Законы джунглей

Маленький Дориан, чуть старше грудного возраста, игрался на детской площадке. Вокруг стояли многоэтажные здания, классические для спального района города-миллионника. Над зданиями на высоте 50 метров летали странного вида автомобили, не вызывая у обывателей никакого смущения.

Рядом находилась любимая мать. Она безучастно листала страницы электронного журнала и наслаждалась теплым осенним вечером. Чувствуя её, как самого себя, Дориан восторгался красотой мира. В ее восприятии самые обыкновенные предметы наполнялись глубиной и красотой, вызывая у ребенка чувство чудесного познания.

Справляясь с феерическим чувством, Дориан осмотрелся. На огороженной площадке были разбросаны детские игрушки, а рядом бегали несколько детишек такого же возраста.

Приходя в себя, Дориан собирал ассоциации к окружающему миру. С игрушками разобрался – хватай и беги, это мы уже умеем. А вот эта девочка с длинными черными волосами, вьющаяся возле своей матери и не получающая должного внимания…

В голове сами начали всплывать картинки – роскошный арабский дворец, шелковые одежды и шелковые спальни сменились запахом паленого пороха и прогнившего мокрого дерева. Перед глазами открылись абордажные сцены, которые заставили ребенка непроизвольно топать, выкрикивая боевые возгласы корсаров. Затем эти картинки сменились роскошными французскими имениями, показательными казнями феодалов и унылой серостью Бастилии.

Придя в себя, Дориан сообразил: да, это точно Улиана. И чего она за мной так тянется-то… или это я за ней?! Или опять будем с ней играть в «чистый лист». Познание продолжалось…

Откровения старого сознания усваивались новым телом, когда мать потревожил звонок отца по коммуникатору. Дориан почувствовал его, и сразу потопал к матери, стараясь выхватить родные нотки.

Мать взяла его на руки и рассмеялась, увидев своего мужчину, шагающего через парк. Дориан наблюдал его фигуру почти украдкой. Сознание было готово рассыпаться немыслимыми картинами, но отец сдерживал резонанс, позволяя сыну окрепнуть перед подобным самопознанием.

Подойдя, он поцеловал мать и обнял ребенка, затем сел рядом и завел милую беседу. Его присутствие постепенно начало заполнять восприятие Дориана ментальной структурой, выделяя ключевые узлы происходящего и придавая им осмысленность. В отце Дориан узнавал энергии Империума, заставляющие его сознание отзываться из самых глубин.

Тело Дориана само требовало действий, и он неумело соскочил с колен матери. Оказавшись возле Улианы с детской игрушкой в руках, он начал оказывать знаки внимания старой знакомой, на что та застенчиво отбежала к безразличной матери.

Освоившись на площадке и образовав привычную связь с матерью, отец выделил часть своего внимания, которая устремилась к Дориану. Приняв форму маленького беса, астральный дубль стал играть с ребенком, вызывая тем самым смех и веселье, малопонятные окружающим.

Вначале бес просто щекотал и раздразнивал Дориана, давая прочувствовать присутствие эфирного и астрального тел. Вступая в игру с отцом, Дориан решил отделаться простой реакцией и обежал несколько кругов вокруг скамейки, однако назойливый бес не слазил с брызжущего жизнью тела.

Дориан перешел на следующий этап и применил навыки астрального карате, сбивая ориентацию астральной зверюшки и валя ее с ног. Оценивая реакцию сына, отец помедлил, высчитывая подходящий образ тренажера, и в ответ на приемы Дориана бесенок стал боксировать мягкими пушистыми лапками.

Радостно бегающий и смеющийся на весь дворик ребенок неожиданно остановился, неумело махая руками, пытаясь отвести удары невидимого противника. Ситуация, в которой оказался Дориан, накатывала беспомощностью. Чувствуя себя младенцем, созданным лишь для радости и веселья, любви и внимания матери, Дориан никак не хотел вступать в полноценный бой, пусть даже с рисованным бесом, но отец был настойчив и очевидно прав.

Улыбка и смех сменились слезливой гримасой от астральных тумаков, все еще сыплющихся на его голову. Мать, последняя надежда на мир, влюблено-исступленным взглядом смотрела на свое чадо.

Поняв, что помощи ждать неоткуда, Дориан полностью переключился на противника, неустанно молотившего его по детскому телу. В сознании что-то щелкнуло, и на внутреннем экране замелькали образы нескольких сражений, в которых человеческая плоть превращалась в фарш.

В руках младенца проявилась сила, пронизывающая срединный мир насквозь, а астральный бесенок стал восприниматься, как очередной назойливый дурак, готовый сложить свою голову, по своей же глупости нарвавшись на старого вояку.

