Мировоззренческий кризис российской системы образования в эпоху либерализма

(середина XIX – начало XX вв.)

Кандидат физико-математических наук, С.Ю. Рыбаков

Целостная педагогическая система возможна только на прочном философском фундаменте, раскрывающем достаточно полно религиозно-мировоззренческую систему, господствующую в этногосударственном организме. Педагогика всегда является способом трансляции религиозно-мировоззренческой парадигмы молодому поколению, детоводительствуя его к идеалу, генерируемому на определенном религиозном основании религиозной верой и оформленному в религиозной системе. Идеалу имманентны и им предъявлены аксиологические принципы и установки, отраженные в культуре этноса. К сожалению, современная российская педагогика не может решать задачу формирования целостного мировоззрения, поскольку сама находится на пути его выработки.

«Вряд ли кто будет оспаривать, что цели образования тесно связаны с целями жизни данного общества – писал С. И. Гессен. Жизнь определяет образование, и обратно – образование воздействует на жизнь. Понять систему образования данного общества – значит понять строй его жизни» [1, С. 25]. Сказки, поучения, притчи, высказывания народных мудрецов, образы литературы, живописи, монументального и декоративно-прикладного искусства, архитектура – все это отпечатывает в себе и либо непосредственно, либо косвенно воспроизводит господствующий религиозный идеал, как в отношении нравственных норм, так и в общем порядке мироустроения.

Известно, что религиозно-мировоззренческие системы могут содержать ложные положения, эзотерические блоки, и как таковые могут представлять опасность для личности, общества и государства. Для личности может сформироваться угроза деградации со склонностью к экстремизму, девиантному и асоциальному поведению; для общества – угроза социальных нестроений и катаклизмов; для государства – угроза утраты суверенитета и распада.

Легко понять, что логика развития исторических процессов должна иметь определенную периодизацию, или разделение на эпохи. Изучая характер деформаций общественного сознания Запада, выдающийся православный исследователь иеромонах Серафим Роуз, выявляет доминанту, каковой, по мысли Роуза, является нигилизм. Нарастание нигилистических настроений приводит к качественным изменениям, определяющим периоды состояний общества. «Ступени, о которых пойдет речь – пишет о. Серафим, – не следует рассматривать чисто хронологически, хотя в узком смысле они действительно представляют собой развитие нигилистического сознания во времени, начиная с провала нигилистического эксперимента французской революции и заканчивая подъемом, а затем крахом последнего, наиболее ярко выраженного явления нигилизма – национал-социализма» [2, С.21].

Серафим Роуз выделяет следующие эпохи в развитии нигилистического сознания: либерализм, реализм, витализм и, наконец, полное господство нигилизма, с последующим снятием его некой единой религиозной верой, не имеющей ничего общего с традиционными религиями народов мира.

Для России, как и для Запада, характерны все значимые для каждой эпохи явления и процессы, но в иные сроки их проявлений. Так либерализм в России господствовал вплоть до революции 1917г., а реализм – до «перестройки». Витализм – это эпоха, активно проявляющая себя с 90-х годов прошлого столетия до наших дней. Здесь, однако, не ставится задачи описания проблем в образовательных системах реалистической и виталистической эпох. Целью этой работы является анализ с точки зрения обеспечения духовной безопасности процессов в системе образования России в период господства либерализма. Актуальность изучения предреволюционной эпохи обусловлена наличием сходных явлений, присутствующих и в современной системе образования.

Согласно Роузу либерализм – это эпоха, «когда Истина перестает занимать важное место в общественном сознании: Либерал продолжает говорить, по крайней мере в официальных случаях, о " вечных ценностях", " вере", " человеческом достоинстве", " высоком призвании" человека или его " неугасимом духе", даже о " христианской цивилизации", но совершенно очевидно, что эти слова уже не означают того, что они означали раньше. Ни один либерал не воспринимает их со всей серьезностью, они для него просто метафоры, образы речи, рассчитанные скорее на эмоциональную, а не на интеллектуальную реакцию, обусловленную, в основном, долгим использованием этих слов и памятью о том времени, когда они, эти слова, действительно обладали серьезным позитивным смыслом» [Там же. С. 23].

