Глава 3. – Сразу скажу: я съехать не могу, – заявила Кристи­на, когда они, вернувшись из города, сели на кухне завтра­кать

– Сразу скажу: я съехать не могу, – заявила Кристи­на, когда они, вернувшись из города, сели на кухне завтра­кать, а заодно и обсудить ситуацию. – К тому же на этот адрес будет приходить почта и прочее.

Джо откинулся на спинку стула, раскачивая его на зад­них ножках.

– Я позабочусь, чтобы почту пересылали тебе в Манхэттен.

– Почему бы тебе не перебраться в Манхэттен? Как я понимаю, сюда ты приехал отдыхать, а не работать?

Кристина вопросительно взглянула на Марину, с безу­частным видом наливавшую себе чай, и добавила:

– У вас ведь медовый месяц, не так ли?

– Притормози, Крис, – предупредил Джо. – Ты рискуешь потерять лицо. К тому же ты могла бы выбрать место попредставительнее, чтобы принимать всех этих свет­ских львов и львиц, не так ли?

– Зря стараешься, Джо. Полдома принадлежат мне. Я остаюсь. Я первой сюда приехала.

Отлично, Крис, убедительная логика школьницы млад­ших классов.

– А я и не против. Оставайся, если хочешь.

– Как это благородно с твоей стороны, – огрызну­лась Кристина, спиной чувствуя на себе взгляд Слейда, по­явившегося на пороге кухни.

Джо наклонился вперед, и стул с грохотом опустился на все четыре ноги.

– У тебя здорово получается уходить, Крис, почему бы тебе не продемонстрировать перед зрителями свои способ­ности?

Мак-Марпи даже не пытался сдержать ярость.

Ответом Джо стала напряженная тишина. Кристина чув­ствовала себя крайне глупо. Марина грела руки, сжимая в маленьких ладонях чашку с чаем, и впитывала новую для себя информацию. Наверняка она прекрасно понимает, в каком незавидном положении находится Кристина, возмож­но, даже злорадствует на ее счет. Кристина посмотрела на Слейда. Только смертельный страх потерять работу удер­живал его от того, чтобы запечатлеть эту безобразную сце­ну на пленку.

Кристина перевела дыхание, встала и на удивление ров­ным голосом сказала:

– Делай что хочешь, но только не надейся, что я стану угождать тебе и твоей… жене. Покупайте еду сами, доставайте себе транспорт и не мешайте мне жить так, как я хочу.

Джо встал следом:

– Ты высказала вслух мои мысли, Крис. Я не смог бы выразиться яснее. Дом большой. Вполне хватит места для всех, чтобы жить, не попадаясь лишний раз друг другу на глаза.

– Мы взрослые люди, – со скорбной решимостью заявила Кристин. – Мы должны справиться.

С этими словами она протянула Джо руку. Он взглянул сначала на ее ладонь, потом поднял глаза и посмотрел быв­шей жене в лицо. Один миг, и ее узкая кисть исчезла в его ладони. Его рукопожатие показалось ей крепким, уверен­ным, и ладонь его была неожиданно теплой и родной. Как-то сразу вспомнилось, как эти сильные руки ласкали ее тело…

– С тобой все в порядке? – спросил Джо. Кристина выдавила улыбку:

–Да.

Он отпустил ее руку.

Кристина вышла из-за стола.

– Я должна поработать, – сообщила она. – Если я кому-то понадоблюсь, найдете меня в спальне.

Джо поднял глаза от чашки, услышав, как захлопнулась дверь их когда-то общей спальни. Кристине всегда удава­лись выразительные фразы.

Марина сидела молча, медленно потягивая чай. Слейд потянулся за пончиком.

– Хочешь? – спросил он Марину. Она кивнула.

– Лучше не бери, – предупредил Джо. – Кристина может воспринять это как нарушение конвенции.

Слейд порылся в карманах, вытащил двадцатицентовую монету и положил на стойку бара возле пакета с едой.

– Пончик за мой счет, – сказал он и с пончиком в одной руке и чашкой горячего кофе в другой вышел из кухни, оставив Джо наедине с дочерью Рика.

