Положение человека во Вселенной по Платону

Ранее мы говорили о том, что отношение мира идей к вещам достаточно определенно, ибо идеи являются истинной причиной всего сущего. Тело понимается не просто как обиталище души, благодаря которой тело живет (на службе у души, как это понимал Сократ), но, скорее, как могильный склеп, или как тюрьма души, где она изнуряется в муках. В «Горгии» мы читаем: «Как не восхищаться Еврипидом, когда он говорит: 'Кто знает, жить - не значит ли умирать, а умирать - не значит ли вновь ожить? ' и, быть может, мы, в действительности мертвы. Ведь и я слышал от мудрецов, что мертвы мы, и тело наше - могила наша'.

Пока мы имеем тело, мы мертвы, ибо фундаментально мы есть благодаря душе, а душа, пока она в теле, - она как в могиле, значит, умерщвлена. Смерть тела - это жизнь, ибо душа освобождается от неволи. Тело - корень всех зол, источник нездоровых страстей, неприязни, несогласия, невежества и просто безумия: т.е. всего того, от чего гибнет душа. Такая негативная оценка телесного несколько притушевывается в последних работах Платона, но не исчезает совсем. Надо сказать, что платоновская этика лишь частично обусловлена этим дуализмом. Его теоремы неизбежно основаны на метафизическом различении души (интеллигибельной сущности) и тела (чувственном существе). Как бы то ни было, 'вторая навигация' остается, по существу, истинным фундаментом платоновской этики.

Высшим моральным долгом человека Сократ полагал 'попечение 0 душе '. Платон закрепляет этот императив Сократа, придав ему некий мистический покров замечанием, что 'забота о душе' означает ее очищение. Последнее достижимо через разрыв с чувственным и соединение с родственным миром сверхчувственного и духовного. Это очищение совпадает с подъемом и вхождением в чистую науку и познание. Своеобразие платоновского мистицизма - в акценте на силу катарсиса, сопровождающего научный поиск как прогрессирующее восхождение к знаниям. Понятно, что для Платона процесс рационального познания со временем становится процессом морального обращения, преображения. В центре 'Государства" мы находим знаменитый миф о пещере. На нем мы и закончим наш анализ.

Представим себе людей, которые живут в подземелье, в пещере со входом, направленным к свету, который освещает во всю длину одну из стен входа. Представим также, что обитатели пещеры к тому же связаны по ногам и по рукам, и будучи недвижными, они обращают свои взоры вглубь пещеры. Вообразим еще, что как раз у самого входа в пещеру есть вал из камней ростом в человека, по ту сторону которого двигаются люди, нося на плечах статуи из камня и дерева, всевозможные изображения. В довершение всего нужно увидеть позади этих людей огромный костер, а еще выше - сияющее солнце. Вне пещеры кипит жизнь, люди что-то говорят, и их говор эхом отдается в чреве пещеры.

Так, узники пещеры не в состоянии видеть ничего, кроме теней, отбрасываемых статуэтками на стены их мрачного обиталища, они слышат лишь эхо чьих-то голосов. Однако они полагают, что эти тени - единственная реальность, и не зная, не видя и не слыша ничего другого, они принимают за чистую монету отголоски эха и теневые проекции. Теперь предположим, что один из узников решается сбросить с себя оковы, и после изрядных усилий он осваивается с новым видением вещей, скажем, узрев статуэтки, движущиеся снаружи, он понял бы, что реальны они, а не тени, прежде им виденные. Наконец, предположим, что некто осмелился бы вывести узника на волю. И после первой минуты ослепления от лучей солнца и костра наш узник увидел бы вещи как таковые, а затем солнечные лучи, сначала отраженные, а потом их чистый свет сам по себе: тогда, поняв, что такое подлинная реальность, он понял бы, что именно солнце - истинная причина всех видимых вещей. Так что же символизирует этот миф?

Во-первых, это представление об онтологической градации бытия, о типах реальности - чувственном и сверхчувственном - и их подвидах: тени на стенах - это простая кажимость вещей; статуи - вещи чувственно воспринимаемые: каменная стена - демаркационная линия, разделяющая два рода бытия; предметы и люди вне пещеры - это истинное бытие, ведущее к идеям; ну а солнце - Идея Блага.