Нигилизм в этой стадии является уже достаточно созревшим явлением, глубоко пропитавшим общественное сознание в первую очередь т. н. «образованной» части общества. В политической реальности либерализм проявляет себя в первую очередь как паралич власти. «Нигилистическая форма правления, которой более всего подходит наименование анархии, – пишет Роуз, – есть форма правления, установленная человеком и ориентированная исключительно на этот мир, у нее нет никакой высшей цели, разве что земное счастье» [Там же. С. 28].

Власть не только для общества, но и для самой себя перестает быть носительницей сакральных смыслов, но в глазах «интеллигенции» утрачивает и свою легитимность, что хорошо видно из ситуации, сложившейся во время министерства Е. В. Путятина[1]. Растерянность и готовность идти на поводу бунтующих масс, даже «бежать впереди паровоза» может быть продемонстрирована на примере предложений, которые вносил М. А. Корф[2] на совещании при министре просвещения. Согласно его предложениям «университеты становились открытыми учебными заведениями " для всех и каждого", в результате чего само название " студент" упраздняется… Переводные экзамены и обязательные курсы для прохождения отменяются, " словом, университеты лишаются своего школьного характера". Проект поддержали все члены комиссии. Министр был против» [3, С.327]. В то время как чиновники сочиняют абсурдные проекты, студенты «шумят и требуют отмены всех ограничений, – писал профессор Санкт-Петербуржского университета А. В. Никитенко[3]. – Они, как и крестьяне в некоторых губерниях, кричат " Воля, воля! ", не давая себе в этом ни малейшего отчета. А правительство налепливает на стенах в университете воззвания и правила о сохранении порядка, которые студенты срывают и заменяют воззваниями совершенно другого рода. Словом, совершенный хаос. Об учении никто не думает» [3, С.329].

Либерализм в системе образования победил окончательно к 80-90-м годам XIX века, когда начинают господствовать капиталистические отношения. Культуролог и политолог И. Г. Яковенко пишет «Прибежищем либерализма становятся освобожденные от жесткой цензурной опеки печать, относительно свободные университеты и земства. В развитие русского либерализма особенно значима роль земского движения, которое стало полем практической реализации либеральных принципов. Земские школы действительно проводили достаточно четкую либеральную политику, отказывая крестьянам в их праве выбирать образование и воспитание для своих детей, за что были подвергнуты критике Л. Н. Толстым: «В своей статье 1874 года " О народном образовании" он резко критиковал земства за то, что они сдерживают активность крестьян, которые стремятся сами создать сельские школы, предпочитая их тем, которые открывают земства на средства крестьян, недостаточно учитывая при этом интересы крестьянских масс. И хотя в критике земской деятельности по народному образованию Толстой слишком сгустил темные краски, его выступление в защиту права крестьян иметь свой голос при решении вопроса о воспитании их детей было справедливым. Он также совершенно правильно критикует извращения в деле наглядного преподавания в земских школах и формализма в начальном обучении в казенных училищах» [4].

В то же время «во второй пол. XIX – начале XX вв. в стране складывается не только публицистический, но и научный, а так же философский дискурс либерального сознания. Юридическая [или государственная] школа в русской академической науке явилась теоретической базой русского конституционализма. Труды К. Д. Кавелина, Б. Н. Чичерина, Т. Н. Грановского давали теоретическое обоснование для перехода от традиционных порядков к гражданскому обществу. Наряду с этим, целый ряд мыслителей разрабатывали различные философские аспекты либеральной парадигмы. Так в работах Соловьева отечественная философская традиция освобождалась от антилиберальных тенденций, Струве утверждал концепцию неотъемлемых прав личности, Чичерин вписывал русское либеральное сознание в контекст развития современной философской мысли».