При дневном свете она выглядела еще моложе. И, как заметил Джо, еще тщедушнее. И такой скромной, застен­чивой. Хотя, пожалуй, это было бы уже натяжкой. Глядя на нее сегодняшнюю, трудно было представить, что она и есть та самая фурия, что царапалась и лягалась вчера, пыта­ясь удрать от него на той стороне пролива. На ней были черные видавшие виды штаны и тот же бесцветный свитер, что и вчера.

– У тебя что, нет другой одежды? – спросил Джо, указывая на свитер.

Марина сделала очередной глоток.

– Одежда для меня ничего не значит. Мода – буржу­азная выдумка.

– Я говорю не о моде, – уточнил Джо. – Я говорю об удобстве. Если это все, что у тебя есть, возникнут про­блемы, когда вещи придется отдавать в чистку.

Еще глоток чаю. Марина отлично усвоила тактику пауз.

– Я позабочусь о том, чтобы ты меня не стеснялся.

– Как? Ты боишься меня опозорить? Что за удивитель­ная перемена? Еще вчера ты готова была изрезать меня вдоль и поперек, если бы это помогло тебе вырваться отсюда.

– Вчера я не понимала, – призналась она, опустив вниз ресницы. – А сегодня понимаю.

– Ты внезапно поняла, что старик правильно сделал, выдав тебя замуж?

– Я верю, что все, что случается, к лучшему. – Марина подняла глаза и встретилась с Мак-Марпи взглядом. – У тебя не будет со мной проблем, Джозеф.

– Должно быть, я сошел с ума. Почти поверил тебе, детка.

Тень улыбки осветила ее лицо, и Джо увидел в Марине что-то от красавицы матери, но сходство оказалось столь мимолетным, сколь и улыбка, так что Джозеф не смог бы с уверенностью сказать, действительно ли чудесным образом преобразилось лицо девушки, или ему лишь показалось.

– Нет никакой необходимости оставаться здесь, – продолжала она, откусывая кусочек пончика. – Если Манхэттен больше тебе по душе, мы могли бы…

– Пой, пой, детка, – ухмыльнулся Джо, взяв с тарел­ки один из купленных Кристиной пончиков. – В Хакетстауне я, может, и смогу тебе доверять, но Манхэттен – дело другое.

Джо со смехом вышел из кухни. Еще вчера этот смех взбесил бы Марину, но теперь она стала понемногу свы­каться с обычаями этих американцев. Марина заметила, что здесь, в Америке, люди вообще много смеются сами не зная над чем. Быть может, сказывалось нежелание смотреть в лицо серьезным проблемам и сохранять при этом соответ­ствующее выражение на лице? Ее новоявленный муж был типичным представителем своей страны.

Он оказался куда смышленее, чем она себе представля­ла в начале их знакомства. Задумчиво отщипнув еще кусо­чек от пончика, Марина, потягивая чай, размышляла над ситуацией.

Конечно, она и не ждала, что Мак-Марпи сразу же согласится с ее предложением насчет Манхэттена. Этот разговор был просто очередной уловкой, так, для отвода глаз, хотя она не была бы против, если бы муж нашел ее предложение стоящим. Но, как она и предполагала, Джо обрек ее на жизнь в одном доме с чужими людьми в забы­том Богом Нью-Джерси.

Но во всем можно найти и свои положительные сторо­ны. Марина улыбнулась своим мыслям. Зи всегда говорил, что она самая изобретательная из всех женщин, с кем ему доводилось встречаться, что, несмотря на свое происхожде­ние и воспитание, она всегда понимала, что у простых лю­дей тоже есть свои потребности, и не боялась рисковать жизнью в борьбе за права, нуждающегося большинства.

То, что она задумала, требовало некоторого риска, хотя, конечно, этот риск не шел ни в какое сравнение с той опас­ностью, которой каждый день подвергался Зи.

Сегодня утром, перед тем как принять ванну, Марина заглянула в кладовую в поисках полотенца и мыла и обна­ружила там нераспечатанные коробки с дорогой парфюме­рией. Глядя на все это богатство, Марина мысленно подсчитала, какую сумму можно было бы выручить за все эти бесполезные «изыски буржуазного вкуса».