Странным финтом обходя астральные тумаки, Дориан одним выстрелом заклинания «лезвие» рассек астральный образ напополам, так что отец даже немного растерялся от такого поворота. Растерялся, но не сдался. Отскочив на шаг, астральный бесенок поспешно восстанавливался, стараясь принять более сложную форму для атаки. Но Дориан только входил в боевой азарт. Не давая противнику окрепнуть, он навалился на него, разрывая астральную плоть словно клешнями. Пропустив несколько опасных, но не точных выпадов по спине, Дориан окончательно лишил астральную форму жизни, получив в ответ маленький взрыв остатков жизненной силы, синхронно с которым отец радостно рассмеялся и захлопал в ладоши.

Со стороны все это действо выглядело, как непонятный танец ребенка, закончившийся его падением на живот. Однако в этом танце окружающие подсознательно считывали агрессию. Сознательно отмахиваясь от наваждения, насупленный Дориан подошел к родителям, и те радостно приветствовали победителя.

Будни

Взрослый Муфарум сидел на крыльце родного дома и смотрел на чудной закат Солнца кошачьими глазами. Бесконечная степь, казалось, была наполнена плотным и тугим воздухом. Огромное и холодное по земным меркам светило едва навевало тепло телу льва. Темно-бурый цвет неба смешивался с грязно-желтыми цветами степи. В сухом воздухе буквально чувствовались хвосты вихрей, изредка пересекающие просторы с дикой скоростью.

За спиной Муфарума находилось строение, в котором были неспешные, но вспыльчивые сородичи. Существа были обеспечены всем необходимым для жизни тела и сейчас испытывали заторможенное состояние, точно как сонные земные коты.

В голове Муфарума, наблюдавшего природу родного края, завязывались четкие мысли о бытие. Кошачья натура осознавала себя нежащейся в тепле и уюте едва нагретого воздуха. Безопасность и красота местности формировали привычную атмосферу дома. В этом мгновении удалось собрать имеющиеся в голове факты как-то по-другому, так, как никто и никогда из близких не думал. И как только он решил, что окончательно уловил это состояние, Солнце ушло за горизонт.

Такая перемена всколыхнула краски, и мир окатила тьма. Она поглотила все мысли и красоту образов сложившегося восприятия. Муфарум впал в созерцание и окончательно потерял себя.

Неожиданно резко с противоположной закату стороны начало подниматься другое светило, прожигающее мир своим ярким прожектором, отчего ветер, мягко блуждавший в степи, превратился в жесткие хлысты, неумолимо бьющие ленивое тело. Вместе с ним улетучились крупицы особого состояния, пойманного Муфарумом на закате. В голове, синхронно ветру и палящему солнцу, теперь бурлили страсти, идеи и мысли, одолевавшие сознание. Они рисовали путаные алгоритмы и формы, бесконечно сложные в своей нестабильности.

До тела дошел жар, и в такт бурлящему сознанию оно стремилось действовать. Наслаждаться природой уже не было желания, накапливалась животная сила, которую следовало превращать в реальную работу. Муфарум вернулся в дом к родным, где было не так жарко и уже кипели страсти обсуждения новых философских идей.

Делая поправку на понимание, следует указать, что страсти среди людей на Земле и страсти среди разумных львов на планете Ветра перемен имеют такую же разницу, как драка в стае макак и драка в прайде львов. Дикая обезьяна, махающая увесистыми кулаками, весьма опасна, но не наводит такого леденящего ужаса, как хищный взгляд льва, нацелившегося в горло.

В семействе существовал абсолютный лидер, чье слово всегда было решающим. Это было не надутое самодурство, а утвердившийся авторитет сильного главы, вокруг которого и затевались обсуждения.

Созерцая природу в одиночестве, Муфарум так же, как и остальные, пытался выловить какую-то свою идею, но его мысль в последний момент улетучилась, и лишь обрывки состояния оставались в восприятии.

Данное действо земными обитателями привычно воспринимается как ритуал дикарей, чтущих неестественные законы и выполняющих ритуальные споры от безделья, вместо того чтобы, скажем, уплетать очередную котлету или отвоевывать власть у собратьев.

Но для жителей планеты Ветра перемен подобного рода ритуалы были такими же естественными, как для земных обитателей цикличный сон, и это нисколько не прихоть существ. Дело в том, что влияние звезд, окружающих эту планету, создает своего рода псионные бури, и естественный способ сохранить социальную адекватность в такой буре, это выразить динамичное состояние в полезном для общества творчестве, чем, собственно, и занимались местные обитатели с определенной цикличностью.