Естественно, что не вся профессорская корпорация университетов была проникнута либеральным духом. На основе святоотеческого предания читали свои лекции первый заведующий кафедрой философии Московского университета П.Д. Юркевич, составитель первой русской философской энциклопедии – «Философский лексикон» – С.С. Гогоцкий. Но общая тенденция к либерализму

была достаточно проявлена. И это, как правило, приводило к существенному пренебрежению отечественным достоянием и отходу от позиций патриотизма.

Значительный недостаток университетского образования после принятия устава 1884 г. заключался в отсутствии ориентации на отечественную культуру и традиционные ценности. «Можно было закончить университет, – пишет В. И. Жуков, – не прослушав таких " необязательных" курсов, как история России, русский язык и литература, славянское языкознание. Факультеты перестали давать цельное историко-филологическое образование…» [6, С.66-67].

Университетские мировоззренческие курсы от второй половины XIX и до революции представляли собой довольно сложную картину, в которой присутствовали различные направления: кроме позитивизма и персонализма значительное место имело кантианство. При этом следует заметить, что Кант строил свою философию на протестантской основе, т. е. на смеси монотеистических и языческих религиозно-мировоззренческих парадигм, что с полным основанием позволило С. Булгакову назвать его «истинным отцом идеализма, представляющего собой и наиболее разработанную и излюбленную ересь наших дней» [7, С.334].

На основе кантианства вели преподавание профессор Петербургского университета Введенский А. И., профессора Московского университета Л. М. Лопатин, М. М. Троицкий и др.

Большое значение приобретает позитивизм, который разрабатывался М. М. Троицким, Н.Я. Гротом, Н. И. Караевым, Р. О. Випнером и другими.

«Отличительной особенностью мировоззренческой подготовки студентов в университетах России в последней четверти XIX – начала XX века, заключается в плюрализме предлагаемых видений мира» [8, С.152] – характеризует Н.А. Патов. Мировоззрение российского общества, таким образом, стало представлять собой мозаичную картину, не имеющую цельности и не дающую молодому поколению надежных методов защиты от духовной и информационной агрессии. Общество в религиозном отношении распалось на множество толков, сект, расколов, ересей, по-разному толкующих религиозно-мировоззренческие вопросы, и с этих различных, вплоть до антагонизма, религиозных базисов рассматривало происходящие события, трактовала тенденции и процессы развития общества. Система образования, отражая состояние общества, также распадалась на множество школ[4].

Конечно, наряду с явными протестантскими, атеистическими и оккультными течениями в философии разрабатывалось и традиционный православный подход (иногда все же с примесями, с уклонами в мистицизм, либо в католицизм или протестантизм). Он представлен именами С. Булгакова, С. Н. и Е. Н. Трубецких, Н. О. Лосского, С. Л. Франка, В. С. Соловьева, Л. П. Карсавина С. А. Аскольдова и т. д. Но общего фона эти великие в своем роде мыслители не могли изменить: либерализм как нигилистическое течение был во много раз мощнее и привлекательнее для учащихся и для общества в целом. Либерализм рисовал четкие перспективы возможного освобождения от него самого, через уничтожения того лицемерия и лжи, которые являлись его характерными чертами.

В то время, когда высшие слои общества постепенно проникались идеями либерализма, народ еще продолжал жить в духовных традициях православия, что позволило Ивану Васильевичу Киреевскому (1806-1856): сказать: «Грамотность и вообще первоначальное обучение народа может быть полезно и вредно, смотря по характеру самого обучения и тем обстоятельствам, в которых находится обучаемый... Русский человек весьма уважает образованность там, где видит от нее несомненную пользу, но он... боится обманчивой стороны образованности и держится старины, ищет только такого просвещения, о котором мог быть уверен, что оно действительно основывалось на его коренных убеждениях веры и вековых обычаях нравственности». И далее: «Образовательное начало заключалось в нашей Церкви».

