Откровение ищущих

Оставшись один в рабочем офисе, Дориан какое-то время размышлял о произошедшем. А когда энергия событий окончательно выработалась, потерял всякий интерес. Взяв кружку какао, он вернулся к размышлениям о тантристке, впервые воплощавшей его самого на этой планете.

Находясь в ее утробе, Муфарум проделал огромную дыру, стараясь включить некоторые программы своей личности. Однако видовое отличие людей и существ с планеты Ветра перемен было слишком большим, и он никак не мог найти нужных ключей. Подобное отличие можно легко понять, сравнивая земных львов и обезьян по параметру формирования социальных групп.

Дориан выделил из себя образ самого обыкновенного социального человека, жизнерадостного, чтущего принципы морали и семейные ценности. На эту манипуляцию в нем отозвались несколько десятков инкарнаций. Поскольку все эти личности формировались уже в присутствии Муфарума, каждая из них внутри себя интерпретировала общепринятые человеческие смыслы как-то очень по-своему – настолько по-своему, что существу с планеты Ветра перемен становились понятны все особенности социализации в этом мире.

Таким образом, Дориан выстроил подходящую ментальную болванку и двинулся в глубь времени. Сместившись в пространстве вариантов над событием вынашивания ребенка, Дориан высматривал точку внедрения программы.

За всем периодом вынашивания следили жрецы, формируя вокруг тантристки толстую оболочку на ментальном уровне. Вторгаться в охранную систему младенца Дориан не желал, потому двинулся немного глубже в прошлое.

Девушка сидела в красивом саду возле лужи двухметрового бассейна, над которым нависало дерево. Она медитировала таким странным образом, что ее матка раскрывалась, выгибая окружающее пространство в такт особенностям своего организма. Пространство было наполнено женской сексуальной энергией, и девушка откровенно наслаждалась своей ролью плоти Божества.

Правильно зацепиться за эту точку было сложно, поскольку сверхосознанность человека в этом событии превращает статичную картину прошлого в полноценную реальность, специфически отличавшуюся от реальности настоящего момента.

Так что пока Дориан втаскивал ментальную матрицу, ему приходилось быть вне внимания тантристки. Она в свою очередь чувствовала активность духов, окружающих ее, и мысленно готовилась к откровению.

Сместившись в зону события медитации, Дориан вставил ментальную матрицу за десяток часов до этого и медленно стал протягивать заготовленный образ социально адаптированного человека в ее личном времени. Это еще больше усилило голоса духов, и теперь медитирующая девушка была однозначно уверена в неизбежности предстоящего откровения.

Подготовленная матрица совместилась с ключевым моментом и щелчком вошла в сознание девушки. Одновременно с этим Дориан ввалился в сферу ее реальности и включился в сознание медитирующей, как ангел-хранитель далекого будущего.

Настроенная на откровение личного развития, она ожидала советов, указаний, ответов, подарков или, на крайний случай, нечто очень непонятное, что лучше всего оставить на потом. Потому вербальная часть ее сознания пылала жаждой понимания.

Дориан уплотнил вербальный аппарат, и тот приготовился вещать напрямую в сознание любые смыслы, способные удовлетворить ее разум. Затем в состоянии созерцания он включился в сознание девушки и стал в него вшивать заготовленную матрицу.

Матрица заполнила девушку, вследствие чего обозначились зазоры и отличия, которые Дориан тут же доводил до приемлемой формы.

Оставленный в автономном режиме вербальный аппарат формировал в ее голове образы и смыслы, соответствующие трансформации. Большая нагрузка на девушку ломала осознанность, так что по ходу трансформации капсула реальности схлопывалась, стремясь слиться с серым миром.

Изнутри жрица чувствовала себя так, словно решила медитировать не в тот день. Отвлекаясь на бытовые мысли, в тумане эмоции самобичевания и уничижения она упорно удерживала осознанность в жажде личного откровения развития.

Поскольку жрица оказалась действительно подготовленная, Дориану было достаточно просто удерживать ее в рабочем состоянии, трамбуя личный опыт V-XV веков в сознание женщины Древнего Египта.

Трансформация завершалась, и теперь осознанный момент времени горел изнутри образом заготовленной болванки. Этот контакт с неизведанным жрица интерпретировала как большую миссию по воплощению загадочного мага. Естественно, что девушка чувствовала ответственность за полученное откровение и стремилась реализовать его, отдавая последние силы истинному мистическому опыту. Но со стороны Дориан видел, что оставь он это на самотек, все потуги юной жрицы пропадут без пользы.

Дориан выделил заклинание воды, звучащее не иначе как «лом». Зацепившись за свое настоящее и прицелившись в древнее событие, он пустил мощный импульс, напрямую связывающий эти две точки во времени. В начале этого лома была четкая печать с требуемой матрицей, в конце – отстрел от незадачливой жрицы. Преодолевая время, разряд двигался в прошлое, выискивая оптимальные пути тока и реанимируя соответствующий набор событий.