Во-вторых, миф символизирует ступени познания: созерцание теней – воображение, видение статуй - верования, от которых мы переходим к пониманию предметов как таковых и к образу солнца, сначала опосредованно, потом непосредственно, - это фазы диалектики с различными ступенями, последняя из которых - чистое созерцание, интуитивное умопостижение.

В-третьих, мы имеем также аспекты: аскетический, мистический и теологический. Жизнь под знаком чувства и только чувства - это пещерная жизнь. Жизнь в духе - это жизнь в чистом свете правды. Путь восхождения от чувственного к сверхчувственному есть «освобождение от оков», т.е. преображение; наконец, высшее познание солнца - Блага - это созерцание божественного.

Впрочем, у этого мифа есть и политический аспект с истинно платоновским изыском. Платон говорит о возможном возвращении в пещеру того, кто однажды был освобожден. Вернуться с целью освободить и вывести к свободе тех, с которыми провел долгие годы рабства. Несомненно, это возвращение философа-политика, единственное желание которого-созерцание истины, преодолевающего себя в поисках других, нуждающихся в его помощи и спасении. Вспомним, что, по Платону, настоящий политик - не тот, кто любит власть и все с ней связанное, но кто, используя власть, занят лишь воплощением Блага. Возникает вопрос: что ждет спустившегося вновь из царства света в царство теней? Он не увидит ничего, пока не привыкнет к темноте. Его не поймут, пока он не адаптируется к старым привычкам. Принеся с собой возмущение, он рискует навлечь на себя гнев людей, предпочитающих блаженное неведение. Он рискует и большим, - быть убитым, как Сократ.

Но человек, который знает Благо, может и должен избежать этого риска, лишь исполненный долг придаст смысл его существованию.

4.2. Философия как метафизика в трудах античных

философов

Аристотель родился в 384/383 гг. до н.э. в Стагире, на границе с Македонией. В 366/365 г. он прибывает в Афины, чтобы поступить в Платоновскую академию, где он и созрел как самобытный философ, на что понадобилось добрых 20 лет. Он оставался в стенах Академии вплоть до смерти Платона.

До нас дошло множество работ школы по всей философской проблематике и некоторым разделам естествознания. Назовем некоторые: «Органон», в котором собраны трактаты по логике: «Категории», «Об истолковании», «Первая аналитика», «Вторая аналитика» и другие. За ними следуют: «Физика», «О небе», «О возникновении и уничтожении». Произведения по психологии - «О душе». Наиболее знаменитое сочинение - 'Метафизика' - состоит из 14 книг. Этическое учение представлено в «Никомаховой этике», «Большой этике», «Политике... «Риторику» и «Поэтику», биологические труды и другие

Аристотель разделял науки на три больших раздела: 1) теоретические науки, т.е. те, которые ведут поиск знания ради него самого; 2) практические науки, которые добиваются знания ради достижения морального совершенствования; 3) науки продуктивные, цель которых - производство определенных объектов. По критерию ценности и достоинства выше других стоят науки теоретические, образованные из метафизики, физики (в т.ч. психологии) и математики.

Что же такое метафизика? Известно, что термин метафизика' (буквально то, что после физики) не аристотелевский. Введен он либо перипатетиками, либо в связи с изданием сочинений Аристотеля Андроником Родосским в 1 веке до н.э. Сам Аристотель употреблял выражение первая философия или 'Теология' в отличие от второй философии как физики. 'Первая философия - это наука о реальности по ту сторону физической ". Собственно аристотелевский смысл этого понятия означает любую попытку человеческой мысли выйти за пределы эмпирического мира, чтобы достигнуть метаэмпирической реальности.

Но вот вопрос: а зачем нужна метафизика? Метафизика - наиболее возвышенная из наук, говорит Аристотель; и просто потому, что она не связана с материальными нуждами, она не преследует эмпирические или практические цели. Другие же науки подчинены этим целям, а потому ни одна их них не самоценна и значима лишь постольку, поскольку оправдана эффектами, к которым ведет. Метафизика имеет сама в себе свое тело, и потому эта наука в высшей степени свободна, ибо она самоценна. Все это значит, что метафизика, не связанная с материальными запросами, все же отвечает на запросы духовные, т.е. такие, которые проявляются, когда удовлетворены физические потребности. Это чистая жажда знания, страсть к истине, удерживающая от лжи. Это радикальная необходимость ответа на «почему?», и особенным образом, на «последнее почему». Поэтому, - заключает Аристотель, - «все прочие науки более необходимы людям, но ни одна из них не превзойдет эту (метафизику). Итак, метафизика - это исследование первых причин. Аристотель полагает, что, поскольку они относятся к миру становления, то могут быть сведены к четырем:

1) причина формальная, 2) причина материальная, 3) причина действующая, 4) причина финальная.