Но и в школьной педагогике также царило сильнейшее расслоение. Здесь мы видим имена крупнейших педагогов с мировым именем: К. Д. Ушинский, С. А. Рачинский, Д. Д. Семёнов, В. И. Водовозов, В. П. Вахтеров, А. Ф. Каптерев, К. Н. Вентцель, И. И. Горбунов-Посадов, Н. И. Пирогов, однако они стояли на разных и даже противоположных позициях, которые можно отследить по публикациям в многочисленных журналах, посвященным педагогической тематике.

«Под влиянием общественно-педагогического движения развивается в эти годы педагогическая журналистика; на страницах многих журналов горячо обсуждаются главнейшие вопросы воспитания и обучения. Издавались: " Журнал для воспитания" (возник в 1857 году, с 1860 года выходил под названием «Воспитание», в нем было помещено несколько первых статей К. Д. Ушинского); " Русский педагогический вестник", " Учитель" (выходил с 1860 по 1870 год, был посвящен почти исключительно вопросам народной школы); " Педагогический сборник" (журнал издавался Главным управлением военно-учебных заведений с 1864 года, был посвящен общим вопросам воспитания и средней общеобразовательной школе); " Ясная Поляна" (журнал издавался в 1861–1862 годах Л.Н.Толстым, освещал опыт Яснополянской школы) и др. Вопросы воспитания и народного образования освещались также литературными и политическими журналами. В " Современнике" – журнале революционно-демократического направления – было помещено несколько статей Н. Г. Чернышевского по вопросам воспитания и образования и Н. А. Добролюбова (" О значении авторитета в воспитании", " Всероссийские иллюзии, разрушаемые розгами" и др.).

Общим вопросам воспитания посвящали свои страницы в начале 60-х годов некоторые специальные журналы. Так, в 1856 году в журнале " Морской сборник" была опубликована известная статья Пирогова " Вопросы жизни", послужившая началом оживленной педагогической дискуссии» [4].

Законно возникает вопрос: почему в эпоху либерализма формируется столь мощный интерес к педагогике, причем к педагогике в самом широком смысле – и в отношении охвата вопросов обучения и воспитания, и в отношении распространения на все слои общества, включая крестьянство и рабочих. Представляется, что основной причиной здесь выступает утрата идеала и изменение ценностных ориентиров. В этот период в народном сознании снижается уровень духовности; религиозная устремленность не имеет четкого вектора направленности. Это не означает исчезновение подвижников благочестия. В XIX веке были явлены такие подвижники как преподобные Серафим Саровский (1754 – 1833), Амвросий Оптинский (1812 – 1891), Глинские старцы, святители Филарет Московский (1782 – 1867), Феофан Затворник (1815 – 1894), Игнатий Брянчанинов (1807 – 1867) и тысячи иных общероссийских и местнопочитаемых святых. Они могли быть представлены как некие образцы, которые жили не в далеком мифологизированном прошлом, а в современном им XIX веке, и являли собой связь времен, показывая своей жизнью абсолютный религиозный идеал, которому поклонялись – Христа. Но, душа народа искала иного идеала, пленялась мыслями о построении рая на земле с помощью технического прогресса и культуры.

