Виток за витком

Судьба сыграла свою игру, и Муфарум даже не стал наблюдать за дальнейшими перипетиями относительно шахты. Вместо этого он готовил свое сознание к будущему.

Преодолев время в мире духов, Муфарум созерцал космос. В своем естестве Муфарум выглядел клубящимся облаком в форме золотой львиной головы. В гиперпространственном туннеле, уводящем из Солнечной системы, отзывалась родная планета. Можно было наблюдать трассирующий след, ведущий к дому, и остатки его личности в том мире. Но назад его не тянуло. Для философа космического масштаба была слишком очевидна игра, которую ему предлагало мироздание, и крайне глупо было бы от нее отказываться, сразу возвращаясь домой.

Воплощение в чужом мире было отдельной темой подготовки Муфарума, и теперь в голове всплывали соответствующие инструкции. Но все они блекли рядом с Землей, сияющей материнской заботой. Напрямую войти в контакт с этой планетой ему не удавалось, на что вспомнился целый том правил, описывающих особенности ментального зондирования гения планеты.

Чистый свет, исходящий от Солнца, пульсацией наполнял Землю. Если в категории планеты странное существо вписывалось с трудом, то звезда имела достаточный зазор для прямого контакта с неместным сознанием.

Сохраняя свою истинную природу, Муфарум рассыпался в отражениях. Отозвались наследуемые миры, в которых Муфарум так же погибал от рук злополучных гостей. Затем, почувствовав свою личность заурядной тенью, он настроился на миры большей сложности, в которых Муфарум специально оставался на планете для дальнейшего исследования ее ментала.

В восприятии развернулась иллюзия – многогранный кристалл бриллианта души, каждая грань которого отображала одну из реальностей. Через кристалл пробивался свет звезд, и, преломленный, он созидал истинные миры, внося в них дополнительные странные события.

Наследуемые миры отдались тяжестью, в них Муфарум воплотился в убогих условиях – болезни, насилие, дикие племена и тяготы судьбы. Через все испытания новая личность пробивалась с боями, пытаясь сохранить крупицы жизни, прописывая тем самым в кристалле чистой души животную волю жить.

В светлых мирах Муфарум воплотился в изысканных обществах – сыновья царей и феодалов, знатных купцов и почитаемых людей. Множество миров, в которых мироздание трепетно ублажало новорожденное сознание, играло красками духовности, прописывая тем самым в кристалле души все особенности красоты этой планеты.

Разводя полюса кристалла, Муфарум наблюдал за тем, как между ними пульсирует планетарная энергия, называемая здесь врилем. Чистый ментал планеты раскрывал перед космическим философом все особенности, благодаря чему Муфарум сильнее прописывал свою душу в этом мире, исключая тем самым варианты выпадения его судьбы из общей картины событий.

Полюса расходились еще дальше и тем самым теряли адекватность к естественной реальности. Когда напряжение достигло пика, сформировался третий элемент. Абсолютно средний вариант. В нем было все – и животная жажда жить, и тонкая красота духовной жизни. Жизнестойкая к биосфере Земли и передающая особенные грани красоты ее обитателей, эта форма пронизывала истинную реальность насквозь. Образовывалась воплощающая тяга.

Подтянув хвосты, трансформируя последние узоры своей личности в приемлемую планетарную форму, Муфарум отпустил концентрацию, и его медленно потянуло на воплощение, отправляя непривыкшее к человеческому телу сознание в отключку.

Египет

Муфарума затянула женщина-рабыня ближайшего племени. Мать была очень сильным и здоровым существом, потому вполне справилась с задачей воплощения неземного существа. Очнувшись после посмертия, когда мальчику было около трех лет, он был в ужасе от обстоятельств, с которыми столкнулся. Язык, на котором его понимали, казался диким шлепаньем толстыми губами. Образ существования казался бесконечным ковырянием в грязи, а каждый прием пищи гробил здоровье.

Находясь в такой ситуации, он зачастую отказывался принимать участие в жизни, которую навязывали младенцу. Заботливые родители никак не могли взять в толк, почему их сынок отказывается от естественных вещей.

