Заявление 10 страница

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Вовка напевал зикры про себя, раскачиваясь то вперед-назад, то слева-направо, усиливая вибрации в теле. Постепенно позвоночник превратился в раскаленный столб, а потом Тараканов испытал ощущения, которых раньше никогда не было: задняя сторона головы, шеи, плеч и спины сначала превратилась в твердую броню, а потом резко расслабилась, ее будто облили горячей жидкой энергией, необыкновенно приятной и вызывающей радостное замирание сердца.

Затем Вовка сделал из пылающего сердца несколько «драконовских» дыханий, выпуская струю энергии через губы, сжатые трубочкой.

Голова прочистилась, панический дребезг мыслей утих, и Вовка обрел способность трезво, без эмоций, оценивать ситуацию. Он прибег к испытанному способу: не сожалеть по поводу того, что потеряно или чего не удалось достичь, а ценить то, что имеет, и радоваться этому. Потеряно время и деньги, зато сколько всего осталось! К тому же он все-таки побывал в Англии, полюбовался на британскую столицу с высоты птичьего помета, посмотрел «Хитроу» и ознакомился с местной КПЗ. Не так уж и мало!

И вообще, что такое потеря 350 у.е. перед лицом вечности, перед лицом смерти, которая в любой момент могла постучаться в дверь иллюзорной Вовкиной ПКМ? Сущий пустяк!

Развеселившись от своих нелепых страданий, Тараканов придумал замечательное изречение:

Впрочем, подымать лапки кверху Вовка не собирался – его устраивал любой вариант, но лучше с пропуском в Англию.

Когда в наушниках зазвучали «Три сырка», разошедшийся Тараканов негромко запел зикр вслух, совершая туловищем и головой небольшие круговые движения. Арабы, услышав знакомые слова, одобрительно заулыбались.

Почти сразу после этого появился служащий аэропорта в униформе, принесший «братве» сухой паек – галетное печенье в ярких упаковках. Вовка такнул, приветствуя перемены к лучшему. Затем пригласили одного из арабов, и больше он не появился. Это был большой прогресс!

Следующим вызвали Тараканова. Он оказался в небольшом закутке с голыми стенами, пластиковым столом и несколькими офисными стульями. За столом сидел иммиграционный чиновник и переводчик. Вовку поразило, что на чиновнике красовался широченный галстук с поперечными красно-белыми полосами, совершенно не сочетавшийся с деловым костюмом. Причем на белых полосках были изображены скачущие оранжевые кенгуру. Вот это «ТАК»!

Листая Таракановские бумаги, стиляга задал Вовке несколько вопросов насчет цели его поездки. Поинтересовался танцами, узнал, не относится ли Тараканов к этническим меньшинствам. Лицо чиновника, лишенное эмоций, напоминало физиономию каменного истукана с острова Пасхи.

Выдержав длительную паузу, он в упор уставился на Вовку и вынес окончательный вердикт, которого тот и опасался:

– В последнее время количество граждан России, под любым предлогом приезжающих в Великобританию, чтобы остаться здесь, значительно увеличилось, и мы ужесточили иммиграционные правила. Поскольку вы не имеете документов, подтверждающих цель вашего пребывания в Соединенном Королевстве и гарантирующих, что ваше проживание оплачено, мы вынуждены отказать вам во въезде в страну.

Повисла тягостная пауза, во время которой чиновник внимательно наблюдал за реакцией Тараканова. Внутри у Вовки похолодело. Терять ему было нечего, и, набрав воздуха, Тараканов выпалил, глядя в глаза кенгуриного пижона:

Когда чиновник, не ожидавший такого ответа, услышал перевод этой фразы, он на несколько секунд вошел в транс. Затем улыбнулся и с сочувствием в голосе ответил:

– Спасибо! Да, галстук у меня красивый… Но вы понимаете, что мы должны депортировать вас обратно в Москву?

– Ну что ж, отправляйте. Я буду вспоминать в Москве, какой потрясающий галстук повидал в «Хитроу»!

На лице почитателя австралийских сумчатых расплылась широкая улыбка, потом мелькнуло сожаление. Было видно, что он боролся между искренним желанием помочь Тараканову и долгом службы, повелевающим сделать все «как положено». После некоторого размышления чиновник произнес:

– Я не имею полномочий принять столь ответственное решение. Я должен посоветоваться с начальством. Подождите.

