на миллион осколков, каждый из которых выкрикивал ее имя, ее чертово имя – Грэйнджер - и им обоим был нужен воздух, так сильно, потому что Драко не мог дышать, он был так зол, что хотел задушить ее хотел чтобы она сломалась-сломалась-сейчас-пожалуйста... и вдруг она начала отталкивать его.

Изо всех сил, упираясь руками в грудь - задыхаясь – потом еще сильнее, локтями, извиваясь, выворачиваясь из-под него, что-то всхлипывая ему в рот; и Драко не мог понять, когда из просто плохого все стало еще хуже, и изо всех сил прижимал чертову грязнокровку к себе. Он опять припечатал ее к стене, жевал ее губу, прижимаясь ртом к ее рту так сильно, что она могла расколоться, потому что хотел, чтобы она разбилась-сломалась-все-что-угодно, только бы не останавливала его. Драко мог поклясться, что она ответила на его поцелуй, а теперь? Теперь он уже ничего не понимал, но удерживал ее, не мог выпустить ее губ, не мог остановить движение языка, он должен был попробовать ее, подавить, показать ей, кто здесь главный, у кого власть, хотел, чтобы она хотела его, всегда безумно хотела его, прижимал твердеющий член к ее бедру, постанывая в ее рот от ощущения контакта, почти двигая им, представляя себе, как оно там у нее внутри: теплое, скользкое, узкое, грязное. Теперь Гермиона стонала громче, пыталась закрыть рот, сомкнуть губы, но его язык - он не мог остановить его, он был в ярости, он так ненавидел ее, что просто не мог его остановить.

А Гермиона сопротивлялась все сильнее... когда она перестала отвечать на поцелуй? И ему становилось все труднее удерживать ее, но Драко был сильным, сильнее ее, все еще сильнее, и ему нравилось думать, что она ничего не может сделать. Она слишком слаба. Не прекращать поцелуй, не останавливать язык, не давать ей кричать, не переставать пробовать ее, не открывать глаза, не понимать, не принимать. Это х**ва неразбериха, и ты буквально пожираешь грязнокровку, это Грэйнджер, это вонючая Грэйнджер, опять ее имя, ее имя, ее имя, ее чертово имя, и тогда...

Драко оторвался от ее губ и скорчился перед ней на полу.

― ** твою мать! ― прохрипел он, прикрыв руками промежность и член, который вдруг стал мягким. ― Какого хрена, что ты себе позволяешь?

― Какого хрена, что ТЫ себе позволяешь? ― выкрикнула Гермиона.

― А чего ты ожидал? ― снова крикнула она, перескочила через него и отбежала к противоположной стене. ― Ты чертов УБЛЮДОК, Малфой!

Драко зажмурил глаза. Эта боль... эту боль невозможно было забыть. ― Сука, ― сказал он сквозь сжатые зубы.

― Не подходи ко мне! ― воскликнула Гермиона, когда Драко начал подниматься на колени. Дрожа, он поднялся на ноги и заметил, что палочка снова у нее в руке и указывает прямо на него. ― Клянусь, если ты сделаешь хоть один сраный шаг...

Он стоял, согнувшись и стиснув зубы, с гримасой боли на лице.

Если ты, наглая шлюшка, не заметила – ты ответила на мой поцелуй, — вырвалось у него со злобой.

― Я пыталась остановить тебя! ― Гермиона яростно выпрямила руку.

― Ты искалечила меня, гадина, ― зарычал он, ― Опусти палочку, твою мать.

― Заткнись, дура, ― рявкнул Драко, ― Я даже стоять как следует не могу.

― Ты сделал мне больно, ― сказала она, пыталась унять судорожные вдохи, разрывающие грудь. ― Что случилось с твоим «я никогда в жизни не бил девчонок», Малфой?

― Ты больше никогда не подойдешь ко мне так близко, Малфой. ― Ее голос слегка дрожал.

Драко поднял взгляд. Он не был уверен, но ему показалось, что в глазах у нее блеснули слезы.

― Не больно-то и хотелось, ― нахмурился он. ― Меня еще никогда так не тошнило.

Гермиона уставилась на него. В ее глазах, кажется, опять стояли слезы.

― Никогда больше, ― повторила она, осторожно продвигаясь к лестнице. Палочка по-прежнему указывала в его сторону.

Она шагнула на первую ступеньку лестницы, ведущей в ее спальню, и Драко, провожая ее взглядом, заговорил: ― я не бил тебя. Это чтобы у тебя не осталось никаких идиотских сомнений, Грэйнджер. Ты ответила на мой поцелуй, и мне все равно, сколько раз мне придется это повторять.

― А что, ты думаешь, это должно означать? ― сказал он, стоя уже гораздо более прямо и уверенно. ― Я не больше твоего хочу, чтобы кто-нибудь узнал про эту по**бень. Но если ты будешь плохо себя вести, я уверен, что Поттер не останется в блаженном неведении до конца года.

― Нет, ― она смотрела на него широко раскрытыми глазами. ― Ты ничего не скажешь.

― Нет, Малфой, это останется между нами. ― Гермиона сглотнула слезы, вновь навернувшиеся на глаза.

― Что? ― нахмурилась она, тщетно пытаясь унять жар прилившей к щекам крови.

― Почему тебе так хочется оставить это между нами, если ты ничего такого не делала, Грэйнджер? ― ухмыльнулся Драко, ― Если ты так уверена, что это я заставил тебя, почему бы тебе не побежать прямо к Поттеру?

Гермиона в изумлении покачала головой. Как же она это допустила? В какой момент столько выплыло наружу? Он всегда будет держать это против нее, как оружие. Она была в ловушке. У него в кармане, и он это знал. Конечно же знал, ублюдок.

― А если я скажу Гарри? ― спросила она дрожащим голосом.

― Не скажешь, ― прищурившись, ответил он. ― Не пытайся себя обмануть.

― Не скажу? ― вскинулась Гермиона. ― Я не дура, Малфой. Я знаю, ты думаешь, что вечно сможешь меня этим шантажировать. Я этого не допущу.

― И что ты расскажешь этому бедолаге, Грэйнджер? ― усмехнулся Драко. ― Что мы целовались так страстно, что это был почти что секс?

― Нет, ― возразила она. ― Что ты держал и не отпускал меня. Что ты все равно что заставил меня. Ведь на самом деле все так и было, не правда ли?

― Ты же знаешь, что не можешь врать своему любимому Поттеру, ― засмеялся Драко. ― Ты должна будешь сказать ему, что ответила на мой поцелуй, а оно того стоит? Будет ли он после этого когда-нибудь еще с тобой разговаривать?

Глаза жгло, как огнем, это было слишком, Гермиона не смогла удержать слезы, и по щеке скатилась одинокая соленая капля.

Драко заметил, и его улыбка примерзла к лицу. ― Плачь, если хочешь, ― зарычал он.

Гермиона помотала головой и повернулась, побежала, полетела вверх по ступенькам, глотая слезы, которые падали и падали.

Она захлопнула дверь, чтобы не слышать его голос, всхлипывая, задыхаясь, сползая по ней, пока не села на пол, уткнувшись лицом в колени. Умирая от стыда. И глухо зарыдала, обхватив колени руками. Почему? Все было в полном тумане. И хуже всего...