Таким образом, получилось некоторое расслоение, которое для Муфарум выглядело, словно его тело подает признаки самостоятельной жизни. Вникать в это ужасающее общество Муфарум не намеревался, поэтому с радостью передал руль потугам своей личины.

Симбиоз получился так себе, Муфарум ждал, когда личина вырастет, и в возрасте 7-10 лет он направил мальчика к жрецам. Семья, в которой родился Муфарум, жила в небольшом поселении, обеспечивающем нужды тех самых местных аборигенов, с которыми Муфарум безуспешно пытался сформировать сотрудничество при жизни.

Мальчик неосмысленно шел по улицам деревни. Стоял полдень, никого не было видно. Жара прогнала всех жителей по тенькам и погребам. Люди вяло занимались своими делами и не обращали никакого внимания на голопузого мальчика, топающего по пыльной улице с безумно закатанными глазами, которого Муфарум, словно марионетку, толкал к храму.

Уже на расстоянии он почувствовал поле одного из местных жрецов и попытался войти с ним в ментальный контакт. Жрец в свою очередь почувствовал импульс и, озадаченный, двинулся навстречу. Когда мальчик появился в поле зрения жреца, казалось, мужчина не обращает на него внимания, но Муфарум настойчиво вел свою марионетку на встречу.

Мальчик подошел к статному жрецу, в его левой руке был жезл из кости с золотыми вставками, в правой он держал набор бус и перьев, на шее висели дорогие украшения. Было ясно, что его оторвали от дела. Жрец высматривал в окружении того, кто шел с ним на ментальный контакт, и погладил мальчика по голове.

Муфарум осознал свой проступок и начал из мальчика выдавливать слова того языка, на котором он когда-то говорил. Сначала это было похоже на кашель или плач, но Муфарум напористо выдавливал простое по звучание слово, обозначавшее его пост в колонии. Прочистив горло, мальчик наконец смог произнести слово правильно, даже с нужным акцентом. Жрец обомлел, теперь все его внимание уже было приковано к ребенку, а довольный результатом Муфарум улыбался неземной улыбкой через лицо мальчика. Ничего не отвечая, жрец взял ребенка за руку и повел за собой. На Муфарума нахлынуло облегчение.

Жрец привел ребенка к церемониальному месту, где присутствовали люди его чина. Там царила непринужденная атмосфера, рабыни драили ритуальное место, готовили ингредиенты и создавали атмосферу изобилия. Статные жрицы долго общались так, словно это были два профессора на внеплановом совещании, постепенно образуя общее мнение. Один из них все так же держал ребенка за руку, что уже казалось навязчивым.

Когда мирная беседа завершилась, старший присел на корточки и посмотрел ребенку в глаза. Стараниями Муфарума мальчик находился в полубредовом состоянии, за его мутными глазами бесновалось инопланетное существо, страстно жаждущее войти в контакт с теми, кто его знал при жизни.

Жрец раскурил трубку и обдал дымом лицо ребенка, произнес несколько слов в такт жестам. Муфарум проявился уже как призрак, слабо связанный со своей личиной. Взгляды шамана и призрака столкнулись, образовалась ментальная связь. Какое-то время оба производили сонастройку друг с другом в целях определения способа общения, можно сказать, выбора подходящего языка.

Первым и самым ярким образом, который крутился в сознании Муфарума, была просьба вернуть его в личине мальчика в центр. Уж там-то специалисты наведут порядок в этом безобразном смешивании тел. Велико же было его разочарование, когда он узнал, что после диверсии местное племя вовсе потеряло контакт с внешним космосом.

После такой информации Муфарум стал тем самым побледневшим призраком. Пусть даже имея возможность воплощаться в этом мире, он оказался запертым на планете как на необитаемом острове. При общении Муфарум проявлялся все сильнее, и теперь уже он не проваливался за свою личину. Его присутствие подсознательно чувствовали даже не посвященные служители.