Первые две причины есть ничто иное, как форма (сущность) и материя, образующие все вещи. Напомним, что причина, по Аристотелю, - это условие и основание. Материя и форма суть достаточные условия для объяснения реальности, если ее рассматривать статически. Данный человек, с этой точки зрения, есть его материя (мясо и кости) и его форма (душа). Но если его рассматривать с точки зрения становления, динамически, то мы спросим: 'Как он родился? ', 'Кто его родил? ', 'Почему он развивается и растет? '. Значит, необходимы еще две причины - действующая (т.е. родители, давшие жизнь человеку) и финальная (т.е. цель, в направлении которой развивается человек).

1) Материя (от греч. - лес как строительный материал) есть начало, без сомнения, образующее реальность чувственно воспринимаемую, в этом смысле, она - субстрат формы, дерево - субстрат формы дома, глина - субстрат чаши. Теряя материю, мы теряем весь чувственный мир. Но материя сама по себе - это недетерминированная потенциальность. Стать чем-то определенным и актуализироваться она может, лишь приняв форму.

2) форма же, напротив, поскольку она определяет, актуализирует, реализует материю, образует то, что есть ее сущность, а потому - это субстанция в полном смысле слова.

Материя - это «потенция», «потенциальность», в значении способности принять форму (бронза - потенция статуи). Форма же, напротив, выступает как 'акт', или 'актуализация' этой способности.

Акт, по Аристотелю, обладает абсолютным приоритетом и превосходством над потенцией. Последняя мыслима лишь как направленная к акту. Форма (акт) - условие, правило, конец и цель потенциальности.

3) Композиция материи и формы и есть субстанциональность, объединяющая начало материальное и начало формальное.

Здание аристотелевской метафизики завершает понятие сверхчувственной субстанции. Субстанции суть первая реальность, все прочие модусы реальности зависят от них. Как субстанции время и движение неразрушимы. Время не сотворено и не прейдет. Ясно, что протекание во времени предполагает наличие моментов «сначала» и «потом», но время как условие этих моментов вечно. С другой стороны, время - это детерминация движения, следовательно, вечность первого постулирует вечность также и второго.

Однако, вопрошает Стагирит, благодаря какому условию существует вечное время и вечное движение? - и отвечает: благодаря наличествованию Первоначала (обоснование чего мы находим в «физике»). И это Первоначало должно быть 1) вечным и 2) неподвижным: ибо лишь недвижное может быть «абсолютной причиной» подвижного. Все, что подвижно, движется чем-то иным (к примеру, камешек летит от удара трости, трость приведена в движение рукой, рука - человеком). Значит, для объяснения любого движения мы должны прийти к началу, которое по отношению ко всему, что движется, само по себе абсолютно неподвижно и дает движение всему универсуму. В противном случае мы имеем движение в бесконечности, что немыслимо; 3) первоначало должно быть лишено потенциальности, т.е. быть чистым актом. Ибо, что имеет потенцию, может и не быть в акте, поэтому вечное движение небес предполагает как условие чистый акт.

А это все есть Неподвижный двигатель, т.е. сверхчувственная субстанция, которую мы и искали.

Каким же образом Перводвигатель приводит все в движение, сам, оставаясь недвижимым? Аристотель иллюстрирует это на примере т.н. 'объектов желания и понимания'. Объектом наших желаний бывает нечто красивое и доброе, что привлекает и притягивает наши желания сами по себе без какого-либо усилия и движения. Вечный Двигатель выступает не как действующая причина, (по типу той, что ведет скульптора, работающего с мрамором, отца, рождающего сына), но как «Causa finalis», т.е. целевая причина: ведь Бог притягивает, двигая к совершенству,

Мир не имеет начала, момента, когда был хаос (или не - космос) не существовало. В противном случае это противоречило бы положению о превосходстве акта над потенцией: ведь тогда сначала должен был быть хаос, т.е. потенция, а уж затем мир, т.е. акт. Однако, по Аристотелю, это абсурдно: ведь если бог вечен, то он извечно притягивал и обустраивал универсум как объект своей любви. А значит, мир всегда был таким, каков он есть.