И это только начало. Вскоре Марина убедилась, что там же находятся еще и коробки с прекрасным фарфором, хрустальные фужеры, чудесное льняное постельное и столо­вое белье, и все в упаковке. Сколько, интересно знать, в этом доме таких «пещер Аладдина»? По американским стандартам дом был немаленький, а Марина еще не успела почтить своим вниманием чердак и подвал.

Как можно иметь столько лишнего, когда многое люди не имеют вообще ничего? Но самое неприятное состояло в том, что обитатели дома, судя по всему, давно забыли, что у них где припрятано.

Праведное возмущение девушки достигло такого нака­ла, что еще удивительно, как вода в ванне не закипела. Вдруг ее словно осенило: если хозяев мало заботит их иму­щество, они скорее всего не заметят и его исчезновения.

Процесс экспроприации обещал быть длительным. Фла­кон духов здесь, хрустальный фужер там. В смежной с их с Джо спальне имелась кладовка с антресолями, где можно припрятать до поры до времени сокровища, пока она не найдет способ продать их, а деньги переправить Зи, чтобы помочь ему и их общему делу.

В городе Кристина договорилась об аренде автомобиля, и к полудню, как было обещано, выбранную ею машину доставили по указанному адресу.

– Бьюик? – удивленно спросил Джо, не скрывая ра­зочарования. – С каких это пор ты водишь бьюики?

– С тех пор, как мне не могут предложить ничего другого, – огрызнулась Кристина. – Кроме того, чем тебе не угодили бьюики?

– С ними-то как раз все в порядке, только ты не тянешь на водителя бьюика.

Служащий, доставивший машину, недоуменно перево­дил взгляд с Кристины на Джо и обратно.

– Так вы берете машину или нет? – спросил он наконец.

– Конечно же, беру! – раздраженно ответила Крис­тина, протянув руку за квитанцией. – Дайте я подпишу, и вы будете свободны.

– Что, нет «мазератти»? – спросил Джо у парня за рулем бьюика.

– Есть «корвет», но леди его не захотела.

– «Корвет» тебе уже не по вкусу? – ехидно спро­сил Джо.

Кристина демонстративно проигнорировала его замеча­ние. Она подписала квитанцию, протянула ее и ручку ра­ботнику агентства и, проводив взглядом парня, неторопливо зашагавшего вниз по склону, только после этого наброси­лась на Джо:

– Как ты мог так унизить меня перед людьми?

– Унизить? Какого черта? Что я такого сделал? – Джо невинно моргал глазами, мастерски разыгрывая пра­ведное недоумение.

– В тебе погиб великий актер, – бросила Кристина. – Я уже почти поверила в то, что ты не ведал, что творил!

– Не пойму, о чем ты.

– Сейчас он вернется в агентство и станет рассказы­вать всем и вся, что Кристина Кэннон – дешевка, не спо­собная арендовать «корвет».

– У тебя паранойя. Мы всего лишь говорили о машинах.

– Может быть, ты всего лишь говорил о машинах, но все присутствующие слышали нечто другое.

– Эй, Кристина, сдается, ты слишком долго не выле­зала из своего котлована, пора бы выбраться на поверх­ность и глотнуть свежего воздуха.

– Я знаю, как рождаются слухи, Джо. Достаточно необдуманного слова.

Джо, казалось, совершенно не видел проблемы.

– Да кому какое дело до твоей машины?

– Мне есть дело до того, что обо мне скажут. Я долж­на заботиться о своей репутации.

– Эта щепетильность относится только к твоей репутации или касается репутации и тех, о ком ты делаешь переда­чи, Крис?

– Я не позволяю себе давать непроверенную информацию.

– Это верно, – согласился Джо. – Так же верно, как то, что крокодилы летают.

Кристина села за руль, демонстративно громко захлоп­нув дверцу.

– Отчего тебе дома не сидится? Нянчил бы свою жену – детей нельзя надолго оставлять одних. Джо взялся за ручку.

– Не подбросишь до города, Крис?

– Не ты ли говорил о пользе свежего воздуха? Прогу­ляйся, тебе будет полезно,

Слейд со своим непременным спутником фотоаппаратом появился на пороге.

– Кристина, любовь моя! Мне требуется глоток циви­лизации!

– Ты с ним спишь, – пробормотал Джо.