Далее жрец выпытывал Муфарума о пространстве, в котором он находится, о том, как ему в нем живется и с чем приходится иметь дело. Было множество вопросов о совмещении Муфарума с его ликом. Выяснилось, что эта личина уже не позволит Муфаруму взять на себя управление, по той причине, что многие качества, которые представляли душу Муфарума, не были заложены в ребенка во время девятимесячного созревания плода.

От этих разговоров тело ребенка конкретно устало. Слюни капали на пол у ног, во рту скапливалась пена, а затуманенные глаза не показывали зрачков. Когда тело начало отрубаться, общение прекратилось.

Ребенка обмыли служительницы и напоили сладкой питательной жидкостью. Он пришел в себя и начал задавать глупые вопросы о том, как он тут оказался. В его памяти мелькали обрывки разговора, но он никогда бы не поверил, что все это происходило на самом деле. Никто не отвечал на его вопросы, лишь успокаивали, давая прийти в себя.

Испуганного и ослабленного мальчика привели в церемониальное помещение. На полу камнями была вымощена спираль, в центре которой черной дырой зияла пугающая яма. Двухметровая стена обвивала половину круга, создавая однозначные ассоциации тупика. Мальчика подвели к центру круга, он стоял лицом к стене и не видел происходящего сзади него.

Жрец ритмично проговаривал магические тексты, иногда выбрасывая в стороны зерна. На шею мальчику надели ожерелье из прекрасных цветов, он начал успокаиваться. Сильные руки ритуальщика развернули ребенка и, не дав опомниться, разрезали его тело буквально надвое. Мощный кинжал раскрыл грудную клетку до самого пупа. Сделано это было настолько профессионально, что никакой боли ребенок не почувствовал.

Магические силы играли симфонию ритуала, в момент убиения смерть вырвала бренный дух до того, как он успел ощутить все ужасы травмированной плоти. Дух Муфарума молча наблюдал за ритуалом, его стальной хваткой в мире духов удерживал помощник, играющий свою роль в происходящем.

Тело ребенка хлюпнуло об пол. Залитая кровью спираль выполняла свою функцию, и темная бездна засасывала ужасы мук плоти. Ритуальный удар так раскрыл плоть, что вся кровь, что была в ребенке, вылилась единомоментно, куски окровавленного мяса отдавали судорогой на ритуальном месте.

Еще некоторое время стояла тишина. Ритуальщик, рубивший личину, внимательно и спокойно следил за тем, чтобы вся негативная энергия без остатка ушла по спирали вниз. Муфарума постепенно охватывало странное чувство, словно он принял снотворное, и его клонило ко сну. Не столько хотелось спать, сколько куда-то утянуться. Тяга все нарастала и нарастала.

Опомнился Муфарум уже в другом месте. Человек, который в начале ритуала присутствовал в комнате и держал его лично мертвой хваткой, сейчас неподалеку от этого места занимался сексом со служительницей, и теперь уже Муфарума затаскивал вихрь, образованный этой парой.

Мужчина старался на славу. Сунув хвост призрака в корень вихря захвата, он по ходу процесса внимательно зашивал духа в энергии матки девушки. Теплые энергии били ключом, наполняя и согревая эфирное пространство приятными ароматами пары. Муфарум отчетливо воспринимал оба тела, двигающихся в унисон почти в трансовой пляске.

Общий энергетический пузырь постепенно выдувался мужскими стараниями и удерживался крепкой хваткой девушки. Или ее замешательство перед ответственностью, или просто избыточная сексуальная сила оставляли в объеме ее матки незаполненные пустоты. Мужчина потратил массу сил, наполняя и наполняя этот объем с самых разных сторон женской чувственности, отчего пузырь эфира начал взрываться светом. Девушку охватывали спазмы оргазма, её матка, как сумасшедшая, тащила тонны света из бесконечности, прямо через орган партнера. Этот всплеск перевел работу на уровень астральных тел.