Аристотелевская физика исследует не только физический универсум и его структуру, но также и существа неодушевленные, существа одушевленные и существа, наделенные разумом. Одушевленным существам Стагирит посвящает множество своих трактатов, среди которых особой глубиной и оригинальностью отличается трактат 'О душе'.

Одушевленные существа отличаются от неодушевленных тем, что они обладают началом, дающим жизнь, и это начало есть душа. Так что же такое душа? Для ответа на этот вопрос Аристотель воспроизводит свою метафизику реальности, согласно которой все вещи суть сплав материи и формы, что материя - это потенция, в то время как форма - это, энтелехия или акт. Это имеет силу, разумеется, и для живых существ. Живые тела обладают жизнью, но не сама жизнь - тело, оно - лишь материальный субстрат, потенциал, форма и акт которого - душа. Отсюда знаменитое определение души. Душа есть первая энтелехия физического тела, имеющего жизнь в потенции.

Феномены жизни, по Аристотелю, предполагают определенные постоянные операции: 1) вегетативного характера, т.е. рождение, питание, рост; 2) чувственно-моторного характера, как ощущение и движение; 3) интеллектуального характера, как познание, установление и выбор. Соответственно Аристотель выделяет: 1) душу вегетативную, 2) душу чувственную, 3) душу рациональную.

Растения имеют только душу вегетативную, животные - вегетативную и чувственную, люди - душу вегетативную, чувственную и рациональную. Чтобы обладать рациональной душой, человек должен иметь две другие; животное должно иметь вегетативную душу, чтобы обладать чувственной, но вегетативной душой можно владеть без двух других.

После теоретических наук следуют науки практические, - относительно человека и его целей как индивида и как члена общества. В первом смысле это этика, во втором - политика.

Начнем с этики. Все поступки человека тяготеют к неким целям как к благу. Поступки и цели между собой субординированы и подчинены некой «последней цели», или «последнему благу», относительно которого все согласны, что это - счастье.

Так что же такое счастье? 1) Для многих это удовольствие и наслаждение, но жизнь, растраченная для наслаждений, - рабская жизнь, достойная животного. 2) Для других счастье - это почести (для античного человека это значило почти тоже, что для современного - успех). Однако успех, по большей части, есть нечто внешнее, зависящее от тех, кто его присваивает, признает. 3) Для кого-то счастье состоит в умножении богатства, и это одна из наиболее абсурдных целей, - жизнь вопреки природе, ибо богатство - средство для чего-то другого, и как цель смысла не имеет.

Высшее благо и счастье, доступное человеку, - в совершенствовании себя как человека, т.е. в активности, отличающей его от всех прочих существ. Не просто жить, ведь и растения живут; не только чувствовать, ведь и животным открыты чувствованию. Активность разума - цель, достойная человека. «Благо человека состоит в активности души, согласной с добродетелью, а коли добродетелей души много, - то в согласии с лучшей и наисовершенной из них. Добродетельность как качественная характеристика души в ее деятельном выражении и составляет предмет этики.

Аристотель, впрочем, с чувством реализма оценивает материальные блага, их полезность и необходимость, присутствие которых хотя и не дает само по себе счастья, но отсутствие, которых вполне способно его скомпрометировать.

Аристотелевское определение этики как практической философии в отличие от теоретической и предложенная им структура этики (учение о высшем благе, учение о добродетелях вообще, учение об отдельных добродетелях) оказали существенное влияние на всю последующую философия, а «Никомахова этика» надолго стала эталоном этического образования. Например, в Киево - Могилянской академии еще в 17 – 18 вв. лекции по этике были построены на основе вышеназванного этического произведения Аристотеля.

5.ФИЛОСОФИЯ И БИБЛИЯ: ВСТРЕЧА АНТИЧНОСТИ И

ХРИСТИАНСТВА

Итак, Библия предстает перед нами как «слово Божие», и как таковое, оно объект веры. Библия решительно меняет свой смысл в зависимости от того, кто ее читает - верующий или неверующий в то, что это «слово Божие». Как бы то ни было, все же не будучи философией в греческом смысле этого термина, Библия содержит в себе общее видение реальности и человека, целую серию фундаментальных идей, в первую очередь, философского плана. Более того, некоторые из этих идей обладают такой силой, что их распространение, как среди верующих, так и неверующих, необратимым образом изменило духовный облик западного мира.