И культура и прогресс требовали «нового человека», которого необходимо было вырастить из имеющегося человеческого «материала». «Новый человек» должен отбросить старые «предрассудки», главным из которых объявлялась религия, т. е. православие. Поэтому в сознании тех, кто считал себя новыми духовными руководителями народа, религиозный православный идеал оставался еще некоторое время удобным, привычным символом, но не более того, символом без содержания. Реальное же религиозное устремление было иного рода, и это устремление только начинало оформляться в свои, иные, антихристианские символы. Это хорошо почувствовали наиболее духовно одаренные светские православные писатели и философы второй половины XIX века: Ф. М. Достоевский, К. Леонтьев, кн. С. и Н. Трубецкие и др. Чувство духовной опасности и надвигающейся катастрофы было свойственно и выдающемуся деятелю Церкви митрополиту Филарету Московскому: «Напряженным и мужественным молчанием Филарет едва покрывал и смирял свое беспокойство о происходившем в России. " Кажется, уже и мы живем в предместиях Вави­лона, если не в нем самом", сказал он однажды...» [9, С. 184]. Но ни святые XIX века, ни писатели, ни выдающиеся деятели государства, были уже не в состоянии изменить ход истории, в которой на первое место выходили Чернышевский, Добролюбов и прочие революционеры-демократы, о которых в советской «Истории педагогики» [4] можно прочитать:

«Революционные демократы вскрыли грабительский характер реформ, проводимых царизмом в 60-х годах XIX века, подвергли уничтожающей критике религию, мораль, официальную теорию воспитания. Неизменно выступая как подлинные защитники интересов крестьянской демократии, они хотели превратить ее стихийный протест против всех форм эксплуатации в революционные выступления, стремились вывести Россию на широкую дорогу экономического, политического и культурного развития. Для этого они разрабатывали теорию революционного преобразования России и создавали подпольную революционную организацию, способную осуществить восстание против самодержавия. В этих целях ими обращалось особое внимание на воспитание молодежи в духе революционного демократизма. … Они вели беспощадную борьбу против поповщины, против идеализма, указывали, что идеалистическое мировоззрение противоречит науке, лишает людей возможности создать правильный взгляд на окружающую действительность, внушает превратные понятия о мире и мешает действовать в соответствии с требованиями разума и общего блага. Всесторонне разработали они такие коренные вопросы философии, как материальность мира и его единство, первичность материи и вторичность сознания, познаваемость мира и законы его развития и многие другие. Одной из важнейших заслуг революционных демократов является раскрытие реакционного характера религии и роли церкви в системе угнетения трудящихся» [там же].

Даже приписывая авторам «Истории педагогики» некоторую тенденциозность в оценке деятельности «революционных демократов», приходится признать, что именно такие настроения господствовали в массовом сознании интеллигенции.

В истории педагогики XIX век по праву может считаться веком начала дискуссий, которые не закончились и до настоящего времени. Два идеала стали соперничать в душе народа, два идеала стали соперничать и в педагогическом пространстве русской педагогики: это православный идеал Христа и языческий идеал земного рая. И каждый из этих идеалов порождает свою нравственность, свою систему ценностей, свой взгляд на человека, на цели и методы его образования и воспитания.

В дискуссиях о народном образовании этого периода большой вес имело мнение выдающихся представителей русской педагогической мысли традиционалистского направления. К их числу, в частности, принадлежал известный лингвист и этнограф, составитель «Толкового словаря живого великорусского языка» Владимир Иванович Даль [1801-1872]. По мнению В.И. Даля, образование и образовательная политика должны оцениваться с точки зрения нравственности и соответствия национальным особенностям страны.