– Заткнись, – огрызнулась Кристина. – Ни с кем я не сплю.

Сказала и тут же пожалела о сказанном, заметив удов­летворение в глазах бывшего мужа.

Слейд подошел к машине.

– Так, значит, бьюик, любовь моя? Кристина опустила голову на руль, едва сдерживаясь, чтобы не возопить в голос.

– Я собираюсь в город, – сквозь зубы процедила она, обращаясь к Слейду, – но если ты скажешь еще хоть слово о машине, клянусь, я выброшу тебя на обочину.

Слейд, послушно замолчав, залез на заднее сиденье.

Джо сложил руки рупором:

– Марина, выходи, мы едем в город!

– Он что, с нами? – поинтересовался Слейд.

– Да, навязался, – с кислой миной пояснила Кристина.

– Эй, Джо, почему бы тебе не оставить Марину в покое? Вид у нее порядком измотанный.

– Она поедет со мной, – сказал Джо.

Кристина с трудом подавила приступ ревности. Их с Джо брак был союзом равных, каждый уважал независи­мость другого, цементирующим чувством была лишь силь­ная взаимная любовь.

– Пещерный человек, – процедила Кристина.

– Да, – согласился Джо. – Мы неразлучны.

Кристина насторожилась. Дело было не столько в том, что он сказал, а как он это сказал. В его тоне не угадыва­лось чувств, которые должен испытывать молодожен, в конце концов, просто муж. Только сейчас Кристина осознала, что до сих пор не увидела ни одной искры чувства между этими двумя, связанными брачными узами. Почему она не давала себе раньше в этом отчет? Ни разу они не поцеловались украдкой, ни разу не обменялись страстными взглядами. Они даже ни разу не коснулись друг друга. Более того, они едва ли испытывали друг к другу обычную человеческую привязанность.

Марина появилась на крыльце. Выглядела она так, буд­то только что проснулась. Джо дал ей знак поторапливать­ся, но она проигнорировала его призыв. Все тот же бесформенный свитер, в котором она буквально утопала, руки в карманах потрепанных штанов: Гаврош, да и только. Своим видом она вызывала сострадание. Кристину так и тянуло распустить эти мышиного оттенка волосы, постричь их, сделать филировку, высветлить пряди, нанести космети­ку на лицо…

Кристина едва не рассмеялась вслух. Она, конечно, не была экспертом в том, как следует себя вести разведенным супругам, но уж в чем она была уверена наверняка, так это в том, что ни одной бывшей жене не придет в голову давать женщине, сменившей ее в постели мужа, советы по поводу того, как стать привлекательнее. Даже если та отчаянно нуждается в такого рода советах.

– У меня нет желания ехать в город, – заявила Ма­рина, подойдя к машине. – Я бы предпочла остаться дома.

– Прекрасно, – отозвалась Кристина.

Слейд пожал плечами.

Джо, разумеется, придерживался иной точки зрения.

– В машину, – приказал он. – Одну я тебя тут не оставлю.

– Нет, – сказала Марина.

– Послушай, детка, ты знаешь…

– Я знаю, что твоя жена достаточно взрослая, чтобы остаться дома одной, – вмешалась Кристина.

Марина улыбнулась Кристине, и Крис улыбнулась ей в ответ.

– Мне нравятся большие черные машины, – сказала Марина.

Джо молча запихнул девушку на заднее сиденье рядом со Слейдом.

– Ну разве не прелесть! – как бы невзначай заметила Крис. – Одна большая дружная семья.

– Заткнись и трогай, – сказал Джо.

Марина как вкопанная остановилась посреди супермар­кета. Лицо ее выражало крайнюю степень удивления, сме­шанного с возмущением.

– Что-то не так? Никогда прежде не видела лука-порея?

– Зеленого лука, – поправила его Марина, изумленно глядя по сторонам. – Столько всего в одном месте – никогда.

Джо вместе с тележкой подошел к ней вплотную.

– Я знаю, что ты какое-то время провела в горах, но выросла ты в Лондоне. Что, там нет супермаркетов?

– Разумеется, есть, – смерив Джо пренебрежитель­ным взглядом, сообщила Марина, – но у нас было кому ходить за покупками.

Джо нахмурился:

– Почему это я решил, что твой отец не особенно богат?