Дойдя до жрицы, лом запаял матрицу в ее сознании, словно это было ее родное качество на протяжении нескольких тысячелетий. Одновременно с этим еще более древнее прошлое обрушилось на девушку в полном масштабе, однако это прошлое померкло рядом с массой проецируемого штампа.

События развивались, и жрица носила в утробе Муфарума, чрезвычайно быстро адаптирующегося к земному миру. Он родила ребенка, и между матерью и сыном образовалось на удивление сильное взаимопонимание. Ребенок повзрослел, и сработала обратная часть штампа – жрица перестала понимать свое чадо, теряя его в рутине жизни.

Завтра

Дориан находился в личном летательном аппарате, который давно служил ему рабочей лошадкой. Он неспешно летел над бесконечными лесами, рассыпавшимися перед ним летним ароматом свежести. В голове мыслей не было, лишь безмолвное созерцание окружающего мира. Вся зелень проходила через его сознание. Каждая веточка, каждый камушек, каждое насекомое и животное были словно на ладони в чистом созерцании.

Специфика работы оставляла в нем очень своеобразный отпечаток. Воспринимая окружающий мир напрямую, Дориан чувствовал планету, как родную комнату, хотя и не привязывался к какой-либо местности. Теперь мысли о том, чтобы смотаться из этого мира, не казались ему такими искушающими, а являлись вопросом практических действий, так как жители Земли уже вошли в цивилизованный космос.

– Прав был Муфарум, все дороги ведут к своим истокам… – вдруг задумался Дориан и, поняв, что мохнатый дух ведет себя не совсем естественным образом, продолжил:

– Что нового?

– Ты ведь чувствуешь, что по прибытии ситуация будет не совсем штатной, даже несмотря на предварительные отчеты?

– Вполне, но я предпочту остаться в неведении до прибытия.

В сознании Муфарума отдавалась динамика, и поток смыслов привычно пытался ввязаться в околофилософскую дискуссию, но соизмеримые качества сознания Дориана теперь следовали принципам, свойственным этому миру, и диалог никак не завязывался.

– Муфарум, это всегда было в нашем общении, и сейчас оно становится совсем уж заметным. Ты чувствуешь разницу между родным домом и этой планетой?

– Естественно, она есть, – оживленно включаясь в разговор, отвечал Муфарум.

– Именно чувствуешь? И на что это похоже?

– Теперь ты мне мозги разминаешь?

– Не совсем мозги... Выражай.

– О чем ты меня спрашиваешь? Я давно в курсе разницы. Сравнивая наши миры – тут обыкновенное хлюпкое болото, а дома — родная пустыня с оазисами цивилизации.

– Ну и?

Муфарум растерялся, он понимал, что Дориан не издевается над ним, а ведет к конкретным выводам, но понять, что именно хочет услышать Дориан, не мог.

– Разницу понимаешь? Мы разные, и в разных мирах, – попытался вновь донести свои рассуждения запутавшийся Муфарум.

– Живем, ты хотел сказать? – предвидя реакцию, ответил Дориан.

– Да… живем.

– Ведь ты сейчас живешь в этом мире? Соответственно все твои претензии касаемо его «несовершенства» - это…

– Это способ избежать собственного усложнения.

Затянулась пауза, в течение которой Муфарум обретал свой новый путь.

– И как будет выглядеть качество, связывающее миры? – с хитрой гримасой поинтересовался Муфарум.

– Хочешь – сложно, хочешь – просто... – бесхитростно отвечал Дориан.

Летательный аппарат пересекал реку, ведущую далеко на восток, откуда совсем недавно поднялось солнце, а Дориан продолжал работу с собственным сознанием.

– Нового ничего не будет. Твоя реакция на этот мир и есть ответ. Ты ведь возбужденно реагируешь на что?

– Скажем, на понятность этого мира... – ответил Муфарум в попытке то ли уйти от ответа, то ли придумать новую отговорку.

Летательный аппарат мягко обходил скалистые горы и заходил уже на посадочную траекторию.

– Да, и лезешь в каждую щель, исследуя самые неописуемые варианты в поисках больших потрясений, привычных у тебя на родной планете. Так никто этого у тебя не отнимает, пользуйся.

На этот смысл в подсознании почувствовалось уменьшение напряженности.

– Тут тебе предлагается то, зачем ты во все эти дыры лазишь задаром, тут этого просто вдоволь. Вся планета – это оазис. Вполне естественно, что местные ценят это иначе, чем привык ты.

Яркие образы, собираемые Дорианом внутри своего подсознания, занимали Муфарума. Он комбинировал изобилие этой планеты с философским взглядом сородичей на родине, стараясь выудить для себя лично философский смысл столь большого оазиса под названием Земля.