К этому же направлению относится и Константин Дмитриевич Ушинский (2.3.1824 – 3.1.1871). «В истории отечественной педагогической мысли философско-антропологический смысл образования впервые выявил К.Д.Ушинский. Он обосновал, что высшей целью и ценностью образования является Человек» [10, С.22] – пишет в своей работе В.И. Слободчиков. Деятельность Ушинского протекала в период подъёма общественно-педагогического движения. Основной идеей в педагогической теории Ушинского стала идея народности воспитания: он подчёркивал, что оно оказывается полезным только тогда, когда основания общественного образования твёрдо положены самим народом и выступал за всеобщее обязательное обучение детей обоего пола на родном языке. Огромную роль воспитательного воздействия К.Д. Ушинский видит в глубоком содержании православной культуры, где религиозное, нравственное, этическое и эстетическое объединяются в единое их педагогической сущностью. «Современная педагогика исключительно выросла на христианской почве, и для нас нехристианская педагогика есть вещь немыслимая – безголовый урод и деятельность без цели, предприятие без побуждения позади и без результатов впереди. Можно ли себе представить, например, сколько-нибудь сносного учителя грамотности даже, который бы не коснулся религиозных истин, если только он не занимается одним механизмом чтения, убийственным для детской головы. Мы требуем, чтобы учитель русского языка, учитель истории и т.д. не только вбивали в голову своим ученикам факты своих наук, но развивали их умственно и нравственно. Но на что же может опираться нравственное развитие, если не на христианство?» [11, С.39]. В содержании общего образования Ушинский отводил большое место естественнонаучным знаниям, а в отношении преподавания гуманитарных предметов в средней школе выступал против односторонней ориентации на «классические» дисциплины.

Наряду с государственной системой образования в России большое место занимали церковно-приходские школы, сыгравшие огромную роль в духовном просвещении народа. Они были единственными в самых глухих уголках России. Их учителя – священники Русской Православной Церкви – шли к русскому крестьянину с грамотой и православным учением. То были поистине народные школы, которые существовали целиком на средства Церкви. Д. А. Толстой (1823-1889), будучи министром народного просвещения, в 1861 году отмечает в отчете по духовному ведомству: «Духовенство обнаружило такие учительные силы, каких тщетно было бы ожидать от какого-либо другого ведомства или учреждения и каким могла бы позавидовать любая из просвещенных стран Европы» [12 С. 563].

Естественно, нет смысла идеализировать состояние духовенства, которое помимо высоких духовно-нравственных качеств, являло, как и все общество, начало разложения и деградации. Возможно именно трезвая оценка состояния духовенства (или лучше сказать – некоторой знакомой ему

части духовенства) способствовала П. Ф. Каптереву, сыну сельского священника, выпускнику Духовной академии, встать на позициях автономности педагогического процесса, свободного от давления государства и Церкви. Его глубокие исследования по возрастной психологии детства никак не соотносились с религиозной тематикой. Увлечение некоторыми идеями философии позитивизма с одной стороны, и изучение богословия в духовных учебных заведениях по различным западнохристианским (написанным католиками или протестантами) теологическим трудам с другой, привело к тому, что в работах П.Ф. Каптерева почти не встречается слово «православие», которое заменено абстрактным универсальным этическим «христианством». Его подход к религиозному воспитанию базировался на представлении, что главное в христианстве – это нравственное учение, набор этических норм.

На крайне опасных позициях, с точки зрения духовной безопасности стоял революционер К. Н. Вентцель (6.12.1857, Петербург, – 10.3.1947, Москва) – педагог, теоретик и пропагандист свободного воспитания. Педагогические взгляды Вентцеля развивались в русле педоцентризма. Совместно с членами комиссии по организации семейных школ Педагогического общества при Московском университете (И. И. Горбунов-Посадов, M. M. Клечковский, Н. В. Чехов и др.) разрабатывал основы и принципы свободной школы и свободного воспитания. Главной задачей воспитания Вентцель считал развитие творческих способностей, независимости суждения, чувства своей неразрывной связи и солидарности со всем человечеством. Социальный переворот Февральской революции 1917 мыслил в единстве с педагогической революцией, которую трактовал как кардинальную реформу воспитания и образования, создающую условия для свободного развития личности. В работах «Современный момент и свободное воспитание» и «Отделение школы от государства и декларация прав ребёнка» (1918) обосновал принцип автономии школы от государства, аргументируя это приоритетом общечеловеческих ценностей. В «Декларации прав ребёнка» (одной из первых в мировой практике) в 1917 провозгласил для детей равные со взрослыми свободы и права. Наказания предлагалось заменить увещевательными мерами. Наиболее разрушительные положения его взглядов касаются права ребёнка выбирать себе воспитателей, уходить от родителей в случае дурного обращения, не посещать школу в принудительном порядке.