Продолжая данную аналогию, можно сказать, что никто на Земле не будет осуждать или упрекать сонного или спящего человека, хотя в других мирах он может восприниматься как бездельник или даже потерявший свою социальную ценность. Точно так же потребность в преобразовании бредовых мыслей в философскую истину является естественной для этого мира. И точно так же адекватные существа не позволяют себе философствовать где попало, превращая это в навязчивость.

Подобные пси-бури могут восприниматься читателями как заурядное событие, не больше чем очередной восход солнца. Однако по аналогии то, что на планете Ветра перемен происходило с недельной периодичностью, на Земле связано с датой 2012. И если на Земле эта дата действительно смена эпох, то здесь подобная смена происходит в сжатый срок, что плавит любые зачатки статики в сознании существ.

Долгое время сородичи обсуждали разные мысли и неописуемые идеи, следуя правилам, понятным в Земном мире лишь философам чистой воды. Глава прайда удерживал на себе всю дискуссию. Его опыт позволял ему понимать всех присутствующих существ и складывать эти представления в нечто новое, обобщенное. Эта способность не могла быть достигнута существом слабым физически. С одной стороны, по той причине, что слабое тело просто не выдержало бы напряжения такого обсуждения, с другой стороны, процесс оформления сумасшедших мыслей в философские истины однозначно укрепляет организм, делая его все более безупречным механизмом.

Вот и теперь в конце мозгового штурма истощенное буквально физически семейство упивалось непоколебимостью главы. До этого момента все высказывали свои мысли и выловленные представления, а глава прайда сурово молчал. Выждав паузу, он сказал несколько фраз, описывавших суть всего сказанного сородичами. Вместе с этой окончательной фразой буря стихла, оставляя открытым вопрос о том, что было причиной.

Семейство обсуждало ситуацию на удаленной планете. В том мире произошел казус с застрявшими между мирами транспортниками, по техническим причинам.

В междумирье они сформировали собственный весьма странный мир, собранный из кусков двух отражений и внутренних представлений немногочисленных путешественников. Нечто подобное описывается в земном сериале «Lost» с крушением самолета на необитаемом острове.

Проблема спасения этих существ состояла в выходе в какой-либо реальный мир. Отсутствие псионных специалистов на корабле делало прямой выход в естественный мир синонимом травмы сознания. Сроки адаптации терпящих бедствие поджимали, поскольку эта случайная реальность разрасталась и грозила оказать влияние на естественные миры.

Семейство Муфарума в этот раз создавало сложную мыслеформу, позволяющую построить мост для терпящих бедствие сознаний. Таким образом, чтобы полученный существами опыт сохранить, и вывести их к естественным мирам.

Результатом всей этой космической философии был слепок ментала, фиксированный специальными устройствами. Этот слепок должен быть введен в случайный мир, и он уже автоматически развернет события в нужном направлении.

Востребованность подобных коррекций в цивилизационном космосе присутствует в больших масштабах, чем можно было бы представить. Некоторые национальные особенности земных народов зачастую связаны именно с неестественным искривлением ментала, а не культурной сверхпотребностью предков.

Прайд

Муфарум привычно нежился на солнце, наблюдая родную степь. В голове навязчиво крутились мысли о предстоящем ритуале спаривания. Идея зачатия ребенка усваивалась его сознанием, вызывая в нем массу переживаний. Земные традиции брачных игр являются большим стимулом к социальной жизни, если не ее синонимом. На планете Ветра перемен существует масса возможностей, найти занятия, кроме как продолжение своего рода.

Муфаруму предстояло провести спаривание с настоящей львицей, их подбирали на философских сборах двух прайдов, выясняя и плетя специфическую ментальную форму, которую теперь синхронно усваивали партнеры.

Полученный слепок освещал партнершу в таком свете, что можно было угробить несколько планет лишь за её малой просьбой, а в голове назойливо мелькали мысли о достойных подвигах. Усвоение продолжалось, и на другом конце ментальной конструкции чувствовались переживания львицы, выкручивающей пространство наизнанку и вновь складывающей его в привычную материю, формируя тем самым многослойный фрактал переживания. Сам ритуал спаривания впоследствии позволял зачать существо, которое было соизмеримо вдохновению обоих партнеров.

Нежась под лучами солнца, Муфарум вдохновлялся львицей, когда по коммуникатору его вызвали в центр, своего рода местную политическую организацию. Собранную его прайдом мыслеформу оценили как пригодную, и теперь ему следовало произвести экстракцию собранного образа в случайную реальность.