Очутившись в родной каталажке, приободрившийся Тараканов поскакал немножко, имитируя кенгуру, и отвалил шефу иммиграционной службы воображаемый куш в виде голой блондинки, прижимающейся к нему всеми своими прелестями и сладко постанывающей ему в ухо.

Спустя несколько минут в двери показался светящийся от радости обладатель кенгуриного галстука. Держа в руках Вовкины бумаги, он протянул их Тараканову и кивком головы показал следовать за ним. Оставшись наедине с Вовкой, он, не скрывая удовольствия, произнес:

– Мы решили впустить вас. Но имейте в виду, такого у нас не бывает!

Кенгурист проводил Тараканова через здание терминала к автобусным кассам, посоветовав, как быстрее добраться до Бридпорта. Он предложил Вовке ехать автобусом до вокзала Ватерлоо, а оттуда поездом до Бридпорта. Расставаясь с Таракановым, «галстук» крепко пожал ему руку, пожелал приятного путешествия и извинился за долгую задержку в КПЗ, связанную с перегруженностью служб аэропорта. На прощание он подмигнул Вовке:

– Только не задерживайтесь в Англии больше, чем на полгода! *

Купив билет у пожилой негритянки, на голове которой была накручена невообразимая Пизанская башня из волос и сиреневых ленточек, Вовка сел в комфортабельный автобус. После трехчасового ожидания своей участи и фантастического финала его преследовало ощущение, что все это происходит не с ним. За окнами автобуса проносились виды Лондона, ошеломлявшие разнообразием, яркостью и пестротой красок. Тараканов ошарашенно взирал на городской пейзаж, все еще не веря в случившееся.

На идеально ровном асфальте дороги возле автобусных остановок виднелась зигзагообразная разметка. У пешеходного перехода крупными белыми буквами было выведено «LOOK RIGHT», а чуть дальше «LOOK LEFT». Улицы расходились от перекрестков под самыми разными углами, а не перпендикулярно, как привык Тараканов. Часто на одном перекрестке пересекались 5-6 дорог, и между ними были установлены тумбы из белого пластика с желтыми квадратами и синенькими стрелками, указывающими направление движения.

Мимо проехал знаменитый лондонский двухэтажный автобус алого цвета. От несущегося транспорта всевозможных форм и расцветок, от красочных витрин, вывесок и рекламы рябило в глазах.

Возле остановки на лавочке вальяжно восседала старушенция в синем плащике и вязаной тюбетейке. Когда Таракановский автобус проезжал мимо нее, бабуля улыбнулась, продемонстрировав два последних зуба, и помахала Вовке ручкой в гипюровой перчатке. Рядом с лавочкой под развесистой акацией на тротуаре стояла красная решетчатая телефонная будка с висящей внутри картой города и метро.

Между тем в автобус зашел старенький негр в засаленном шарфе, намотанном вокруг шеи на манер Остапа Бендера, в клетчатом пиджачке а ля фабрика «Большевичка» и брюках, напоминавших совковые, годов семидесятых. Из-под помятой кожаной бейсболки торчали курчавые седые волосы. Широко улыбаясь, темнокожий закричал на весь салон:

Пассажиры рухнули от хохота. Вовка, ощутив горячую волну энергии, подумал: «Вот тебе и чопорные англичане!» Актер уселся прямиком на чью-то сумку, стоящую в багажном отделении посреди салона, принялся покачивать ножкой и гримасничать, потешая публику. Повадками он сильно смахивал на Преображенского. Лондонский Капитоныч подмигивал Вовке, сидящему напротив, бурно жестикулировал, сдвигая точку сборку пассажирам. Он то и дело лихо соскакивал со своего помоста и громогласно напоминал:

Сплошь и рядом Вовку поджидали сюрпризы, переворачивавшие с ног на голову его представления о британской столице. Например, обилие тропических растений, вроде платанов, которые, по мнению Тараканова, должны произрастать где-нибудь в Крыму, но никак не в суровом Альбионе. Стены домов и балконы были увиты плющом и виноградом, а на каменных парапетах и тумбах многоцветьем расстилался живой ковер.