Духовная расслабленность народа и политическое ослабление правительства активизировали богоборческие силы в России, связанные с международными организациями. «В " Journal des Economistes" от 15 ноября 1882 года находится статья г. Эдмонда Молинари, французского консула в Киеве. Он доказывает, что французские анархисты и русские нигилисты суть отрасли одной анархической организации» [13, С.142].

Анархист Михаил Бакунин формирует целую программу воспитания новых революционеров: «Все нежные, изнеживающие чувства родства, дружбы, любви, благодарности и даже самой чести должны быть задавлены в нем (революционере) единою холодною страстью революционного дела. Он не революционер, если ему чего-либо жалко в этом мире. Он знает только одну науку – науку разрушения. Он живет в нем (мире) только с целью его полнейшего, скорейшего разрушения» [14, С.468].

Дух ненависти ко всему существующему должен наполнить душу борца за светлое будущее: «Поэтому по строгой необходимости и справедливости мы долж­ны посвятить себя целиком и полностью неудержимому, неот­ступному разрушению, которое должно так долго расти crescendo, пока ничего не останется от существующих социаль­ных форм» [15, 361].

«Мы говорим: полнейшее разрушение несовместимо с созиданием, поэтому оно должно быть абсолютным и исключительным. …это значит, что нынешнее поколение должно слепо разрушать все существующее до основания с одной мыслью: «поскорее и побольше» [там же].

Таким образом, внутри либерализма нарастает нигилистический дух, дух разрушения, который стремится взорвать рамки, обеспечивающие либеральному обществу удобства и благополучие в ущерб Истине.

Эпоха либерализма в России была характерна еще одним, не свойственным иным странам, явлением. Отсутствие, свойственной Западу, индифферентности в религиозных вопросах побуждало русскую интеллигенцию искать, вместо утраченного Бога, новое божество, которому необходимо приносить жертвы и осуществлять служение. Таким божеством был выбран народ, оторванность от которого явно ощущалась всеми представителями этого слоя общества и оформилась в идее «служения народу», как некоему идолу, который сам не умеет понимать своих нужд и говорить от своего имени. Интеллигенция, по сути, провозгласила себя «жрецом» народа. Как писал Франк в работе «Этика нигилизма»: «Символ веры русского интеллигента есть благо народа, удовлетворение нужд " большинства". Служение этой цели есть для него высшая и вообще единственная обязанность человека, а что сверх того – то от лукавого. Именно потому он не только просто отрицает или не приемлет иных ценностей – он даже прямо боится и ненавидит их. Нельзя служить одновременно двум богам, и если Бог, как это уже открыто поведал Максим Горький, " суть народушко", то все остальные боги – лжебоги, идолы или дьяволы» [16, С. 155–159].

2. Серафим [Роуз], иеромонах. Человек против Бога. – М.: Российское Отделение Валаамского Общества Америки. 1995. – 96 с.

9. Флоровский Г. В., прот. Пути русского богословия. – [Текст] / Г. В. Флоровский – Киев: Христианско-благотворительная ассоциация «Путь к истине», 1991. – 600 с.

[1] Министр просвещения с 2 июля 1861 года по 6 января 1862 года

[2] В 1861 г. был назначен главноуправляющим II отд. собственной Его Императорского Величества канцелярии.

[3] Алекса́ ндр Васи́ льевич Никите́ нко (1804 (1805) – 21 июля 1877) – историк литературы, цензор, профессор Петербургского университета и действительный член Академии наук.

[4] Здесь под школой понимается не отдельное образовательное учреждение, а сообщество единомышленников, исповедующих общую для них религиозно-философскую систему, определяющую их мировоззрение и аксиологические установки.