Будучи воплощаемым духом, Муфарум нежился в ароматном эфирном пузыре, и теперь он словно ощущал свое прежнее тело. Тут-то и началась основная работа. В сладкой истоме девушка удерживала сформированный пузырь, а мужчина, немного снизив темп своего тела, начал сознанием выправлять и вправлять духа в астрале.

По ходу этой работы пузырь переливался ароматами и красками, состояниями и переживаниями. Сложный узор впечатлений тела выводил пару на следующий уровень. Муфарум посчитал, что на уровне астрала ему не нужно сильно вываливать свою личность, чтобы не усложнять работу специалистов, куда важнее прописаться на эмоциональном и мыслительном уровнях.

Впечатления накатывали волна за волной, мужчина упорно пытался включить свою партнершу в новый этап работы, но это никак не складывалось. Изначально безразличная и немного растерянная, девушка желала совершить подвиг для верховных жрецов и не испытывала сильных эмоций, в её голове крутились мысли о долге и самоотверженности.

Притомленный мужчина ничего с этим поделать не мог, но Муфарум, не собирался бездействовать. Имея полный доступ к сознаниям пары, он выудил напряжение воли и долга в образах девушки, затем подкинул ей пару состояний, обретенных во время службы Отуса на имперском крейсере. Перед ней открылся образ огромной космической армии, мобилизованные отряды бойцов, стоящих в строю перед высадкой, ощущение единой боевой машины космического флота, где каждая мелкая деталь является такой же ценной, как и любая глобальная система.

Девушку накрыло лавиной переживаний, более опытный и мощный мужчина показался рядом с ней слабым мальчишкой. Эмоция, вырвавшаяся из сердца девушки, наполнила комнату тугим кристаллизованным бриллиантовым качеством, и уже мужчине пришлось догонять её на этом витке.

Совмещаясь, они образовали темно-зеленую субстанцию, давящую на внешний мир стальной решеткой. Волна быстро заполнила их эмоции и наполняла сознание, теперь они были втроем. Оба партнера воспринимали мысли и образы друг друга вместе с мыслями и образами воплощаемого духа. В этот момент непривыкший к подобным вторжениям Муфарум откликался своим новым родителям львиным оскалом, что в восприятии увлеченных любовников оставляло много открытых вопросов.

Постепенно Муфарума наполнило энергией, и он почувствовал себя в утробе девушки. Он оказался во тьме и долго искал ориентиры нового пространства. Отсюда манипуляции на энергетическом уровне новых родителей воспринимались совсем иначе. Теперь новая мать была окном в мир, а сильный отец чувствовался, как мощный источник силы в этом темном скромном пространстве.

После того как эта конфигурация устоялась, отец выпустил семя. Образованный пузырь начал набирать материальности, словно песком насыпались кости, словно киселем заполнялась плоть. Активизировались те самые генетические программы, в мире духов казавшиеся пунктиром, а в мире материальном явившиеся плотью. Тантра завершилась, и Муфарум слушал умиротворенное сердце матери. Сильное и уверенное, оно билось после утомительной и сладкой работы, принесшей в этот мир новую личность.

Будни

Находясь в рабочем кабинете, Дориан завершал ментальное сканирование. Устройство, к разработке которого он был причастен в недалеком прошлом, теперь имело массу дополнений и функций. Небольшая белая тумба была увешана проекционными стеклами, панелями и устройствами дополнительных систем. Рядом стоял шкаф, являвшийся информационной библиотекой ментальных качеств и вербальных знаний.

Несмотря на весь прогресс цивилизации, оборудование, позволявшее наконец-то корректировать ментальные узоры техническим способом, все еще казалось делом недосягаемого будущего.

Размышляя над просмотренным фрагментом, Дориан вспомнил процедуру воплощения Отуса в пиратское тело. Сравнивая два воплощения, он думал, насколько отличались методы и технологии. Если для того чтобы покинуть тело, предложенное капитаном Каркаеном, и воплотиться в более приемлемом организме потребовалось облететь кучу подпольных недоинженеров, внушить им ужас небытия, дабы те и не вздумали играть с его душой во время развоплощения, то в случае с мальчиком навыков далеко не технологичных специалистов вполне хватило, чтобы развоплотить и грамотно привязать его душу к чреву женщины. Хотя и качества Муфарума значительно отличались от качеств тогдашнего Отуса.