Радовали глаз ровные ряды идеально подстриженных вечнозеленых кустов с темными глянцевыми, как у брусники, листочками и розоватыми соцветиями. Цветки были похожи на азалию, которой очень гордилась Кузьминишна, Вовкина теща, большая эстетка, любительница экзотических домашних растений, мыльных сериалов и персидских кошек. Наряду с этим Кузьминишна получала не меньшее удовольствие от пьяных криков соседа Кольки, в очередной раз вопрошающего у жены:

– Колись, падла белобрысая, сколько раз гуляла и с кем?

Вовке очень понравились корзинки в форме полусферы с живыми цветами, подвешенные на цепочках к ажурным фонарным столбам. Многообразие цветущей флоры и великолепная погода сбивали с толку, ведь Тараканов ожидал увидеть унылый город, закованный в камень и затянутый плотным смогом.

Вокзал Ватерлоо смотрелся внушительно: высокие колонны в несколько рядов, сводчатые потолки с ажурными металлоконструкциями, информационные табло, скоростные поезда обтекаемой формы. Тараканов взял билет до Бридпорта, еще раз мысленно поблагодарив кенгуровый галстук, подсказавший оптимальный маршрут. До отправления поезда оставалось около часа, и Вовка немного прогулялся по улицам, прилегающим к вокзалу.

Он вышел к мосту через Темзу, несущей свои бурые воды в каменных стенах. Отсюда открывался отличный вид на Биг Бен, Вестминстерское аббатство, совсем рядом было огромное колесо обозрения «London Eye».

Тараканову бросилось в глаза, что люди, идущие навстречу, так же разительно отличались от московской публики, как скопление ярко раскрашенных во все цвета радуги галдящих какаду от уныло-коричневой воробьиной стаи. Необыкновенно богатая палитра понадобилась бы, чтобы изобразить жителей Лондона: негров, арабов, европейцев, индусов, китайцев и латиноамериканцев. Это касалось не только одежды, но и причесок, цвета кожи и волос, религиозной принадлежности и различных аксессуаров. Каждый из прохожих имел во внешности нечто оригинальное, какую-то изюминку. Тараканова окружали люди, выражения лиц которых не были застывшей маской, как у большинства людей на улицах Москвы. Люди смеялись, громко разговаривали, азартно жестикулировали, манера держаться была естественной, раскрепощенной.

Вдоль идеально подстриженной, типично английской лужайки с клумбами и огромными платанами чинно прогуливалось еврейское семейство. Впереди катил коляску главный «Шалём» с пейсами и длинной бородкой, в роговых очках, ермолочке и шелковом халате. Чуть сзади шествовал второй, помоложе, с бритой головой, в черной шляпе и плаще, из-под которого виднелся фрак и белая манишка.

Прислонившись спиной к полуосыпавшемуся эвкалипту, медитативно попыхивал трубочкой солидно одетый англичанин. На тротуаре у набережной Темзы, закинув руки за голову, лежал на спине негр с толстыми заплетенными косами, в жилетке из рыжей кожи. Рядом стоял его ветхий велосипед, выпуска этак года 1930, к рулю которого был привязан радиоприемник (того же года выпуска), транслирующий джаз. Чернокожий подсвистывал в такт музыке, беззаботно покачивая ножкой.

Настроение лондонцев передалось Тараканову. Напряжение, скопившееся у Вовки за время сидения в камере, разрядилось, и он вовсю наслаждался чувством свободы.

Вскоре Вовка сидел в просторном вагоне электропоезда, удобно устроившись на мягком красном сиденьи. За окном скоростного экспресса мелькали аккуратные домики, крытые черепицей; возделанные поля; островки леса и замшелые стволы одиночных деревьев; цветущие розовым вересковые пустоши; уютные, утопающие в зелени городишки со средневековыми замками и островерхими соборами.

Солнце клонилось к закату, и когда поезд прибыл на нужную Вовке станцию, уже стемнело. В приморском городке Бридпорт, находящемся на территории графства Дорсет, Тараканов сел в такси, и через двадцать минут узкая дорога привела к живой изгороди, ограждающей просторную поляну со скошенной травой.

Это была территория фермы, на которой располагались палатки участников кэмпа. В центре возвышался огромный шатер с желтыми и коричневыми полосами. Кое-где на поляне стояли большие вязы, а со стороны, противоположной дороге, ферму огибал ручей, берега которого заросли ивой и кустарником.