– Потому, что мой отец – фашист, а человечности в нем столько же, сколько у дикого вепря.

– Тебе хочется, чтобы я сказал, что Рик купался в деньгах?!

Марина смотрела на него с нескрываемым отвращением.

– Не обязательно быть богатым, чтобы взрастить в себе вкус к социальному паразитизму. Мой отец вырос с верой в то, что все люди существуют лишь для того, чтобы потакать его прихотям.

– Тяжело ему приходится с такой любящей дочкой, не так ли?

Марина схватила кабачок. Джо с интересом посмотрел на полосатый овощ, гадая, каким образом цукини может послужить аргументом в споре на столь вечные темы.

– Этим можно было бы накормить целую деревню в моей стране!

– Отлично, – примирительно сказал Джо. – Тогда ты у нас будешь готовить.

– Неудивительно, что к исполнению своего мерзкого плана отец привлек именно тебя. Ты столь же циничен, сколь неспособен к состраданию.

Джо мог бы выдвинуть контраргументы: припомнить, как спасал китов, как пытался помочь ее же родной стране, да только зачем спорить? Она все равно бы не стала его слушать. Кроме того, ему было достаточно безразлично, что она о нем думает. Когда-то он был таким, как она, тоже рвался в бой за правое дело, но постепенно в нем угас этот «огонь Данко». Рано или поздно вы прекращаете бороться с ветряными мельницами, выбираете соперников более ос­торожно, стараясь вступать только в такие сражения, выиг­рать которые вам действительно по зубам.

Для Марины такой подход был проявлением цинизма, для Джо – понимания неизбежности. Жизнь немыслима без ограничений, и первое из них – ограниченность нашего земного существования. И чем старше становишься, тем больше считаешься с этим непреложным законом. Прихо­дится сдвигать рамки, уменьшать фокус и направлять всю свою энергию на одно дело и стараться не огорчаться, когда удар приходится мимо цели.

Но в девятнадцать этого все равно не понять. Девят­надцать – время мечтаний, например о любви, которая длится вечно.

Кристина занималась своими делами: выбирала помидо­ры и рассматривала дыни, стараясь найти по-настоящему спелую, пока Марина и Джо воевали у прилавка с цукини. Джо был заядлый спорщик, и Кристина не сомневалась, что молодожены ссорились из-за пустяков. И все же она старалась незаметно переместиться поближе к враждующей парочке, в надежде уловить хоть несколько слов. Увы, она так и не сумела ничего расслышать.

Ей помешал Слейд. Он появился невесть откуда и так тихо опустил ей в корзину ананас, что от неожиданности она едва не подпрыгнула.

– Несчастье в раю, – заметил Слейд. – У тебя, возможно, появился шанс, любовь моя.

Кристина покраснела от стыда. Быть застигнутой врас­плох за таким недостойным занятием!

– Не болтай чепухи, Слейд. У нас с Джо все в про­шлом.

– Верно, – согласился Слейд. – Потому ты и вытя­гиваешь шею, как бы чего не упустить из их разговора.

– Я журналистка. Человеческие отношения интересу­ют меня с профессиональной точки зрения.

Все еще смеясь, Слейд направился в бакалею.

Марина, кипя праведным гневом, двинулась в молочный отдел.

Так уж случилось, что Кристина и Джо оказались по­чти рядом, их разделяла лишь пирамида спелых яблок.

– Приятно встретиться, – стараясь улыбаться как можно лучезарнее, сказала Кристина. Джо промямлил что-то в ответ.

– Глядя на вас, не скажешь, что браки заключаются на небесах.

Джо бросил в свою тележку пучок зеленого лука.

– Смотря что ты подразумеваешь под небесами. Кристина обогнула яблочную пирамиду и тоже взяла пучок лука.

– Я ведь профессионал, Джо. Рано или поздно я доко­паюсь до истины.

– Отлично, – сказал он, – и когда тебе это удастся, поставь меня в известность. Хочу посмеяться.

Джо пошел к прилавку с картофелем. Кристина не от­ставала.

– Она ведь тебя не очень любит, не так ли? Джо не выглядел особенно расстроенным.

– Сейчас ей никто не нравится.

