П. Я. Гальперин лекции по психологии. Опубликованными текстами

опубликованными текстами. Чрезвычайная концептуальная и идейная концентрированность гальперинских трудов делает чтение их серьезной интеллектуальной задачей.

Огромный эвристический потенциал, содержащийся в работах П. Я. Гальперина, базируется в первую очередь на подлинной, а не декларативной внутренней целостности всей его Системы Психологии. В этом смысле знакомство с любым разделом Системы предполагает наличие хотя бы общего представления о Системе в целом. К сожалению, относительно небольшое количество прижизненных обобщающих трудов П. Я. Гальперина, чрезвычайная концентрированность, порой даже лапидарность стиля изложения стали предпосылками для появления целого ряда недоразумений, поверхностных интерпретаций, столь часто возникавших на протяжении полувековой истории его учения. Укажем в качестве примера хотя бы смешение расширенной трактовки «теории Гальперина» (того, что мы выше назвали гальперинской Системой Психологии) и концепции (теории) поэтапного (планомерного, планомерно-поэтапного) формирования умственных действий и понятий, являющейся хотя и важнейшей, но тем не менее лишь частью этой Системы, существенно теряющей в своем статусе и эвристическом потенциале при вырванном из контекста этой Системы рассмотрении.

Одна из немногих вышедших при жизни П. Я. Гальперина книг была названа «Введение в психологию». Автору действительно удалось наметить и частично построить именно введение в будущую психологию, ту психологию, которая перестанет быть наукообразным и заумным пересказом давно известных человечеству истин, но станет собственно наукой и сможет уверенно занять достойное место в системе научного знания XXI века. При всем многообразии точек зрения и оценок, касающихся научного наследия П. Я. Гальперина, невозможно отрицать, что ему удалось достичь того, к чему он стремился, — он создал свою Систему Психологии. Да, многое в этой системе осталось, увы, недостаточно развернутым, фрагментарным, не свободным от противоречий; не все ее компоненты оказались в достаточной степени соотнесены с существующими психологическими концепциями и парадигмами; нельзя безапелляционно утверждать и то, что гальперинская система не знает границ и принимается всеми. Но сделано главное — сформулирован (не впервые ли в истории нашей науки?!) целостный, нередук-

т

ш

ционистский, операционализированный (а не только декларативный) подход.

Задумавшись еще в юности над тем, как подойти к объективному пониманию душевной жизни человека, П. Я. Гальперин всю жизнь посвятил поиску «синей птицы психологии» — пониманию сущности психики, представлению психологии в качестве объективной науки. Первым и естественным шагом в этом направлении явился проведенный П, Я. Гальпериным анализ исторического пути, пройденного психологией в уяснении своего предмета. Значимость, казалось бы, абстрактной, если не схоластической проблемы предмета психологии, как показывает этот анализ, выходит далеко за пределы чисто теоретического рассмотрения. Ведь речь идет о том, как понимать сущность психики, жизненное предназначение душевной жизни человека. Почему более двух тысяч лет психология демонстрировала удивительную беспомощность в выработке конструктивных подходов к решению этих и связанных с ними вопросов? Почему история психологии демонстрирует целый ряд примеров возвратного движения (и отнюдь не всегда «по спирали»)? Почему столь противоположные, на первый взгляд, подходы к пониманию предмета психологии, как классическая психология сознания и бихевиоризм, оказались не в состоянии преодолеть одно и то же препятствие — «ненаучное и денатурированное представление о психике»? Читатели найдут на эти вопросы ответы, данные П. Я. Гальпериным в его работах, в том числе в настоящей публикации.

С не меньшей остротой, нежели при анализе исторических подходов, П. Я. Гальперин анализирует и ситуацию, сложившуюся в отечественной психологии, ставя вполне закономерный вопрос: каковы итоги и следствия развития выдвинутых отечественными психологами в 1930-е годы подлинно революционных положений: о происхождении процессов и явлений умственной жизни «извне внутрь», о превращении внешней деятельности во внутреннюю, психическую, и об их взаимосвязи, об орудийно-опосредствованном строении человеческой деятельности? Удалось ли отечественной психологии, в частности, тем ее представителям, в центре научных интересов которых оказалась «проблема деятельности», оправдать свои надежды и обещания? Следует отметить, что крен в сторону физиологии высшей нервной деятельности, имевший место в советской психологии 1940-1950-х годов (в большей степени не по собственно