Первые формы, заложенные в начале пути, всегда являются точкой стремления пути, и каждый раз существо возвращается к ним с новыми довесками.

Несмотря на то, что такого рода «полярное» воплощение было спланировано Муфарумом, оно не добавляло радости. В последующих инкарнациях откликались детства, прошедшие ровно по тому же сценарию, хотя и в других оттенках. Воплощения же в высоком обществе зачастую оборачивались обратной стороной медали. В итоге было очевидно, что этот мир требовал несколько иных узоров души, чем те, которые Муфаруму удалось собрать самостоятельно.

Однако подобный вклад имел и свои плюсы. Без этих трансформаций существа из других миров остаются беспомощными созерцателями происходящих событий, изредка влияющими на приключения собственной личины. Муфарум же создал для себя вполне четкий интерфейс, позволявший в веках оказывать влияние на собственную эволюцию, а его личный опыт и философский взгляд часто принуждали личину действовать с особым изыском.

Дориан рассматривал события в пространстве вариантов.

– Муфарум, если рожали тебя так тяжело, как же жить потом приходилось? – риторически вопрошал Дориан.

– Имеешь в виду жизнь сына тантристки?

– Да.

– Нужно признать, было интересно. Шаманы не давали покоя и таскали по самым разным практикам. Заставляли осваивать тело в форме множества сношений со жрицами. Что на следующем витке обрело весьма комичные эффекты, да и просто разнообразило жизнь.

А после того как удалось поделиться своими знаниями, эти оргии переросли в ритуалы, разворачивающие пространство самым странным образом, хотя лично мне была очень интересна темная сторона вашей планеты, которая является просто огромной по сравнению с домом, – Муфарум почему-то с упоением вспоминал события давно ушедшего прошлого, осекся, обнаружив, что Дориан его совсем не слушает, а готовит себя к очередному воздействию.

– И что ты собираешься здесь менять? – удивленно спросил мохнатый дух, обрывая свой монолог.

– Дикарку видишь?

Сместившись к линии событий, связанных с матерью-рабыней, Дориан выделил узор ее ментала. В событиях после смерти ребенка она навзрыд горевала об утрате.

– Ну да… досада вышла. Но ничего не поделать, – нервно откликнулся Муфарум.

– И, конечно, новоиспеченная мать.

Дориан определил ее ментальный след в пространстве вариантов. Вынашивая почти осознанного Муфарума, она на протяжении девяти месяцев чувствовала в себе огромную дыру, через которую инопланетное сознание стремилось скомпенсировать разницу между видами.

– Ну, тут вариантов нет, – поспешно заявил Муфарум, стараясь избежать какой-либо коррекции.

– Не было… Я уже тут, как свой, – продолжал подготовку Дориан. – С дикаркой все просто. У вас на родной планете это, скорее всего, выглядит иначе. Это банальные отношения людей по родовому уставу. Семья заботится о формировании детей, дети растут и заботятся о старости родителей. А со жрицей очевиден дефицит конкретных качеств… И у тебя, и у нее.

– Сложно представить, чтобы мой учитель просил меня о заботе… В родном мире предки, чувствуя собственную несостоятельность, всегда отправлялись в последнее путешествие самостоятельно. Предложить помощь означает усомниться в авторитете родителя, но и сами они ничего не просили, а давали указания по делам прайда.

– Это мне знакомо не понаслышке. Уж очень сильна в тебе эта программа. А та дикарка переживала не по твоим особым качествам, не по той любви, которая тебя притянула в её чрево. Эта планета изобильна, и любовь здесь доступна любому, кто способен ее произвести сам.

Та рабыня убивалась потому, что после твоей гибели её никто не станет опекать в старости. Видимо, она очень четко представляла себе обеспеченную тобой старость, которую перечеркнул твой поступок.