Вовка быстро нашел стоянку русских танцоров, среди которых встретил знакомых девчонок с питерского слета. Палатку он поставил в отдалении, возле ручья, предвидя, что наша тусовка будет по ночам колобродить с песнями возле костра, не давая уснуть. Попив на русской стоянке чаю и обменявшись новостями с народом, Тараканов завалился спать.

Наутро он осмотрел место кэмпа. Без бытовых удобств буржуи обойтись не смогли: имелись умывальник с водопроводной водой, большая кухня и столовая. Вагончик с дровяной печкой был оборудован под душ, а туалеты, к которым вели дощатые лесенки, располагались в высоких обитых досками кабинках, напоминавших то ли эшафоты, то ли сторожевые башенки. Усевшись на стульчак, Тараканов почувствовал себя монархом, обозревающим с трона свои владения.

На завтрак кормили овсянкой и мюслями, а в остальное время – фасолью и овощами. Запасливый Тараканов успел прикупить в Лондоне сыру и фруктов. Он настолько обленился, что в течение всего кэмпа ни разу не развел костер – кипяток на кухне был всегда.

В полдень среди русских объявился Леха, чудик из Новосибирска, подсевший на танцы после тамошнего семинара Болеслава. Он прикатил автостопом, добравшись от Москвы до Бридпорта за три дня и прибыв в Англию из Дании, на пароме. Леха имел веселый нрав и был высоченным широкоплечим красавцем с черными, как смоль, кудрями. Он сильно походил на испанца, и когда в прошлом году ехал автостопом через всю Европу, в Испании его принимали за коренного жителя страны. Тараканов сразу подружился с Лехой, прозвав его «Амиго».

Перед отъездом в Англию Вовка накатал заговор на отличную погоду, и первые пять дней стояла жара. Спасаясь от нее, русская компания совершила вылазку на живописный берег океана, с высокими песчаными скалами ярко желтого цвета, резко обрывающимися к прибрежной полосе песка. Вода Атлантики оказалась очень холодной и соленой.

Вовка все-таки обгорел и прикупил в супермаркете пшикалку против загара. На другой день погода испортилась: небо заволокло тучами, и начались дожди, к счастью, кратковременные. Резко похолодало, и Тараканов ходил в свитере и куртке.

– Да, не удалось полностью задвинуть картину мира британцев, – резюмировал Вовка. – Однако и пять солнечных дней – это здорово.

Тараканов убедился в Юлькиной правоте насчет того, что в России самые крутые танцы. Замороженные англичане пели и двигались в танцах правильно, но без огня в душе. Такого фантастического энтузиазма и блеска глаз, как на питерском слете, здесь не наблюдалось. Однако Вовка не нуждался в толчках извне, чтобы поймать состояние экстаза – он сам легко заводил себя в танцах, мгновенно входя в звенящий энергетический Поток.

На пару с Лехой они демонстрировали бушующий Огонь, отрываясь в танцах по полной программе. Они скакали как заведенные и мощно пели, пропуская через себя гудящие потоки силы. За неудержимый восторг Амиго и Вовку прозвали на кэмпе «Крэйзи рашен».Впрочем, среди англичан и немцев тоже были люди, врубающиеся в энергию, и Тараканов быстро нашел с ними общий язык.

Родственными душами для Вовки с Лехой оказались две молодые колумбийки, с искрящимися глазами, танцевавшие с таким же кайфом, как и «бешеная» парочка. Особенно Тараканову пришлась по душе кудрявая Мария Констанция Хименес Рамирес, которая неподражаемо гримасничала и разыгрывала Вовку. В первый же день, в столовой, во время ужина, Мария Констанция вместе с Лехой грянули «Бэса ме мучо», закатывая глаза от удовольствия.

Амиго, неплохо говорящий по-испански, сделался неразлучным с колумбийками. Их трио выглядело довольно забавным – длиннющий сибиряк в обнимку с маленькими сеньоритами. Латиноамериканки пригласили ребят на новогодний танцевальный слет в Перу, и Амиго принялся строить планы путешествия автостопом через Атлантику, в духе товарища Бендера – на банановозе!