– Она, наверное, скучает по своей семье. Никаких комментариев.

– По друзьям? И опять молчание.

– Черт, Джо. Вы оба скорее похожи на соседей по камере, чем на новобрачных. Ты не можешь утверждать, что у вас все в порядке, после того, как мы…

Джо с силой схватил Кристину за запястье.

– «После того, как мы» что, Крис? После того, как мы целую неделю не вылезали из спальни? Или после того, как ты обещала меня любить вечно?

– Времена меняются, – сказала она, стараясь не замечать боли в руке. – Ты должен радоваться, что я ушла с твоей дороги, иначе никогда не встретил бы Ма­рину.

– Да, – сказал он, внезапно ее отпустив. – Я дей­ствительно должен быть тебе благодарен.

– Все к лучшему, – сказала Кристина, опустив взгляд на прилавок. – Тебе будет лучше.

До Кристины донесся звук его голоса.

– Не надо было тебе решать за меня, Крис. Думаю, у нас был шанс.

– Могу я помочь вам, мисс?

Марина оглянулась и увидела перед собой мужчину сред­них лет, уставившегося на нее из-за мясного прилавка. На нем был белый, закапанный кровью фартук, накрахмален­ный колпак и широкая дежурная улыбка.

– Нет, благодарю вас, – ледяным тоном ответила Марина.

– Вы стоите здесь уже минут десять, разглядывая вы­резку.

– А вы столько же времени разглядываете меня?

– Если вы думаете, что сможете стащить кусок мяса, оставьте эти мысли, – сказал продавец уже без улыбки. – У нас охрана у входа.

Марина облокотилась о прилавок, сверкая глазами в сторону продавца.

– Вы хотите сказать, что держите вооруженную охра­ну, чтобы стеречь мясо?

– Да, черт побери! В наши дни приходится принимать меры.

– Кто, скажите Бога ради, украдет ваше мясо? Продавец пожал плечами:

– Старые люди, живущие на пособие… Бездомные…

– Голодные, – перебила его Марина. – Мясо укра­дет только тот, кто голоден!

– Это не моя проблема. Я работаю здесь, и только. Хочешь есть – плати. Вот так это здесь, у нас, делается.

– Успокойтесь, – сказала Марина, вскинув подборо­док. – Ваша говядина останется в целости. Я и не думала прикасаться к ней.

Мясник, кажется, ей не поверил. Он продолжал при­дирчиво осматривать Марину. Наряд девушки не произво­дил впечатления благонадежности его обладательницы.

– Американцы слишком озабочены внешней стороной вещей, – надменно сказала Марина.

Можно представить, как бы у всех вытянулись физио­номии, если бы Марина сообщила, что она – дочь короля.

Продавец схватил свой топорик.

– А ну-ка, повтори!

– Не расслышали? Я сказала, эти американцы…

– Ах, какая милая группа – и по отдельности, и вме­сте! – Слейд приподнял Марину и развернул к себе.

– Я все тут обшарил, тебя искал, любовь моя, – сказал он и подмигнул продавцу: – Она любит пофлиртовать, но абсолютно безобидна.

Слейд опустил Марину на землю только в районе кон­дитерского отдела.

– Не надо смешивать супермаркеты с политикой, лю­бовь моя. Янки любят воспринимать эти вещи по отдельно­сти. Тебе должны были рассказать, что разумные девочки никогда не спорят с мужиками с топориками для рубки мяса в руках.

– Ты видел этого мужлана? – раздраженно восклик­нула Марина. – Как он смел смотреть на меня так, будто я не стою грязи с подошв его ботинок!

– Ты была не права в одном, – сказал Слейд, по-братски убирая прядь волос с ее лба. – Внешность – это все.

– Чушь!

– Я так не считаю, – с улыбкой ответил Слейд, – и уже присмотрел себе пару туфель от Гуччи, которые обеспечат мне столик в лучшем ресторане.

– Слишком многого ты ждешь от пары туфель! Слейд обнял Марину за плечи.

– Кристина и Бойскаут скоро будут здесь. Почему бы нам не прогуляться вокруг города? Две родственные души и все такое…

Она подняла взгляд и засмеялась:

– Я хотела бы взглянуть на железнодорожную станцию.