💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Глава 18 Мистер гроген говорит о войне

В то время как Спенглер и Диана бежали под дождем в бар Корбета, промокший до нитки Гомер Маколей поставил свой велосипед у дверей телеграфной конторы и вошел в нее. Он проверил, как обстоят дела. Вызовов не было, но лежала одна недоставленная телеграмма.

Мистер Гроген кончил печатать телеграмму и встал.

– Сестра принесла тебе поесть, – сказал он.

– Бесс? Вот уж ни к чему. Я хотел купить нам два пирога. – Гомер развернул коробку. – Еды тут хватит. Надеюсь, вы со мной поужинаете?

– Спасибо, – ответил телеграфист. – Я не голоден.

– Если вы приучите себя понемножку есть, – сказал Гомер, – аппетит у вас станет лучше.

– Не хочется, – сказал старик. – Большое спасибо. Но ты промок насквозь. А знаешь, у нас ведь тут есть плащи.

– Знаю. Но я случайно попал под дождь. – Гомер принялся за бутерброд. – Дожую бутерброд, – сказал он, – и свезу телеграмму. – Поев немного, он взглянул на старого телеграфиста. – А это что за телеграмма?

Мистер Гроген не ответил, и Гомер понял, что телеграмма – опять похоронка. Он перестал жевать и с трудом проглотил сухой кусок.

– Мне бы не хотелось доставлять такие телеграммы, – сказал рассыльный.

– Еще бы, – протянул мистер Гроген. Он помолчал, глядя на недоеденный бутерброд, который держал рассыльный. – Доедай свой ужин, мальчик. Бесс заходила сюда с какой-то другой девушкой, очень хорошенькой.

– Это, наверно, Мэри, – сказал Гомер. – Наша соседка. Девушка Маркуса. Моего брата – того, что в армии. После войны они поженятся.

– С твоей сестрой и Мэри были три солдата; они посылали телеграммы.

– Да ну? А где эти телеграммы?

Мистер Гроген кивнул ему на крючок, куда накалывались отправленные телеграммы. Гомер снял их с крючка и прочел все три, одну за другой.

– А вот если человек там умирает, – сказал мальчик, – все равно кто: знаете вы его, не знаете или даже в глаза не видели, – есть от этого хоть какая-нибудь польза? Тут у нас всего-навсего Итака. Маленький городок в Америке. А такие телеграммы приходят ко всем: и к богатым, и к бедным, в самые разные дома. Как же быть с этими людьми? Нельзя ведь, чтобы эти парни умирали зазря, напрасно?

Старый телеграфист ответил не сразу и, словно зная, что не сможет всего сказать не подкрепившись, подошел к столу и вынул из ящика бутылку. Щедро отхлебнув из горлышка, он уселся и завел такую речь:

– Я давно живу на свете. Может, слишком давно. И скажу тебе, что ни в войну, ни в мирные дни ничто не происходит зря, а тем паче смерть. – Старик замолчал, чтобы отпить еще глоток. – Человечество – это единое целое; в нем, как и в тебе, все перемешано. И так же, как в тебе наряду с хорошим живет и дурное, в человечестве тоже есть и добро, и зло. Они живут бок о бок в миллионах людей всех рас и народов. Да и в нашем народе тоже. И

так же, как совесть человека борется с противоречиями в его собственной натуре, борются эти противоречия и во всем человеческом обществе. Вот так возникают и войны. Человеческие недуги выходят наружу. Но ты не смущайся, ибо добро непобедимо, а зло – как только оно себя обнаружит – в конце концов бывает побеждено и обращается в бегство. К больному телу и больному духу возвращается здоровье. Они могут заболеть снова, но непременно выздоровеют, а с каждой новой болезнью и с каждым новым выздоровлением тело и дух закаляются, покуда наконец не достигнут своей мощи, не очистятся от всякой скверны и душа не станет тоньше, добрее, благороднее, неподатливее на подкуп и разложение. Каждый человек, прав он или не прав, хочет что-то свершить. – Старик немножко устал от своей длинной речи. – Даже вор и убийца и те хотят чего-то добиться, – вздохнул он. – Никто не умирает зазря. Умирают, стремясь попасть в рай, получить бессмертие, добиться правды и справедливости. Настанет день, когда все великое множество людей, все мы, самый последний из нас, достигнут наконец обители, утешатся, обретут бессмертие. И наш ни на что не похожий мир, полный зла, станет вместилищем благородных порывов и душевного отношения друг к другу.

Старик вздохнул еще глубже и, слегка помешкав, вынул из жилетного кармана клочок бумаги. Отдав его рассыльному, он попросил:

– Сходи, пожалуйста, еще разок в аптеку.

– Сию минуту, сэр, – сказал Гомер и торопливо вышел.

Уильям Гроген остался один в телеграфной конторе. Он стоял, озираясь, и во взгляде его сквозили и нежность, и гнев на судьбу. С трудом подняв руку, он схватился за сердце, словно давно и терпеливо ждал стремительного натиска, который уже не мог застигнуть его врасплох. Он отступил к стулу, опустил на него сведенное болью тело, пережидая, чтобы приступ хоть чуть-чуть ослабел.

Рассыльный вернулся из аптеки и отдал телеграфисту маленькую коробочку.

– Воды, – попросил старик.

Гомер налил в бумажный стаканчик воды и дал ее старику, который, вытащив из коробочки три пилюльки, сунул их в рот и запил водой.

– Спасибо, – сказал он. – Спасибо, мальчик.

– Не за что! – сказал Гомер.

Он поглядел на старика и, убедившись в том, что ему стало лучше, подошел к столу разноски и взял похоронку. Постояв с телеграммой в руке, он распечатал конверт и вынул оттуда текст, чтобы его прочесть. Потом положил телеграмму в новый конверт, заклеил его, повернулся и вышел из конторы прямо под дождь. Старый телеграфист поднялся и вышел вслед за мальчиком на улицу. Он стоял на тротуаре и смотрел, как тот, с силой нажимая на педали, борется с порывами ветра и дождя. В конторе застучал аппарат, но старик его не слышал. Зазвонил телефон, но старик не слышал и звонков. Телефон прозвонил семь раз, и тогда только он повернулся, чтобы снова войти в контору.