Вовку удивило, что западная публика совершенно не умела обниматься. Два-три символических прикосновения на несколько секунд (причем с одной руки), и в шатре начинался всеобщий гомон и разговоры, а через пять минут все разбегались по своим стоянкам. Энергия, набираемая в процессе танцев, мгновенно улетучивалась.

Тараканов с Амиго сперва обучили долгому двойному объятию фавориток-колумбиек, а потом и других танцоров, понимающих толк в энергии. Фаворитки активно распространяли новую технику среди участников. Когда очередной партнер норовил привычно отстраниться и забалагурить, Тараканов мягко удерживал объятия. Вовка шептал торопыге на ухо, что это «long Russian embrace»*, и, подстроив дыхание, стоял долго. Потом, медленно освободившись, поднимал другую руку и обнимал повторно, показывая «double Russian embrace».

С каждым вечером процедура объятий удлинялась, и часть публики уже не разбегалась сразу, как раньше. Многие благодарили Вовку за подаренные им сильные переживания и жаркий поток, идущий из его сердца.

Пляски проводились разными ведущими, и Вовка участвовал во всех танцах, с утра до ночи, записывая их на миниатюрный цифровой диктофон. На кэмпе было много новых для Тараканова красивых танцев и сильных зикров. Огонь внутри Вовки гудел, то разгораясь от энергичных плясок, то смягчаясь от нежных танцев с тонкими вибрациями.

Запомнились ему танцы в исполнении англичанки Малики, скромной девушки с глубоким нежным взором. Очень необычный танец «Шива-Шакти» показала дамочка с Гавайев, худенькая и маленькая, но излучающая огромную внутреннюю силу (Вовка окрестил ее настоящим воином, женщиной-нагвалем).

Танец состоял из двух частей. Сначала женщины, пропуская сексуальную энергию Шакти, пляшут танец соблазнения снаружи мужского круга, завлекая прелестями женского тела, сверканием глаз и фривольными движениями. А потом мужчины галопируют вокруг них, воплощаясь в воинственного Шиву, распаляя огонь страсти и завоевывая сердца прекрасных амазонок. Танец высвободил сверхмогучую энергию (недаром старикан Фрейд о ней долдонил), древнюю и неописуемую. Один белый, как лунь, дедочек, лед девяноста, который еле-еле передвигался, в этом танце выделывал такие коленца, что позавидовал бы семнадцатилетний отрок.

Еще Вовка подружился с очаровательной седеющей дамой из Аргентины, остроумной Шарлоттой. Она провела суперзажигательный танец «Пача Мама», мелодию которого Вовка слышал на Юлькиной кассете.

Организатором кэмпа был замполит Пукинс, как окрестил его на питерском слете майор.

Джон сразил Тараканова наповал сногсшибательным зикром «Ху-у-у-у…» Протяжное нарастающее по высоте пение в совокупности с долгими вращениями перенесли Вовку куда-то за границы привычной «реальности».

Джонни дал возможность разогнать энергию до предела, наращивая мощь пения и не ограничивая народ по времени (зикр длился около часа). Накачка потока достигла пика, когда началось кружение в парах. Тараканов с Лехой кружились с максимальной скоростью, сбросив футболки, хотя ночью было холодно. Тела, разогретые от пламенеющего Внутреннего Огня, гудели и вибрировали, пот струился ручьями. От жаркого дуновения Нагваля в пустой голове изредка проносилась мысль: «Вот так и сходят с ума». Мысль не была эмоционально окрашена, это была просто трезвая констатация происходящего. Внутри шатра по периметру висели керосиновые лампы, тусклый свет которых слегка рассеивал ночную тьму. От призрачного освещения мистичность действа была еще круче. В тот вечер Абдулла даровал Вовке энергетический куш!

Каждое утро, ровно в восемь часов и ни минутой позже, маэстро начинал танцы, которые Тараканов посещал так же неукоснительно, как правоверный иудей по субботам синагогу. Джонни неторопливым шагом выходил в центр шатра, в коротких резиновых сапожках, неподражаемых толстых трениках оранжевого цвета, оттопыренных на коленях, и коричневой кофте. Вовка балдел от того, как грациозно Пукинс ставит ножку в рыжем сапожке, показывая танец, как тянет мысочек, как пластично взмахивает ручками, как изящно вращается. Каждое движение отточено и доведено до совершенства. Завораживающее зрелище!