Дориан приземлился в поселении. Густая растительность на фоне огромных скал дурманила сознание. И какое-то время понадобилось на то, чтобы найти общий язык со встречающими.

Лидин, являвшийся основным помощником Дориана, провел тут выходные, выясняя обстоятельства. Он спешно описывал ситуацию, о которой Дориану было почти все известно по предварительным отчетам. Надрыв ментального купола, разрушение идеологической конструкции региона и как следствие, болезненное состояние скота одного из фермеров.

Дориан слушал и слушал историю, по ходу которой встраивал свое восприятие в регион и изучал конкретную ситуацию.

– Мы делаем все что можем, но ситуация непредсказуемая. Сначала просто надрыв купола, а теперь животные, – завершал отчет уставший встречающий.

В восприятии Дориана ситуация постепенно прояснялась.

– Посмотрим, чем сегодня нас порадует мироздание, – ответил Дориан, все еще стараясь считать с Лидина критически важные смыслы региона.

Судорожное беспокойство встречающего было связано с тем, что за время его работы тут он уже переключил на себя весь регион. Так что являлся живым интерфейсом происходящего, ему приходилось удерживать на себе критический процесс.

Подойдя к собственному летательному аппарату, Дориан включил аппаратуру, позволяющую проверить изменения регионального здоровья с момента вылета. Связавшись с системой, он получил данные о ментальном пространстве и выделил сегмент, связанный с инцидентом.

Экран отобразил ментальное пространство, оно было надорвано, и словно нежная шелковая ткань на ветру, отбрасывало целые куски материи. С момента вылета процесс разрушения никуда не двигался, оставаясь приблизительно в той зоне, откуда все началось. Однако разрушения постепенно превращали пространство в пустырь. Было очевидно, что инородное тело вызвало травмирование ментальной конструкции, а дальше уже пошла эскалация, вплоть до падежа скота.

Отправив отчет о предварительном тестировании в центр, Дориан спешно собирался к месту инцидента, предварительно разузнав обстановку – чем пострадавшая семья живет и интересуется, какие планы на эту семью у региона. Взяв с собой пару сувениров для жильцов, Дориан спешно отправился к жилищу.

Рядом сидел Лидин, все так же переживающий и перебирающий в своей голове множество смыслов. Дориан, направляя аппарат, вернулся в состояние созерцания.

– Я начинаю понимать, но за что же вы тут боретесь? Что вас толкает на подвиги? – наконец спросил Муфарум, все это время старавшийся не мешать работе Дориана.

– На подвиги? Все то же – красота.

– И у нас красота. Так в чем же различие?

– У вас красота, чтобы выжить, у нас красота, чтобы красивее.

Затянулась пауза, Муфарум обдумывал фразу, проверяя ее на адекватность. Когда внутри него аргументы закончились и он понял, что Дориан нисколько не играет с ним в игры, Муфарум ответил:

– Вот это вы жируете…

Сознание Муфарума трансформировалось, и автоматически пошли воспоминания планеты Ветра перемен. Продвинутая, но весьма скованная внутри цивилизация гуманоидоподобных кошек. Борьба за существование присутствовала во всем и была естественной в социуме. Перебежки между циклическими вспышками солнечного прожектора теперь казались паузами в жестокой схватке за жизнь, паузами, в которых происходили события, минимально необходимые для формирования социума. Одна пауза – и существа успели завязать потомство, вторая пауза и разработана идеология на последующий цикл. А ведь бывали и неудачи…

Неправильно вписавшись в цикл, брачующаяся пара попросту теряла детей, они рождались или больным, или мертвым. Не сформировав подходящую идеологию на цикл, целый прайд мог погибнуть от болезни или свалиться в уничтожающей сознание депрессии.

Здесь местное население может позволить себе верить во что угодно и даже продвигать свои кривые идеи, что называлось бы великими подвигами или попытками завоевания Олимпа. На планете Ветра перемен даже намек на подобное поведение будет безжалостно уничтожен реальностью.

– Насколько бездарно тратится такая ценность, – в поиске адекватности мурчал Муфарум. – Да, если усложнить идеи этого мира до жестких рамок этой солнечной системы, тут получится такая цивилизация! – мечтал утративший адекватность призрак.

Сидевший рядом Лидин интуитивно чувствовал трансформации, происходящие в сознании Дориана, которые значительно искривляли пространство. Муфарум анализировал циклические схватки за жизнь в родном мире, и подсознание Лидина раскрывалось абордажными схватками пиратов и рыцарскими свалками средневековья. Муфарум оценивал победы и поражения, выделял смыслы, влияющие на целые звезды, подсознание Лидина раскрывалось римскими оргиями и бурными пиршествами крестоносцев.

Косвенно эти процессы отображались на жителях региона, чьи идеи были жестко замкнуты на помощника.