Отдавая дань уважения яркому таланту маэстро, Вовка подарил ему купленную в Шереметьевском «Duty Free» красочную футболку с изображением рублевской иконы «Троица», а на ярмарке приобрел у него собрание сочинений на трех CD и новую книгу, содержащую 117 танцев и прогулок. Как-то в перерыве между танцами Тараканов вместе с Амиго листал ее в палатке, под шум традиционного английского дождика. Просматривая раздел «101 совет ведущим танцы» и представляя Джонни, друзья изрядно повеселились. Вот некоторые инструкции:

Сексуальное домогательство осуждается в мире танцев.

Распознавайте и уважайте джинна (вредного духа, посланного, чтобы проверить вас).

Благосклонно примите, что некоторые танцоры имеют ограниченные способности.

Изношенная одежда выравнивает ваше намерение.

Несколько минут медитации перед сеансом могут быть полезны.

Используйте розовое масло как духи, когда ведете танцы.

Появление Нурика в гамаке. «Мэйи Тотэдэ», любовь к Даше. Отъезд с кэмпа

Однажды, ближе к концу слета, после обеда, Тараканов с Амиго, раздевшись до трусов, плясали суфийский рок-н-ролл «Only heart with wings can fly!»*. Они изменили слова к этому танцу: «Лишь горячее сердце может летать!» и придумали другие движения. Сперва Вовка и Леха легонько ударяли друг друга по сердцу правой рукой, потом левой, пробуждая жарок, а затем, взмахивая руками, как крылами, менялись местами. Тренируя новый вариант, оба вошли в раж и горланили на всю поляну, подскакивая на мягкой травке.

Вдруг Вовка замер на месте, услышав знакомый хрипловатый голос, распевающий «Ом Рам Рамайя Сваха». Он огляделся и, никого не обнаружив, тряхнул головой, решив, что послышалось. Но задорный голос с характерными глуховатыми интонациями звучал все громче, и принадлежать он мог только одному – Нарайяну. И тут Тараканов узрел самого маэстро, раскачивающегося на толстой широкой сетке, привязанной для детей, как гамак, к большущему вязу на пригорке, неподалеку от Вовкиной палатки! «Спагетти Суфи» замахал Вовке руками и принялся раскачиваться, как шимпанзе на лиане, едва не вывалившись из сети. Тараканов радостно обнял вездесущего Нурика.

Вовка стал пытать Нарайяна на предмет новых зикров. Оказалось, что после российского слета крыша маэстро еще долго носилась по безбрежным энергетическим просторам, и он насочинял несколько зикров с очаровательной музыкой.

В тот вечер на танцах Нарайян задал ж а ру публике, проведя несколько новых шедевров. В глубочайший транс Вовку ввел зикр «Мэйи Тотэдэ Пас Мэйи» (в переводе с санскрита «Где ты меня ищешь? Я здесь»). Когда под громкий перебор гитарных струн все затянули протяжную мелодию, наполненную силой и трансцендентной грустью, Вовка окунулся в водопад энергии.

В конце, во время молчаливой медитации, Вовка почувствовал, что тело окаменело от праны и сейчас взорвется на миллиарды кипящих пузырьков. Затем во время очень медленного и глубокого вдоха его плавно выгнуло, энергия ровным потоком поднялась по позвоночнику в голову и устремилась в пространство. Дыхание прекратилось на несколько минут. Народ уже обнимался, когда Вовка наконец почувствовал, что возникла потребность выпустить воздух из легких. Совершив такой же едва ощутимый и долгий выдох, он выпрямился и, открыв глаза, некоторое время не мог понять, что за странный мир его окружает.

Охваченный гудящим вихрем, он осознал смысл пропеваемой фразы, понял ее не головой, а всей сущностью. В течение жизни мы гоняемся за миражами: материальными благами, женщинами (мужчинами), властью, духовными игрушками – в поисках наслаждения, а по сути – в поисках Бога, который проявляет себя через все это. Катаемся от угла к углу, томимые вечной жаждой и не находящие удовлетворения. Между тем источник несравненного кайфа находится в нас самих, Бог живет в сердце каждого, «здесь».

Уже потом Тараканову пришла мысль, что «Тотэдэ» оказал бы мощнейшее исцеляющее действие на тех, кто страдает от потери близких, на депрессивных, тяжелобольных или умирающих людей.

Вовка подумал о Даше. Слова зикра «Где ты меня ищешь? Я здесь» были созвучны картине мира, в которую играл Тараканов, чтобы не страдать из-за невозможности встретиться с любимой. Даша жила в его сердце, Вовка видел ее всюду: в небе, солнце, дождике, лужицах, воробьях, в зелени листвы, в окнах машин и домов, в лицах прохожих… Он слышал дыхание любимой, и порой ему казалось, что стоит обернуться и он увидит ее сияющие голубые глаза.

Все пело и ликовало внутри Вовки, просто от одного знания, что где-то на этом свете есть Даша. Сердце Тараканова было переполнено нежностью и распахнуто настежь, из него струились водопады тепла и ласки. Стоило Вовке подумать о девушке из далекого Казахстана, как накатывал сильнейший Поток, и тело разогревалось, как печка.

Вовка с Дашей писали друг другу по электронной почте (пока Вовка был в Москве) и регулярно перебрасывались SMS-сообщениями с мобильного. Даша, как и предполагал Тараканов, держалась, как настоящий воин. Она не страдала из-за разлуки, а испытывала те же чувства радости и благодарности за, что такая Любовь есть в ее жизни. Девушка писала Вовке изумительно нежные и светлые письма. О том, что сердца их связаны невидимой нитью. О том, что она встает и ложится с мыслями о Вовке, и мысли эти окрашены радостью. О том, что даже если все завершится прямо сейчас, она все равно будет счастлива.

За день до отъезда Тараканова в Англию Даша прислала ему стихотворение удивительной силы:

В тот же вечер Вовка отправил Даше ответный стих:

За два дня до окончания слета к русской тусовке присоединился Тим Кармахакер, чудик, сочиняющий электронную психоделическую музыку и живущий в Лондоне, центре мировой трансмузыкальной культуры. Тимка раньше жил в Москве и бывал на семинарах Болеслава.

Кармахакер предложил Вовке пожить несколько дней в его лондонской квартире, пообещав показать свои места силы.

В день отъезда Тараканов проснулся рано и, увидев на западе наползающие синие тучи, быстро собрался. Убрав рюкзак под навес, Вовка зашел в шатер на прощальные танцы. Солировал Джонни. После трех танцев народ быстро разбежался, ибо грянул сильнейший ливень. Вовка остался в шатре. Потоки воды хлестали по крыше, порывы завывающего ветра раскачивали шатер так, что казалось, сооружение вот-вот рухнет. В шатре разлилась огромная лужа, и лишь небольшой островок земли оставался сухим.

Дождь поливал долго, и Тараканов успел попрощаться с Амигой и колумбийками, которые на машине общительного шотландца, прозванного русскими Дунканом Маклаудом за внешнее сходство с Горцем, отбывали к нему в гости, в край холмов, виски и клетчатых юбок.

Между тем Нурик сгонял в дом фермера, чтобы вызвать такси до Бридпорта. Когда прибыло такси, дождь немного ослабел. Нарайян, Вовка и Тимофей, загрузив рюкзаки, забрались в машину. Тараканов с Кармахакером активно такали, и по прибытии на станцию дождь прекратился, сменившись ярким солнцем.

Лондонский поезд отправлялся через час с небольшим, и путники двинулись в привокзальный паб, перекусить. Паб, сверкавший чистотой, поразил путешественников идеальным порядком. Внутри было тихо, седой джентльмен в уголке читал газету и попивал кофе со сливками, оттопырив мизинчик.

Когда промокшие путники в сапогах и кроссовках, облепленных грязью, ввалились в паб, чопорный бармен, облаченный в безукоризненно белую рубашку и черную бабочку, отвлекся от надраивания бокалов, медленно поднял на гостей взгляд и важно приветствовал их на изысканном аглицком:

– Hi, guy! * – клюнув горбатым шнобелем и махнув рукой, небрежно бросил взлохмаченный Нурик, одетый в те же пестрые лосины, в которых прибыл в Москву, только в ошметках грязи, ту же выгоревшую футболку, обтрепанную на шее, и некогда белые кроссовки.